Если бы не я. И жили они долго, счастливо и далеко друг от друга

Лана Хомякова

Ева умна и невероятно красива. Молодость – её козырь, жизнелюбие – её сила. Она была бы счастлива, если бы не обстоятельства, любовь, сёстры, друзья, университет, случайные знакомые. Свои проблемы она называет различными именами, хотя у всех её невзгод лишь одно имя – Ева. Какую цену заплатит девушка, чтобы понять это?

Глава 4. Если бы желания совпадали с возможностями…

В Тулу прибыл поезд с южного направления. Его стоянка в течение двух минут прошла незаметно для тех, кто следовал дальше, в Москву. Однако Тула была конечным пунктом для Степанова Глеба Юрьевича, сошедшего с поезда с приятным ощущением возвращения домой.

Он ездил на похороны тётки (на самом деле там седьмая вода на киселе), к которой не был привязан и которую видел всего несколько раз в жизни, но гнетущая обстановка похорон заставила его искренне скорбеть о кончине дальней родственницы. Глеб чувствовал себя разбитым и измождённым, а потому его как никогда тянуло в ласковые объятия Евы.

Она не ответила на его сообщение, в котором он утром написал время прибытия поезда, однако Глеб был твёрдо уверен, что Ева непременно встретит его, просто она ненавидит набирать SMS-сообщения, а, может, ещё и спала в то время, а потому не стала утруждать себя ответом.

Глеб постоял на платформе. Потом набрал Еву, но она не могла ему ответить, поскольку именно в это время проплывала двадцатый метр, получая истинное удовольствие от воды и слаженной работы мускулатуры. Длинные непрекращающиеся гудки в трубке совсем расстроили Глеба, и он побрёл на стоянку брать такси.

Двадцать шесть лет. Рост — метр восемьдесят пять. Ухоженное тело. Аппетитная попка. Любит деньги и внимание к себе. Упрям. Неуравновешен. Бахвал и зануда. Фанатичен в любых начинаниях. Так обрисовала бы своего молодого человека Ева, если бы её попросили при этом быть предельно краткой. Впрочем, она оказалась бы неспособной описать более подробно черты характера, привычки и привязанности Глеба. Ева считала, что в отношениях всё внимание должно концентрироваться на ней, и это мужчине надо знать, какие места любит посещать девушка, какие цветы ей нравятся, что она любит поесть, какую музыку слушает, какие книги читает, какие фильмы смотрит, о чём мечтает и что хочет получить в обозримом будущем. В такие тонкости вдаваться самой ей не приходило в голову, а потому она мало считалась с интересами Глеба.

Но Ева, несомненно, — самая красивая девушка. И она умеет льстить мужскому самолюбию, если уж очень постарается. За это Глеб терпел все её выходки, исполнял требования, выслушивал претензии и всякий раз извинялся, стоило ему сорваться и прикрикнуть на эту несносную дьяволицу.

Позвонив на домашний телефон Евы, он выяснил, что она в бассейне. Это показалось ему странным. Он понимал, что её подтянутая фигура должна иметь какое-то спортивное обоснование, но его удивило, что именно в этот день Ева поехала в бассейн, когда вроде бы должна с нетерпением, хотя бы с таким же, ждать встречи с ним. Глеб мог подозревать, что она флиртует с кем-то, развлекается с друзьями, но уличить её во внезапном пристрастии к спорту не ожидал.

Он съездил домой, принял душ, взял машину и поехал к университетскому бассейну. Всё это заняло у него не более сорока минут, и поскольку Ева по-прежнему не брала трубку, Глеб догадывался, что она всё ещё плавает.

Глеб припарковался, не въезжая на территорию университета. Ему не хотелось засветиться перед коллегами, с которыми непременно пришлось бы о чём-то говорить, когда его мысли всецело заняты Евой. Вообще Глеб не обладал способностью переключаться с одного предмета на другой. Если у него возникали проблемы в личной жизни, то на работе он весь день думал только о том, что его тревожило, а потому по большей части не разговаривал с другими преподавателями, был груб со студентами и не мог проводить лекции, неся какую-то чушь, перескакивая с одной посторонней темы на другую.

Глеб занял место, с которого было видно дорогу, примыкающую ко входу в бассейн физкультурно-оздоровительного центра, так что исключалась самая малейшая возможность пропустить Еву.

Как это всегда бывает, минуты ожидания тянулись ужасно долго, тогда как мозг перешёл на ускоренную работу. За это время Глеб успел накрутить себя и приготовиться к худшему, ибо предчувствие подсказывало ему нечто неладное. Только теперь он осознал свою неуверенность в Еве. Глеб придерживался невысокого мнения о красивых девушках. Разумеется, их внешность претензий не вызывала. Как он мог наблюдать, явные красавицы считают, что им больше позволено, а потому ведут себя соответствующим образом. Ева не была исключением, но рядом с ней Глеб пережил немало приятных минут, не омрачённых презрением к людям, а в людях он разочаровывался много. Не достигнув тридцатилетия, Глеб перестал верить в бескорыстную дружбу, жертвенную любовь, а его девизом по жизни стали слова «не подмажешь — не поедешь».

Наконец, на крыльце бассейна показалась Ева. Глеб без труда узнал её издалека. Её распущенные тёмные волосы, такие гладкие, как жидкий шёлк, сразу же подхватил поднявшийся ветер. А Ева свойственным ей небрежным движением закрутила их и уложила на плечо, правда, они тут же рассыпались по спине. Девушка вся цвела. Она была не просто прекрасна, а сказочно красива. Глеб залюбовался ею, не придав значение тому, что Ева в его отсутствие имеет такой цветущий жизнерадостный вид.

Стоило ей спуститься по ступенькам, как к ней подошёл какой-то паренёк. Только теперь Глеб обратил на него внимание, хотя Андрей сидел на скамейке уже минут десять. Ещё минуту назад Глебу хотелось поскорее подбежать к Еве, заключить её в объятия и расцеловать. Но когда он увидел недвусмысленный поцелуй этих двоих, то потерял на несколько секунд всякую способность что-то желать. Ему только казалось, что он готов к худшему. Вот это худшее было перед глазами, а Глеб пребывал в растерянности.

Способность рассуждать и желание поотрывать предательнице и этому пацану головы пришли к Глебу, когда Андрей взял сумку Евы и по-собственнически обнял её за плечи, чтобы все видели: она с ним, он имеет на неё права и не потерпит посягательств со стороны любого мужчины.

У Глеба не было определённого плана. Он просто ехал по проспекту, вдоль которого шла парочка в сторону дома Евы. Ева не замечала хорошо знакомой ей «митцубиши», периодически притормаживающей у обочины. Девушка была слишком поглощена разговором со своим спутником. И страшнее всего Глебу было видеть, как она счастлива со своим новым поклонником, поскольку давно не замечал столь явного счастья на её лице, когда она прижималась к его груди, когда он возился с её волосами, когда они были вместе. Глеб не умел читать по губам, да и не мог в данной ситуации, но понимал, что Ева ведёт какую-то глупую беседу и очень хочет нравиться долговязому пареньку. Ей совершенно не надо было прикладывать усилий, чтобы понравиться внешне, но внутри неё пряталось что-то отталкивающее, изредка прорывающееся наружу в виде грубых фраз или сатанинского взгляда. Именно это и скрывала она сейчас.

Злобная истеричка, выматывающая нервы, находящая повод для обиды в чём угодно! Почему она так ему дорога?!

Когда Ева и Андрей завернули во двор, Глеб прибавил газу и уверенно въехал за ними, разоблачая своё присутствие. Он обогнал их, чтобы припарковаться возле подъезда Евы, и заметил в зеркале заднего вида проблеск паники в лице девушки, который, однако, очень быстро сменился на нахальное упрямство.

— Ну, посмотрим, кто кого, — невнятно пробормотал Глеб, выходя из машины.

Он раскинул руки и широко улыбнулся, идя навстречу Еве и её ухажёру.

— О, любимая! А я с поезда — прямо к тебе!

— Любимая?! Где ты таких словечек понабрался?! Мелодрамы в поезде смотрел? — Ева тоже мягко улыбнулась, оценивая обстановку. Пока всё было весьма неопределённо. Некоторое время вплоть до входа во двор Ева и Андрей шли просто рядом, а потому Глеб не мог видеть ничего предосудительного. Тогда откуда взялось это словечко «любимая»? И почему у неё такое желание оправдаться перед ним?

— Я истосковался по тебе! — Глеб старался проговаривать слова как можно быстрее, чтобы никакая интонация не выдавала того, что твориться в его душе.

Он обнял Еву и чмокнул её в губы. Она не сопротивлялась. Причиной тому было замешательство и предчувствие необходимости сделать выбор сейчас. Буквально через секунду. А ведь она ещё ничего для себя не решила.

— Познакомишь нас? — просто и естественно поинтересовался Глеб.

— Конечно! — торопливо ответила Ева, но потом стала растягивать слова. — Это Глеб.

— Её парень, — пояснил Глеб, с вызовом посмотрев в глаза Андрею и намекнув Еве, что ей придётся обозначить позицию своего приятеля не только именем.

— Андрей, — добавила она. — Мой школьный приятель.

Ева назвала Андрея так, как привыкла называть многие годы. Она спасовала, струсила, дала задний ход. На самом деле девушка рассчитывала на отсрочку, ведь она потом сможет объясниться с Андреем. А вот объясняться в такой обстановке, на улице, на глазах у соседей, с шизиком Глебом было бы крайне неразумно, поэтому позволительно ввести его в небольшое заблуждение.

Ева оказалась на распутье. Направо пойдёшь — Глеба потеряешь и в качестве бонуса получишь грандиозный скандал. Налево пойдёшь — поссоришься с Андреем, но лишней ругани не будет. Пока не пришёл Глеб, не было ни тени сомнения, что Воронцов ей дороже, и даже казалось, что год с Глебом не стоит той недели, которую она провела с Андреем. Теперь Ева смотрела на Глеба, замечая, как нервно дёргается его левый глаз. Она сочла это ревностью, и ей стало совсем немножко стыдно за то, что Глеб не относится к ней как к надёжному, но не особо желанному ноутбуку.

Пока Ева настраивалась на определённую версию событий, в голове Глеба проносились нецензурные мысли в отношении своей девушки. «И сказала так, что я поверил бы, если бы не видел своими глазами». Стоило ему подумать об этом, как Глеб ужаснулся тому, сколько раз, скорее всего, Ева его обманывала с таким же невинным и уверенным видом, с недрогнувшим голосом и с полным отсутствием предательских жестов, выдающих ложь.

— Приятно познакомиться, — добродушно улыбаясь, оскалив зубы, сказал Глеб.

— Взаимно.

Этот ответ Андрея вывел Еву из её виртуального мира лжи. Голос Воронцова звучал совсем иначе, приобретя пугающий оттенок отчуждённости.

— И давно вы знакомы? — продолжал пытку Глеб.

— Лет с двенадцати-тринадцати, — сообщил Андрей всё тем же мёртвым голосом. — Вот сегодня случайно встретились и разговорились.

Состоялось рукопожатие, после которого Глеб забрал сумку Евы из рук Андрея. Ева не могла больше произнести ни слова. Ей было неловко перед Андреем, который подыграл ей, как бы ему ни было неприятно и больно сейчас.

— Слава богу, что только приятель! А то я уж извёлся весь. Представляешь, Ев, звонил сейчас в приёмную комиссию по работе, а мне Пашка говорит, что тебя видел возле бассейна с видным молодым человеком. Я уж нервничать начал, — спокойно поведал небылицу Глеб, наблюдая за реакцией Евы.

Однако никакой реакции не последовало. Она оцепенела, чего никак не ожидала от себя.

— Эх, ты! — Андрей усмехнулся и по-приятельски похлопал Глеба по плечу. — Девушке своей доверять надо!

Он произнёс эту фразу нравоучительно-дружелюбным тоном. Даже Ева готова была поверить, не говоря уже о том, что все сомнения и подозрения Глеба сразу же улетучились бы, не будь он слишком осведомлённым. Ева решила, что Андрей понял: она не может выяснять отношения с Глебом при нём, и не хочет скандала, а потому Воронцов дал ей отсрочку. Он был слишком хорош и слишком добр, и теперь Ева жалела, едва ли не впервые в жизни, что соврала.

— Ну, я вас оставлю. Приятно было поболтать. Пока, — Андрей быстро попрощался и пошёл прочь, даже не посмотрев на Еву. Ей это не понравилось.

А вот Глеб не сводил с неё глаз, мысленно делая ставки, насколько железные у Евы нервы.

Когда Андрей отошёл уже достаточно далеко, Ева поняла: ей непременно надо убедиться в том, что Андрей не обиделся.

— Подожди минутку. Я забыла у него спросить кое-что! — соврала Ева и побежала за Андреем.

— Фантастика, — комментировал поведение Евы Глеб.

Ева нагнала Андрея, ни разу не окликнув его, чтобы тихо переговорить, оставив Глеба в неведении о предмете разговора.

— Андрей, — обратилась она, предусмотрительно не дотрагиваясь до него.

Он остановился и таким лицом, словно Ева его тяготит.

— Спасибо за понимание, — поблагодарила она.

— Да подавись, — огрызнулся Андрей.

— Вот сейчас не поняла, что это было, — Ева не на шутку озадачилась.

— Меня раздражает тупость.

— Посмотри на меня, — потребовала Ева, осознавая, что Андрей всё-таки обиделся.

— Можно подумать, я не видел твоих лживых глаз! Пусть он на тебя смотрит.

— Андрей!

— Что тебе от меня ещё нужно?! — возмущённо воскликнул Воронцов.

Ева опешила от этой грубости. Ещё больше её огорчило то, что Андрей её не понял, а включил свою мужскую гордость.

— У тебя-то, оказывается, парень есть, — продолжил он уже почти шёпотом. — Я сделал всё так, как тебе хотелось. А хочешь ты не меня.

Ева опять впала в какой-то ступор. Обижаться — это её прерогатива. Другое амплуа ей не знакомо, а потому она не находила слов. Все молодые люди должны терпеть её выходки, а Андрей сам выкидывает что-то непонятное.

Однако напрасно Ева опасалась увидеть в нём несправедливо обиженного ребёнка, когда после раздумий подняла глаза. Из лица Андрея исчезла даже та игривая инфантильность, которая располагала к нему первого встречного прохожего. Он был серьёзен, а потому больше, чем когда-либо походил на Сашку. Что-то подсказывало Еве: сейчас Андрей так же суров в своих суждениях. При всём трагизме, с которым он произнёс последнюю фразу, в выражении его лица не было ничего жалобного. Он не смотрел на неё глазами преданной побитой собачонки. Воронцова разъедало уязвлённое самолюбие. Андрей чувствовал себя отвергнутым мужчиной, а это самый мощный удар по изнеженной мужской психике.

Еве стало страшно оттого, что она не сможет забыть это его лицо, опасаясь, как бы оно ни снилось ей в кошмарных снах. Помимо боли и разочарования в глазах Андрея тлело презрение, угольки которого будут отныне всегда обжигать её. Ева бы легко вынесла такой приговор во взгляде от кого угодно, только не от него. Они могли ссориться, задевать друг друга самыми погаными фразами, но прежде Андрей никогда не смотрел на неё так.

Ева молчала, догадываясь, что в этот раз придётся мириться по-настоящему, с извинениями, а не по привычной схеме: разошлись, покипели, остыли, а наутро друзья. Желание разговаривать с Андреем пропало. Он не был виноват. Не испытывала чувства вины и Ева.

Андрей безмолвно простоял с минуту, не зная, на чём сосредоточить свой взгляд, лишь бы не смотреть на неё. Ева же не отводила глаз от него, ожидая продолжения этой неприятной сцены, каковыми совсем небогата жизнь обычной девушки. В итоге он просто ушёл, не пошевелив ни единым мускулом на лице, не сделав никакого саркастичного замечания, не попрощавшись.

Теперь ей надо было что-то решать с Глебом. Но она не чувствовала в себе ни сил, ни желания стерпеть ещё одну неприятную сцену, а чтобы отстрочить её хотя бы до завтра, Ева решила притворяться. Она показала свои хищные жемчужные зубы в ослепительной улыбке, как будто бы была безумно рада возвращению Глеба в Тулу, и пошла к нему.

А Глеб внимательно наблюдал за ней и Андреем и даже проникся жалостью к сопернику, которому, как ему казалось, повезло меньше, ибо Ева зачем-то отшила его. Он видел поникшие плечи Андрея, а теперь смотрел на улыбающуюся как ни в чём ни бывало Еву. «Какая дрянь», — подумал он, чувствуя, что постепенно сходит с ума.

— Здорово, что ты, наконец, приехал, а то от скуки я уже в бассейн ходить начала! — залепетала Ева.

«Лживая дрянь!», — скорректировал предыдущую мысль Глеб.

— А уж как я рад. Правда, я думал, ты меня встретишь.

Глеб хотел поскорее закончить, но, с другой стороны, ему стало любопытно, каков потенциал у этой прелестной лгуньи.

— Откуда мне знать, когда ты приезжаешь? — искренне изумилась Ева.

— Ты не получала смску?

Ева вспомнила об утреннем сообщении, которое не стала читать, и ответила:

— Нет.

— Странно, я получил отчёт о доставке.

— В сетях бывают неполадки, — пожала плечами Ева.

— Ну, поедем кататься? А потом ко мне? — бодро предложил Глеб.

— Я в твоём полном распоряжении, — ответила Ева, подумав: «Какой ужас!».

— Хм, — губы Глеба искривила ухмылка. Он почти уже ненавидел Еву.

Глеб обнял её и настойчиво и жёстко поцеловал, чувствуя, как всё её нутро сопротивляется этому поцелую, но губы терпят. Ей было неприятно. Он это знал и хотел помучить её. Она мысленно досчитала до пяти и начала потихоньку отстраняться, но Глеб сильно сжал одной рукой её плечо, а второй ухватился за длинные волосы.

Ева со всей силы оттолкнула его, но он не выпустил из цепких рук её волос:

— Мне больно!

Ева не столько возмущалась, сколько была удивлена своим открытием, что Глеб намеренно причиняет ей боль. Он издевается над ней.

— Неужели? — злобно прошептал он, притянув её за волосы к себе.

Ева почувствовала себя униженной этим жестом, а ещё она начала догадываться, что Глебу известно чуточку больше, чем она думала.

— Отпусти меня! — потребовала она.

— Зачем? Ты ведь осталась со мной, любимая! — Глеб продолжал насмехаться над ней, хотя у самого всё клокотало внутри. Ему было жаль, что всё так кончилось. Он верил ей. Любил её. Она дала ему надежду на то, что мир не так гадок, как ему казалось. Она была нежной. Она подарила ему возможность почувствовать себя страстно любимым, чего он никогда не испытывал с другими девушками. Она была его гордостью, большим успехом. Всё иллюзии…

— Чего ты добиваешься?! — гневно вопрошала Ева.

Он сильнее потянул её за волосы, перехватив их возле самых корней так, что девушка не могла пошевелить головой, и прошептал ей на ухо:

— Разве ты не сделала выбор?! Мальчишка ушёл. Ему хватило ума отказаться от тебя, а вот я в своё время сглупил, и ты за это поплатишься. Ты знала меня хорошего, но сегодня я буду таким плохим, что тебе станет страшно, и я не буду считаться с тем, чего тебе хочется. Поняла?!

— Опусти меня, придурь, — изо всех сил сохраняя спокойствие, потребовала Ева, хотя в её голове уже пронеслись страшные картинки учиненного над ней насилия. Глеб стал ей омерзителен.

— Садись в машину, — приказным тоном распорядился он.

— Да что с тобой такое? Убери руки! — набычилась Ева, не согласившись быть жертвой. Да, таким ужасающим она ещё Глеба не видела, и поэтому находила в себе силы сопротивляться. Её уже не заботил вопрос вынесения своей личной жизни на суд любознательных соседей, а потому она приготовилась уничтожить Глеба, пусть ей придётся орать на весь двор.

Глеб расцепил пальцы и оттолкнул от себя Еву так, что она даже оступилась.

— Неужели ты думала, что тебе удастся провести меня? — истерически хохоча, спросил он.

«Он знал про Андрея. И устроил спектакль. Что ж, будем играть жёстко!», — так Ева настроилась на бой, хищнически прищурив глаза и грозно сдвинув брови.

— Можно подумать, тебя сложно провести! — теперь была её очередь насмехаться.

— Не сомневаюсь, ты делала это не раз!

— Даже не сотню раз! Ты олух, готовый верить во что угодно, потому что у тебя мозги отключились, когда ты переспал со мной! Такая победа! Пожалуй, самая большая заслуга — затащить студентку в постель!

— Я у тебя никогда ничего не преподавал! — Глеб не заметил, как начал оправдываться.

— Ну, да, это многое меняет!

— У нас с тобой были отношения, между прочим! Зачем ты сейчас переводишь всё на это?! — Глеб махал руками, а его глаза загорелись от злобы.

— Да ладно! Тебе от меня нужны были две вещи: секс и возможность похвастаться перед друзьями, что у тебя со мной секс.

— И ты так всегда думала?!

— Разумеется!

— Какого чёрта тогда…

— Варианты получше подыскивала. Как ты успел заметить, нашла!

Глеб сжал руки в кулаки, сдерживая себя, чтобы не ударить её. Она растоптала его чувства, которые всё-таки имели место быть.

— Чем же, любопытно, этот парниша лучше?! — Глеб не сомневался, что Ева просто хочет взбесить его, а потому понадеялся, что она не найдётся, как ответить на его вопрос.

— Ну, он не алчная гнида, изображающая воплощение принципиальности, но, тем не менее, выставляющая студентам зачёты за подарки и услуги! Он не такой слабак, как ты, а потому не боится чужого превосходства, за которое ты так ненавидишь более успешных людей. У него нет мании, что люди общаются с ним только из-за заинтересованности в какой-то выгоде! Он просто хороший человек, который не гадит всем подряд, если у него плохое настроение! Достаточно? Или, может, мне углубиться в тонкости наших с тобой отношений?!

— А ты, видимо, альтруистка! Из жалости со мной встречалась! Да тебе нужен был личный водитель, который при этом, как идиот, дарит цветы и развлекает тебя!

— Нет, мне нужен был раб! И ты неплохо справлялся! Кстати, любимый, где букетик? Ты ведь так соскучился по мне!

— А что, Андрей не подарил?

— Ещё не вечер!

— Даже так! По-моему, он не собирается возвращаться!

Это укололо Еву, ведь она превосходно знала Андрея, а потому догадывалась, что он не приедет сегодня, и даже не рассчитывала на его звонок.

— Я его позову! Помирюсь с ним, потому что он того стоит!

На этот раз удар не прошёл безболезненно для Глеба. Его она никогда не звала сама, никогда не просила у него прощения, никогда не звонила первой просто так, чтобы узнать, как проходит его день.

Изрядно побитый Глеб облокотился на свою машину и растерянным, мученическим взглядом посмотрел на Еву. Он потерял её. Навсегда. Жалея о внезапно рухнувших чувствах, Глеб понимал, что не станет бороться за свою любовь и не будет страдать из-за Евы, пусть ему для этого даже придётся вырвать из своей груди сердце.

— Ева, скажи мне только одно. Зачем ты соврала? Почему было сразу ни сказать, что ты хочешь быть с ним? Зачем всё это?

— Ну, не знаю я! — выпалила Ева, тщетно пытающаяся разрешить именно эту сложную задачку.

— Ты получаешь какое-то удовольствие от вранья? — Глеб остановился, смирившись со своей участью. Он желал только одного: понять её.

— Поверь, ты получал от него больше удовольствия! И если на то пошло, то Славка не мой двоюродный брат! Делай выводы сам, — Ева достигла пика своего красноречия, а потому могла бы ещё многое поведать Глебу, если бы он вдруг не взорвался.

— Превосходно! И Славка, оказывается, не брат! Тогда он полный кретин, если подыгрывает тебе! У него совсем нет самоуважения?!

— Зато у него всегда буду я!

— Велика удача! Да ты шлюха! — Глебу становилось всё хуже. Ему показалось, что он попал в зазеркалье, где мир перевёрнут с ног на голову, где он не мог испытывать к Еве никакого чувства, кроме гадливости.

— Пора тебе последить за языком!

— За тобой надо было следить!

— Вякалку закрой! И вали отсюда!

Ева подняла свою сумку с земли и пошла к подъезду.

— Желаю преждевременно не сдохнуть! — бросил ей на прощание Глеб.

— Не могу тебе пожелать того же, — ответила она, не оборачиваясь, слыша, как захлопывается дверца автомобиля.

Заходя в подъезд, Ева подняла глаза, оглядев фасад дома. На балконе стояли мама и сёстры. Впрочем, все соседи облепили раскрытые окна, чтобы послушать и поглазеть. Ещё бы! Реальные разборки реальных людей, о которых будет интересно судачить на симпозиумах во дворе. «Надо остричь волосы», — подумала она, потирая затылок.

Стоило Еве переступить порог квартиры, как на неё налетели три коршуна.

— Какой позор! Мне стыдно за тебя, — говорила убитая горем Галина Николаевна.

— А я тебе говорила!

— Отличный скандал! Всех повеселила.

Ева, не обращая на них внимания, разулась и пошла в ванную, не пренебрегая своей привычкой мыть руки. Вытирая их полотенцем, она посмотрела на свою семью, глазевшую на неё так, словно на преступницу, привязанную к позорному столбу. Ева не слушала их, но понимала по лицам, что посочувствовать ей никто не собирается. А как было бы здорово, если бы мама поддержала её словами: «Глеб — негодяй. Я всегда это знала. Ты достойна большего». Ведь Галина Николаевна терпеть не могла Глеба, так что её исход событий должен устраивать. От сестёр Ева ждала одного, чтобы они просто исчезли куда-нибудь, не досаждая ещё больше. Но мечты без волшебной бороды Хоттабыча никчёмны, а потому Ева просто попросила:

— Родные мои! Можно оставить меня в покое? У меня, между прочим, личная драма.

Ева ушла в комнату, не найдя ни понимания, ни сочувствия, но ей повезло хотя бы в том, что к её просьбе прислушались. За ней никто не поплёлся, и даже сёстры решили преподнести щедрый подарок: дать возможность побыть одной.

Девушка легла на диван, осмысливая всё, что с ней произошло за этот день. Глеб остался в прошлом. Андрей под вопросом. И оба они не оправдали её ожиданий. Ей бы хотелось, чтобы Воронцов повёл себя совсем иначе, чтобы он не поддался её решению, а стал бороться за неё, совершил какой-нибудь поступок, а не убрался восвояси.

Впрочем, долго думать она не могла. Эта реальность была слишком печальна. А лучшее лекарство от реальности, разумеется, за исключением спорта, — крепкий сон. Да, Ева уснула. Она не выспалась прошлой ночью, много поплавала, понервничала, а потому были созданы все предпосылки, чтобы она погрузилась в мир грёз.

Ева открыла глаза, когда на улице начало темнеть. Был одиннадцатый час вечера. Дома стало на удивление спокойно и тихо: все признаки того, что близняшки отправились на свой вечерний моцион.

Девушка проснулась с обострённой чувствительностью. У неё на душе скребли кошки, отчего безумно хотелось выговориться. Она достала из кармана джинсов телефон, подпёрла голову рукой и стала дожидаться ответа. Едва Славка поднял трубку, она первая начала разговор, не дав ему сказать:

— У меня был ужасный день.

— А у меня был ужасный Глеб. Как думаешь, кому из нас повезло больше?! — гнусаво поведал Слава.

— Глеб? — удивилась Ева, усаживаясь на диване в предвкушении истории. Ей хотелось поскорее услышать, что ещё учудил этот шизоид, да ещё в квартире Славки.

— Глеб Юрьевич. Именно он.

— Слушай, что у тебя с голосом? Ты в нос говоришь.

— С носом у меня то, что в следующий раз предупреждай, пожалуйста, когда на тебя внезапно найдёт приступ честности! Я хотя бы дверь никому открывать не буду!

— Рассказывай уже, что случилось! — сгорая от нетерпения, настаивала Ева.

— Приезжал твой Глеб. Впрочем, насколько я понял, уже не твой. Пьяный в жопу! Только открываю ему дверь — сразу получаю кулаком в нос. Потом он стал нести какую-то ахинею, что я ненормальный, а ты… в общем, лёгкого поведения. Взывал к моей гордости, блеванул у меня в прихожей и ушёл. Нос он мне, конечно, разбил до крови. Я бы увернулся, да только уж больно неожиданно получилось!

— А как у меня неожиданно!

Ева рассказала во всех подробностях о событиях, которые произошли с ней.

— Читать смски надо, — подытожил Слава. — А ещё периодически поглядывать на телефон. Мало ли какие пропущенные вызовы!

— Это ничего не изменило бы.

— Напоминаю, что у тебя пропущенный вызов, а у меня пропущенный хук!

— Не ной!

— Я не ною. Просто обломался вечер. Я ведь к Руслану собирался ехать. У него пивная вечеринка.

— Убогая попойка! Так что ты много не потерял. Ну, Глеб даёт. Я даже не думала, что он на такое способен.

— Хочешь бесплатный совет?

— Ну?

— Ты поаккуратнее со своими мужиками. Когда-нибудь тебя прибьют! И, судя по всему, я отправлюсь на тот свет с тобой. Только мы в другой жизни не встретимся, ибо я буду вкушать райские плоды, а ты загорать в аду!

— Для меня и кухня — ад! — Ева рассмеялась, искренне и весело, отчего Славка порадовался. — Не говори ерунды. Ни на что подобное ни один из этих слюнтяев никогда не решится. Ты прости: тебе ни за что попало. С меня причитается.

— Я запомнил.

Хотя Слава и подтрунивал над подругой, он был безмерно счастлив, что с ней всё в порядке, пусть она сама так и не считает. До её звонка он изводил себя самыми страшными мыслями. Слава мог бы поверить, что Глеб побывал сперва у Евы и, чего доброго, убил её. Но, предаваясь тревоге, он совсем позабыл про удивительную живучесть Евы, которая, скорее всего, сама всех со свету сживёт, прежде чем распрощаться с жизнью.

Слава собирался звонить Еве. Он только вставил ватку с перекисью в нос, чтобы остановить кровь и уже открывал справочник в телефоне, когда раздался её звонок. Он соглашался с ней, что пострадал незаслуженно, но на самом деле так не считал.

Никто, кроме него, Славки Носова, так не заслуживал получить в морду из-за Евы. Пусть она не видела в нём мужчину, но это не отменяло данный факт. Слава всецело завладел её душой, он знал её и даже научился понимать. Он имел больше, чем те, кто всего лишь обладал телом Евы. Они желали её страстно, и под этой страстью, как под наркотиком, становились её игрушками. Им было не интересно то, что так любил в ней Слава, за что готов был всё отдать, не пожалеть себя и ждать, сколь угодно долго ждать, когда Ева наиграется, избавиться от предрассудков и посмотрит на него широко открытыми глазами, способными разглядеть, что Слава единственный, кто достоин её любви и кого она хочет любить.