Это знал только Бог

Лариса Соболева, 2006

Это знал только Бог. А теперь знает человек, знает и пользуется знаниями, применяя изощренные, циничные методы. Но ставка слишком велика: миллионы долларов, роскошные дома в лучших уголках мира, яхты. Получить все сразу – слишком соблазнительная ловушка для предприимчивых людей. Они здорово играют на чужой любви, ответственности и разлуке. Они манипулируют чужими жизнями, как боги, и в их руках страшное оружие – генетика. Роман состоит из двух остросюжетных историй, которые излагаются одновременно, разумеется, чередуясь. Послевоенные пятидесятые и современный мир, кажется, абсолютно не связаны, но начало современной истории в пятидесятых прошлого века. Ранее книга издавалась под названием «Инструмент богов».

5

Тереза носилась по кабинету врача, запахивая и распахивая длинную каракулевую шубу. Каблуки Терезы отстукивали шаги, выдавая ее нетерпение, нервозность и адское напряжение. Серафим сидел неподвижно на стуле у стены, посматривая на нее с опаской. Когда в очередной раз она запахнула шубу и полой задела его, он почти беззвучно промямлил:

— Осторожней, меня сметешь.

Она услышала, рявкнула в ответ:

— Помолчал бы!

Едва открылась дверь, Тереза кинулась к врачу:

— Здравствуйте. Что скажете? Как Мила?

— Не волнуйтесь, все идет нормально.

— Нормально?!! — задохнулась Тереза. — Дорогуша, вы считаете, трое суток — нормально?!

С молодой женщиной, какой оказалась врач, можно не слишком-то церемониться. Она не заведующая, к тому же хорошенькое личико дополнительно вызывало недоверие Терезы, которая к врачам никогда не обращалась, имея завидное здоровье, посему о медработниках имела своеобразное представление. Разве может быть баба специалистом в области медицины — раз. Баба молодая, значит, опыта у нее мизер — два. Три — баба с хорошенькой мордахой не отвечает суровости и ответственности профессии, ей только мужикам глазки строить.

— Двое с половиной, — уточнила Арина Валерьевна, идя на свое место за столом.

Арина впервые увидела родственницу Милы Чибис, а слышала о ней о-го-го сколько, и отзывы были нелестными. Но раньше с этой женщиной общался главврач, он заболел, вместо себя назначил Арину, теперь придется ей принять удар на себя. Тем временем Тереза задала вопрос в форме… совета:

— А не пора ли делать кесарево?

— Мамочка хочет сама родить ребенка, — сказала Арина Валерьевна. — Мы должны считаться с ее желанием.

— Мамочка хочет! — взметнула руки Тереза, затем хлопнула ими по бедрам. — Да с каких пор врачи слушают пациентов?

— Мила вычитала, — подал голос Серафим, — что ребенок после кесарева сечения менее вынослив и к борьбе за выживание не приспособлен.

— У этого ребенка будет все, — закричала Тереза на сына, — ему незачем будет бороться за выживание!

— Успокойтесь, — сказала Арина Валерьевна на той ноте терпения, которое балансирует уже на грани. Потом следует грубое выдворение за пределы кабинета, а то и из больницы. — Патологий нет, ваша невестка вполне справится.

— Послушайте, — упала на стул Тереза, — трое суток — это уже опасность для ребенка. Вы молоды, вам сложно понять, как ждут внуков. Мне сорок девять лет…

— Неужели? Вот уж не подумала бы, вы прекрасно выглядите.

Арина искренне восхитилась Терезой и действительно не поверила, что женщина осенней поры способна так великолепно выглядеть. Дала бы лет тридцать пять, не больше. Невольно за спиной Терезы Арина увидела свою маму, мысленно сравнила их. Маме пятьдесят, так ведь и смотрится она на свои пятьдесят. Впрочем, обеспеченные люди имеют возможности исправить внешность, ошибки природы, с помощью денег могут сейчас отодвинуть и старость.

— Я не на комплимент напрашивалась, — сказала Тереза нервно. Арина подумала, что этой внешне очень эффектной женщине не хватает элементарного — культуры. — Я хочу получить здорового внука и воспитывать его, пока есть силы. А не тогда, когда мне самой понадобится помощь. Мы о нем мечтали.

— Все будет хорошо, — заверила Арина. — Ваша невестка под присмотром, не беспокойтесь.

Это было вчера, а сегодня Арина готова танцевать от радости, что больше не увидит Терезу Чибис.

Далила впустила в квартиру милиционера в штатской одежде после того, как он сказал, что пришел по поводу ее соседки. Поверила ему на слово, не посмотрев удостоверение. Сегодня суббота, Игорю не надо тащиться на работу, а при нем бояться грабителей — смешно. Да и брать у Далилы нечего.

— Почему вы интересуетесь Настасьей? — спросила она, подозревая, что по причине ветрености подруга влипла в скверную историю. — Садитесь.

Молодой человек лет тридцати с небольшим, но с ответственно-солидным видом ответил не сразу. Сначала опустился в кресло, поставил старый «дипломат» с ободранными углами на колени и щелкнул замками, после чего взглянул на хозяйку:

— Ваша соседка вчера найдена неподалеку от троллейбусной остановки…

— Найдена? — не дослушала Далила. Иногда она опережала события, что выдавало в ней натуру нетерпеливую. Еще не зная, в чем суть, Далила в уме уже искала способы помочь подруге. — Как это — найдена? Кто, простите, ее искал? И… и почему?

Из кухни вышел Игорь, стал слушать.

— Никто не искал, — сказал милиционер. — Ваша соседка примерно в половине седьмого вечера получила два удара в область шеи, нанесенные предположительно заточкой. Преступник убежал, а Настасья Волкова лежала, пока ее не обнаружили прохожие, которые вызвали милицию и «Скорую».

— Боже мой… — вскочила с дивана Далила, забыв о пояснице и ноге. — Она ранена!.. Где, в какой больнице лежит Настасья?

— Вы присядьте.

Под его холодным взглядом Далила упала назад, растерянно хлопая глазами. Игорь сел рядом и взял ее за руку.

— Она умерла до приезда «Скорой», — сообщил милиционер.

Далила не сразу поняла смысла сказанных слов. «Умерла» — как-то уж сухо прозвучало, словно речь шла о чем-то обыденном. Но это же невозможно!

— Умерла… — повторила она, вслушиваясь в слово и не понимая его значения. — Умерла… Настасья умерла?

— Да, — сказал милиционер все тем же сухим тоном. — Если быть точным, вашу соседку убили. В связи с этим…

— Убили… — произнесла Далила шепотом.

Милиционер открыл рот, чтоб продолжить, но Игорь шикнул на него:

— Погодите вы! Не видите, в каком она состоянии?

А Далила откинула голову на спинку дивана, из ее глаз полились слезы. Слово «убили» дошло быстрее, чем «умерла», хотя между этими двумя понятиями не такая уж большая разница, ибо обозначают одно — смерть. Как просто и знакомо — смерть. Но внезапная смерть причиняет жуткую боль по причине своей нелепости, она как лишнее напоминание: все зыбко, неустойчиво, ненадежно, подтверждает, что смерть всегда рядом, от нее нет страховки.

Милиционер закопался в «дипломате», выудил оттуда какие-то фотографии, захлопнул крышку и терпеливо ждал, когда соседка убитой отойдет от шока. Игорь принес воды, протянул Далиле:

— Выпей.

Она посмотрела на стакан и отвела его рукой в сторону, после чего остановила взгляд на милиционере.

— Вы были дружны? — спросил тот мягче.

— Да, мы дружили. — Далила утерла нос полой халата, Игорь сунул ей носовой платок. Она высморкалась, вытерла глаза, но плакать не перестала.

— Значит, вы знаете о ней, знаете, какую жизнь вела Настасья Волкова, с кем у нее возникали конфликты и на какой почве…

— Я все о ней знаю, — прервала Далила, так как приблизительно поняла, к чему он клонит. — Настасья ни с кем не конфликтовала, больше скажу: избегала конфликтов. Она на редкость добрый и отзывчивый человек, не без слабостей, конечно…

— Что вы имеете в виду, говоря о слабостях?

— Господи, ну какие могут быть слабости у одинокой и молодой женщины? — вспылила Далила. — Например, мужчины. Настасья мечтала выйти замуж, искала своего суженого, не находила.

— Меняла мужчин, да? — сделал вывод он.

— Называйте это так.

— Вы всех ее мужчин знаете?

— Нет, разумеется. Мне-то зачем ее мужчины?

— Куда она вчера шла, знаете?

— А как же! У Настасьи недавно появился друг, он пригласил ее в ресторан, там и должны были они встретиться. Настасья попросила у меня платье, дубленку и шапку…

Далила запнулась, свела брови, будто что-то припоминая.

— Что с вами? — спросил милиционер.

— А? — очнулась она.

— Вы что-то вспомнили?

— Н-нет… Просто… Это я так, чисто нервное… Не обращайте внимания. Скажите, вы думаете, Настасью… убил кто-то из ее знакомых мужчин?

Далила задала вопрос с такой надеждой в голосе, что милиционер с минуту ее изучал, пытаясь понять, что взволновало ее помимо убийства подруги.

— Не исключено, что убил один из ее мужчин, например, из мести, — сказал он. — Но причин может быть много… Дело в том, что на разбойное нападение с целью ограбления не похоже.

— А когда похоже на ограбление? — поспешно спросила Далила, словно понятия не имела, что такое ограбление на улице. Но она выглядела очень потерянной, поэтому милиционер не удивился ее вопросу, пояснил:

— Когда с жертвы снимаются украшения, забираются деньги. С вашей подруги украшения не сняли, сумку оставили, деньги не забрали. Или убийце помешали, или причина другая. Мы и хотим выяснить, что представляла собой ваша соседка, с кем имела контакты, у кого были причины убить ее.

— Причины? Не знаю, — отрицательно закачала головой Далила. — А что на ней было? Я дала ей дубленку, она дорогая, новая… не из-за дубленки ее?..

Милиционер опустил глаза на свои руки, державшие фотографии:

— Можете взглянуть на снимки?

Далила колебалась, но нашла в себе мужество протянуть руку:

— Давайте.

Первый же снимок вызвал у нее негромкий стон, Далила на мгновение прикрыла глаза, потом торопливо перебрала фотографии, не задерживаясь ни на одной. И только хлюпала носом да смахивала тыльной стороной ладони выкатывавшиеся слезы. Далила вернула снимки с убитой Настасьей милиционеру.

— На ней моя дубленка и моя шапка. Платье тоже мое.

— После соответствующих процедур вы сможете забрать свои вещи.

— Нет-нет, не хочу, не надо, — поспешно отказалась она.

Кровь не смоешь, да и напоминать вещи будут о смерти Настасьи, Далила не сможет их носить.

— Больше ничего не хотите рассказать? — пряча в «дипломат» фотографии, спросил милиционер.

— Нечего, — коротко бросила она, беспомощно взмахнув руками.

— А вы ничего не хотите добавить? — обратился к Игорю милиционер.

— Я в гостях, — сказал тот. — О Настасье мало знаю.

— Возьмите мои телефоны, — протянул карточку милиционер. — Если вам что-то станет известно, позвоните.

Игорь пошел его проводить, а Далила сидела, глядя в одну точку. Когда он вернулся, она не переменила позы, не взглянула на него, будто ничего не слышала и не видела. Он присел перед ней на корточки, тронул за колено:

— Э-эй. О чем задумалась?

— На ней были моя дубленка и моя шапка, — проговорила она, не выходя из задумчивости.

— И что? — Игорь не получил ответа, посему помахал перед ее глазами рукой. Ага, видит его. — На ней были твоя дубленка, твоя шапка, и что?

— Знаешь, Игорек, мне пришла бредовая мысль… только ты не смейся, пожалуйста, ладно? — Получив утвердительный кивок, она с трудом выговорила абсурдную мысль: — Мне кажется… что вчера напали не на Настасью, а… а на меня.

Игорь, как обещал, не рассмеялся.

— На тебя? То есть вас перепутали?

— Да-да, — она обрадовалась, что он понял ее. — Она была в моей…

— Дубленке. Думаешь, вас легко спутать?

— Мы почти одинаковой комплекции. Ну, Настасья была чуть худее, чуть ниже ростом… это не считается. Там же темно! К тому же снег и ветер… Да, ее приняли за меня… и… и убили. А должны были меня…

— Далила, а за что тебя убивать? — Все же в его интонации чувствовалось большое сомнение.

— Понимаешь, Игорь… — подбирала она необходимые слова, отсюда излишне волновалась, покрылась алыми пятнами. — Меня не за что убивать… врагов у меня нет… вернее, нет таких, которые бы хотели меня убить. Разве что мой бывший. Но Роман на такой шаг не осмелится… я так думаю… Нет, не то. Видишь ли, со мной случились две, мягко говоря, неприятности. Недавно на меня упала глыба льда. То есть не упала, но должна была упасть… Я испугалась собаки и прижалась к стене дома, глыба упала между мной и псиной… она была большая, очень большая… глыба.

— Ну, ну, — подгонял он, внимательно слушая.

— А пару дней спустя на меня наехали молодчики. Игорь, пожалуйста, поверь, я не выдумываю, они хотели меня задавить. Если б не парень…

— Верю.

— Теперь Настасья в моей дубленке и шапке… Она убита.

И всхлипнула. Игорь подсел к ней, теперь и он задумался, потирая подбородок. Но предположение Далилы до того несуразно, что верилось с трудом. Он не стал опровергать, мол, тебе померещилось, ведь ее опасения вполне логичны, однако согласиться с нею — это подлить масла в огонь страхов.

— Ты считаешь, эти три события не случайны? — спросил он.

— Вот-вот! — воскликнула Далила. — Три случая! И все три с моей дубленкой… то есть со мной. Разве не так? Не так? Скажи, я неправильно думаю?

— Послушай меня. — Игорь взял ее за плечи и заговорил, обращаясь к ее разуму, поэтому говорил медленно, внушительно: — Допустим, это так… Подожди, Далила, сначала выслушай. Чтобы убить человека, надо иметь повод. Ты кому-нибудь сделала крупную гадость? Кого-то обокрала, кинула на миллион баксов? У кого есть повод смертельно ненавидеть тебя?

— О чем ты говоришь! — возмутилась она. — Какие миллионы баксов? Я и миллиона рублей в руках не держала. А гадость сделала одному человеку — Роману. Когда развелась с ним. Ссоры с коллегами считать?

— Если б коллеги и бывшие мужья после ссор убивали друг друга, в нашей стране уже не осталось бы ни одного живого человека. Значит, причин нет?

— Нет. Это и странно…

— А раз нет причин, чего ты испугалась? — воздействовал на нее логикой Игорь.

Далила замерла, очевидно, все еще перебирала знакомых, которые по тем или иным причинам ненавидят ее. Да тут вспомнишь и тех, с кем не поделил горшок в детском садике! Конечно, враги есть у каждого, завистники тоже, для этого не обязательно быть богатым, красивым, успешным. Враги появляются даже без повода, просто из-за скудости их души и ума. Но убивать… Игорь прав: должна быть веская причина, чтобы убить, а таковой не имеется. Она склонила голову на его плечо:

— Не знаю, может, действительно произошла случайность… Но мне страшно.

— Страшно? Посиди дома, никуда не выходи. Я поживу у тебя, и не возражай. Заодно привыкнешь к мысли, что так будет всегда. Со мной не страшно?

— Нет, конечно, — наконец улыбнулась Далила, обняла Игоря. — Ты самый, самый, самый!

— В смысле — хороший?

— Лучший, — нашла она более точное слово и снова всплакнула. — Настасью жалко. Она такая славная… у меня теперь нет подруг.

— Я буду твоей подругой, — шепнул на ухо Игорь.

Убеждая Далилу, сам он не мог обойти вопиющий факт. Три странности! Последняя закончилась убийством. Сейчас в его задачу входило любым способом унять страхи Далилы, при всем при том ей нужна мощная защита, а защиту предоставит только милиция. Игорь осторожно поинтересовался:

— Почему ты не рассказала о своих подозрениях этому парню?

— Чтоб он поднял меня на смех? Сам посуди, как он воспринял бы: тетка вообразила, будто ее кто-то упорно пытается убить. А тетка не бизнесмен, не банкирша, не бандерша. Кому она нужна, чтоб ее пришить? И потом… он неприятный, тебе не показалось?

— Обычный мент, Далила. Ты просто с ними не сталкивалась, имеешь слабое представление о них. А рассказать надо бы.

— Ага, ты все-таки считаешь, в трех случаях есть закономерность? — подловила его она.

— Я считаю, надо рассказать без каких-либо наших выводов на этот счет. Может, у кого-то крышу свернуло, менты обязаны все версии проверить. Ладно, ладно, — похлопал ее по спине. — Не переживай, все выяснится.

Зазвонил мобильник, Игорь взял трубку со стола, отдал Далиле, это был зять Серафим, который выпалил:

— Пять сто! Рост пятьдесят пять сантиметров! Богатырь!

— Боже мой! — взвизгнула Далила. — Родила? А как она?

— Спит, нам так сказали.

— Когда родила? Во сколько?

— В половине шестого утра. Извините, нам тоже не сразу сообщили… а я сначала поехал в больницу… в общем, когда вспомнил, позвонил вам…

— Спасибо, — буркнула Далила, кладя в карман телефон. — Вспомнил он в час дня! Ну вот, Игорь, я теперь бабушка, представляешь? Мне казалось, что с рождением внука произойдет какой-то катаклизм, землетрясение там… потоп… метеоритный дождь… И я пойму, что моя жизнь резко изменилась со словом «бабушка». А ничего не произошло, все на местах.

— Смешная ты, — рассмеялся Игорь, протягивая руки к ней. — Иди, бабуля, ко мне, поздравлю.

Далила прижалась к его груди, вздохнула:

— Поехать надо к Миле…

— Как ты поедешь покалеченная? Да и Миле сейчас не до тебя. А Настасья? Ты обязана проводить ее. Поедешь позже, может, и страхи твои поулягутся.

Далила еще раз вздохнула: и радостно, и очень-очень печально.