Свет далёкой звезды

Лана Кузьмина

Совпадение? Случайность? Или судьба? Книга-размышление о жизни и смерти, о том, как трудно порой отпустить близкого человека.Генке было всего шесть лет, когда погибли его родители. Из светлого южного города он был вынужден переехать в Подмосковье к вечно недовольному строгому деду. Только сестра поддерживала одинокого и нелюдимого мальчика. Позднее он открыл в себе способности видеть умерших и общаться с ними. Непосильная ноша для самого обычного человека.

Глава 10

Позднее я лежал в постели и дулся. У меня болели лоб и коленки, а ещё меня назвали приблудившимся хиляком. Будто я пёс шелудивый! Или раб на продажу! Ужасно хотелось отыскать сестру, но из прошлых попыток я знал, что дело это пропащее. Таня всегда умудрялась забиться в такой угол, в каком её ни за что на свете не отыщешь. Просто чемпион по игре в прятки! Наверняка сидит где-то, закутавшись в плед, и читает при свете фонарика. А может, спит, свернувшись в клубок. Обидно.

И только я подумал, что это очень жестоко и несправедливо оставлять меня в одиночестве в такую трудную минуту, как Таня неслышно просочилась в комнату.

— Ну, как он тебе? — первым делом спросила она, забравшись под одеяло.

— Кто? — я сделал вид, что совсем ей не рад. Ну, ни капельки.

— Не притворяйся! Дед, конечно!

— Страшный.

— Потому что высокий? — сестра засмеялась. — Ну, это ерунда!

— Ещё он обзывается.

— Это плохо, — Таня вздохнула. — У него, вообще, скверный характер. Слушай, исполни одно моё желание.

— Какое? — мне стало интересно, чего хочет моя сестра. Раньше она ни о чём подобном не просила.

— Сначала скажи исполнишь или нет?

— Ладно, так уж и быть, исполню.

— Слушай, — зашептала Таня. — Дед приехал, чтобы забрать тебя к себе. Ты не сопротивляйся и езжай. Только, пожалуйста, никогда не говори с ним обо мне. Хорошо?

Я разочаровано вздохнул — какое странное желание! И только потом меня пронзила страшная мысль:

— А ты что, со мной не поедешь?

Таня покачала головой:

— Нет, он меня ненавидит.

— Почему?

— Думает, что из-за меня родители поженились, а потом мама погибла.

— Ерунда, — я был маленьким, но не настолько глупым, чтобы поверить в её россказни. — Я скажу, что без тебя никуда не поеду, и он сдастся. Делов-то!

— Ты же обещал! — зашипела Таня. — А обещания нарушать нехорошо!

— А бросать меня одного хорошо? Укатишь в Америку, а мне живи с этим противным стариком!

— Во-первых, он не противный, — начала объяснять Таня. — А во-вторых, быть в разных местах вовсе не значит не быть вместе. Главное друг о друге помнить.

— Помнить! Тоже мне! — фыркнул я. — Тут хоть обспоминайся и никакого толку!

И тогда Таня рассказала мне ещё одну историю.

История о мальчике и далёкой планете

Жил-был мальчик. Больше всего на свете он любил слушать звёзды. Нужно только, чтобы ночь была ясной. Забираешься на подоконник, прижимаешься щекой к прохладному стеклу и слушаешь. Словно из старого дедушкиного радиоприёмника, треща и прерываясь, льются к нему звуки: то стрекочущие, как у насекомых, то протяжно-растянутые, как вопли загулявших котов. Мальчик не мог понять их смысла. Он просто слушал, наслаждаясь звучанием этой необычной небесной музыки.

Но однажды ему ответили.

— Привет! — произнёс кто-то.

— Привет! — ответил мальчик.

— Ты кто?

— Петя.

— Что такое петя?

— Имя.

— Имя… — голос задумался.

— Это то слово, которым тебя называют другие люди, — объяснил мальчик.

— Люди…

— Ну, да люди.

— Я понял! — радостно сообщил голос. — Так называются жители твоей планеты!

— А разве ты не человек?

— Я бри.

— Бри?

— Да. Я — бри, мои родители — бри и все мои братья и сёстры тоже бри.

— У тебя много братьев и сестёр? — спросил мальчик.

— Очень.

— А я совсем один.

— Почему один? — удивился Бри. — У тебя же теперь есть я!

— Расскажи мне про свою планету, — попросил Бри. — Она большая?

— Ну, да, — мальчик задумался. Оказалось, что о Земле ему почти ничего не известно.

— А наша планета совсем крохотная, — рассказывал Бри. — И зелёная, потому что вся покрыта болотами. Но кое-где есть небольшие возвышенности, на которых мы и строим свои дома. Скоро у нас большой праздник: зацветут гигантские цветы Ао. Они ярко-розовые и видны даже с соседней планеты. Мы всегда очень радуемся их цветению и танцуем дни напролёт, взявшись за руки.

Его голос становился всё тише и прерывестей.

— Куда ты? — огорчился мальчик. — Я почти не слышу тебя.

— Все планеты вертятся, — объяснил Бри, — и Солнечная система вертится, и галактика и даже вселенная. Наши планеты удаляются друг от друга. Боюсь, мы никогда больше не услышимся.

Мальчик заплакал.

— Не грусти, — сказал Бри. — Я не забуду тебя. И каждый вечер, сидя у своего домика, я буду о тебе думать.

Дедушка отворил дверь в комнату.

— Ты почему не спишь? — он сдвинул мохнатые брови, пытаясь изобразить строгость. Но мальчик-то знал, что его дедушка самый добрый.

— Быстро в постель!

Петя рыбкой нырнул в кровать.

— Колобродит ночами, — ворчал дедушка, поправляя одеяло.

А мальчик лежал и думал, как же это всё-таки здорово, когда где-то далеко, может быть даже на другом конце вселенной, кто-то о тебе думает.

Аня шутит, что с моей зацикленностью на звёздах и далёких планетах, мне нужно было заниматься астрономией, а не медициной. Ещё она утверждает, что всё, написанное мной, в корне неверно.

— Ну, не умеет шестилетний ребёнок так размышлять да и запомнить все эти истории так подробно он тоже не мог, — говорит она. — И уж совсем невозможно, чтобы твоя сестра умела придумывать такие истории. Просто ты описываешь себя вчерашнего с точки зрения себя сегодняшнего, взрослого и логичного. Дети же мыслят по-другому.

— Во-первых, Таня вундеркинд, — возражаю я, — она читать научилась в три года и столько всего перечитала, что нам с тобой и не снилось. Вселенная манит своей непознанной бесконечностью. А память устроена так, что почти невозможно объективно описать случай, произошедший с тобой лично всего пять минут назад. Каждый из очевидцев воспринимает его по-своему.

Вот и тогда я был абсолютно уверен, что Тигран меня ненавидит. Но, прощаясь со мной у поезда, который через несколько минут унесёт меня за тысячи километров от дома, он проявил несвойственную ему чувственность — обнял меня и, прижав к себе, сказал, что станет очень скучать. Разве что слезу не пустил. Близнецы рыдали, тётя плакала, Анечка ревела не своим голосом, а невозмутимый дядя, покачиваясь, повторял, что всё непременно наладится.

— Жалко, что ты так мало пожил, — сказал один из братьев, имён которых я так и не сумел запомнить. — С тобой весело.

У меня возникло чувство, что отправляюсь не в Подмосковье, где жил дед, а прямиком на фронт какой-нибудь ужасной войны, на котором меня непременно убьют. Мы заняли свои места в купе, тётя что-то быстро говорила по ту сторону окна, но из-за вокзального шума было непонятно, что она хочет сообщить. Состав никак не трогался, было душно и вязко, кружилась голова. И всё это длилось и длилось…

Таня не пришла. Наверное, боялась показаться на глаза деду. Или ей просто наплевать на меня? Эгоистка! Только, когда поезд дал гудок, и устремившись в даль, потащил за собой вагоны, на перроне я увидел Таню. Она стояла в стороне и махала обеими руками как сумасшедшая.