Вечность переворачивает страницы. Книга первая

Лариса Анатольевна Киселева

Кто же знал, что убегая от самой себя, можно оказаться в другой Вселенной и ступить на Тропу Вечности. Но, где бы мы ни были и какие бы подарки ни дарила нам Судьба, они не помогут нам измениться, пока мы сами не решимся на внутреннюю трансформацию. И только тогда возможно все… Получится ли у героини обрести себя, чтобы с полным правом взять предложенное ей Бессмертие и обрести Любовь. Посмотрим…

Глава 1. Прибытие

Невеста шла по дороге, поддерживая юбки, вокруг простиралась лесопарковая зона. На лице ее была написана растерянность, смешанная с радостью. Мамаши с детишками, прогуливавшиеся по аллеям, остановились и провожали ее взглядами. Малыши радостно агукали и тянули к ней ручки.

Красавица шла, напряженно вглядываясь вперед, шлейф платья своим потоком захватил палку, брошенную собаке, которая вцепилась в нее с неожиданной злостью, видимо, испугавшись, что ее отберут. Хозяин прикрикнул на пса (довольно-таки странной породы этот песик), невеста остановилась, обернулась, высвободила палку, отбросила ее в сторону и спросила:

— Как пройти к метро?

Вместо ответа мужчина что-то пробормотал, и тут она поняла, что он задал бестактный вопрос:

— А Вы откуда?

К месту событий откуда ни возьмись стали подтягиваться любопытные прохожие, предчувствуя разыгрывающуюся мелодраму. Видимо, от «хлеба и зрелищ» отказаться они никак не могли.

Невеста стала притопывать ножкой от нетерпения, но пышные юбки скрывали этот жест. Повторяться она не стала, а просто ответила:

— Это сложный вопрос, — и пошла дальше.

Разочарованные зрители побрели следом, благо в таком наряде девушка не могла быстро идти, но вскорости и они отстали, сообразив, что продолжения не будет.

Алена была в растерянности. «В конце концов, — рассудила она, — дорога выведет меня куда-то, потому что здесь мне никто не сможет помочь, не задав при этом кучу вопросов, а ведь на них я и сама не знаю ответа. Еще пять минут назад я стояла рядом с Максом в ЗАГСе, собираясь осуществить его мечту и поставить в паспорт печать».

Сомнения одолели ее в последнюю минуту, хотя и до этого она не была уверена в своем выборе, навязанном ей окружающими. Решающее слово произнес папа, под его давлением она уже не раз принимала трусливые решения. И вот в последнюю минуту ей захотелось испариться и оказаться в каком-нибудь далеком месте, где Макс женат на ком-то другом, а она планирует свою жизнь самостоятельно. Она вышла в садик, побродила по аллеям, потом остановилась около массивного дуба, обняла его и закрыла глаза, потом почувствовала, что дуб стал мягким и пружинистым, она стала как бы вдавливаться в него и, открыв глаза, даже не сразу поняла, что находится в каком-то другом месте. Сначала она пошла в том направлении, откуда пришла: пора уже было возвращаться, чтобы не метаться последние минуты перед регистрацией. Но, пройдя несколько минут вперед и удивляясь непохожести растений на аллее на привычные ей, она так и не увидела гостеприимно распахнутых дверей. Хотела вернуться и поняла, что ворот она так и не увидит: местность была совершенно другая и сад был не настолько велик, так то лесное пространство, где она оказалась. Все растения были необычными и все же было в них что-то знакомое. Расспросы прохожих ни к чему не привели. Оставалось только идти вперед, что она и сделала.

Аллея привела ее к зеленому забору, состоящему из растения, настолько тесно переплетенного между собой, что не было видно просвета — над проходом оно образовывало арку. Растения напоминали ей что-то неуловимо знакомое; ах да, они походили на высохшие водоросли. Странно. «Сколько же чудес в моем родном городе!» — удивлялась девушка. За аркой тянулась дорога, вымощенная белым материалом, довольно плотным на вид, но напоминавшим желе, по ней не спеша катили автомобили округлой формы с белыми колесами; поравнявшись с ней, они начинали издавать переливчатые звуки.

«О господи, они же мне сигналят», — поняла она и, оглядевшись вокруг, отчетливо увидела — не оставалось никаких сомнений — что это не ее родной город. Это какое-то совершенно другое место.

«Может, я попала за границу?» — пришло ей в голову, но белые дороги подсказывали, что эта идея ошибочна. «Чуечка, отзовись и дай мне какую-то подсказку», — просила она свой внутренний голос, который выручал ее не раз. Но Чуйка молчала и даже не подавала никаких признаков своего присутствия.

Подобрав юбки, она ступила на дорогу. Автомобили остановились, продолжая свою какофонию. Под ногами действительно пружинило. Перебежав на другую сторону, Алена стала оглядываться. Прохожие занялись тем же с той лишь разницей, что она крутила головой по сторонам, а они разглядывали ее.

Нет, это не дело, нужно срочно переодеваться! Все здания были нежно-розового цвета, округлой формы и гораздо крупнее, материал был какой-то пористый, как застывшая пена, но в остальном не сильно отличались от привычной ей архитектуры. Но разница все же была: ее окружала архитектура с плавными линиями и изгибами, ни одного острого угла она так и не обнаружила. Мягкость и плавность какая-то, она не могла себе объяснить свои ощущения как-то иначе. Может, здесь побывали древние сказочники, воспевшие «молочные реки и кисельные берега»?

«Сусликовичи» — прочла она название. Буквы были обычными, но каждая с вензелями и завитушками, большие круглые окна демонстрировали одежду спортивного стиля. Этот-то магазин мне и нужен, стану как можно незаметнее. В сумочке невесты, она точно помнила, лежит пачка денег для оплаты за ресторан. Ступив на ступени, она решительно потянулась к ручке, но дверь предупредительно открылась сама. «Хоть что-то знакомое», — подумала она.

Внутренняя обстановка была наполнена какой-то невообразимой мягкостью, молочно-кофейная расцветка придавала магазину уют, расслабляла и настраивала на положительные эмоции. В магазине не встречалось углов и прямых линий, все было закруглено и эффект от этого был просто поразительный: самой хотелось спрятать локти и воспарить над полом. «Да, местные психологи хорошо поработали», — мелькнула мимолетная мысль.

В глубине стояла стайка девушек, одетых одинаково, видимо, фирменная форма. Одна из них отделилась и направилась к ней. Дальше все шло по привычной схеме: всю одежду ей подносила девушка. Алена скинула свой наряд, так как в платье невесты развернуться было невозможно, хоть магазин был довольно-таки большим. Алена выбрала спортивный костюм нежно-кофейной расцветки (обувь представляла собой мягкие овалы из неизвестного ей материала, но была очень удобной) и такую же круглую сумочку-рюкзачок со множеством карманов, но без застежек — они легко открывались и потом просто прилеплялись снова. «Наверное, это магниты», — рассудила она. И когда все было подобрано и она уже даже облачилась в обновки, то, раскрыв сумочку невесты, вдруг поняла, что ее деньги наверняка не подойдут для оплаты покупки. Находясь в этом невообразимом месте, где все настолько отличалось от ее привычных представлений, было бы глупо надеяться, что ее деньги здесь в ходу. Но все же она попыталась. Девушка-консультант посмотрела на нее с недоумением, потом развернулась и пошла от нее прочь.

«Сейчас меня с позором вышвырнут отсюда», — поняла Алена и стала стягивать с себя куртку. К ней уже направлялась более солидная дама вместе с девушкой, помогавшей выбирать покупки — горе-невесте захотелось превратиться в мышку и незаметно прошмыгнуть к двери, убежать от этого неожиданного позорища.

— Возможно, Вас заинтересует обмен, — невнятно сказала дама, остановилась и показала рукой на платье, лежавшее ворохом кружев посредине магазина.

Оно стоило ровно половину от всего свадебного бюджета, а он был немалым. Но Алена вообще планировала выкинуть его в ближайшую помойку как обузу и символ несчастий, постигнувших ее. Да, она хотела избежать свадьбы, но не таким же извращенным способом, оказавшись бог знает где: то ли на другой планете, то ли в другом времени, то ли в параллельном мире. Нет, об этом было невозможно думать сейчас, лучше сделать это завтра, по примеру Скарлетт О'Хары. Сейчас нужно решать насущные вопросы:

— Да, — с облегчением сказала она, — обмен меня вполне устроит.

Дама кивнула головой, и стайка девушек подняла платье, расправила его, развернула во все стороны (без внимания не остались ни нижние юбки, ни внутренние швы, ни вышивка на корсете). Так продолжалось минут десять, потом все замерли и главная обернулась к Алене:

— Согласны ли Вы на два миллиона?

Сколько это на самом деле для Алены было не важно: обзавестись хоть какими-то средствами было просто необходимо, тем более, что цифра звучала внушительно. Бессильно кивнуть — это все, что она смогла.

— Сорок две тысячи уходит на Вашу покупку. Остаток перекинуть на Ваше имя или сделаем Вам отдельный кошель?

— Лучше отдельный, — деревянным голосом ответила Алена, не совсем понимая, что у нее спрашивают, но решила зацепиться за спасительную секретность: она так поняла, что, выбирая отдельный кошель, свое имя называть не нужно. Дама улыбнулась и величественно уплыла в овальную дверь, оставив ее на попечение девушек.

В конце концов ей вернули фату и сумочку (почему-то они не заинтересовали магазин), вручили красный треугольник, где предварительно на вершине сделали отпечаток большого пальца Алены, и с улыбками проводили к выходу.

Оказавшись за дверью, девушка облегченно вздохнула и не спеша пошла по дороге. И все же ей казалось, что прохожие продолжают ее рассматривать, хотя теперь она не отличалась от них, вышагивая в таких же овальных башмаках и местной одежде. «На меня акатывает паранойя», — решила она и решительно пошла вперед, стараясь не открывать рот и не крутить головой, как делают все приезжие в незнакомом городе. А удивиться было чему: не только магазин, но и все окружающее избегало углов, дома были отделаны каким-то желейным материалом, смотрелись они, она бы выразилась, «мягко», хотя были довольно крепкими. В одном из них она насчитала двенадцать этажей, но каждый был гораздо выше, чем она привыкла видеть, — это она заметила еще в магазине, и поэтому дома были очень высокими, например, пятиэтажки здесь в несколько раз превышали по высоте привычные ей здания.

На крышах, тоже полукруглых, торчали высоченные трубы, увенчанные огромными «бубликами», они производили впечатление воздушности, ассоциируюясь со спасательными кругами. Назначение этого было вовсе непонятно, а в голову лезло только печное отопление, вряд ли прижившееся в этом необычном, но весьма технологичном мире.

Хотелось есть, и она устала. Проходившие мимо общались между собой; если можно так сказать, они несли какую-то тарабарщину, и она не рискнула к ним обратиться. В голове не умещалось, почему прохожий в лесу ее понял и в магазине у нее не возникло никаких затруднений в общении, а сейчас она идет и не может уловить ни одного знакомого слова. Догадка пришла внезапно, заставив ее резко затормозить. В нее тут же кто-то врезался, раздалось какое-то жужжание и потом в мозгу отчетливо прозвучала мысль «извините», прохожий поддержал ее за локоть, улыбнулся и поспешил дальше. Это только все подтвердило: действительно, никто не говорил на ее родном русском языке, все окружающие мололи тарабарщину и она ее и слышала, а потом в голове сразу же возникал перевод. Ведь телепатия имеет свой уникальный язык, понятный абсолютно всем, для нее общение с кем бы то ни было не представляет трудностей. И не понимала она окружающих, потому что не обращалась к ним, а они не общались с ней — мысленный перевод возникал только при непосредственном общении.

Значит, такой перевод либо особенность места, куда она умудрилась попасть, либо это осуществляется каким-то техническим способом и своеобразные трансляторы-передатчики расположены во всех местах, где пребывают люди.

Она не сразу поняла это, потому что была в растерянности и воспринимала все так, как будто с ней говорят на ее языке. Это меняло дело. С одной стороны, не было никаких языковых барьеров и проблема общения была решена, а с другой стороны, было не совсем понятно: для всех ее мысли тоже как на ладони, может ли ее подслушать кто угодно или же существует определенная этика общения?

А как же тогда быть с вывеской на магазине? Наверняка, там тоже написаны незнакомые символы, а транслятор перевел ей название максимально адаптированное к ее восприятию и хоть она была немного удивлена тому, что кто-то дал название магазину «Сусликовичи», но тем не менее в нем было и знакомое животное, и склонение фамилии, хотя бог весть как название звучит на самом деле. Почему-то в голове возникла присказка: «Трудно открыть свое дело, когда твоя фамилия Шарашкин». И тут на нее накатил нервный смех, она шла и хохотала и никак не могла остановиться. Некоторые сторонились ее, другие просто не обращали внимания.

«Осталось только загреметь в местный дурдом, — думала она. — Есть ли он здесь вообще? А может, я уже там? Все, что происходит сейчас, никак нельзя назвать нормальным, и сижу я в смирительной рубашке, покачиваясь в такт своим фантазиям?» И все же воспаленный мозг сумасшедшего вряд ли способен создать такие реалистичные миры. Но ни в чем уверенности не было: у нее не было опыта общения с умалишенными, обсуждая их внутренний мир, поэтому и сравнивать было не с чем.

Нужно как-то устроиться. Должно же здесь быть какое-то подобие гостиниц? Усталость давала о себе знать: она уже прошла довольно много, но ничего подобного не увидела, только жилые дома — в них она не рискнула заходить, боясь нарушить местные законы и обычаи. Зданий с вывесками не было. Встретилось несколько магазинов, их вычурные вывески веселили ее своими названиями. Через несколько часов бесплодных поисков, она вынуждена была признать свое поражение. Оставалось обратиться с вопросом к кому-нибудь из прохожих, рискуя выдать в себе чужую (чем это ей грозило, она не знала: может, и ничем, но проверять почему-то не хотелось) либо же попробовать зайти в один из домов и поспрашивать: может, кто сдаст комнату. Вокруг были люди и поступать они тоже должны были по-людски, то есть логично своим потребностям. Если чужой язык распознают телепатически и не удивляются этому, значит путешественники тоже здесь появляются и где-то же они ночуют?

Алена всегда вела себя осторожно и в обычной жизни, а здесь что-то подсказывало ей, что не нужно сильно высовываться и демонстрировать свое полное незнание и беспомощность.

Усталость уже накатила свинцовой тяжестью. Когда не знаешь, что делать, нужно действовать в направлении задачи и обязательно в процессе прояснится путь. Алена поняла, что просто рухнет посреди улицы, если не придумает что-то прямо сейчас. Выбрав самый высокий и красивый двенадцатиэтажный дом, она направилась к овалу его двери, и та незамедлительно гостеприимно открылась, стоило ей приблизиться вплотную. «В магазине дверь открылась, примерно когда я была в метре от нее, — отметила она этот факт про себя. — Возможно, это и есть гостиница».

За дверью показалась овальная комната, никакой мебели и только картина на всю стену, изображающая бескрайнее море. Видимо, это тамбур. Дверь была только одна, ведущая к выходу. Пока она оглядывалась, пейзаж на картине сменился, показывая фасад самого дома и неизвестно откуда полилась тарабарщина.

— Вы с визитом к владельцу дома? — распознала она.

— Я никого не знаю здесь, — обратилась она к картине, — но мне нужно арендовать комнату. Подскажите, пожалуйста, где я могу это сделать?

Картина ожила и теперь на ней было здание, в которое она только что вошла, но подсвечивался первый и двенадцатый этаж. Снова полился голос, отдаваясь переводом в мозгу, но это уже становилось для нее привычным:

— Хозяин этих апартаментов в долговременном отъезде, но он оставил распоряжение о накоплении бонусов. Нижний этаж предлагается за пять бонусов с утра до утра, верхний — за тридцать.«А я богатая невеста, — подумалось Алене, — у меня два миллиона бонусов! Какое-то время я могу прожить на них, имея крышу над головой, а там, глядишь, что-то прояснится». Не зная, сколько ей доведется провести в этом мире, естественным порывом было бы сэкономить и взять комнату на первом этаже, но уж очень ей не хотелось там жить, по привычке в мозгу засела мысль обо всех неудобствах, связанных с таким расположением: вся грязь в дом будет тащиться, любопытные в окна заглядывают, ворам проще добраться, отсутствие балкона. Все это было неприменимо к домам аборигенов: из-за большой высоты этажей окна тоже были расположены довольно-таки далеко от земли, балконов она не увидела вообще за все время передвижения по городу, да и насчет грязи можно было не волноваться в обществе, где автомобильные дороги белого цвета. И все же она выбрала последний этаж, тоже малопривлекательный, но, несомненно, выигрывающий в сравнении с первым. Ей было предложено производить оплату каждый день или выбрать временной период. Она оплатила за неделю вперед, красный треугольник с ее отпечатком на мгновение исчез в появившейся прорези под картиной, в стене образовалось овальное отверстие — дверь отъехала в сторону, а когда она вошла, плавно вернулась на место и мягко защелкнулась. Сразу накатило ощущение парения и дверь снова открылась — она оказалась в квартире. Еле передвигая ноги от усталости, она прошлась и выбрала комнату, похожую на спальню: там около окна лежала круглая белая подушка, размерами превышающая двуспальную кровать.

Она подошла к окну и надавила на него — оно бесшумно отъехало в сторону. Сил хватило только скинуть с себя одежду, и вот она уже в позе звезды осваивает спальное пространство: подушка-кровать безропотно подстроилась под ее тело, удобно поддерживая спину и немного массируя ноги. Сон не шел, Алена смотрела в потолок и рассматривала обстановку, вернее ее отсутствие. Комната была круглой, без признаков мебели, только кровать и окно, которое вдруг бесшумно закрылось, породив в ней панику. Почувствовав себя в капкане, она вскочила и стала безуспешно дергать выступы и нажимать на панели оконного проема. Ничего не выходило: она была замурована. Осталось только выглядывать, как царевне из башни.

И тут пришла Волна.

Вода начала заполнять улицу и стремительно подниматься вверх. И вот уже первый этаж оказался полностью затопленным, а вода все поднималась. Дошла она и до ее этажа и, похоже, остановилась, заполнив примерно половину окна, но в квартиру не просочилось ни капельки. «Так вот почему нижние этажи так дешево стоят», — мелькнула запоздалая мысль.

Увидеть столько всего нового и непривычного, оказаться неизвестно где с перспективой на неясное будущее — это было слишком много для девушки, ведущей довольно-таки спокойную жизнь. Она повалилась бревном на кровать и мгновенно погрузилась в сон, избавляющий от размышлений и спасающий от перегрузки сознание.