Объяснение в убийстве. Женский роман с мужскими комментариями

Лариса Королева

У журналистки Дарьи Леденёвой и юриста Андрея Чернова служебный роман. Ночью с пожарной лестницы дома, в котором они встречаются, сброшен труп молодой женщины. Подбирая материал для очередной статьи, Дарья берёт в судебном архиве уголовное дело о жестоком убийстве девушки в роще. Обвиняемый получил девять лет колонии, но журналистка решает, что он невиновен. Обнаружив ещё несколько аналогичных дел, по которым осуждены разные люди, она приходит к выводу, что в городе орудует сексуальный маньяк.

ДЕЛО №18 666

В Краснодаре пять районных судов и один краевой, практически ежедневно в них рассматриваются интересные уголовные дела. Ясно, что все процессы отследить практически невозможно. И иногда я отправляюсь в судебные архивы с тем, чтобы выпросить у девчонок что-нибудь крутое для очередного материала. На этот раз мы заехали в один из райсудов вместе с Андреем и Юркой. Пока Андрей встречался с председателем суда по личному вопросу, я забежала в архив к старой знакомой Катерине. Задача предстояла непростая: надо было не просто попросить просмотреть дело, но и уговорить Катю отдать мне его на вечерок на дом. У меня практически не выдавалось свободных дней, которые я могла бы позволить себе провести в архиве.

— Привет, Катюша, — начала я разговор. — Как жизнь молодая?

— Да какая же я молодая, — рассмеялась Катерина. Ей было под пятьдесят, и она не выглядела моложе, была невысокой, полненькой, носила очки, но, как это не покажется противоречиво, порой казалась совсем девчонкой. Это впечатление происходило, скорее всего, от её весёлого нрава, легкой походки (не ходила, а летала), быстроты реакций и застенчивой улыбки. — А ты, Даша, всё в поисках жареных фактов?

— Да хоть варёных. Есть что-нибудь?

— Есть. — Катя открыла шкаф и тут же протянула мне пухлый том, будто специально держала его наготове. — Очень интересное дело! — Она сделала особенное ударение на слове «очень» и загадочно улыбнулась.

— Катюша, а как бы мне его так, чтобы до утра?

— Под честное слово, — неожиданно легко согласилась Катерина, продолжая улыбаться. Наверное, она уже перестала бояться потерять работу.

Я, едва сказав «спасибо», побежала к машине, прижимая к себе заветную папку, спрятанную от посторонних глаз в целлофановый кулёк. Андрей подошёл чуть позже, и я успела уже заглянуть в дело №18 666. Сразу же наткнулась на большую цветную фотографию хорошенькой девушки лет двадцати пяти. Она была рыженькой, с большими зелёными глазами, узкие губы Джоконды растянулись в едва приметной улыбке. И тут же — другая фотография, чёрно-белая: обезображенный труп в кустах.

На втором снимке хорошо видно, насколько девушка худа. Тоненькая фигурка вытянута во весь рост на земле, верхнюю часть тела прикрывает светлая вязаная кофточка, трусики и шорты спущены до щиколоток. И третий снимок — изуродованное побоями лицо крупным планом, на шее характерная полоса, какая бывает при удушении.

— Ого, — засунул в дело Юрка свой длинный нос. — Кто это её так?

— Сейчас посмотрим… Ага, вот оно, обвинительное заключение. Обвиняется… Гражданин Оленин Владимир Анатольевич. На момент убийства ему было двадцать лет… Девушке — Виктории Вернак — двадцать четыре.

Подошёл Чернов и уселся рядом со мной на заднее сидение. Я захлопнула дело, Юрка заметил его номер и присвистнул:

— Ого! Это же моя дата рождения. 18 — число, 6 — месяц, 66 — год.

— Господи, с кем я связался, — шутовски простонал Чернов. — Восемнадцать — это же три «шестёрки», и дальше три «шестёрки» — 666! У моего водителя в дате рождения два раза содержится «число зверя»!

Что такое «число зверя», Юрка не знал и невинно заявил:

— Всегда мечтал иметь такой номер на автомобиле.

— Только этого мне и не хватало! Мало того, что моя женщина — ведьма, так и водитель — левша с такой ужасной датой рождения! Да еще и с фамилией Шаманов! Теперь ясно, почему ты вечно влипаешь во всякие истории. Ему и ещё и на «Волгу» номер дьявольский подавай!

— Да я бы и не села в машину с таким номером, — сказала я. — Кстати, дельце-то должно быть непростым!

Чернов потянул было руку, но я тут же засунула том в кулёк.

— Ревнивый малыш, — рассмеялся Андрей, — ну, будешь теперь ночь не спать, читать-листать… Расскажешь потом.

Юрка пожал плечами, выражая недоумение по поводу чем-то не понравившегося шефу числа, и принялся разворачивать машину. Завезли домой Андрея, и дальше поехали вдвоём.

— Смотри, какая девчонка голосует, — привлекла я Юркино внимание. Но он и сам её уже заприметил, и глазки у него сразу заблестели. — Притормози, подберём, а то проедешь мимо собственного счастья.

Юрка уже проехал и сейчас возвращался задним ходом. Девушка впорхнула к нему на переднее сидение, сказала «спасибо», окинув Юрку внимательным взглядом, и тут заметила меня.

— Вы опаздываете? — спросила я. — Так нервничали на остановке…

— У меня через десять минут начинаются занятия в клубе. Я аэробику преподаю.

— И кто сейчас ходит в ваш клуб?

— А все подряд. От шести до шестидесяти. По группам.

Журналисту разговорить незнакомого человека несложно. За семь минут пути я уже знала почти всё о клубе и многое — о его преподавательнице. Когда мы подъезжали к спортивному комплексу, я спросила, во сколько заканчиваются занятия и заявила, что Юра за ней заедет. Девушка согласно кивнула, но окинула меня при этом подозрительным взглядом. Таким образом, Юра и слова не произнёс, а я буквально сняла ему девочку.

На следующий день Юрка рассказал, что заехал за ней, они провели вместе ночь, и тренер оказалась очень даже ничего, «спортивная и активная». Она только была озадачена тем, что о свидании договорилась я. Не зная, какие отношения связывают сидящих в одной машине мужчину и женщину, она опасалась, не извращенцы ли мы. А вдруг её снимали для двоих? И только увидев, что Юрка приехал один, успокоилась.

Но мне похождения нашего водителя на тот момент были глубоко безразличны. Меня ничего не интересовало больше, чем дело №18 666, над которым я просидела всю ночь, ибо к утру поняла, что Владимир Оленин, осуждённый к девяти годам лишения свободы за убийство Виктории Вернак и отбывающий срок в колонии общего режима, на самом деле её не убивал.

* * * * *

Утром последнего дня своей жизни Вика позвонила соей подруге Карине, и девушки отправились на Вишняковский рынок, где Вика купила себе чёрные джинсы и коричневые ботинки. Она взяла на работе неделю отгулов, и вечером подруги договорились пойти погулять в парк и посидеть в летнем кафе. В шесть вечера Вика и Карина снова встретились. Вика была в обновках. В Первомайской роще у неё было назначено свидание с неким Евгением.

Вместе с Евгением и его товарищем Костей девушки сидели в кафе «Сорренто» и пили кофе, когда к их компании присоединился Владимир Оленин. Он на днях продал Косте спортивный костюм, и в тот вечер надеялся получить за него деньги.

Вскоре в кафе появились две девушки, Аня и Ася, и Женя с Костей пересели за их столик. Вика и Карина остались с Олениным. Девушки Владимира немного знали: летом он жарил в роще шашлыки. Знакомые называли его «шашлычником», и он был последним, кто видел Викторию в тот вечер живой, не считая, конечно, убийцы.

Троица развлекалась, от кофе плавно перешли к спиртным напиткам, причём, Владимир несколько раз выходил из кафе и появлялся снова, а потом объявил девушкам, что встретил знакомых, которые приглашают его в находящийся неподалёку ресторан. И тогда Вика стала проситься с ним. Владимир не был уверен, примут ли друзья в компанию ещё одну девушку, вышел спросить у них разрешения, и, получив его, повёл Вику в ресторан. По пути они посадили на такси Карину, которая уехала домой.

В ресторане гуляли впятером: Владимир, Вика, ещё одна девушка и два парня. По счёту платил Оленин. Он отдал официантке двести рублей, полученные за спортивный костюм. А около двенадцати ночи заведение стало закрываться. Компания разошлась, и Вика с Владимиром снова перебрались в то же кафе, в котором начинали вечер отдыха…

Труп Виктории был обнаружен в кустах на территории парка утром следующего дня. Участковый составил протокол осмотра места происшествия, оперативники опросили работников парка. Никто ничего не видел и не знал. И только сторожиха находящегося неподалёку детского сада, показала, что уже после двенадцати ночи видела девушку, похожую на убитую, гуляющей с мужчиной лет тридцати. Ей показалось, что мужчина был кавказской национальности. В «Протоколе опроса свидетеля» перед словосочетанием «кавказской национальности» чьей-то рукой, другим почерком, была вписана частица «не», меняющая весь смысл предложения.

К вечеру личность убитой была установлена, как и фамилии тех, с кем она встречалась накануне. А через два дня был арестован Владимир Оленин. Опера пришли к нему в коммунальную квартиру в восемь утра. Вова был ещё в одних трусах, когда на его руках защёлкнулись наручники. При обыске в комнате была обнаружена пачка патронов, как позже установит баллистическая экспертиза, пригодных для стрельбы. Оружия не было.

Параллельно с Владимиром был задержан по подозрению в убийстве и Евгений Бердяев, на свидание с которым и направлялась Вика в парк. На допросе Евгений показал, что видел Вику и Владимира в летнем кафе (он вернулся туда после того, как они с другом проводили своих девушек Асю и Аню) в половине первого ночи. Ребята, по словам Евгения, пили кофе, мило беседовали, смеялись, целовались, а потом ушли, обнявшись, в сторону остановки.

На очной ставке с Бердяевым Владимир отрицал тот факт, что после ресторана возвращался ещё раз с Викой в кафе. Оленин говорил, что был сильно пьян, ничего не помнит, но знает точно одно: Вику не убивал. После того, как компания распалась, он сел в такси и уехал домой. Был дома около часа ночи, и дверь ему открыл сосед по коммуналке. С кем осталась Вика, он не знает.

Через пару дней Евгения Бердяева выпустили. А ещё через неделю Владимир Оленин написал свою первую «Явку с повинной», из которой следовало, что в тот осенний вечер он «возможно, изнасиловал и убил Викторию Вернак, но был настолько пьян, что не помнит, как всё это произошло».

Следом за первой «Явкой с повинной» в деле появляется вторая, в которой Оленин «припоминает», каким образом убил Викторию, как и то, что изнасилования, по сути дела не было. Выходило, что выйдя вместе с Викой из кафе, Владимир отправился её провожать, и по дороге предложил «вступить с ним в половой контакт». Девушка сразу же согласилась, и они вошли в заросли кустарника, где Вика сняла джинсы и ботинки, спустила до уровня щиколоток трусики и велосипедные шорты и легла, положив под голову кожаную куртку. Владимир улёгся сверху и «начал половой акт», но завершить его не смог, поскольку находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, и предложил девушке перейти к оральному сексу. И тогда Виктория сильно оскорбилась, стала кричать, что она не проститутка… и тут же требовать с Владимира двести рублей, а не то, дескать, заявит, что он её изнасиловал. Она ударила его по лицу, он её — в ответ, а потом сжал пальцы у неё на шее, а когда разжал — увидел, что девушка мертва. Он «испугался содеянного» и убежал. Вещей и украшений девушки не брал.

В третьей «Явке с повинной» Оленин пишет, что после всё же вернулся на место преступления и забрал Викины джинсы, ботинки и куртку, с тем, чтобы «скрыть следы». Вещи он выбросил, а украшений всё же не брал.

Через несколько месяцев состоялся суд. На первом же заседании Оленин отказался от всех своих признаний, заявив, что сразу после задержания был жестоко избит сотрудниками милиции, а после на него оказывалось психологическое давление и физическое воздействие, под которыми он был вынужден дать признательные показания.

Судья Аветисов назначил прокурорскую проверку по факту избиения подсудимого сотрудниками милиции… Следующее судебное заседание состоялось только полтора года спустя. За это время в деле появилось четыре новых документа. В двух из них опера заявляют, что Оленина они не били. В двух других понятые, присутствовавшие при следственном эксперименте, поясняют, что они не подставные, а случайно прогуливались по парку, и их пригласили опера для исполнения гражданского долга. Причём, один из «настоящих» понятых — студент третьего курса юридического факультета Олег Городницкий. Вовка утверждал, что этот парень приехал на машине вместе с опером. Но это было лишь его слово против слова Городницкого, которого я не знала, но уже ненавидела. С хороших же дел начинает этот студент свою карьеру!

Судья выносит приговор. Восемь лет за убийство Виктории Вернак, год — за хранение патронов, итого — девять. Последней к делу подшиты «Кассационная жалоба» Владимира Оленина, (в которой тот снова пишет, что признания давал под воздействием сотрудников милиции, Викторию Вернак не убивал, расстался с ней в парке и ничего не знает о её судьбе) и Приговор краевого суда: оставить решение районного в силе…

Полночи со мной рядом просидел Митька, заглядывая мне через плечо и хватая дело в руки, как только я отходила перекурить.

— Ну, он же не виноват! Он её не убивал! Глупости какие! Никто же ничего не доказал, — горячился Димка. Его распирало от гордости по поводу того, что он читает настоящее уголовное дело и может вынести собственный вердикт.

— Да, Димочка. Я знаю.

— Но как же можно сажать в тюрьму невиновного человека!

— Всё можно, Дима. Хорошо ещё не расстреляли, — заметила я, растирая глаза, которые болели от напряжения.

— Твой Чернов должен немедленно этого парня освободить, — решительно заявил сын.

— Чернов — не судья, не Бог, не герой, ну, и так далее… Но мы посмотрим, что тут можно сделать. Иди спать. Проспишь завтра в школу.

Но уложить Димку оказалось непросто, он всё никак не мог угомониться, возмущаясь несправедливостью устройства бытия. Он, конечно, многого не понял, читая это дело, и не обратил внимания на детали, но уловил главное: дело это шито белыми нитками. Владимир Оленин стал жертвой милицейского непрофессионализма и попал в жернова судебной машины, поглотившей его и отнявшей уже два с половиной года жизни. Сидеть ему ещё около семи. Если не вмешается провидение. А оно, похоже, уже вмешалось.