Калиго: лицо холода

Ксения Гранд (2024)

За десятью морями и пятью океанами лежит остров, сотканный из холода и мрака. Место, где легенды оживают, а страхи питают плоть того, чьё касание убивает, чей голос опьяняет, а поцелуй вытягивает душу. И имя ему–Калиго. Он путает ваши мысли, поднимает из глубин сознания темные желания, толкающие на ужасные поступки. Многие годы он жил в изгнании, но однажды, когда он уже позабыл звук биения собственного сердца, на остров прибыл тот, чье внутреннее тепло выдавало искру чужой души. Души Калиго. Американский турист, приехавший с друзьями в поисках острых ощущений. Один из восьми. Один из миллиона. Единственный в своем роде. Ввиду непредвиденных обстоятельств группа оказывается на горе, не имея связи с внешним миром. Восемь друзей, врагов, восемь незнакомцев, каждого из которых ведет своя цель. Различные характеры, приоритеты и разные шансы на победу. Кто из них выстоит в схватке против природы? А кто запутается в сетях Калиго? Восемь людей ступило на вершину, но спустится с нее лишь один.

Посвящается моему старшему брату,

который не дожил до этого

важного для меня дня.

Часть I. Пока судьба не разделит нас

Их останется двое. Двое против стужи, против несправедливости и суровости Севера, против целой Вселенной, стремительно разваливающейся у них под ногами. Двое, которые смогут все изменить. Двое, которые смогут все исправить. Разрушить, воскресить, воссоздать из праха, чтоб планета обрела новую жизнь. Как они поступят? С чего начнут? Смогут ли встать на ноги и дать отпор самому Холоду? Возможно, они лишатся жизни. Может, станут героями. Вероятно, потерпят провал, обрекая на ужасную участь все человечество. Но нелегкий путь еще впереди, а пока этим двоим нужно научиться жить в согласии друг с другом и с чуждым им обоим миром.

Северные земли встречают их тоскливым завыванием мистраля. Он поглаживает верхушки гор, пронизывает разреженный воздух, покачивает горнолыжную кабинку, и без того едва поднимающуюся в горную высь. Пока та, вздрогнув, не застывает на кусочке заснеженной почвы. Протяжный скрип металла объявляет о прибытии, вот только туристы не спешат выходить наружу. По правде сказать, никто из них понятия не имеет, как работает этот странный механизм, отдаленно напоминающий подъемник. В далеком прошлом он двигался за счет электричества, опускаясь и поднимаясь на гору по бесконечному кругу, но те времена давно прошли. Не имея источников питания, сааллы не нашли ничего лучше, чем использовать рукоятку для подъема, которую каждый из представителей сильной половины группы крутил по очереди, чтоб приблизить их к вершине.

— Ну что, скоро там? — выглядывает в окно Акли. — Или мне еще час придется крутить эту гребаную железяку?

— Мы прибыть, — отвечает Силкэ с присущим людям севера грубоватым акцентом, отворяя металлическую дверь.

— Какая красота!

Ивейнджин выбирается из проржавелого зверя и теряет дар речи. Белые пески, изогнутая спина скал, клубы тумана, нависшие над каменными шпилями: совершенно другой мир. Она словно ступила с земли прямиком в невесомость. Вот топталась у заснеженного подножия, а вот уже парит над небосклоном. Это не просто горный хребет. Это сердце Скандинавии. Жаль, не все члены группы разделяют ее восторг.

— Наконец-то, — выпрыгивает из кабинки Акли, хлопая белесыми ресницами. — Если б знал, что на острове нет нормального фуникулера, заказал бы нам вертолет. Пошевеливайтесь, сонные мухи. Мне еще предстоит выиграть гонку.

Красоты скандинавских краев интересуют его меньше всего, впрочем, как и желания других. Единственное, что для него имеет значение — выиграть в соревновании по спусковым лыжам у своего одногруппника Калеба.

— Мечте дурак радуется, — фыркает Калеб, бросая на землю чехол со снаряжением.

— Ты кого дураком обозвал?

— Это устойчивое выражение. Имеется в виду, что радоваться нужно не мечтам, а результатам.

По лицу Ака юноша понимает, что поговорки в борьбе с ним бесполезны.

— Рано торжествуешь. Я катаюсь на лыжах с одиннадцати лет, участвовал в сотнях конкурсов, в большинстве из которых одержал победу. Что-что, но гонку с выскочкой-любителем я уж точно не проиграю.

— Ну вот и посмотрим, кто круче! — растягивает такие же бледные, как и все его лицо, губы Ак. Его улыбка — как разряд тока по мокрой коже, резкая, отталкивающая, отдающаяся болезненным спазмом в горле. Калеб хочет ответить, но решает не спорить. Это все равно, что биться лбом о стену. Если Акли Гудмен вбил себе что-то в голову, его не переубедить, а силы юноше лучше поберечь для предстоящего заезда.

Ветер пронизывает до костей. Проникает в щели, хлещет плетью по голой коже, выдувает даже сами мысли о тепле, давая понять, что вершина Сапмелас-саалла не сильно рада новым гостям. Калеба настораживает столь холодный прием, но абориген дает понять, что на такой высоте сквозной бора¹ — дело привычное. Не то чтоб парень не верил незнакомцу (хотя он в принципе никому не доверяет), но порывы кажутся ему слишком сильными, а Силкэ — чересчур спокойным для человека, которому пришлось тащиться на гору в нерабочий сезон. Говоря по правде, он сам вызвался стать их проводником, но Калеб сомневается, что им правили благие намерения. Скорее всего, выгода — вечный двигатель человеческой души. Это место считается священным для сааллов — коренного народа Саарге. Поэтому когда туристы, приплывшие на остров из далекой Америки, захотели потревожить их святилище, у местного не оставалось выбора. Отпускать чужаков на вершину в одиночку — то же самое, что четвертовать всех семерых собственноручно. По крайней мере, так сказал Силкэ.

Калеб в курсе, что остров пользуется славой «проклятого пятна» на лице Севера. Эта местность обросла множеством мистических историй. Якобы жители здесь исчезают, как снежинки на раскаленном камне, корабли близ берегов по неизвестным причинам тонут, а их останки, погребенные под весом глубины, так и не находят. Даже самолеты, курс которых пролегает через Саарге, исчезают с радаров бесследно, словно распадаются на мириады льдинок, сливающихся с вечно белыми верхушками скал. Такой себе осколок Бермудского треугольника посреди Северного Ледовитого океана. Но именно это придает ему колорит, притягивая к себе таких искателей острых ощущений, как Калеб и его друзья.

— Чилл, кексики, — посылает им воздушный поцелуй Джаззи. — Вы как хотите, а я пошла делать селфи². Кэт, гоу ³со мной?

Пока лыжники-дуэлянты подготавливают инвентарь, звезда ютюба Джаззи щелкает себя в объектив айфона цвета переспевшего мандарина со всех ракурсов в стремлении сделать идеальное селфи. Копна ее рыжих кудрей горит на фоне заснеженных просторов, подобно раскаленным углям в печи. История острова, как и его малочисленных поселенцев, интересует ее в последнюю очередь, и то лишь для того, чтоб привлечь подписчиков в свой блог. А вот Кэт относится к традициям вымирающих скандинавских народов куда более почтительно. Как будущий писатель, которым она надеется стать после окончания Нью-Йоркского университета, брюнетка имеет непреодолимую слабость ко всему, что окутано пеленой таинственности.

— А это что такое? — машет она рукой на деревянную конструкцию вдали. Вопрос явно предназначается местному, но вместо него отвечает Элиот.

— Видимо, какая-то хибара для рабочих.

— Фальде! — подтверждает Силкэ. Из-за неожиданного шквала ему приходится повысить голос.

— Зачем она нужна? Для отдыха? — спрашивает Ивейн, поднимая камеру, но из-за резкого ветра Силкэ не улавливает суть вопроса, и ей приходится повторить.

— Нет! Для хранение припасы!

Калеб выискивает взглядом силуэт лачуги, но тут же отворачивается от броска снега в глаза. Метель становится все сильнее, и это не на шутку тревожит Аллестера.

— Вам не кажется, что погода слишком резко переменилась?!

— На вершина всегда сильно дуть. Так горный Владыка приветствовать или предупреждать приезжий!

— И как мы узнаем разницу?

— О, — одергивает абориген меховую шапку с хвостом горностая, — вы понять это без ошибка.

Аллестер подступает ближе к Кэт, опасливо оглядываясь. Упоминание сверхъестественного заставляет его тоненькие ручки покрепче вцепиться в видеокамеру. Как студент факультета журналистики, он заимел полезную, но жутко раздражающую остальных привычку — снимать все, что по его мнению считалось «удачным кадром». Но больше всего раздражала его иррациональная фобия нового, а точнее, всего на свете. Он с трудом пережил перелет, а ступив на палубу парома, едва не свалился в обморок от слабой качки. Всю дорогу до острова ему казалось, что судно сейчас развалится на части, а они с друзьями упадут в открытое море на съедение белым акулам, которые в окрестностях Скандинавского полуострова даже не водятся. Ивейн прониклась симпатией к этим милым кудряшкам и темным, как бусинки, глазам, бегающим из стороны в сторону под линзами громоздких очков. Но далеко не все в группе разделяют ее добросердечие.

— Что за горный дух? — подключается к разговору Кэт. — Это какое-то здешнее божество?

Местный отрицательно качает головой.

— Это Владыка Саарге. Все, что вы видеть, — его земля. Мы всего лишь гость и служить он, чтоб здесь жить.

— Что? — подставляет ладонь к уху Ивейнджин. — Что он сказал?!

А вот сейчас приходится действительно кричать, чтоб тебя услышали. Внезапно налетевшая вьюга поднимает ввысь белые хлопья, закручивая их в буйном вихре. Ветер дует так сильно, что не дает сделать вдох, словно его порывы выдувают из воздуха весь кислород. Подобные изменения кажутся неестественными, будто кто-то нажал на кнопку «запустить ураган», и теперь он на всех парах мчится прямиком на вершину.

— Что творится? Что это?! — хватается за шею Элиот, чтоб удержать шарф. — Глянь, как резко небо затянуло! Ни фига не видно! Кажется, твой Владыка не сильно нам рад, белобрысый!

— Может… — начинает было Ивейн, но брошенная в лицо снежная охапка прерывает ее. Она прикрывает рот ладонями, но заговорить так и не получается. Силкэ хватает ее за локоть и машет остальным.

— Рагар! Нужно немедленно спускаться! Надвигаться скёрнинг! Снежный буря!

Его слова вызывают всплеск эмоций у Джаззи.

— Эй! Что за? Я только шестьдесят селфи успела сделать! Это просто горный винд⁴! — говорит она, а у самой чуть перчатки с рук не срывает.

— Никто никуда не идет! Мы не для того сюда тащились, чтоб спускаться через час! У нас впереди большая гонка, мать вашу!

— Ты что, с ума сошел, Ак?! — чуть не задыхается от возмущения Калеб. — Кататься при таких условиях? Мы же разобьемся!

Такую реакцию Акли воспринимает как личное оскорбление.

— Так и знал, что ты струсишь!

— Я не бою… — ураганный порыв бьет Калеба по щекам, словно хлыстом. Ему приходится натянуть капюшон, чтоб защититься. — Говорю, дело не в сложности! Просто я не такой отбитый, чтоб рисковать своей жизнью!

— Ну уж нет, ты, слюнтяй! Все студенты только и болтают, что о Колдвотере-младшем — лучшем лыжнике Нью-Йоркского университета!

— Акли! — кричит Кэт при виде поднимающейся на горе снежной стены.

— Лучший ты только на словах? Так давай, отвоюй свой титул! Покажи, на что способен!

— А-а-акли-и-и!

Парни поворачиваются и застывают на месте, наблюдая, как над головами закручивается водоворот снега. Хватая рюкзаки, они бросаются к подъемнику, стремясь как можно скорее покинуть эпицентр бури. Не успевают створки ржавой двери сомкнуться за спиной отстающего Аллестера, как Силкэ наваливается на рукоятку, и кабинка уносится в пропасть в поисках спасения. Ветер волком воет в щели, копны снега бьются о потемневшее стекло так яро, что Кэйтин кажется, будто оно вот-вот вылетит ей прямо в лицо. Она отодвигается от него так далеко, как только позволяет впившееся в шею плечо Калеба и притиснутая к предплечью рука Ивейн, когда неожиданный грохот выбивает из ее легких весь воздух.

— Что это было?!

— Кажется, механизм заклинить!

— Сейчас неподходящее время для поломки!

Силкэ дергает маховое колесо, наваливается на рычаг всем весом, но тот резко отцепляется и остается у него в руке. Яростный порыв кулаком ударяет в окно, пошатнув конструкцию в сторону так сильно, что ее скрип перекричал разрастающийся над головой буран. Стекло слева разбивается вдребезги.

— Она не выдержит! — вопит Эл.

Калеб с Аком с трудом раздвигают заледеневшие створки. Все одновременно устремляются к двери, подгоняемые предостерегающим воем металла.

— Джаззи, быстрее!

Рыжеволосая едва успевает выпрыгнуть, как ледяная вьюга сметает в пропасть кусок заснеженной тверди прямо перед застывшей кабинкой. Если бы не Силкэ, вовремя оттащивший девушку со склона, Джаззи бы улетела в пропасть. Постепенно нарастающий шквал перерастает в шторм, а тот — в ураган, настоящий нордовый хаос на краю земли, с которой нет пути обратно. Ветер хлещет по коже до боли, до крови, до последнего беззвучного крика. Его вой перетекает в ярость, настоящую, слепую, неконтролируемую. Ярость, причина которой гостям острова неизвестна. Гнев, который они не в силах понять. Боль, которая выливается потоками стылой лавы. Отрезвляет, поучает, угрожает, скатываясь в сплошной снежный пласт, несущийся с вершины прямиком к восьмерым путникам.

Снимающий происходящее на камеру Аллестер опускает объектив, замирая от ужаса.

— В хижину! — вопит Калеб, на ходу хватая лыжи.

Акли порывается вперед, позабыв об остальных. Джаззи скачет по сугробам с крепко зажатым в руке смартфоном, и только Иви не двигается с места. Вид белой стены вводит девушку в ступор, и если бы не Элиот, потянувший ее за собой, как куклу, она б даже не пискнула, когда лавина смыла бы ее потоком.

— Сюда! Скорей!

Силкэ раскрывает дверь нараспашку и уже готовится ее захлопнуть, когда Иви подставляет ногу в дверной проем.

— Стойте, там еще Кэт!

Десять метров. Кэйтин мчится со всех сил, но ботинки грузнут в сугробах, тормозя движение. Белая волна стремительно пожирает склон.

— Кити, ты сможешь! — высовывается в щелку Джаззи.

Пять метров. Поток движущегося снега заглатывает лачугу, как акула мелкую рыбешку.

— Давай! — протягивает руку Ивейн.

— Прыгай!

Снежная река хватает брюнетку за щиколотки, а буря толкает в спину, когда она делает отчаянный рывок.

— КЭТ!

— Да спасти нас всех Акмелас!

Ледяное цунами сотрясает бревенчатые стены, как спичечный коробок, погребая лачугу под тонной белой мглы, а вместе с ней и всех, кому посчастливилось в ней оказаться.

Примечания

1

Холодный, порывистый северный ветер.

2

Автопортретная фотография, обычно снятая на небольшую камеру или мобильный телефон.

3

Go (англ.) — идти, пойти.

4

«Wind» (англ.) — ветер.