Холодные сумерки

Валерий Шарапов (2024)

Романы о настоящих героях своей эпохи — сотрудниках советской милиции, людях, для которых служебный подвиг — обыденное дело. Конец восьмидесятых годов. Во Владивостоке орудует жестокий маньяк. Пять жертв за две недели. Все — женщины от двадцати до тридцати пяти лет, у всех на теле вырезаны странные знаки, напоминающие сектантские, и извлечены внутренности. Расследование поручено майору милиции Дмитрию Меркулову. Он понимает, что столкнулся с серией, но отказывается верить, что это дело рук секты. По его мнению, убийства совершает одиночка, владеющий навыками хирурга. Очередное похожее преступление подталкивает майора к решительным действиям. Он задумывает поймать маньяка на живца, для чего просит свою коллегу подыграть ему в смертельно опасном спектакле… Это было совсем недавно. Когда честь и беззаветная преданность опасной профессии были главными и обязательными качествами советских милиционеров…

© Шарапов В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Интерлюдия

Скульптор

Он не знал, как зовут эту девушку, и не хотел знать. Долгое время она оставалась для него просто «девочкой из киоска на остановке». Темноволосая, стройная, какие нравились ему со школьной поры, но что с того? Первый настоящий интерес возник к ней, когда Скульптор увидел ее с фотоаппаратом. От того, как она прикусывала губу, делая снимок, — сосредоточенно, как охотник при виде жертвы, — свело желудок. Девушка его не видела — он стоял за бетонным блоком, оставленным когда-то у заброшки.

Но по-настоящему его заворожили изменения в ней. Месяцы, недели он смотрел, как тускнеют ее глаза, как становятся слишком резкими, дергаными движения рук и головы. Он видел это и недоумевал: неужели больше никто этого не замечает? Не видит гусеницу, из которой нужно помочь вырасти бабочке, иначе погибнет? Нет, конечно. Другие люди смотрят иначе, это Скульптор понял давно.

А потом девушка перестала приносить камеру, и он ощутил — пора.

В тот день автобус все никак не ехал. Ветер продувал дорогу насквозь, и девушка ежилась, кутаясь в серую шерстяную кофту. Больше на остановке никого не было. Скульптор знал, что до смены на заводе еще три часа, что запоздалые огородники уже разъехались. Иначе он не подошел бы.

— Ну что же вы, девушка, ведь совсем застынете, — сочувственно сказал он, сутулясь. — Такси надо вызывать. Или радио не слушаете? Там ведь авария прямо перед депо, грузовик с кирпичами перевернулся, пока его еще уберут…

— Но у меня нет…

— А давайте я вас подвезу? Как раз возвращаюсь, вот, с добычей. — Он поднял пакет с купленной заранее на рынке зеленью и стеснительно улыбнулся. — Да вы не бойтесь. Я ведь сколько билетиков лото у вас купил? Помните?

— Нет. — Отвечая, девушка не улыбнулась, но он знал, что победил. — Хорошо. Спасибо.

— Вот и хорошо, — говорил он, уводя ее на боковую грунтовку. — А то так и замерзли бы. А машина вон там, видите, сейчас дойдем, печку включу, и поедем. Только очки надену. Зрение ни к черту не годится.

Заводя двигатель, он открыл чехол для очков, который всегда носил с собой.

Внутри тускло блеснули сталь и стекло.