Чик. Невероятное путешествие странного мальчика

Лара Садовская, 2019

В этой книге живёт волшебная сказка о мальчике, который однажды догадался, что обладает необыкновенным даром. Как им распорядиться он не понимал и потому натворил много бед, стал грустным и одиноким. Чтобы разобраться в себе, Чик отправился в путешествие, полное приключений. И дети, и даже взрослые, прочитав эту невероятную историю, узнают вместе с Чиком, как воображение может изменить всю жизнь. И наверняка придумают, что делать с волшебными дарами, которыми обладают они сами.

9

Однажды Чик забрёл в глубокую чащу. Здесь совсем не ощущалось присутствия людей, и от этого ему легче дышалось. Он уселся на пенёк, обхватил голову руками и попытался сосредоточиться: ему хотелось разобраться в себе, в том, что с ним происходит. Долго он так сидел и грезил наяву. Вдруг какой-то нелесной шорох вывел его из задумчивости. Он поднял голову.

По чаще, с кузовком через руку шла девочка, по виду его ровесница. Она неспешно пробиралась между деревьями, иногда наклонялась и трогала траву, но не рвала и переводила взгляд дальше, пытаясь обнаружить то, за чем пришла.

Чик страшно рассердился — и здесь ему не дают покоя. Безмятежный вид девочки его возмутил.

— Что ты здесь делаешь? — закричал он.

Девочка вздрогнула. Она тоже не ожидала кого-нибудь встретить. Разглядев между деревьями Чика, она улыбнулась ему и подошла.

— Здравствуй, — сказала девочка. — Я Ильзя.

— Что ты здесь делаешь? — повторил Чик. Он был так изумлён её бесстрашием, что вопрос прозвучал скорее растерянно, чем сердито.

Девочка опять улыбнулась и показала на свой кузовок.

— А вот ты здесь совсем по другой причине, — продолжала улыбаться Ильзя. Улыбка у неё была мягкая, нежная, и Чику даже расхотелось кричать на неё.

— Разве? — только и спросил он.

— Ведь ты прячешься от людей?

— Да ты хоть знаешь, кто я? — задохнулся от гнева Чик.

— Конечно, я сразу догадалась.

— Так мне ли от них прятаться? Это они прячутся от меня, бегут, как зайцы, — гордо вскинул голову мальчик.

— Да ты не сердись, — сказала Ильзя, присаживаясь рядом на поваленное дерево. — Тебе ведь хочется поговорить с кем-нибудь. Вот и поговори со мной. С ними-то поговорить ты не можешь.

— Это ещё почему?

— Да потому, — засмеялась Ильзя. — Либо они должны одолеть тебя, либо ты их. Тут уж не до разговоров. Тут вопрос жизни и смерти. Но долго так продолжаться не может, — серьёзно прибавила она.

— От людей одно зло, — набычившись, сказал Чик. — Их всех надо уничтожить.

— Какой жестокий приговор, — покачала головой девочка, — к тому же несправедливый. Разве одно зло?

— А ты много добра видела от людей? — оживился Чик. Ему вдруг действительно захотелось поговорить с этой девочкой. Ей было столько же лет, сколько ему, она была, кажется, тоже одинока, и разговаривала она приятно и разумно.

— Много ли? — задумалась Ильзя. — Я не знаю, как это мерить — много, мало. К тому же зло и добро так перемешаны… Порой хороший человек делает зло, а случится — и злой сделает добро.

Она помолчала, размышляя.

— У меня нет родителей, — сказала Ильзя печально. — Кому я нужна? Но люди не дали мне погибнуть — кто мог, тот помогал, кто нет, шёл мимо. Зла было много, но я жива, значит, добра всё-таки больше.

— Я тоже сирота, — оживился Чик. — Я даже не знаю почти ничего о своих родителях. У меня только Старший Брат есть… то есть был…

— А почему «был»? Он что, тоже умер?

— Нет, не совсем, но… его больше нет.

— Так ты и его не пощадил? Как же ты мог? Ведь это твой брат. К тому же он заменил тебе родителей. Да и любил тебя, наверно, очень.

— Нет! — вскричал Чик. — Никто никогда меня не любил! Все меня только гнали. И я стал злым и жестоким. Я не был таким, это сделали люди! Значит, зла больше!

— Знаешь, — вздохнула Ильзя, — я думаю, и зло и добро умеют расти, как всё живое. Ты злом ответил на зло. Вот оно и вернулось к тебе, став ещё больше и сильнее.

— А что же, я должен был всё время терпеть?! И даже не сметь защитить себя?

— Не знаю. Нет, наверно. Но ведь у тебя такой прекрасный дар… А ты воспользовался им как-то странно, неправильно, мне кажется.

Настроение у Чика переменилось. Ему больше не хотелось разговаривать. И девочка стала его раздражать. Может, он разозлился оттого, что она вслух высказала его же собственные, но не очень приятные мысли. Может, просто отвык, что кто-то может ему возражать… Но только остановить вспыхнувший гнев он уже не мог. Да и чего ради было сдерживать себя? Он вскочил, стал размахивать руками. Он становился всё злее и злее.

— Откуда тебе знать — правильно, неправильно? — возмущался Чик. — Что ты здесь сидишь поучаешь?! Чем ты лучше других?! Какое ты имеешь право… Улыбается ещё! — Чик уже кричал во весь голос.

Ильзя побледнела, улыбка сошла с её губ. Она медленно поднялась и прижала кузовок к груди.

— Да знаешь ли ты, что я с тобой сейчас сделаю?! — бушевал Чик. Он и сам не заметил, когда так успел испортиться его характер.

— Я думала, тебе станет легче, если ты поговоришь с кем-нибудь, — прошептала Ильзя.

— Ты думала! Вразумлять меня взялась!

— Не кричи. Я не боюсь тебя.

— Не боишься, да? — захохотал Чик.

— Да, — сказала она, — не боюсь. Человеческая душа останется человеческой, куда бы ты ни поместил её. И рано или поздно она одолеет свою оболочку. А вот с тобой произойдёт всё наоборот.

— Что?! Что ты сказала?!

— Тебе лучше знать, — проговорила Ильзя побелевшими губами. — Душа у тебя становится злобной, звериной, совсем не человеческой… И скоро сам ты превратишься в зверя, и тогда тебе не освободиться. Так зверем и останешься. — Она с грустью и сочувствием смотрела на Чика.

— Всё! — закричал Чик. — Ты надоела мне! Ты будешь… ты будешь… знаешь кем?

— Подожди… — Девочка умоляюще протянула руку.

— Что, испугалась? — злорадно захохотал Чик.

— Нет. Просто я не могу оказаться неблагодарной.

— Что это значит? — спросил Чик надменно.

— Меня ждёт больной старик. Это ему я собирала травы и коренья. Когда-то он научил меня этому. А сейчас он умирает. Но я хочу, чтобы дедушка жил. Знаешь, он подобрал меня, когда я уже не могла двигаться от голода и холода. Подобрал и спас. Я вылечу его и приду. Тогда можешь превращать меня в кого угодно.

— Ах вот как, — презрительно скривил губы Чик. — Такая ты, значит, хорошая, добрая, благодарная… Конечно, рядом с тобой я выгляжу просто чудовищем. Ну так чудовищем я и останусь! Не дам тебе лечить какого-то там старика! Я превращу тебя…

Чик на секунду задумался: какой облик больше всего подходит этой девочке? Аккуратненькая, ладненькая… Сарафанчик хоть и из грубого холста, но чистенький, беленький…

— Ты будешь берёзкой! — И Чик ткнул пальцем в сторону девочки.

Она стояла, сжав губы, и исподлобья смотрела на Чика.

Прошло мгновенье, другое. Всё в той же напряжённой позе стояла девочка, а Чик застыл, изумлённо вздёрнув брови.

— Ты будешь берёзкой! — вскричал он снова, топнув ногой и опять ткнув в Ильзю пальцем.

Она ещё плотнее сжала губы, глаза её расширились и упрямо смотрели на Чика.

Прошли томительные секунды. Палец Чика опустился, рот приоткрылся от удивления. Девочка вздохнула, напряжённость её исчезла, взгляд опять стал мягким и спокойным.

— Ты не всесилен, — сказала она просто. — Есть кое-что посильнее твоего зла. Мне жаль тебя. Ты растрачиваешь свои силы и свой дар напрасно. Сейчас мне пора. — Она помолчала. — Но, кажется, мы ещё встретимся. И тогда договорим, что не успели.

Ильзя повернулась и, подхватив кузовок, ушла в чащу.

Чик смотрел ей вслед, как заворожённый, пока она не скрылась из глаз. Может быть, и не было её? Только ветви колыхались там, куда она ушла. Значит, всё-таки была?