Sketch о жизни наших современниц. Часть 1. Клоунада

Лана Фоксс, 2021

Этот занимательный Sketch, состоящий из шести небольших новелл, повествует о жизни наших современниц. Это трогательная зарисовка о том, как мы делаем свой выбор, в глобальном, космическом понимании от нас не зависящий. Какой она будет, наша жизнь, и что несет с собой ворвавшийся в женскую душу стремительный XXI век? Кому-то удаётся надеть маску, мимикрируя в бурном потоке трансформаций, а кто-то полагает, что жизнь сама расставит необходимые акценты, и не желает превращаться в клоуна, зависимого от спонтанных реакций воцарившегося повсюду душевного хаоса. А расскажет обо всём этом надевший свой красный колпак Петрушка – незамысловатый персонаж из разукрашенного яркими красками балагана.

Неиссякаемый оптимизм

Петрушка:

Коль оптимизма полон рот,

И голову сорвало,

Плевать мне, что произойдет.

Я все начну сначала.

Когда в моем кармане образовывалась брешь, голодный Джек начинал лаять со страшной силой, так, что сотрясались все стены. А брешь образовывалась с завидным постоянством, поэтому соседи не переставали стучать мне в стену и звонить в дверь, дабы заставить меня заглушить изнурительные звуки, исходящие от моей собаки.

Лежащий на диване муж негласно соглашался с Джеком, но только мычал и постанывал от жалкого зрелища пустого холодильника. Однако, при этом его грузное тело, изображающее давно не евшего бедолагу, не горело желаем подняться и хотя бы сходить в магазин. Не говоря уже о заросшем бородой лице, которое он в знак протеста незадачливому работодателю, который упрямо не желал принимать его на работу, не сбривал, поставив ультиматум неизвестно кому, что будет выглядеть прилично только после достойной оценки его компетенций и знаний.

Сейчас же он прибывал в образе пещерного человека, отличающегося от настоящего пещерного человека только тем, что не затруднял себя добыванием пищи путем охоты на брата меньшего из соображений гуманности. Меня раздражало еще и то, что затянувшееся пребывание в пещере, видимо настолько проникло в сознание лежащего на диване существа, что запах от него также исходил соответствующий.

Единственным выходом из сложившегося состояния дел была надежда на какого-нибудь может и самого убогого работодателя, который, не обладая возможностью достойно оплачивать труд системного администратора, примет-таки на работу моего сумасшедшего мужа.

А сумасшедшим он был только потому, что не умел врать, вернее говорить неправду или лучше всего молчать, когда кому вдруг захотелось прихвастнуть или выставить напоказ свои несуществующие достоинства. Он ехидно ухмылялся и выдавал собеседнику такую тираду нелестно неприятных слов, что последнему приходилось потом долго мучиться, отряхивая навешанные ярлыки.

Надо отдать должное моему сожителю в том, что на меня его колкости никогда не распространялись, меня он обожал и можно сказать боготворил, то ли от того, что главной кормилицей в семье была я, толи от того, что в его голове все еще хранилась информация о испытанной некогда ко мне любви.

Я всегда была отличницей, несмотря на глубоко познавательный характер, заставлявший влезать меня в совершенно необыкновенные приключения. Доходило до того, что мама запирала меня на ключ, не давая выходить из дома на концерты запрещенных в моей глубокой юности рок-музыкантов, на которые я доставала билет, отстаивая колоссальные очереди в подворотне политехнического музея, сэкономив деньги на школьных завтраках. Я же, не усматривая в своих действиях сторонника запрещенного рок-искусства ничего предосудительного, просто используя окно и стоящее под окном дерево благополучно спускалась вниз, таким образом решая проблему заточения. Благо, этаж был только третьим, поэтому сломать себе шею мне тогда не удалось.

Случилось это все же немногим позже, уже после того, как я вступила в брак с первым многообещающим мужем, приехавшим на обучение в Москву из далекого северного села Сусоловка Устюгского района.

«Жизнь не должна быть скучной. Уж, лучше тяжелой, чем серой и вялой», — думала я. И с таким жизненным девизом познакомилась с колоритной личностью, имеющей фамилию Утюг. В результате чего стала Утюгом номер два.

После свадьбы мы почти не виделись. Муж грыз гранит науки, поставив себе далекоидущие цели завоевателя столицы.

Поэтому от тоски по причине постоянно пропадавшего на работе супруга, а также от своего довольно молодого возраста и неимоверной тяги к приключениям, я периодически пускалась в тяжкие, отправляясь в путешествия на байдарках и катамаранах по рекам и озерам Карелии, на лошадях по пересеченной местности и просто потусить в другие города нашей Родины.

В одно из таких путешествий меня занесло желание прогуляться по заснеженным переулкам, мостам и набережным бодрящего душу города Питера, пропитанного тогда атмосферой нарастающей волны рок-музыки и буквально наводненного рок-группами разного пошиба.

А Питер недоверчиво встретил меня суровостью занесенных сугробами улиц и серостью нависшего пунцового неба. Но меня это не пугало, а наоборот придавало адреналиновых эмоций и наполняло еще большей жаждой напитаться реалиями холодного климата города на Неве, получить мощную дозу позитива от рока.

Добравшись до гостиницы «Октябрьская» с первым попавшимся «частником» кавказской внешности, управлявшем автомобилем ВАЗ-2107, в народе называвшемся «вишневой семеркой», и скинув с себя дорожные штаны, я облачилась, не по погоде, в черную мини юбку, набросив на плечи кожаную черную «косуху» и надев на ноги модные черные сапоги с высоченными шпильками. Подруга, прилетевшая пару дней назад, уже ожидала меня в холе гостиницы.

— Привет! — крикнула она, едва увидев меня, — я с тобой в таком виде не пойду.

— Отчего же? — удивилась я, радуясь эндорфинам, бушевавшим в моем организме от увиденного в висевшем на стене зеркале собственного отражения.

— Украдут. Или прихлопнут где-нибудь в подворотне. А я еще жить хочу, — пыталась шутить подруга.

— Пусть попробуют, — успокаивала ее я, предвкушая занимательный вечер, полный новых событий и впечатлений.

И действительно, вечерок выдался на славу. Мы завернули в один из немногих, открывшихся ночных рок-баров, который находился в подвальном помещении известного архитектурного сооружения балтийского города — дома на Екатерининском канале, принадлежавшего когда-то семье жены Александра Сергеевича Пушкина. У бара толкались странной наружности, одетые в непотребного вида лохмотья юнцы, торгующие «косячками».

Из любопытства конечно же, а не из каких-либо еще потребностей, а также потому, что наконец-то вырвалась на долгожданную свободу от затягивающего в семейное болото супружеского долга, я решила попробовать запретный плод. Последствия не заставили себя ждать. Пелена дурмана, исходившая от втянутого всеми легкими «косячка» и охватившая ободом мою лихую голову, нависала с невероятной быстротой. И когда в глазах уже начало двоиться, а руки и ноги жили какой-то своей жизнью, появился Он.

«Мечта», — подумала я. Он был во всем черном и кожаном, вокруг головы была завязана узкая черная лента, а аккуратная черная борода и оформленные подковкой усы дополняли его брутальный облик, а в руках была черная, как смоль, электрогитара.

В моей голове был «косячковый» бедлам, упорно разбавляемый мною третьей порцией коктейля Джеймса Бонда. Я встряхнула головой, расправив рукой вьющиеся от природы длинные белокурые локоны, и томно произнесла:

— Каким ветром занесло к нам такого красивого дядю?

— Ценю Ваше чувство юмора, — улыбнувшись ответил он.

Подруга начала тащить меня за рукав, намекая на то, что пора уходить. Но меня это только раззадорило, и я начала кокетничать с собеседником, который без приглашения примостился на наш диванчик и закурил сигарету.

— Так Вас каким ветром? Надеюсь попутным? Угостите коктейлем? — закидала я его вопросами.

— Конечно, — ответил он, не уточнив к какому вопросу это относится.

— А Вы — находчивый, — обрадовалась я возможности отведать еще одну порцию любимого коктейля и понимая, что влюбляюсь в этого неизвестного мне господина, умело и красиво перебирающего в руках зажжённую сигарету.

— Вас как величают, барышня? — спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.

«Ух, ты, какой питерский диалект. Так он еще и вежливый, и похоже не пьющий», — неожиданно заключила для себя я, озираясь по сторонам в поисках еще хоть одного трезвого лица.

— Римма. Родители назвали в честь вечного города Рима.

Он засмеялся обворожительно, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, отчего у меня начало покалывать в давно онемевших и отдалившихся от тела конечностях.

— Оригинальные у Вас родители. Красивое имя, но необычное.

— Тут необычности с гулькин нос. Вот я знаю некоторых субъектов, чьи имена, как ребусы, — сказала я, имея в виду сложно воспринимаемые на слух ФИО своего мужа.

— Интересно. Какие же?

— Утюг Электрик Никдич, — еле сдерживая эмоции произнесла я.

— Что из этого имя? — хохотал, держась за живот музыкант.

— Имя простое — всего лишь Электрик, легко запоминается при наличии достаточного воображения и знания востребованных сегодня профессий в сфере услуг. А вот отчество — это отдельная история. Отчество Никдич образовалось от волшебного имени Никд, которое обязано своим происхождениям Научному институту коммунистической диалектики. Помните прекрасное звучание таких шедевров, как Даздраперма или Кукуцаполь?

Собеседник от хохота медленно начал сползать под стол, вытирая слезы, льющиеся ручьями из глаз и жадно глотал воздух трясущейся диафрагмой.

— А Вас как окрестили? — ехидничала я.

— А меня Саня, просто Саня, — произнес он многозначительно, переместившись с пола на диванчик и махнул рукой официанту, который тут же принес две порции «Маргариты».

Подруга, сидя молча и наблюдая за нашим диалогом, по-прежнему периодически наступала на мой красивый кожаный сапог. И чтобы освободится от ее навязчивых действий, я резко перекинула одну ногу на другую и сняла куртку, выставив на показ имеющиеся в наличии груди, умело упакованные в импортный бюстгалтер, слегка прикрытый черным топом.

Конец ознакомительного фрагмента.