Глава шестнадцатая
Спорить с Малколмом было бесполезно, потому-то я и оказалась на заднем сиденье его, на мой взгляд, слишком большого, просто великанского «BMW crossover SUV», и рядом со мной притулилась Фредди, уставившаяся в свой телефон, на экране которого какие-то зомби убивали друг друга лазерными лучами. Малколм настоял, чтобы именно Энн села с ним рядом на переднее сиденье, потому что «ее укачивает», но мне-то было ясно, почему он так сделал.
— Приятно будет повидаться с Сандрой и Герхардом, мы ведь так давно не виделись, — сказал он, поднимая оконное стекло. — И с твоей бабушкой тоже.
Это была наглая ложь. Враждебность в отношениях Малколма с моей семьей всегда была взаимной, хотя, пожалуй, показатель активной ненависти у Малколма гораздо выше.
Я решила поймать его на этой лжи и заметила:
— Не понимаю, зачем ты все-таки с нами поехал.
Малколм посмотрел на меня в зеркало заднего вида — я видела только его переносицу и шоколадные глаза, но он явно улыбался.
— Не хотелось, чтобы вы с Фредди сорвались с поводка, — спокойно ответил он. — Тем более в такое отвратительное утро.
Ехать до моих родителей примерно час. Когда мы добрались до Балтимора, Фредди уже мирно спала, оставив меня в обществе безмолвного Малколма и обиженно молчавшей Энн. Нам предстояло еще минут тридцать ехать по узким извилистым шоссейкам, и мой муж решил все же продолжить разговор:
— Ты же прекрасно знаешь, Елена, что я далеко не дурак.
Да уж. Это я действительно знаю прекрасно. Малколм не устает напоминать мне об этом уже более двадцати пяти лет.
— Твои родственники — черт, забыл слово! — абсолютно непредсказуемы. — Только Малколм совсем не это имел в виду. «Непредсказуемы» на его языке означало «не заинтересованы в том, чтобы играть по правилам».
— Им просто не нравится эта новая система, — равнодушно заметила я.
Я могла лишь представить себе, как бы на самом деле отреагировали мои родители — если бы я по-прежнему жила вместе с ними — на деятельность компании «Достойная семья», или на последние новшества в системе образования, или на любую из тех безумных инициатив, которые оказались способны охватить всю страну с той же скоростью, с какой еда, поглощенная гусем, проходит сквозь его пищеварительный тракт и вываливается наружу в виде дерьма. Я слишком хорошо знаю своего отца, и можно было не сомневаться, что он разнес бы вдребезги пол-Вашингтона, если бы решил, что это принесет хоть какую-то пользу; и вряд ли он хоть на минутку задумался бы о том, что при этом и сам с легкостью может погибнуть. Единственной причиной, заставлявшей моих родителей как-то мириться с существованием Малколма, была их пылкая любовь к Энн и Фредди.
— Именно это я и хочу сказать. — И Малколм, понизив голос, прибавил: — На прошлый День благодарения твой отец назвал меня нацистом.
Конец ознакомительного фрагмента.
