Пятьдесят три письма моему любимому

Лейла Аттар, 2014

Шейда и Трой родились в один день в разных концах земного шара. Он – баловень судьбы, человек с большими деньгами и талантами. Она – беженка, покинувшая родной Иран и обосновавшаяся в Канаде. Девушка из хорошей семьи, которой пришлось выйти замуж по договоренности. Между Шейдой и Троем пропасть, но именно в ее глубинах и зарождается настоящее чувство. История их любви охватывает три десятка лет, множество встреч и писем. Но может ли быть у нее счастливый финал? «Вау! Сексуальный, дерзкий, очень мощный дебют. История о запретном романе длиной в три десятка лет». – Aestas Book Blog «Современная история любви, очень живая и естественная». – Indie Reader «Романтическая проза с двойным дном… сюжет то и дело удивляет». – Kirkus Review Лейла Аттар – автор бестселлера «Бумажный лебедь», который после релиза моментально занял верхние строчки в рейтингах The New York Times, USA Today, The Wall Street Journal. Лейла Аттар пишет истории о любви – психологичные, многогранные, с неожиданными сюжетными поворотами. Это ее главное хобби. Порой Лейла пропадает в пучине Интернета, откуда, впрочем, ее всегда можно выманить шоколадкой. «Пятьдесят три письма моему любимому» – дебютный роман Лейлы Аттар, который принес ей международную известность.

8. Не так

9 октября 1995 года

— С Днем благодарения, Шейда, — Джейн обняла меня у самой двери. — И с годовщиной!

— Спасибо. И вам хорошего праздника!

Хафиз, Наташа и Заин зашли вслед за мной. Я понесла браунис на кухню.

— Элизабет, как вкусно пахнет! Спасибо, что пригласили нас.

— О, ты принесла мои любимые, — обрадовалась она.

— Шейда, Хафиз, — позвал Боб из гостиной. — Как вы вовремя. Трой как раз собирается уходить.

Я замерла.

Трой?

— Взгляни на этот план. — Боб развернул на обеденном столе большой лист бумаги. — Я как раз показывал Трою некоторые здания, подходящие для его офиса.

— Мне правда пора, Боб. — Трой поставил стакан. — Рад видеть тебя, Хафиз. И тебя, Шейда.

Я поняла, почему он уходит, и у меня все сжалось внутри.

Я не желаю иметь с тобой ничего общего, Трой.

В белоснежной рубашке, темно-синем пуловере и твидовом пиджаке он был бесконечно далек от того Троя в выцветшей черной майке и джинсах, которого я знала, но все равно таким же неотразимым. Даже больше — с этой холодной отстраненностью во взгляде.

— Пойдем, Рейчел, — сказал он.

Только тут я заметила поднявшуюся с дивана длинноногую блондинку в черной водолазке и роскошных брюках.

— Вы уверены, что не можете остаться? — спросила Элизабет.

— Мы встречаем День благодарения с родителями Рейчел.

Ладно. Может, я и ошиблась насчет причины его ухода. Дело в Рейчел. А вовсе не в Шейде. И это же объясняло его консервативный наряд. Вечер знакомства с родителями. Кинжал у меня внутри вонзился еще глубже.

— Трой! — подскочили к нему дети.

— Привет, команда! — Он подхватил Заина на руки, но удержался от того, чтобы взъерошить Наташе волосы, что принесло ему дополнительные очки.

— Капитан, — хитро улыбнулся ему Заин.

— Ты что, уже уходишь? — Наташа пошла за ним к двери.

— Боюсь, что так, принцесса. — Поставив Заина на пол, он помог Рейчел надеть пальто.

— Погоди. — Наташа помчалась в кухню и вернулась, неся что-то обернутое в бумажное полотенце. — Мы испекли браунис.

— А ты запомнила?

— Угу. Ты их любишь.

— Спасибо, милая! — он присел на корточки и взял у нее сверток.

— Так я займусь этим местом в центре, — сказал Боб.

— Это будет отлично. Скоро обсудим, — расслышала я до того, как захлопнулась дверь.

Элизабет выглянула в окно.

— Надо же. День благодарения с родителями. Он что, на этот раз всерьез?

— Лиз, прекрати шпионить.

— Я не шпионю, — она выпустила занавеску. — Я только надеюсь, что мальчик найдет себе хорошую пару.

— А мне кажется, ему нравится быть холостяком, — сказала Джейн. — Он вернулся сюда три-четыре месяца назад? А его жизнь в обществе бьет ключом. Про него пишут в колонках сплетен больше, чем про меня за всю мою жизнь.

— И в области бизнеса о нем много разговоров, — добавил Мэтт.

— Мы будем весь вечер обсуждать Троя или все-таки сядем ужинать? — Боб начал убирать бумаги со стола. — Знаешь, — обратился он ко мне, — он в восторге от своего лофта. Я удивлен, что он тебе об этом не сказал.

— Он с самого начала был твоим клиентом, — ответила я.

Улыбнувшись, Боб потрепал меня по плечу.

— Повезло тебе с ней, Хафиз.

Хафиз просиял. Мне нечасто удавалось видеть его таким, но всякий раз от этого возникала боль, словно в сырой день начинала ныть старая рана.

Вечером я надела кружевную коротенькую рубашку, которую хранила в глубине шкафа. В ней я чувствовала себя смелой и сексуальной. Розовый шелк оттенял мою кожу и карие глаза. Я побрызгалась духами и вышла из ванной, слегка смущаясь.

Свет был выключен, и Хафиз уже лежал в кровати. Я скользнула под одеяло и прижалась к нему.

— Я рада, что ты смог вернуться домой к нашей годовщине.

— Я тоже, — ответил он.

— Я по тебе соскучилась, — я прижалась к мужу теснее и погладила его.

— Хм. Ты соскучилась, — повернувшись, он поглядел на меня с тихим удивлением. — Как это мне так повезло?

Я уже не помню, когда у нас в последний раз был секс. Месяцы стали годами, а годы слились в одну череду без начала и конца. Но сегодня я вся горела. Мне хотелось прогнать мысли обо всех остальных, кроме него. Я хотела все здесь и сейчас, там, где полагалось, где это было хорошо, чисто и правильно.

Он стянул с меня трусики и перевернул меня на живот.

— Нет, не так, — сказала я. — Так я больше не хочу, Хафиз.

В выражении его лица промелькнула боль.

Я хотела слишком многого. Я знаю. Но мне было так нужно. Правда, очень-очень нужно.

И он взял меня лицом к лицу, но прятал свое лицо в моей шее.

«Погляди на меня. Пожалуйста. Погляди на меня!» — хотелось сказать мне.

Когда все закончилось, он отстранился и свернулся калачиком, отвернувшись от меня.

Я обняла его, желая впитать его боль, стараясь спрятать свою.

— Может быть, нам стоит с кем-то поговорить.

— Ты имеешь в виду психолога?

— Это могло бы помочь.

— Ты никогда не говорила об этом.

Приподнявшись на локте, я посмотрела на него.

— Дело не в этом. Ты никогда ни с кем не обсуждал то, что случилось.

— Тут не о чем говорить. Это уже в прошлом.

— Но оно все еще тут. — Я положила руку ему на сердце. — Тебе не кажется, что пора с этим разобраться?

— Что ты от меня хочешь, Шейда? Чтобы я сидел на кушетке и рассказывал какому-то постороннему человеку, что не могу заниматься любовью с собственной женой, потому что всякий раз, когда гляжу на нее, вижу это чудовище?

Я проглотила эти слова.

Я хотела не этого. На самом деле я хотела чего-то другого, кого-то другого, и в попытках убежать от своего желания заставляла своего мужа пройти сквозь ад.

— Нет, — ответила я, внезапно ощущая глубокую усталость. — Давай спать, Хафиз. Ты тут, я тут, дети спят в своих комнатах. И важно только это.

Мы прижались друг к другу, две души из разрушенных домов, решившие держаться вместе и не позволить лапам, протянутым из прошлого, разрушить нашу семью.