Кэти Уилсон и Новый мир

Ксена Белл, 2023

Скромная девочка Кэти мечтает найти друзей и попадает в магическую академию. Здесь ей предстоит изучать травничество и артефакторику, осваивать причудливо звучащие заклинания и подружиться с инопланетным лисёнком, но самое главное – дать отпор колдунам, которые уже давно хотят завладеть магией этих стен.Добавьте сюда горсть волшебства, капельку юмора, незабываемые полёты на велосипедах, и вуаля! – в ваших руках билет на телепортацию в новый мир. Присоединяйтесь к Кэти, чтобы вместе испробовать конфеты со вкусом «летающих островов», отыскать дорогу в эльфийский банк и разгадать тайну голубого кристалла!

Внезапные подарки

Благодаря мадам Нинэ и тому бесконечному списку из дополнительной литературы, по которому она грозилась провести тест, лето пролетело незаметно. Новый учебный год был уже в самом разгаре, но отношения Кэти со сверстниками носили всё тот же удручающий характер. Однако девочку это больше не расстраивало, как прежде, и причиной тому были преинтересные обстоятельства.

В свой день рождения, 17 ноября, на пороге у дома она обнаружила большую поздравительную открытку с яркими воздушными шарами. Рядом стояла коробка с прозрачным окошком, из которого выглядывала пара новых лакированных туфель, как раз её размера. Они были тёмно-красного цвета с небольшим каблучком и бархатными чёрными бантиками на носках. Никто и никогда прежде не покупал Кэти таких дорогих подарков. Ненароком ей даже представилось, что родители наконец-то вспомнили о своей дочери, но забыли подписать открытку.

Когда она вошла в дом и с надеждой заглянула в комнату Годри, держа в руках новенькую пару, то увидела его уставшее, пропитанное хмелем, лицо. Отец безразлично оглянулся в её сторону и продолжил свой вечерний ритуал, переключая очередной канал старого чёрно-белого телевизора. Розалинды не было дома, и та малая надежда, что коснулась юного сердца девочки, внезапно рассеялась. Кэти, с грустью уронив голову, поднялась в свою скромную комнату.

«Откуда же они могли взяться? — трепетало от волнения её крохотное сердечко. — А вдруг это не мне? Но тогда почему моего размера?»

Сомнений больше не было, лёгкая улыбка коснулась лица именинницы, и она, довольная, проскакала к зеркалу, чтобы примерять полученный подарок. В этот момент в комнату гордо вошла её хвостатая подруга, будто зная, что сейчас в ней есть особая нужда, и Кэти восторженно поприветствовала её:

— О, Маркиза! Ты как раз вовремя! Смотри, что у меня есть!

Кошка ненадолго застыла на своём месте, с минуту поглядела на девочку, а после, увидев на полу яркое солнечное пятно, лениво на нём растянулась.

— Правда, они красивые? — восхищённо продолжала именинница.

Но Маркиза, не обращая внимания на свою хозяйку, лишь томно потягивалась и сладко мурчала.

Кэти схватила полусонное животное за обе лапы, начала кружиться и пританцовывать, впервые в жизни ощутив себя такой радостной и беззаботной.

С этого момента, подарки то и дело появлялись в её комнате. Совсем скоро Кэти обнаружила на постели изумительную школьную форму: она выглядела безупречно, несмотря на преобладающую серую гамму. Новенький, свежевыглаженный сарафан с воланами на лямках кончался плиссированной юбкой чуть выше колен. На поясе был аккуратный тонкий ремешок с тёмной металлической застёжкой. А на вороте белоснежной блузки, которая горделиво выступала из-за глубокого выреза сарафана, красовался бантик с жемчужной брошью.

Если бы девочку спросили, какой день самый счастливый в её жизни, она бы без промедления ответила: «Этот!». Что ни говори, но прежняя форма была совершенно негодной для носки: рукава стали короткими, а на юбке с жилетом, несмотря на старания Кэти, явно выделялись заплатки. Казалось, будто их больше, чем основной ткани. Сложно даже представить, сколько насмешек она вытерпела от сверстников, приходя в этой одежде на занятия.

На следующий день, когда девочка пришла в школу в новом наряде, все ученики косились на неё, обдавая новоиспечённую модницу невероятной волной интереса. А она лишь тихонько шла и еле сдерживала смущённую улыбку. Правда, на этом всё и закончилось.

Не успела Кэти дойти до кабинета, как Виктория демонстративно рухнула на пол, разыгрывая вывих левой лодыжки, злобно выстрелила глазами в сторону девочки и перетянула всё внимание толпы обратно к своей персоне. К сожалению, обновка, благодаря ухищрениям её противницы, не принесла Кэти большого признания.

После школы она грустно шагала домой, поскальзываясь в новеньких меховых сапожках, и случайно познакомилась с Чарльзом — англичанином, что уже много лет назад обосновался в Брезене и заведовал местной библиотекой, расположенной на окраине города.

Немолодой приземистый мужчина с пузом наперевес и в забавной шляпе, напоминающей панаму, покачиваясь из стороны в сторону, нёс две длинные увесистые стопки книг, связанные старой холщовой верёвкой. Походка у него была забавной то ли из-за холода, то ли из-за особенностей телосложения. После очередного неловкого шага круглая фигура библиотекаря растянулась прямо на обледенелой мостовой и заскользила на животе, напоминая пингвина. Книжки, словно птицы, выпущенные из клетки, взметнули ввысь, порхая бумажными крылышками, и через мгновение пикировали на землю.

Когда Кэти стремительно бросилась на помощь к пострадавшему, мужчина уже перекатился на спину и, сидя с широко расставленными ногами, отряхивал от снега манжеты тёмно-коричневого пальто.

— Давайте, я вам помогу, — вырвалось у девочки.

Она стояла коленями в снегу, а её руки спешно хватались за яркие цветные обложки, укладывая книги одна на другую. Чарльз немного опешил от такой услужливости, но вскоре тоже присоединился к своей юной помощнице.

Когда все книги снова были разложены по стопкам, он с трудом поднялся на обе ноги и подхватил Кэти, отряхнув с её шапки снег, словно хотел погладить по голове. Девочка подняла глаза и посмотрела сквозь круглые очки Чарльза. Широколицый мужчина с редкой тёмной бородкой и усами стоял неподвижно, добродушно улыбаясь в ответ. От этого в груди у Кэти неожиданно разлилось тёплое, словно весенний ручеёк, чувство, заставившее её смутиться. Она подала ему последнюю книгу и проводила его до небольшого двухэтажного здания, вовсе непримечательного снаружи, разве что только цветом.

Рыжее сооружение с полосатой вывеской «Библиотека Чарли», напоминающая большую конфету, дружелюбно раскрывало свои объятия каждому, кто хотел испытать вкус неизведанного. И действительно, когда Кэти впервые зашла внутрь, её детским глазам открылся поистине новый мир, похожий на музей чудес. В нём царил такой необыкновенный уют, что хотелось остаться здесь насовсем.

Массивные книжные полки сверху донизу были заполнены старинными изданиями сказок с большими яркими иллюстрациями, рядом с ними располагались тряпичные куклы; самотканые кружевные салфетки; стеклянные вазы, набитые леденцами; подсвечники и ветвистые канделябры. С потолочных балок свешивались цветные ленты с подвязанными на концах красными яблоками и маковыми баранками, а на столе ярко сиял большой — до блеска отполированный — золотой самовар с ароматным пышным кексом по соседству.

С этого дня Кэти часто заходила к Чарльзу и помогала ему: дежурила в его отсутствие, вела архив и картотеку, наводила порядок, раскладывала книги по полкам, сметала с них пыль и подклеивала уже изрядно потрёпанные экземпляры. В обычном библиотекаре она впервые увидела ту доброту, которую раньше никогда не встречала в людях. Ей хотелось отблагодарить его за заботу и вкуснейший липовый чай с маковым кексом, которым он всегда угощал свою юную гостью. Одинокий мужчина был очень благодарен девочке и, несмотря на все её отказы, каждый месяц платил Кэти небольшое жалование.

В городе же Чарльз прославился своей странной страстью к совам. На крыше библиотеки — в небольшом специально сколоченном вольере — он всегда оставлял лакомства для этих пернатых животных. Иногда они прилетали в дневное время, и после плотного обеда — сытые и довольные — разрешали ему себя нарисовать. В эти дни Чарльз находился в особенно хорошем расположении духа. Для него было большой удачей застать одну из них и предаться своему любимому занятию, зная, что совы преимущественно ночные птицы, которые прячутся днём и охотятся ночью. Вот почему все стены библиотеки были увешаны картинами птиц, которых Чарльз считал самыми мудрыми обитателями леса. Иногда он даже сравнивал себя с ними, и, возможно, поэтому его любимым цветом был коричневый, а на носу сидели круглые очки с золотистой оправой и толстыми линзами: они делали его жёлто-карие глаза такими же крупными, как у совы.

Жители Брезена относились к немолодому библиотекарю с жалостью и не судили его увлечение слишком строго, потому что многие дети очень любили его поучительные сказки и с большим удовольствием приходили к нему в гости послушать красочные истории о далёких странах. Были и те, кто попросту приходил из большой любви к конфетам и леденцам, которые мужчина раздавал по своей душевной доброте.

Как-то раз, в конце учебного дня, когда Кэти направлялась в библиотеку, Томас проследил за ней, а после распустил слух, будто у Чарльза появилась новая сова с таким же именем. С той поры Кэти стали дразнить «Совой», а Виктория даже клялась, что видела, как девочка подкармливает птиц и натравливает их на детей по ночам, заставляя отдать ей самые лучшие вещи. Совсем неудивительно, что эту сплетню поддержала вся школа, а сверстники стали бояться Кэти, избегая даже разделить столик в школьном кафе.

Теперь к прозвищам «Страшила» и «Подкидыш» прибавилось новое — «Сова». Когда Кэти впервые узнала об этой сплетне, она кое-как дождалась окончания смены и, еле сдерживая слёзы, скорее сбежала в тот парк, в котором когда-то уснула. В последнее время он стал для неё вторым домом и утешительным приютом в те дни, когда одиночество было необходимым лекарством для детской души.

Молчаливые слёзы стекали по щекам и цеплялись за белоснежный бантик на вороте блузки, а на лице Кэти вместо печали всё отчётливее проявлялась злобная гримаса. Недовольная, она бросала хлебные куски, не замечая, что они долетали до земли уже подгоревшими, и возмущённые голуби жадно сновали вокруг, пытаясь разбить поджаренные сухари серыми клювами.

«И кому нужна эта дурацкая школа? Зачем я туда вообще хожу? — вертелось в голове Кэти. — Не хочу больше! Не хочу!»

В тот момент, когда девочка вытирала рукавом слёзы, подошёл Чарльз в своём старом тёмно-коричневом пальто и песочного цвета поношенной панаме, в которых ходил круглый год, словно у него больше не было другой одежды. В руках он держал изрядно потёртую трость из красного дуба: на её рукояти находилась резная голова лошади с развевающейся гривой.

Искусная работа привлекла взгляд девочки, заморозив на мгновение солёные потоки. Чарльз медленно усадил свою плотную фигуру рядом, положил тёплую руку на голову Кэти и проскользил пальцами по тёмно-русым волосам. Чувства снова нахлынули, и девочка расплакалась сильнее прежнего.

— Ну, почему они так со мной? Почему, мистер Чарльз? — лепетала сквозь всхлипывания Кэти. — Что я плохого им сделала? Всего лишь хочу подружиться!

— Не ищи в себе вины, — ласково отвечал библиотекарь, с сочувствием глядя на свою юную собеседницу. — Причина в них. Люди бывают жестоки из-за собственной боли.

— Но это же их боль! При чём тут я?

— Ты права, Катрина. Она не твоя, и ты не имеешь к ней никакого отношения, — замотал головой Чарльз, поджимая губы. — Жаль, что многие этого не понимают и вместо того, чтобы открыть свои чувства близким, вымещают досаду на других.

— Но это же обидно! — с горечью в голосе воскликнула девочка. — Дома меня совсем не замечают, в школе всё время дразнят! Может, стать такой же злой и противной, как Томас с Викторией?!

— Я уверен, где-то в глубине своего сердца тебе хочется быть другой, непохожей на остальных. В этом и заключается твоя особенность, — тепло отвечал мужчина.

— Моя особенность — притягивать неприятности, — недовольно пробубнила девочка, вытянув губы вперёд и скрестив на груди руки. — Вокруг одни дураки.

— Не суди других слишком строго за тот выбор, который они делают, — улыбнулся библиотекарь при виде милого обиженного лица Кэти. — Люди странно устроены, Катрина. Они так сильно стремятся к комфортной жизни, что при виде чего-то необычного или непонятного чувствуют себя весьма неуютно. Им просто не нравится, когда кто-то выделяется из общей массы, нарушая тем самым их душевное спокойствие, — тяжело вздохнул Чарльз, глядя куда-то вдаль. — Всегда проще осуждать, чем допустить, что мир гораздо шире личного восприятия.

Кэти ничего не ответила и только нахмурилась, пытаясь угнаться за сутью непростых слов, что так легко слетали с губ её немолодого друга. Чарльз вновь обернулся к ней, придав своему лицу самое серьёзное выражение, на которое оно было способно.

— Не бери с них пример, Катрина. Я понимаю, плыть против течения всегда труднее, но запомни, мир очень большой и в нём есть место каждому. Ты обязательно найдёшь своё, если не будешь тратить время на бестолковые попытки угодить тем, кто этого не ценит. Не ищи любовь там, где её нет. Из пустого колодца воды не начерпаешь.

— Но мне так хочется со всеми дружить, — жалобно бормотала Кэти, утирая влажные щёки и шмыгая носом.

— Это прекрасная, но, к сожалению, несбыточная мечта, — тяжело вздохнул библиотекарь. — В арсенале обиженных всегда будут одни лишь оскорбления и упрёки. Дружить и открывать своё сердце можно только тем, кто готов к этому. Не стоит стучаться в запертые двери. Я и сам долго упорствовал, пока не понял, что борьба здесь бессмысленна. Оставь её и прекрати эти мучения. Чем раньше ты поймёшь, что мир устроен не так, каким мы его себе придумали, тем скорее отыщешь свой путь.

— А вдруг я буду искать слишком долго и стану жестокой, как они? — девочка с отчаянием взглянула на своего собеседника.

— Не станешь, потому что в тебе нет страха. Это они боятся потерять внимание публики и, чем сильнее добиваются признания, тем больше боли причиняют другим. В тебе же — лишь чистая мечта о дружбе.

Кэти опустила глаза, вновь изучая деревянную лошадь на рукоятке, и через некоторое время тихонько произнесла:

— Наверно, они, тоже хотят, чтобы их кто-то любил.

— Ты права, Катрина. Однако внимание они привлекают не хорошими поступками, а плохими, — произнёс Чарльз, и в его голосе вновь зазвучали тёплые нотки. — Но ты не поддавайся и научись вере. Надо верить, что сердца этих ребят когда-нибудь очистятся от копоти злобы и страха. Верить, что в каждом из них живёт доброта, хоть пока и незаметная глазу. Верить всеми своими силами, даже если сейчас это кажется невозможным. Вот тогда тебе откроется весь мир, а те, кто обижал тебя, навсегда растворятся в прошлом.

Кэти глубоко вздохнула, слёзы на её лице высохли, стягивая худые щёки, а напряжённое тело наконец-то стало расслабленным. Она откинулась на спинку скамейки и застыла так на несколько минут. Комка обиды больше не было в горле, только в груди ощущалась распирающая пустота.

Девочка встала, надела на одно плечо новенький чёрный рюкзак с ярким цветочным рисунком, и в этот момент Чарльз протянул ей небольшую книжицу с жёлтыми страницами.

— Вот, возьми, здесь собраны рассказы об одном юноше по имени Кристоф. Открывай её, когда снова станет тяжело на душе или заходи ко мне, почитаем вместе.

Лицо Кэти просияло улыбкой.

— Спасибо вам, мистер Чарльз, — ответила девочка, спрятав распухшие от слёз глаза под чёлкой, и с опущенной головой направилась в сторону своего дома. А библиотекарь остался сидеть, облокотившись двумя руками на основание трости, и тепло улыбался ей вслед.

С тех пор она стала учиться ещё прилежнее, а новое прозвище «Зубрилка» уже не так сильно её расстраивало. Кэти понемногу начинала понимать, чем отличается от других, и внутри девочки с каждым днём возрастало желание стать необычной, чтобы мир поскорее открылся ей, как и обещал Чарльз.

Когда учебный год подходил к концу, и все готовились к выпускным, возле дома девочка обнаружила велосипед с ярким блестящим бантом. К его звонку была прицеплена небольшая, сложенная вдвое, открытка с надписью «для Кэти». Абсолютно новый велосипед сиял на солнце глянцевой серебристой краской на руле и педалях. Рама была белоснежной, а большие, усеянные многочисленными спицами, колёса с красно-белыми ободами, накрывались светло-голубыми крыльями. Но особенно девочке понравилось мягкое кожаное сидение с нежным цветочным узором, которое было таким приятным на ощупь, что хотелось скорее на него взобраться.

Прежде она никогда не ездила на велосипедах, даже не знала, как на них садиться, но много наблюдала за тем, как это делают соседские дети. Площадка возле дома была недостаточно просторной для катания, и Кэти, недолго думая, бросила рюкзак на землю, схватила голубые ручки и побежала в парк осваивать новое для себя транспортное средство.

Долго мучаясь и перепрыгивая с одной ноги на другую, она кое-как забралась в седло, после чего очень неуверенно, резкими рывками, поворачивая руль из стороны в сторону, проехала несколько метров и, притомившись, остановилась. Полуденное солнце разливало горячие лучи, изрядно припекая голову, — это сильно изматывало девочку.

Кэти сделала ещё пару не очень успешных заездов и, решив, что больших способностей в этом деле у неё нет, прекратила попытки. Она держала своего двухколёсного друга за ручки и, присмотревшись, увидела на металлическом изгибе руля еле заметную надпись: «Джиффини», выгравированную курсивом. С довольной улыбкой на лице Кэти загадочно протянула:

— Джиффини… — как будто называла по имени давнего друга, которого долго не видела.

Немного отдышавшись, девочка вышла из парка и по узкой тропинке спустилась к небольшому озеру, что было неподалёку. Приставив велосипед к скамье, она взглянула на свои красные ладони, которые горели от напряжения и жары, и подошла поближе к прозрачному водоёму. Кэти погрузила в него руки и начала медленно ими двигать. В какой-то момент ей показалось, будто на коже появилось лёгкое мерцание.

Соединив ладони и зачерпнув воду, она медленно подняла руки в воздух и с изумлением посмотрела на них. Время вокруг неё будто застыло, загадочная тишина сковывала воздух, и ни единой капли не стекало обратно в озеро. Кэти замерла и, затаив дыхание, начала потихоньку раздвигать руки. Перед ней, словно в невесомости, парил огромный водяной пузырь, сквозь который преломлялись солнечные лучи, играя на его гладкой поверхности всеми цветами радуги.

Будто заворожённая, девочка стояла и разглядывала большой прозрачный шар, готовясь вытянуть руку, чтобы дотронуться до него, как вдруг над парком вспорхнула стая крякающих уток и на мгновение привлекла к себе её внимание. Не прошло и нескольких секунд, как Кэти обернулась и разочарованно вздохнула. Волшебства больше не было, иллюзия испарилась, а подобный мираж мог запросто возникнуть из-за того, что девочка перегрелась на солнце.

Влажными руками Кэти протёрла лицо и, ощутив приятную прохладу, спряталась под сенью пушистого дерева. Это был старый клён, такой же одинокий и заброшенный, как его сосед — парк. Людей здесь обычно не бывало, что не могло не радовать тех, кому особенно приятно молчаливое уединение.

Девочка села, запрокинула голову и, глубоко вздохнув, закрыла большие глаза. Так она провела несколько минут, а после, вернувшись взглядом к блестящей водной поверхности, увидела на другом конце озера худую мальчишескую фигуру.

Он стоял по колено в воде, подвернув чёрные штаны. Его лицо закрывали длинные тёмные волосы и, кажется, всё время мешали ему. Вымокшая насквозь и небрежно застёгнутая белая широкая рубашка практически касалась озёрной глади. Сам же мальчик выглядел так, будто что-то ловил или искал.

Любопытство внутри Кэти нарастало с каждой секундой и, ощутив в груди внезапное волнение, она снова подошла к озеру. Незнакомец совершал странные махательные движения, он сильно нагибался и, раз от раза, раздвигая напряжённые руки в стороны, резко складывал их под водой. Для любого обычного человека это выглядело бы странно, но Кэти, хоть и совсем не понимала нового для неё ритуала, не могла сдержать улыбки и даже тихонько рассмеялась. Правда, мальчик ничего не услышал, он был так сосредоточен, что только сильнее хлопал в ладоши, не оставляя на своей одежде ни единого сухого места.

Кэти хотелось подойти ещё ближе, если бы не внезапный шорох в кустах. Обернувшись, она увидела, что к её велосипеду кто-то подходит и, не раздумывая, бросилась спасать свою Джиффи. Не успела она сделать и шага, как застыла на месте.

Перед ней вырос Томас в красной клетчатой рубашке с подвёрнутыми рукавами и джинсовых шортах. Его выгоревшие на солнце русые волосы были горделиво зачёсаны набок, а ехидная ухмылка искажала тонкие губы.

Рядом, засунув руки в карманы коричневых штанов, стоял высоченный короткостриженый Люк, который небрежно жевал жевательную резинку, а возле него сновал коротконогий худощавый Джим и отмахивался хилой ладонью от надоедливой мухи.

Все трое походили друг на друга, словно братья, различием служил лишь рост. Чтобы они не выглядели лесенкой дураков, Томас всегда старался держаться немного подальше от своих прихвостней.

— А, это ты? — небрежно протянул он, осклабившись, и двое других спародировали его злобную ухмылку. — Мы первые нашли этот велик. Топай отсюда!

Томас небрежно оттолкнул Кэти к своим дружкам.

— Отпустите меня, — прокричала она испуганно.

— Отпустить? Как пожелаешь, — надменно ответил мальчишка.

Люк с Джимом в тот же момент подхватили девочку за руки за ноги и, слегка раскачав, бросили её прямо в озеро.

— А-ха-ха-ха, страшила озёрная! — все трое громко засмеялись, глядя на барахтающуюся возле берега Кэти с зелёной тиной на волосах.

В то же мгновение послышался шелест, и из кустов выпрыгнул бледный мальчик в сырой рубашке, который только недавно был в озере.

— А это ещё кто? Её страшный брат-близнец? Вот умора! — продолжал потешаться Томас.

Темноволосый молча подошёл, развёл руки в стороны и сильными ладонями шлёпнул главного задиру по ушам, отчего они вмиг побагровели.

— А-а-а-а-а! — завопил Томас. — Парни, я оглох!

Резко подпрыгнув, ловкий смельчак проделал то же самое с двумя его дружками. Те застонали и скрючились от боли, держась за пылающие уши. В эту же секунду каждый из них отхватил по заслуженному пинку, который заставил хулиганов бежать восвояси. И только Томасу хватило сил выдавить сквозь острые зубы несколько гневливых фраз:

— Я тебя ещё найду, патлатый! А мой отец тебя посадит! Ты слышишь меня?! Он известный юрист! — и кинулся, что есть сил за Люком и Джимом.

Кэти, вымокшая до нитки, стояла по колено в озере и с удивлением наблюдала за происходящим. Её спаситель взглянул на девочку из-под налипшей чёлки и хотел было снять с её волос тину, но она внезапно сжалась и пугливо отступила на шаг назад.

Темноволосый нахмурился, встряхнул мокрыми волосами, будто вышедший из воды пёс, и пошёл в сторону тропы, что вела к парку.

— Подожди, — вырвалось у Кэти, и она, схватив велосипед, направилась за своим спасителем.

— Спасибо тебе, — семенила она за мальчиком.

Он был такой высокий и длинноногий, что на один его шаг приходилось три её, отчего девочка еле поспевала, постоянно запинаясь о корни деревьев и бетонного цвета камни.

— Как тебя зовут? — лепетала изумлённая Кэти.

Темноволосый оглянулся в её сторону, в его больших глазах девочка разглядела что-то знакомое, как будто уже видела его раньше, вот только где? В ответ на её размышления он лишь слегка улыбнулся, резко взмахнул рукой и указал пальцем на голубое небо. Кэти запрокинула голову и, прикрывая ладонью лицо от солнца, стала вглядываться в плывущие облака, в поисках какого-нибудь волшебного портала или воздушного корабля: она читала о них в библиотеке у Чарльза. Но спустя минуту так ничего и не увидела, как и мальчика, который исчез в тот момент, когда Кэти тщетно пыталась найти на небе плод своего разыгравшегося воображения.

«Куда же он…?» — мысленно негодовала девочка, а с её новенького белого сарафана в жёлтую полоску — не так давно она обнаружила его на своей кровати — падали прозрачные капли и со стуком ударялись о лакированную поверхность сандалий, напоминая о том, что не помешало бы переодеться.

Кэти ещё раз взглянула на небо — оно было кристально чистым — и с задумчивой улыбкой прошептала:

— Спасибо…

Её голубые глаза вдруг стали такими осмысленными, словно в тело маленькой девочки забралась взрослая мудрая женщина. Она резво перекинула ногу через только что спасённый велосипед и уверенно закрутила педалями, будто давно умела ездить.

После того, как она чуть не лишилась подарка, Кэти была просто обязана поскорее освоить новый вид передвижения. Ей даже вообразилось, что она обладает удивительной способностью — летать по бескрайнему небу на своей Джиффи, но как только девочка подъехала к дому, её мечтательное настроение испарилось в мгновение ока. На пороге стоял отец. По его взгляду Кэти поняла, что он давно кого-то ждёт, и плохие предчувствия поселились в её детской душе.

— Откуда у тебя это? — строго и сухо спросил отец.

Годри указывал на сверкающий велосипед шишковатым указательным пальцем, испещрённым трещинами с чёрными прожилками, похожими на те, что покрывают состарившуюся керамическую посуду. Но Кэти только молча стояла с опущенными глазами и не находила ответа.

— Я жду, — ещё более сухо проговорил он и медленно покрутил носком ноги из стороны в сторону, затаптывая очередной окурок.

— Я не знаю… — это всё, что смогла вымолвить девочка.

Отец прищурил один глаз так сильно, что правая часть его рта раскрылась, обнажая чернеющие зубы, которые тут же заскрежетали:

— Все заработанные деньги будь добра вывернуть на стол. Если узнаю, что где-то прячешь, найду и запру в гараже. А это теперь моё.

Он резко схватил велосипед и потащил за собой, а раздосадованная Кэти, не сказав ни единого слова, молча ушла в дом, сжимая в кулаках подол сырого сарафана так сильно, что ткань задымилась, испаряя накопившуюся влагу.

Каждый день внутри этой хрупкой на вид девочки происходили крошечные метаморфозы, которые предвещали удивительные перемены, но пока никто не догадывался какие — и даже она сама.

С той поры Годри стал постоянно следить за подозрительным, на его взгляд, поведением дочери. Кэти, конечно, давно мечтала, чтобы её родители были внимательны к ней, но сейчас она с большой радостью подарила бы эту мечту первому встречному. Отныне пребывание в доме стало похожим на каждодневную бесплатную работу. Если раньше она принадлежала только себе и в свободное время ходила к Чарльзу, который практически стал для неё вторым отцом, то сейчас все дни напролёт она посвящала домашнему хозяйству.

Расчётливый Годри смекнул, что его дочь уже достаточно взрослая, раз смогла заработать на такие дорогостоящие вещи, и чтобы деньги не утекали из семейного бюджета и не тратились, по его мнению, на всякую ерунду, он составил для неё список ежедневных дел. Теперь на девочке была покупка продуктов; готовка завтраков, обедов и ужинов; влажная уборка квартиры; стирка и глажка белья. За невыполнение вышеперечисленного Кэти ждала ночь в гараже.

Так, в целях воспитания, хотя, возможно, и просто от скуки, Годри решил проучить неблагодарную дочь за то, что она потратила заработанные деньги на всякие глупости, и наказать неразумное дитя за неуважение к старшим, которые дали ей крышу над головой, образование и пищу.

Отныне Кэти кружила по дому как пчёлка и даже минутки свободной не имела, чтобы сходить в любимую библиотеку. Все дни превратились в сплошной день сурка, и только ночью девочка могла помечтать, сидя на балконе и поглаживая мягкую лоснистую шерсть Маркизы. В эти минуты она часто вспоминала о том удивительном солнечном дне у озера и необычном высоком мальчике.