Пятьдесят три письма моему любимому

Лейла Аттар, 2014

Шейда и Трой родились в один день в разных концах земного шара. Он – баловень судьбы, человек с большими деньгами и талантами. Она – беженка, покинувшая родной Иран и обосновавшаяся в Канаде. Девушка из хорошей семьи, которой пришлось выйти замуж по договоренности. Между Шейдой и Троем пропасть, но именно в ее глубинах и зарождается настоящее чувство. История их любви охватывает три десятка лет, множество встреч и писем. Но может ли быть у нее счастливый финал? «Вау! Сексуальный, дерзкий, очень мощный дебют. История о запретном романе длиной в три десятка лет». – Aestas Book Blog «Современная история любви, очень живая и естественная». – Indie Reader «Романтическая проза с двойным дном… сюжет то и дело удивляет». – Kirkus Review Лейла Аттар – автор бестселлера «Бумажный лебедь», который после релиза моментально занял верхние строчки в рейтингах The New York Times, USA Today, The Wall Street Journal. Лейла Аттар пишет истории о любви – психологичные, многогранные, с неожиданными сюжетными поворотами. Это ее главное хобби. Порой Лейла пропадает в пучине Интернета, откуда, впрочем, ее всегда можно выманить шоколадкой. «Пятьдесят три письма моему любимому» – дебютный роман Лейлы Аттар, который принес ей международную известность.

4. Земля и небо

3 июля 1995 года

— Добро пожаловать домой, — обняла я Джейн. — Выглядишь потрясающе.

— Смотри, какой загар. — Она вытянула руки. — В Греции было чудесно!

— Да и тут неплохо. — Я огляделась вокруг.

Просторный бревенчатый дом, укрытый в потайной бухте на озере Бейс. Сквозь могучие сосны, растущие на берегу, посверкивала вода.

— Он принадлежал семье Мэтта в трех поколениях. Будет так здорово провести тут лето.

— А потом? — спросила я.

— А потом у меня столько дел! Нам надо будет найти жилье. Потом я начну его обставлять. О, и еще мама Мэтта хочет, чтобы я помогла ей с благотворительностью. Можешь себе представить? Я вся такая светская?

— У тебя отлично получится.

Это было правдой. Между нами всего четыре года разницы, но мы с Джейн словно из разных миров. Она любила гламур и блеск, ужины с влиятельными людьми, я же предпочитала тихие домашние вечера, простые ритуалы — уложить детей спать, разобрать свежевыстиранное белье, сварить ароматный домашний суп.

Мы обернулись на скрежет шин по гравию. К дому подъезжала машина. Силуэт водителя — узкая талия, широкие мускулистые плечи — невозможно было спутать ни с кем.

Я с силой втянула воздух. Прошло несколько недель. Кожа Троя потемнела, как будто он проводил время на солнце. Он направился к нам своей ленивой расслабленной походкой, затянутый в узкие джинсы и черную майку.

— Трой, тебе удалось! — Джейн бросила накрывать на стол и побежала к нему навстречу.

— Друзья? — она чмокнула его в щеку.

— Друзья, — ответил он.

Его глаза скользнули по длинному столу под дубом и замерли на мне.

— Мило, — сказал он, но смотрел при этом не на старинные лампы на столе, не на кувшины, в которых стояли яркие подсолнухи.

Он оглядел меня — от красного платка, подвязывающего волосы, до белого летнего платья и плетеных сандалий.

— Привет, Шейда!

— Трой. — Кивнув, я занялась сервировкой стола.

— О, прекрасно, — сказала Джейн, глядя на подъезжающий фургон. — Это Райан. Трой, давай зови всех. Мама, папа и Мэтт там, на кухне, с детьми Шейды.

Он быстро взглянул в мою сторону.

Да, Трой. Дети. После девочки я родила еще одного ребенка.

— Не могу поверить, что ты его пригласила! — сказала я, как только он скрылся из виду.

— Троя? — Джейн казалась озадаченной. — Но почему?

— Да ну? Человека, который целовал тебя в день твоей свадьбы?

— А, ты об этом. Ну… — Она улыбнулась. — Это не он целовал меня. Это я целовала его.

— Что?

— Не впадай в такой ужас, Шейда. Ты же знаешь, я всегда по нему умирала. Он пришел поздравить меня, и я поняла, что это мой последний шанс. Вообще. Так что я поцеловала его.

— И?

— И все. — Пожав плечами, Джейн стала раскладывать вилки. — Холодные, вялые губы. Вышло довольно неловко, мягко говоря.

— Тогда почему ты его ударила?

— Да потому что! — Она уперла руки в боки. — Он сказал: «Снова хочешь, чтобы я принес льда, малявка?» Он с того лета так и видит меня маленькой сестренкой Райана. Малявка. Ну кто называет невесту малявкой? Ну правда!

Я рассмеялась. Джейн всегда умудрялась получать то, что хотела. Ей всегда доставались лучшие наряды, лучшие школы, лучшие мужчины. Ее раздражение было понятным.

— А когда я заговорила об этом, он дал мне понять, что вырвал у тебя этот поцелуй, — сказала я.

— Ты с ним это обсуждала? Ты серьезно? — рассмеялась она. — Ну я не удивлена, что он тебя не посвятил. Он страшный рыцарь, хотя и ужасный бабник. Сплошная порядочность под наглой внешностью. И он очень… тактичный. — Она хихикнула. — Ну, во всяком случае, он помог мне избавиться от этого.

Появилось остальное семейство. Заин и Наташа кинулись ко мне со всех ног.

— Мам! Трой сказал, он может покатать нас на лодке! Можно? Ну пожалуйста? Пожа-а-алуйста?

— И меня, — сказала Наташа. — Я тоже хочу на лодку.

— Ну не теперь. Сейчас пора обедать, — ответила я, чувствуя себя слегка преданной собственными детьми. Они только что увидели Троя и уже хотели убежать с ним. Да хоть кто-то может выстоять перед эпидемией по имени Трой Хитгейт?

— Тогда после обеда? — спросил Заин.

— У нас не будет времени. Нам еще долго ехать домой.

Дети приуныли.

— Давайте я соберу вам корзинку, и вы сможете пообедать в лодке, — предложила Джейн.

— Вовсе не обязательно, — сказала я.

— Глупости. Будет весело. Кто хочет мне помочь? — Джейн пошла к дому. Дети за ней.

— М-м-м. Все выглядит таким вкусным, — сказал Боб, отодвигая стул для Элизабет.

— Но никаких жареных цыплят, — напомнила она.

Боб заглянул в корзинку:

— Надеюсь, в круизе ты не будешь так говорить.

— Куда вы отправляетесь? — спросил Трой.

— В этом году они плавают по Средиземью, — ответил Райан. — Их ежегодные плавания с каждым годом становятся все роскошнее.

— Мы это заслужили, — отрезал Боб.

— Не забудь перед отъездом зайти в аптеку.

— Поганец. — Боб кинул в него рогалик.

— Мальчики, наш зять решит, что мы банда каких-то психов, — заметила Элизабет.

— Ну чем раньше он узнает об этом, тем лучше, да, Мэтт? — и Боб хлопнул его по спине.

Я улыбалась. Боб и его семья заставляли меня позабыть о разорванной связи с Мааман, Баба и Хуссейном. Конечно, все могло быть и хуже. Как у Хафиза с Педаром.

— Готово. — Джейн вернулась с корзинкой, полной всякого добра.

— Поехали! — дернула меня за платье Наташа.

— А вы не поедете с нами? — я оглядела стол.

Кто-нибудь? Ну хоть кто-то? Трой и Заин уже направлялись в бухту.

— Иди! — сказала Джейн, слегка подталкивая меня. — Развлекайся.

У меня не осталось никакого пути к отступлению. Взяв Наташу за руку, я пошла за Троем к лодке.

Он посадил туда детей, влез сам и протянул мне руку. Лодка покачнулась, и я чуть не упала. Поддерживая, он обхватил меня рукой за талию. Потом приподнял и медленно опустил в лодку так, что мне пришлось прижаться к нему всем телом.

— Приветствую на борту, — с дьявольской улыбкой шепнул он, когда мои ноги коснулись дна. — Надеюсь, это будет лучше старого каноэ.

Я вспомнила ту ночь, луну, как белая орхидея, одежду, прилипшую к нашим телам.

Боже милосердный. Ради чего я в это вляпалась?

Я занялась спасательными жилетами, завозилась с детьми. Когда мы выплыли из залива, Заин восторженно закричал.

— Сиди тихо. — Я пристегнула их к сиденьям.

— В первый раз? — спросил Трой, когда я присоединилась к нему.

Я кивнула. Они никогда еще не плавали на лодке. Трой, стоя с другой стороны мостика, управлял лодкой, словно только этим и занимался.

Сильные загорелые руки вращали штурвал, мы делали повороты в кристально чистой воде, по берегам рос чудесный лес. Голубое небо на горизонте сливалось с бесконечным простором озера.

— Красиво же, правда? — он снял очки и сунул в карман рубашки.

Даже не знаю, что было лучше: его глаза, цвет которых усиливался ясным небом, или бесстрастный темный экран очков.

Лучше уж очки, решила я, когда его взгляд коснулся моих губ. Мне не нужно, чтобы он вспоминал о нашем с ним поцелуе. От которого он же и ушел.

— Готовы к действию?

— Что?

— Я спрашивал детей, — ответил он, подмигнув.

Заин и Наташа просияли, увидев, что он добавляет скорости.

— Держитесь крепче! — Он повернул штурвал в одну и в другую стороны, выписывая зигзаги на глади озера.

— Время обеда. Посмотрим, что нам положила тетя Джейн.

Мы зарылись в корзинку. Волны мягко хлопали по дну лодки.

— О, да тут холодное пиво, — сказал он. — Заин, это наверняка для тебя.

Заин хихикнул.

— Нет? Шейда, а ты хочешь?

Дети захихикали громче.

— Мама же не пьет, балда, — сказала Наташа.

— Наташа! — Когда это она начала так себя вести с незнакомыми?

— Мам, все в порядке. Трой крутой, — ответила она.

— Да, мам, я крутой. — Он дернул колечко на крышке.

Вместо тихого шипения раздался громкий хлопок, и Трой весь оказался облитым пивной пеной.

— Черт!

Я громко закашлялась, надеясь заглушить его вскрик.

— Капитан сказал слово на «ч»! — смеясь, крикнул Заин.

— Дьявол! — Трой замахал руками, стряхивая пиво.

— Держите, Крутой Капитан, — стараясь скрыть улыбку, я протянула ему бумажное полотенце.

— Ах, так? Ты считаешь, это смешно? — он прикрыл банку и встряхнул остатки содержимого.

— Трой, нет!

— А вы что скажете, ребята? — В его взгляде плескалось веселье.

— Давай! — завизжали они.

Ему не понадобилось много времени, чтобы загнать меня в угол у капитанского мостика. Его глаза сияли хищным блеском. Но за те две секунды, что он приближался ко мне, детское веселье исчезло. Мы стояли, тяжело переводя дыхание, и ощущали присутствие чего-то большего, чем мы оба вместе. Мое сердце билось, как копыта тысяч диких коней. Он отступил и опустил банку.

— Повезло вашей маме, что она в белом, — крикнул он двум любопытным зрителям. — Но это же не должно пропасть. Ну, кого облить первым? — И он сделал вид, что гонится за ними.

Каким-то образом ему удалось изобразить, что они победили его.

— Сжальтесь! Сжальтесь! — Он позволил им повалить себя на пол, и вскоре все трое весело катались среди подушек.

— Заин, Наташа! Быстро по местам. Нам пора возвращаться. — Почему-то меня удручало то, как быстро они с ним сдружились.

— Но мы еще не съели браунис^[1], — возмутился Заин.

— Браунис? — сказал Трой. — Без десерта мы не уедем.

Наташа протянула ему коричневый квадратик в салфетке. Трой стянул мокрую майку, сел и откусил большой кусок, закрыв глаза и наслаждаясь шоколадным тянущимся тестом.

— А вы рок-звезда? — спросила Наташа, глядя на тату и четки у него на шее.

— Рок-звезда? Нет, я Крутой Капитан, — подмигнул он ей.

Она растаяла.

— Хотите еще?

— С удовольствием.

— Это мама испекла, — сказал Заин.

— Да?

Без майки он казался еще более угрожающим, словно внезапно вырос и заполнил все поле моего зрения.

— Ага. Мы не дадим вам рецепт, — значительно заявила Наташа. — Но мы можем и вам испечь, если захотите.

— О, я хочу. — Взглянув на меня, он впился зубами в последний кусок. — У меня серьезное пристрастие к сладкому.

Мои щеки вспыхнули от неловкости и раздражения. Флиртовать на глазах у детей!

Это. Не. Круто.

— Ну вот и все, — тихо сказал он, заметив, что я заливаюсь краской. — Думаю, мы сегодня достаточно далеко заехали. — Он поднялся и взялся за штурвал.

Лучше бы он снова надел майку. Или свои очки. Все было бы лучше, чем эти уходящие в джинсы гладкие бронзовые мускулы. Слишком много голого тела. Голые плечи, голая грудь, голая спина.

— Готовы? — обернулся он к детям.

— Да! Да, Капитан!

На сей раз он полным ходом помчался прямо через озеро. Мир проносился мимо нас в потоке радужных капель, деревьев и солнечного света.

— Шейда?

— Что?

Он дернул меня за платок.

— Нет! — сказала я, но он стянул его с моей головы, и ярко-красное забилось на ветру на фоне ярко-синего неба.

Ветер разметал кудри вокруг моего лица. Я попыталась удержать их.

— Оставь, — просиял он самой широкой из своих улыбок.

Сердись на него. Сердись. Сердись.

Но я не могла. По крайней мере, долго. Это было восхитительно — мчаться по озеру, чувствуя, как ветер развевает мне волосы. Я закрыла глаза и подняла лицо к небу. Вытянула руки, ловя проносящийся мимо воздух; мелкие брызги оседали у меня на языке.

К возвращению в гавань мы стали загорелыми, продутыми ветром и хохочущими по любому поводу. Я прищурилась на стоящую на пристани фигуру. Солнце било в глаза, но Заин сумел узнать его.

— Папа! — замахал он.

Мое сердце упало, словно меня поймали едущей не в ту сторону на улице с односторонним движением. Я начала как могла приглаживать волосы.

— Спасибо, Капитан, — сказала Наташа, когда Хафиз вынимал ее из лодки.

Я собиралась последовать за ней, но Трой поймал меня за стропу спасательного жилета.

— Ой, прости. — Я начала нашаривать пряжку. Хафиз уже помог детям снять жилеты.

— Постой. — Трой протянул ко мне руки и стянул жилет, проведя по моим предплечьям.

Я сказала себе, что покрылась мурашками из-за озерной прохлады.

— Тебе удалось, — сказала я, когда Хафиз подал мне руку.

— Очередь на границе сегодня была не очень большой, — ответил он.

Я ощутила укол вины. Он казался усталым и вымотанным, лицо потемнело от ветра, солнца и пыльных сухих дорог. Щетина, с которой он уезжал, отросла в полноценную бороду, от одежды пахло бензином и дешевым кофе. Он не обладал гладким блеском Троя, его привлекательность основывалась на ощущении одиночества, которое окружало его, на том, что тебе хотелось проникнуть в темно-карие глубины его глаз.

— Трой! — К пирсу подошли Боб с Элизабет. — Как думаешь, ты сможешь прокатить парочку стариков?

— Залезайте, — ответил Трой.

— Шейда, накорми Хафиза как следует, — сказала Элизабет. — Он примчался сюда за тобой. — Она помолчала, переводя взгляд с Троя на Хафиза. — А вы знакомы?

Пока она представляла их друг другу, я затаила дыхание.

Трой, это Хафиз, муж Шейды. Ее якорь, ее скала, ее надежная гавань.

Хафиз, это Трой, течение, которое унесло ее в открытое море так далеко, что она позабыла дорогу домой.

Они пожали руки — надежный, земной человек и непредсказуемая, беспокойная небесная молния. Я ощущала себя деревом, разложенным на элементы, — корни глубоко в земле, листья шелестят в небесах.

— Приятно познакомиться, — сказал Хафиз.

— Взаимно, — ответил Трой.

— О, Шейда, чуть не забыл, — сказал Боб, садясь в лодку. — Я сказал Трою, что ты займешься им, когда я уеду. Покажешь ему несколько вариантов?

Меня охватил темный ужас, но я кивнула.

— Спасибо. — Лодка отчалила, и он помахал мне.

— Папа, а это что? — Теребили Хафиза Наташа и Заин.

— Кое-что для мамы. — Хафиз протянул мне белую коробку.

— Открывай! — сказал Заин.

Порывшись в кусочках упаковочной пены, я вытащила пакетик, обернутый в пупырчатую пленку. Внутри лежала композиция из четырех фигурок, объединенных общей основой. Матовый костяной фарфор изображал силуэты отца, матери, дочери и сына.

— Как красиво, — сказала Наташа, любуясь деталями фигурок.

Но это было больше. Она даже представить себе не могла, насколько.

Я отвернулась от Троя, который прокладывал курс к мерцающим миражам на горизонте, и сжала руку Хафиза. Его подарок напомнил мне об иных временах, до того, как появились Наташа и Заин, до того, как фарфоровые осколки, запачканные кровью, оставили уколы и надрезы в наших сердцах.

Примечания

1

Десерт американской кухни, пирожное коричневого цвета (англ. brown — «коричневый»), прямоугольные куски нарезанного шоколадного пирога. — Прим. ред.