Выстрелы на пустоши

Крис Хаммер, 2018

В маленьком городке, затерянном среди бескрайних пустошей Австралии, произошла трагедия: священник местной церкви убил пятерых человек, а потом и сам погиб от пули полицейского. Что же стало причиной кровавой бойни? В этом решил разобраться известный столичный журналист Мартин Скарсден. Однако едва он приступил к расследованию, как городок потрясло новое преступление – возле запруды обнаружили тела двух неизвестных молодых женщин… Связаны ли между собой это двойное убийство и история священника-«стрелка»? Расследование Мартина приняло новый оборот. Но очень скоро ему становится ясно: кто-то очень не хочет, чтобы правда была раскрыта. Не хочет настолько, что не остановится ни перед чем…

Оглавление

Из серии: Детектив – самое лучшее

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Выстрелы на пустоши предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 5. Равнина

Мартин сидит у себя в мотеле «Черный пес» и не понимает, какого хрена во все это ввязался. Макс Фуллер, редактор, а также давний друг и наставник, не побоялся поручить это задание ему, хотя в редакции многие кривили носы. И вот он всеми силами старается оправдать их сомнения. А ведь задача проще некуда — описать, как живется городу после трагедии. Больше очерк, чем репортаж: прямо по его части. Однако вместо того чтобы расспросить бармена из клуба и продавщицу комиссионки или разыскать риелторшу, он только побеседовал с бывшим заключенным в винном салуне, подбивает клинья к хозяйке книжного, которая все еще горюет по матери, да нанес душевную травму и без того травмированному ребенку. А еще подсчитывает выстрелы, словно недоумок, помешанный на теориях заговора. Спрашивается, какого черта?

Мартин идет в туалет и опорожняет мочевой пузырь. Струя ярко-желтая. Обезвожен, решает он. Немудрено. Болтается тут по городу, будто Шерлок Холмс хренов. Нет бы заняться своими прямыми обязанностями.

Вымыв руки, Мартин плещет водой в лицо и смотрит в зеркало. Глаза припухшие, красные от недосыпа, кожа бледная, несмотря на первые признаки солнечного ожога, лицо в целом обвисшее, с первым намеком на бульдожьи щеки. Сорок лет, а с виду старше. Красавец-мужчина остался где-то там, на Ближнем Востоке. Мэнди Блонд небось надрывает живот со смеху. До чего он жалок! Прав был мальчишка: такого урода еще поискать.

Все, с него довольно. Он не справится. Уже не справится, не выдержит. Три бессонных ночи в мотеле, три дня блуждать по городу, бередя его не зажившие после трагедии раны. Зачем? Ради бойкой статейки для мимолетного развлечения пригородов? В Риверсенде она рванет, словно бомба, а его обитатели и без того едва начали собирать свою жизнь по кусочкам. Впрочем, к тому времени он уже вернется в Сидней и будет принимать поздравления коллег и традиционные благодарности от начальства вдалеке от местных проблем. Мальчик… он искал на церковном крыльце утешения, а потом удрал в слезах к высохшему речному руслу. А все из-за него. Нет, хватит. Пора уезжать. Пора найти другое занятие, которое позволит скоротать время между сиюминутным настоящим и вечным забвением.

Владелица за стойкой портье наотрез отказывается идти навстречу:

— Прости, милый. Никакого возврата средств. Мы, как отель «Калифорния». Въехать можно — выселиться нельзя.

Мартину не смешно.

— Ладно, выселяться не буду, но уехать — уеду. — Он берет ключи со стойки. — Пришлю их вам почтой. Не пускайте никого в мой номер.

— Тебе виднее. Верни нам ключ до конца следующей недели, не то спишем с кредитной карты еще полтинник. Счастливого пути!

Улыбка у женщины столь же неестественная, как и цвет волос.

Высокое солнце обрушивается на автостоянку, будто молот на наковальню. Совсем как вчера, в день приезда, только добавился порывистый ветер, будто мехами нагнетающий по-пустынному горячий воздух. К счастью, арендованная машина стоит в тени, под навесом. Мартин закидывает в багажник сумку, бросает на заднее сиденье рюкзачок с самым необходимым и остатки воды в бутылках, делает из уже открытой долгий глоток и кладет ее на пассажирское сиденье.

Подъехав к шоссе, он сам еще не знает, куда направится. Билеты на самолет не заказаны, Максу Фуллеру и остальным не позвонил. Но в Риверсенде он не останется, это главное. Подчинившись прихоти, Мартин сворачивает направо, к Беллингтону и Мюррею. Там кофе, сотовая связь и Интернет. И вода в реке.

Дорога пряма, как линейка, и пустынна, если не считать редких зверушек, задавленных в ночи фурами.

Мартин завороженно смотрит в зеркало заднего вида. Основания зернохранилищ уже растворились в мареве, только их верхние половины еще жутковато парят в небе.

Остановив машину, он выходит. Мираж никуда не делся. Мартин щелкает телефоном последний снимок. Риверсенд, тающий снизу вверх.

Едва автомобиль набирает скорость, как откуда ни возьмись появляется пикап. Еще миг назад Мартин был один — земля, небо, дорога и ничего больше, а в следующий — глохнет от гудка клаксона. Невольно дернувшись, он едва не съезжает в кювет. Вскоре пикап оказывается бок о бок с его машиной и из пассажирского окна выставляет голый зад какой-то молокосос. Раздается сиплый смех, визгливый голос кричит непристойности. Мартин давит на тормоз, и парочка на пикапе уносится прочь, показывая ему факи сразу с водительской и пассажирской сторон. Сзади на машине висит знак: «За рулем — новичок».

— Твою мать!

Мартина потрясла неприятная встреча. Он подумывает съехать на обочину, однако не делает этого. Какая разница, сидишь ты в неподвижной машине или выдаешь сто десять километров в час? Мысленно он уже превращает это событие в рассказ, произнося его вслух, как будто до сих пор планирует написать свой очерк.

Пикап растворяется в зыбкой дали. Мартин снова один на плоской безликой равнине. Где же темная линия деревьев, риверсендский отрезок реки? Похоже, остался далеко позади, а до Мюррея еще полтора часа с лишним. Вокруг только чахлые соляные кусты[16], земля и однообразие. Машина одна на шоссе, несется из иллюзорного прошлого к неопределенному будущему. Как будто подвешен в воздухе и вращаешься по земной орбите. Приятная иллюзия, будто движется не машина, а земля. Впрочем, пора возвращаться к действительности, впереди стремительно приближается поворот.

Собравшись, Мартин чуть-чуть сбрасывает скорость и проносится мимо женщины, которая, стоя на обочине возле красной машины, лихорадочно машет ему руками.

Удар по тормозам. Кажется, машина сбрасывает скорость целую вечность. Теперь разворот на сто восемьдесят градусов и обратно к женщине. Только он, затормозив, опускает окно, как та уже у его машины. Это Фрэн Ландерс, хозяйка универмага.

— Помогите! — запыхавшись, просит она. — Авария. Вон там!

Мартин выходит из машины. Все ясно. Тот самый пикап. Не вписался в поворот и вылетел с трассы. Вон он, сотней метров дальше, в поле.

Мартин бросается к пикапу через брешь, пробитую тем в придорожной ограде.

Впереди на земле что-то смятое. Человек. Не двигается. Тот самый юнец, еще со спущенными штанами. Угол, под которым повернута шея, говорит сам за себя. Умер.

Сзади ахает Фрэн.

— Быстрее! — бросает он.

Остаток расстояния до пикапа оба пробегают. Машина стоит на колесах, как и положено, мордой к шоссе, но лобового стекла больше нет, и крыша частично вдавлена. На водительском сиденье навалился на сдутую подушку безопасности юноша без сознания. Из пореза на голове стекает кровь, лицо белое, как мел, губы синие.

— Джейми! — потрясенно выдыхает Фрэн. — Божечки! Это Джейми, мой сын!

Мартин протягивается к молодому человеку через разбитое окно, нащупывает пульс. Пульс есть.

— Не прикасайтесь к нему! — взвизгивает Фрэн. — Позвоночник. Еще сделаете Джейми калекой. Прошу вас, не двигайте его!

Пропустив ее слова мимо ушей, Мартин залезает внутрь и, взяв парня под затылок и подбородок, осторожно укладывает на подголовник. Челюсть не закрывает, наоборот, засовывает ему в рот пальцы и, мечтая, чтобы Фрэн прекратила вопить, вытаскивает запавший язык. Тот высвобождается с влажным щелчком, будто пробка из бутылки, и юноша снова начинает дышать, с жутким сдавленным звуком втянув воздух. Мартин встает и разминает затекшую спину. Притихшая Фрэн замерла. Из правого глаза у нее выкатывается одинокая слезинка и падает на иссушенную землю. Взгляд устремлен на Мартина.

— Ваш сын…

Она поворачивает голову к парню. Его лицу постепенно возвращается цвет, губы розовеют. Осмотрев своего мальчика, Фрэн тянется к нему промокнуть кровь со лба.

— С ним все будет хорошо?

— Пожалуй. Ваш Джейми выживет, но нужна помощь. Я вернусь в Риверсенд, оттуда позвонят в Беллингтон. Вы же оставайтесь здесь, присматривайте за сыном. Если очнется и сможет двигаться, пусть выбирается из машины и ложится. Дайте парню попить, но чтобы никакой еды. Если долго не будет приходить в себя, положите ему на голову мокрое полотенце. И держите Джейми по возможности в тени.

Пройдя назад, Мартин на всякий случай осматривает второго юношу, но тот определенно мертв. Пахнет от тела нехорошо, уже слетаются мухи. Вернувшись на шоссе, Мартин заглядывает внутрь красной машины. На заднем сиденье лежит светоотражающий экран для лобового стекла. Он вытаскивает блестящую фольгу с изображениями диснеевских персонажей и оборачивает парня мультяшными Мики и Гуфи. Даже мертвые заслуживают тени.

Вынимает телефон. Еще один снимок.

Боулинг-клуб пуст, однако не совсем. За стойкой стоит бармен, не Эррол, другой. Мартин устраивается рядом и заказывает бокал легкого пива. За столиком, уничтожая азиатскую еду и запивая ее домашним белым из графина, сидят еще двое посетителей. Едят ножами и вилками, рассеянно отмечает Мартин. Может, существует некая невидимая граница, современный аналог линии Гойдера[17], за которой палочки запрещены и есть предписано столовыми приборами?

В зал входит Робби Хаус-Джонс, все еще в полицейской форме. Пожимает руку Мартину.

— Как успехи? — интересуется констебль.

— Бывало и получше. Как там парнишка?

— С ним все будет хорошо. Увезли в беллингтонскую больницу на осмотр. Синяки от ремня безопасности, сотрясение мозга средней тяжести и парочка треснувших ребер, но ничего серьезного.

— Отличная новость.

— Благодаря вашей сообразительности. Фрэн Ландерс рассказала, как быстро вы действовали. Откуда вы знали, что делать?

— Тренировался для работы в горячих точках. Прошел курс выживания перед отправкой на Ближний Восток. Удушение от шока — то немногое, что я помню. Можно вас угостить?

— Да, спасибо. Я бы выпил. Мне пива, «Карлтон».

Мартин заказывает.

— Надо будет через день-два взять у вас официальные показания. Неспешно. Со слов Фрэн, картина и так достаточно ясна.

— Не проблема. Кем был погибший парень?

— Аллен Ньюкирк. Местный.

— Ньюкирк? Не родственник ли Альфа и Тома?

— Сын Альфа. Парень тогда был у церкви Святого Иакова с отцом и остальными, сидел во внедорожнике рядом с Джерри Торлини. Все видел. Был в его кровище. После той бойни у парня совсем крыша поехала, так и не смог справиться с потрясением. Я съездил к Ньюкиркам на ферму, огорошил его мать новостью.

— Боже! И как она восприняла?

— А вы как думаете? Муж погибает у Святого Иакова, а Альф хоть и остается жив, но в конце концов находит смерть в глупой автомобильной аварии. Дерьмово, да? Хотя могло быть и хуже, если бы не вы.

— Тогда почему на душе у меня так тошно?

На это у копа нет ответа, и несколько минут оба молча потягивают пиво.

Затем молодой полицейский нарушает тишину:

— Я читал кое-какие репортажи о том, что произошло с вами на Ближнем Востоке. Несладко вам пришлось.

— Да.

— Что именно с вами случилось?

Возможно, дает о себе знать алкоголь или сказались события дня, но Мартин, к собственному удивлению, отвечает:

— Я тогда работал в Иерусалиме, время от времени мотался в сектор Газа. Поездки входили в мои обязанности. Израильтяне отгородились стеной, палестинцев за нее не пускают и, за редким исключением, не выпускают. Но иностранные журналисты, гуманитарные организации, дипломаты и тому подобные могут проехать через КПП. Иногда израильтяне обстреливают Сектор из артиллерии, наносят по нему удар с вертолета или Ф-16, хотя все не так опасно, как можно подумать. По большей части.

Я провел там три дня, а потом работа накрылась медным тазом. В тюрьме на Западном берегу, неподалеку от Иерихона, началось что-то вроде бунта. Израильтяне заперли там самых отъявленных радикалов. Израильтяне считают их террористами, а палестинцы — политическими заключенными. Вы и без меня знаете эту историю. Как бы то ни было, израильтяне направили туда армию, и, прежде чем восстановился порядок, погибло с полдесятка палестинцев. Газа вспыхнула. Я тогда брал интервью у одного чиновника в городе Газа, и вдруг входит мой водитель, объявляет, что нам надо уезжать. Мы сели в его старенький «мерс» и направились к КПП «Эрез», чтобы пересечь границу с Израилем. Я видел боевиков на улицах и понимал, что ситуация взрывоопасна. Водителю кто-то позвонил: впереди был блокпост. Он съехал с дороги во дворы, надеясь его обогнуть. Мы решили, что мне лучше забраться в багажник — подальше от греха. Так я и поступил. Водитель петлял какими-то закоулками, и меня все время ужасно швыряло и вдобавок укачивало. И вдруг мы остановились. Голоса были приглушенными, но я слышал, что водитель с кем-то переговаривается по-арабски. Потом крик, выстрелы, очередь из АК-47. Я чуть не обделался. Мой водитель проорал: «Ладно, ладно!» Я думал, он дает мне знать, что жив, но голоса постепенно удалялись. Его куда-то уводили… я надеялся, что к какой-то важной шишке, где он сумеет все уладить. Он был из влиятельного клана, человек со связями. Мог дать взятку, напомнить о прошлых заслугах или просто убедить оставить его в покое. Все зависело от людей с оружием — к какому клану те принадлежали и на чьей стороне были.

Мартин, замолкнув, делает большой глоток пива.

— А дальше что? — спрашивает Робби Хаус-Джонс.

— А ничего. В том-то и проблема. Я провел в багажнике трое суток. Полнейшая неопределенность. Вряд ли бы меня убили, но кто знает? Могли и в заложники взять. Такое уже бывало. Время шло, и я начал подумывать, что водитель попал в беду, а про меня никто не знает. Самый страшный момент — осознать, что можешь умереть от истощения. Хотя вода у меня имелась… мы всегда возили в багажнике воду. К тому же стояла зима, ночи холодные, а днем совсем не жарко. Вероятно, я продержался бы неделю-другую.

— Еще по бокалу? — спрашивает Робби.

— Охотно.

Полицейский заказывает два пива.

— Как вы все же выбрались?

— Водитель в конце концов вернулся. Запрыгнул в машину, тронулся с места. Потом в более безопасном месте вышел и открыл багажник. Вокруг головы у него белела повязка. Он спросил, все ли у меня в порядке, сказал, что стоит все-таки пробираться через КПП «Эрез», но я должен оставаться в багажнике. Казалось, прошла целая вечность. Когда мы приехали, он ненадолго приподнял крышку багажника, попросил мой паспорт и все наличные. Прошел по меньшей мере час, затем мы тронулись и проехали самую малость. Подогнав машину как можно ближе к границе, водитель помог мне выбраться и торопливо повел к воротам. Ноги были как ватные, так что он практически тащил меня на себе. Можете представить, какой от меня шел душок. Охрана отдала паспорт и кивком разрешила пройти. Водитель помогал мне преодолеть туннель… он длинный, сотни метров, стены обшиты фанерой и рифленой жестью. Обычно в обе стороны по нему идут люди, но в тот день не было никого. Мы проделали половину пути, добрались до израильского КПП, и тут голос из громкоговорителя приказал водителю оставаться на месте: остаток пути я должен был пройти один. Несмотря на мое плачевное состояние, меня все равно прогнали через все сканеры. В общем, как-то я вытерпел, после чего израильтяне отвезли меня на свой конец тоннеля в какой-то маленькой машинке вроде гольфмобиля. Там мне разрешили принять душ, накормили, снабдили чистой одеждой. Спросили, что случилось, и я рассказал. Затем меня передали на попечение австралийского дипломата, и я был свободен.

— Помню эту историю. Видел вас в новостях.

— Н-да. Меня из-за нее турнули с работы. Представляете? Я дал интервью одному знакомому с телевидения, а редактор нашего международного отдела пришел в ярость. Хотел знать, почему я не придержал для газеты. Круто, да?

Молодец, сумел рассказать спокойно, хотя все равно слегка не по себе.

— Мартин, насчет той кровавой бойни… сами понимаете, я могу сообщить немногое. Я не участвую в дознании. Священник застрелил пятерых, такую работу не дают констеблю, особенно если он сам замешан. Расследование курируют из Сиднея. Сержант Херб Уокер из Беллингтона их местный представитель. Поговорите лучше с ним.

— Херб Уокер. Спасибо. Так и поступлю.

— Разумеется, меня тоже допрашивали. Боже! Расстегнул кобуру — пиши отчет. Вытащил пистолет — и ты попал под внутреннее расследование. Впрочем, его довольно быстро прекратили. Все-таки Свифт убил пятерых. Причем на глазах у свидетелей.

— Все еще мучаетесь тем, что пришлось его застрелить?

— Конечно. Каждый день вспоминаю. Каждую ночь.

— К психологу обращались?

— Вы и не представляете себе сколько раз.

— Помогло?

— Не особенно. А может, и помогло. Не знаю. По ночам хуже всего.

— Понимаю… Перевод не предлагали?

— Конечно, предлагали. Но я хочу вытравить из себя эти воспоминания здесь. Оставить их тут, и потом двигаться дальше. Не желаю брать с собой.

Снова молчание.

— Робби, как думаете, почему Байрон Свифт так поступил?

— Честно? Без понятия. Что-то здесь нечисто. Сожаления, всякие «а что, если» и «мог ли я поступить иначе» — это все понятно. Однако тревожит и кое-что еще.

— Например?

— Тогда у церкви собралось много людей. Десятка два, наверное. Одних Свифт застрелил, других не тронул. Свидетели в один голос утверждают, что он не впал в ярость. Наоборот, действовал спокойно и методично. При желании мог бы убить намного больше.

— По-вашему, он выбирал жертв не случайно, а наметил их?

— Не знаю. Без понятия. Только он не застрелил ни одной женщины.

— И еще, ваш священник был чертовски метким. Завалить Крейга Ландерса с такого расстояния…

Констебль отвечает не сразу. Оба сидят, уткнувшись взглядами в пиво. Никто не пьет, пенные шапки опали.

— Мартин, в Пустоши живет один старикан, Дедуля Харрис. Вам стоит съездить к нему. Он может многое рассказать о Байроне и его оружии.

— Пустошь? Где это?

— Дикие края, так называемый бушленд, сотни квадратных километров степного кустарника. Они начинаются километрах в десяти от города. Вот, я нарисую вам, как найти Дедулю.

Робби набрасывает на салфетке маршрут, предупреждая о дорожных подвохах и поворотах не туда. Покончив с указаниями, он допивает пиво и, кивнув Мартину, прощается:

— Ну, я пошел. Еще увидимся. И не мучьте себя так, вы спасли пареньку жизнь.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Выстрелы на пустоши предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

16

Австралийский соляной куст — название многочисленных кустарников или трав, принадлежащих к семейству маревых; эти кустарники произрастают на засоленных почвах морского побережья и центральных засушливых районов.

17

Линия Гойдера — демаркационная линия, проходившая через юг Австралии, севернее которой развивать сельское хозяйство нецелесообразно по причине засух.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я