Объяснение в убийстве. Женский роман с мужскими комментариями

Лариса Королева

У журналистки Дарьи Леденёвой и юриста Андрея Чернова служебный роман. Ночью с пожарной лестницы дома, в котором они встречаются, сброшен труп молодой женщины. Подбирая материал для очередной статьи, Дарья берёт в судебном архиве уголовное дело о жестоком убийстве девушки в роще. Обвиняемый получил девять лет колонии, но журналистка решает, что он невиновен. Обнаружив ещё несколько аналогичных дел, по которым осуждены разные люди, она приходит к выводу, что в городе орудует сексуальный маньяк.

НЕ ТУ СТРАНУ НАЗВАЛИ ГОНДУРАСОМ

Статья «Кто молчит — тот должен умереть» неожиданно вызвала шквал звонков и писем. Столько откликов на материал я не получала со времён своей знаменитой «Мёртвой петли» — журналистского расследования убийства женщины из маленького провинциального городка. Судьба Нины Арсеньевны тронула десятки читателей, которые выражали своё мнение по поводу нашего здравоохранения и сочувствие трагедии маленького человека, ставшего его жертвой.

(История одной конкретной жизни всегда гораздо больше трогает и волнует обывателя, чем бесстрастные статистические данные, в которых фиксируются тысячи подобных случаев.)

Через несколько дней после выхода номера газеты позвонила и сама Нина Арсеньевна. Сначала она восхищалась моей «феноменальной» памятью, позволившей настолько точно передать её монолог без помощи блокнота и диктофона, а потом принялась благодарить за оказанную ей помощь и поддержку.

— Да что вы, Нина Арсеньевна, чем же я вам помогла? Разве что привлекла к вашей беде внимание общественности, — сказала я и услышала в ответ то, что немало меня озадачило:

— Именно что, Дашенька, привлекли внимание! И каких людей! Ко мне уже приехал полковник медслужбы КГБ в отставке, и он собирается везти меня в Москву на операцию. Ждём только прибытия спецрейса и медсестры для сопровождения.

— Какой полковник КГБ? — не поняла я. — Какой спецрейс?

— Он так и представился. Тимофей Петрович, полковник медслужбы, такой милый мужчина. Он прибыл в наш край на отдых и случайно прочёл вашу статью. Мы, говорит, всех этих врачей судить будем. Да я говорю: судить никого не надо, если б только можно было меня хоть немного подлечить…

Эта сказочная история показалась мне странной и подозрительной.

— Нина Арсеньевна, как только этот ваш «настоящий полковник» ещё раз у вас появится, позвоните, пожалуйста, мне и задержите его до моего приезда.

— Да он и сейчас здесь. Вот уже три дня, как живёт у нас.

— Вот так? Живет в вашей семье? Ничего ему не говорите, я сейчас к вам приеду.

Я кинулась к Чернову и пересказала ему содержание этого разговора.

— Похоже, работает какой-то мошенник, — задумался Чернов.

— Господи, что ему брать-то с этой женщины? — недоумевала я, внутренне соглашаясь с Андреем. — Там же, кроме старой мебели, ничего в доме нет.

— А вот мы сейчас и проверим, что там за гусь, — сказал Андрей, вставая из-за стола. — У тебя есть знакомый мент при форме, чтобы мы могли захватить его с собой? Но только не слишком важная и занятая персона.

— Сейчас что-нибудь придумаю.

Я позвонила начальнику пресс-службы УВД Виктору Строеву, с которым была в приятельских отношениях, и предложила проехаться по одному адресу. Мы с Черновым сели в машину и поехали в сторону УВД, от здания которого Виктор двинулся вслед за нашей «Волгой» на патрульной машине. С ним был молоденький сержант в форме.

Нина Арсеньевна открыла нам дверь сама, на этот раз её семья была в полном сборе. Оставив нашего водителя в машине, мы с Черновым, Строевым и сержантом прошли в зал, где на диване сидел муж Нины Арсеньевны, и маленький мальчик катал по паркету крошечную машинку.

— Где ваш полковник? — спросил Строев. По его напряжённой позе я поняла, что Виктор готов к любым неожиданностям.

— Да вон он, курит на балконе.

В этот момент в комнату вошёл пожилой сухонький мужичонка в спортивном костюме и очках с очень толстыми стёклами. Он замер, испуганно уставившись на милицейские формы Виктора и его сослуживца.

— Гражданин, прошу предъявить документы, — строгим голосом произнёс Строев.

Дрожащими руками дед извлёк из кармана куртки удостоверение на имя Гарникова Тимофея Петровича, начальника медслужбы КГБ в отставке. Виктор повертел удостоверение в руках и передал его нам с Андреем. Чёрно-белая фотография была вырезана по контурам лица и приклеена на разворот документа, в котором не было ни единой печати, а буквы вписаны крупным детским почерком.

— Кто такой? Настоящая фамилия! — прикрикнул Виктор, и дед чуть слышно пробормотал:

— Бердников Илья Прокопьевич. Пенсионер.

— Что же вы гражданка, аферистов в свой дом впускаете, да ещё позволяете им у себя жить, — укоризненно сказал Виктор Нине Арсеньевне, и вместе с сержантом повёл Гарникова-Бердникова к выходу.

Нина Арсеньевна была совершенно потеряна. Обескураженным взглядом она провожала до двери свою последнюю надежду на спасение, и не реагировала на выпады появившейся в зале дочери. Ритка, крепко сбитая деваха в выцветшем халатике, с полотенцем, обмотанным вокруг головы наподобие чалмы, выкрикивала:

— А я говорила тебе, мама, что он подозрительный! Ты золото, золото проверь! Где мой перстенёк? Он непременно украл что-нибудь!

— Такой милый человек, — огорчённо обратилась к нам с Черновым Нина Арсеньевна. — Помочь мне хотел. В первый день, как приехал, тортик купил…

— Разберутся с вашим милым человеком, — пообещал Чернов.

Мы двинулись к двери. Мне было страшно неловко и очень жаль эту женщину. Последнее, что я услышала, выходя из квартиры, были её слова, обращённые к дочери, всё ещё хлопочущей насчёт перстенька:

— Да помолчи ты, Рита! Намылась? Опять к «Интуристу» пойдёшь? Не ходила бы! Нет денег — и это не способ…

У подъезда я увидела две машины — нашу, редакционную, и патрульку, и быстрыми шагами семенящего от них деда-полковника.

— Вы его опустили? Почему? — кинулась я к Строеву.

— Да я прозвонил уже в службу, проверили по компьютеру. Ничего на него нет. Просто сумасшедший дед. Бывший бухгалтер. Прописан в Ростове.

— Но он же мошенник!

— Так ничего же не сделал. Скорее всего, поселился поесть-попить на халяву. Что нам с ним делать? Сажать? Удостоверение отобрали, дали пинка под зад, и пусть себе катится на все четыре стороны.

— У него документы фальшивые, это статья, — не успокаивалась я.

— Ладно, поехали, — сказал Чернов, увлекая меня к машине. — Спасибо, Виктор… Даша, если бы ловили каждого сумасшедшего старика и судили за подделанное удостоверение, или ещё какую выходку подобного рода, суды только над такими делами и корпели бы. Другое дело, что твоя героиня от всех своих бед малость не в себе, она готова поверить любому проходимцу, пообещавшему ей помощь… Эх, не ту страну назвали Гондурасом!

— Ладно, пусть этот дед прочёл мою статью. Но как он узнал её адрес?

— В адресном столе, конечно! Ты же указала в материале настоящую фамилию, и имя, и отчество!

Я готова была расплакаться. Что за страна, где женщины теряют разум от непрестанной боли, дочери выходят на панель, чтобы заработать матери на лекарства, а помощь этой семье может предложить только старый аферист, которого три дня кормят и привечают в последней надежде на спасение!

— Не переживай, малыш, — обнял меня Андрей. — Ты у меня славный. Эмоциональный только очень. И я тебя люблю.

Мы вернулись в редакцию и сели за стол в кабинете Андрея, продолжая обсуждать происшедшее, когда, шумный и яркий, ввалился Александр Стравин:

— Как живёте?

— Регулярно, — сердито ответила я, всё ещё внутренне негодуя, сама не зная на что: на врачей, страну, систему, аферистов, то ли на саму себя.

— А мне скучно. Приехал на вас посмотреть… А что вы такие озадаченные?

— Да так, Саша, было тут одно неприятное дельце, — ответил Андрей. — Ты лучше расскажи, что у тебя нового.

— Ничего нового, — протянул Сашка в своей обычной манере, лениво потягиваясь. — Скучно мне!..

— Сплясать? — мрачно спросила я.

— Лучше подскажи, что мне старому приятелю на день рождения подарить. Он не бедный, дорогой вещью не удивишь. Надо бы что-то оригинальное.

— А человек хороший?

— Полное дерьмо! — Сашка расселся в кресле и закинул на стол ноги в блестящих коричневых ботинках.

— Подари ему фаллический символ, — предложила я, шутя, но Сашка эту идею воспринял вполне серьёзно.

— Поехали, — сразу же загорелся он, поднимаясь. — Выберем подарок в интим-салоне, а потом где-нибудь посидим. Приглашаю вас на обед.

Долго уговаривать нас не пришлось.

— Чернов, что же ты не похвалил Сашкины новые ботинки, он уже просто не знал, как их выставить, — шепнула я Андрею по пути к огромному тёмно-зелёному Сашкиному джипу.

— Это женщины отмечают такие детали, а я и не заметил, — сказал мне Чернов, и уже в машине — Стравину: — Саш, классные у тебя ботинки! Дорогие?

Сашка просиял и небрежно ответил:

— Ерунда. Штука баксов!

— Каждый? — не выдержала я.

Сашка реплики словно не услышал, а Андрей укоризненно покачал головой.

Мы подкатили к интим-салону.

Содержимое такого рода магазинов меня всегда умиляло. Пара кружевных полосочек, имитирующих бельё, продаётся по цене зимнего пальто. Самый дешевый здесь товар — это презервативы. От незатейливых резиночек — до «усатых-полосатых», дезодорированных и съедобных. Самый дорогой товар — женщины. Конечно, не сами представительницы прекрасного пола, а их латексные копии, просто немыслимо дорогие.

(Зато раз заплатил — и верна тебе всегда, и никаких извечных женских отговорок на головную боль или месячные, и никаких капризов «так не хочу, эдак не умею», или «а за такое — двойная такса». )

Любителям орального секса — жадно раскрытые навстречу женские губки. (Эти рты всегда молчат, никогда не устают и не кусаются.) При импотенции помогут возбуждающие капли или крем интим-тонус. Ну, а если уже помогли, то, может, ещё не поздно прибегнуть к жидкости, спасающей от венерических заболеваний? Если, конечно, вы поимели настоящую женщину, из плоти и крови. Что же касается выставленных в витрине эрзацев, то они совершенно безопасны и ничем вас не заразят, разве что очередной эротической фантазией…

И, наконец, вот оно! Чудо из чудес. Двухметровый красавец-фаллос, надувной, резиновый, голубовато-розовый, гордо стоящий на двух овальных яичках, каждое — размерами с автомобильное колесо. Сашка сразу же направился к объекту, обошёл его вокруг и спросил у меня:

— Ты это имела в виду? Хорош. Хорош!

Но я тоже видела эту роскошь впервые, и мы с Черновым покатывались со смеху, обсуждая достоинства сего предмета на все лады.

— Девушка, а чем отличается фаллоглитатор от вибратора? — пристал Сашка к молоденькой продавщице.

— Фаллоглитатор надевается на пояс мужчине или женщине, — нежным голоском обстоятельно принялась разъяснять девушка, — тогда как вибратор — на батарейках, и присутствия партнёра не требует вовсе.

Сашка задумчиво вертел в руках коричневый фаллос:

— А внутрь сюда вставляется металлический стержень, чтобы придать ему твёрдость и устойчивость? — спросил он у продавщицы, сгибая и разгибая инструмент.

— Нет. Это так и положено.

— Чёрти что, — разочарованно сказал Сашка и аккуратно положил фаллос на витрину. — Раньше я считал, что такое состояние члена это — импотенция. А теперь это безобразие в магазинах продают… Я вон тот куплю, большой, который у входа.

— Сашка, ты с ума сошёл, — хохотали мы с Черновым, но только ещё больше его раззадоривали.

— Упакуйте мне его, — приказал Стравин продавщице.

— Как же я его вам упакую? — растерялась девушка. — Надо его сдуть.

— Кокетливо упакуйте, — велел Сашка. — Не надо сдувать. Так повезу.

Через полчаса мы с Андреем ехали в шашлычную по ростовской трассе на Сашкином джипе. Стравин сидел за рулём с самодовольным выражением лица. К крыше автомобиля был привязан бечевкой гигантский фаллос, обернутый прозрачным целлофаном и перевязанный красным бантом…