Б.

Константин Трунин

В городе Б. нет управы на людей: они живут настоящим, забыв про детей. Сгустился над городом мрак, не пробиться света лучам: исчадиям ада позволено многое там. Кто жертвой падёт, презрев смерти боязнь, кто добровольно согласится на казнь: избежать не дано предписанного судьбой, ждут жители города час роковой. Но приходит в миг скорби провозвестник покоя – ангел с небес, готов дать каждому право на лучшую долю. Тому воспротивится бес. Будет битва? Пожар? Или смерть людские жизни примет в дар?

***

Трудин с женою вышли из парка и пошли к автомобилю, припаркованному на расстоянии километра.

Путь пролегал вдоль новостроек, возведённых в ущерб здравому смыслу. Первая высотка нелепо смотрелась в отведённом для её строительства узком пространстве. Вторая — новодел, напоминающий московские сталинские высотки. Эта вершина инженерной мысли в городе Б. стремилась затмить все достопримечательности разом.

Непривыкший долго молчать, Трудин обратил внимание на строительство здания, должного стать точной копией тут до него стоявшего.

— Чем плох был сей дом? Одну его часть занимал музей, другую — школа. У центрального входа стоял памятник Ленину. Здание, вроде, всё-таки восстанавливают, но за эти деньги можно построить с десяток ему подобных.

А за какие проступки пришлось пострадать памяти о Ленине? Для чего, вместо него, установили скульптурную композицию в честь переселенцев, решивших переехать в край сто и сто пятьдесят лет назад.

Тогда бы и проспект Ленина сразу переименовали в проспект Переселенцев. Благо, как раз тут и пересекается с проспектом Строителей. За одно и Советскую улицу переименуют.

— Успокоишься ты? Хватит высказывать недовольство. Делается? Уже хорошо! Сейчас ещё вспомнишь реконструкцию кинотеатра «Первоапрельского», где возвели совсем другое строение. Да, я говорю про торговый центр «Первоапрельский».

Ни ума ни фантазии, согласна. И меня берёт злость за учинённую наглость. Были обмануты мои ожидания.

Помню, зареклась ходить в торговый центр. Однако, годы шли, и я стала туда часто наведываться за покупками.

Что до памяти… Забыла! Ну, был кинотеатр. Не стало. Обратно ничего не вернёшь. Ко мне пришло смирение. Я забыла обо всех одолевающих сомнениях.

— А вот я поныне продолжаю негодовать. Когда-то там можно было проявлять фотографии. Других воспоминаний у меня с ним не связано. И отношение к нему спокойное.

Похоже, всё это происходило до вступления в сознательную жизнь.

Как говорит мама — это было давно и не правда.

— Как хорошо, что ты хоть в чём-то способен придерживаться рамок приличия и не выпячивать своё эго.

Ты и с потерей парка смиришься. Запасись для того терпением. В случае строительства высотки, вместо восстановления посадок, ты будешь одним из первых в числе желающих приобрести квартиру.

Спорить с суждением рано. Нужно запастись терпением и ждать.

Или планируешь поднять людей для выражения возмущения? Заниматься таким ты не станешь — такова моя твёрдая уверенность.

Сформировать и утвердить общественное мнение тебе по силам, только реализация хромает. Никто не желает слушать подобных тебе. И правильно делают.

Всех сотрясателей воздуха не переслушаешь. Ежели пытаться им угодить, скорее запутаешься.

Особенно учитывая, насколько сильно разнятся точки зрения людей, готовых бороться, пока их требования не будут выполнены. Беда в одном — они редко полностью совпадают в представлениях о должном быть.

Обязательно существуют нюансы, которых предусмотреть невозможно. Проще говоря, всем не угодишь.

Это особенно верно в отношении молчащего большинства, к которому принадлежишь и ты.

Напомни, как часто посещаешь выборы?

— Зачем их посещать? Кого выберут — заранее известно. В нашем государстве народ почти никогда не выбирал руководителей, то случалось вне его воли.

Обязан быть избран кто-то определённый, его и изберут, подогнав нужное количество голосов. Такого мнения я всегда придерживался. Поэтому: голосовать — время терять. Есть уверенность, итоговые проценты становятся известными до начала выборов.

Вот и спрашиваю: зачем посещать?

— И этот человек совсем недавно смел укорять других в отсутствии у них совести!

По мне — требуется проявлять гражданскую ответственность, отдавая голос за кандидата или решение, наиболее мне близкое.

Я непременно соглашусь поддержать инициативу по сбережению ресурсов государства, особенно возобновляемых. Поддержу и меры по наведению порядка в стране, чтобы граждане наконец научились сознательности.

Таким образом, я могу проявить активность, тем добившись мне желаемого.

А вот по вине подобных тебе, в большинстве игнорирующих выборы, но продолжающих негодовать от с ними творимого… Всё продолжит оставаться худо.

Не думал ли ты, какова твоя личная вина в вырубке парка? Именно ты являешься прямым виновником, чьё молчание постоянно приводит к катастрофе.

Может хватит противоречий? Ты молчи, но вырази гражданскую позицию анонимно.

— Не найти нам сегодня общего мнения. Или ты мне специально противоречишь? Прямо всё принимаешь в штыки, о чём я не поведу речь. Давай тогда обсудим это, пока совсем не разругались.

Оно хорошо, что мы привыкли обговаривать наши суждения, так лучше понимая происходящее.

Мне приходится с тобою соглашаться, понимая правильность твоей позиции. Одно мне мешает: душа требует протеста. Не могу смотреть на человеческое свинство.

И вот ты мне говоришь, уподобляя свинье и меня. Оказалось, я ничем не лучше прочих. И во мне есть изъян, наличие которого должно портить обо мне впечатление. Вынужден с этим согласиться.

Моя главная проблема — я являюсь соглашателем. К чему ни веди, я останусь при своём мнении, соглашаясь со всем, мне так неугодным. Воспринимаю за данность присущего мне характера.

Ты прекрасно знаешь — о своих мыслях я редко распространяюсь при посторонних. Этакий представитель большинства, недовольного происходящим, вечно сетующим и ничего не делающим, в том числе и необходимого.

— Борись! В тебе комплекс ущербности. Безусловно, он — есть благо. Государству нужны соглашатели. Они — серая масса. Безликая. От них ничего не зависит. Это их, как бы, устраивает.

А вот представь: подобные тебе начнут говорить о недовольстве, предпринимать действия для претворения в жизнь ими желаемого. Рухнет тогда всё! Хорошо, ежели страна устоит, не развалившись на части.

Не так сложно додумать, по какому принципу это произойдёт. Кажется, побуждающими мотивами станут национальные и территориальные интересы. Но зачем? От этого ничего не изменится. И тогда серая масса не увидит изменений. Всё останется прежним, кроме людей у власти: точно таких же, какие были до них.

Не раз думала о перспективах человечества, излишне заигравшегося в политику национальных интересов.

Человечество спорит о пустом, забыв про общий принцип — само на себе паразитирует, собой же питаясь. Тем добиваясь благополучия отдельных членов, вполне похожих на деятеля, вырубившего Смарагдовый парк.

Так вот, стоит подобным тебе заявить о праве серой массы на честь и достоинство — грозит произведением в умах людей революции.

Представь, ты во весь голос заявишь о желаемом. Сперва тебя поднимут на смех. Скажут: выискался искатель правды, ничтожность вящая с поганым языком. И заклюют тебя, не сумевшего за себя постоять.

Нужен яркий пример такого борца? Иисус Христос. Вот человек — пострадавший за убеждения. Решение о его казни принял не поставленный правителем над Иудеей, а сами иудеи, испугавшись излишне благих помыслов.

Получается, нужно пасть жертвой обстоятельств, дабы механизм запустился.

Ты на это готов? Или собачники с курильщиками того не стоят?

Нужен резонанс — всем полагается задуматься о реализации твоих убеждений.

Ещё раз вспомни Христа, при жизни ничего не добившегося, зато по его смерти были запущены процессы, зримые в современном обществе. Ведь гуманизм и правда шествует по планете.

Надеюсь, человечество сумеет выжить, преодолев злой рок гуманизма, превратно понимаемый. Всему суждено изменяться от первоначального замысла.

Как бы твои идеи не привели к уничтожению табачных плантаций и всех собачьих пород.

— Своими рассуждениями ставишь меня в тупик. Проще замолчать, боясь открыть рот.

Отчего другие позволяют себе вольности, а я такого права лишён?

Пока получается, единственное моё право — молча соглашаться абсолютно со всем.

Не кажется тебе странным придерживаться именно такой жизненной позиции?

Может ты и права. В конечном счёте, всё таким и является.

Я стараюсь выражать недовольство, на самом деле значения не имеющим. В меня плюют, я утираюсь и улыбаюсь в ответ, чтобы позже разразиться гневом, стоит мне оказаться в стороне. Мне такого не хочется. Быть выше этого — не имею желания. Я действительно опасаюсь последствий. Как тогда быть?

Продолжать созерцать общество, подвергающееся разрушению? Или принять вариант: нет никакого разрушения?

Наоборот, человек становится сильнее, стоит абстрагироваться от повседневности. Этак вспомнишь Ницше, с его идеями о сверхчеловеке. Тогда как быть?

Поддержать Ницше? Признать в каждом право на им творимое? До добра это не доведёт У нас итак в стране анархия, прикрываемая будто существованием государства.

— Ты ещё не заблудился в разности рассуждений за столь краткий срок? Тобой какие только мысли не владели, вплоть до самых противоположных. Каждый раз ты оказываешься человеком мгновения.

Тебя нечто способно беспокоить, когда оно становится близким. Стоит убрать раздражающее обстоятельство, и словно ничего не беспокоит.

Задумайся тогда над ещё одним предложением: откажись видеть и слышать окружающее. В идеале, конечно, желательно онеметь. Разве не станет лучше? Ничего ужасающего не происходит, раздражает невозможность простейших действий. Из чувств тебе доступными останутся осязание и обоняние.

Думается, какой степени уродливости не будь объект общения, как от него не воняй — тебе будет приятно.

Можно вернуть слух — ничего он не изменит. Будешь рад слышать не столько человеческую речь, сколько звуки природы и, куда без них, миазмы городского шума.

Но нельзя возвращать зрение, поскольку весь негатив формируется при участии глаз. Замечаешь срубленные деревья, сразу негодуешь, хотя радости от их прежнего присутствия никогда не выражал. И про всё прочее молчал, пока неким деятелям не вздумалось внести изменения.

Получается, тебя беспокоит нарушенный баланс в восприятии. Этакая форма консерватизма, способная взывать к недопустимости любых перемен, в том числе и к лучшему.

— Согласен провести эксперимент. Возьми меня за руку и веди, ничего не сообщая, кроме возникающих неровностей и преград, способных нанести мне вред.

Вот закрываю глаза, мои уши остаются открытыми. Смогу вдыхать и осязать. Отказываюсь лишь от зрения.

Вот стараюсь сделать первый шаг… Мне страшно! Переполняюсь от неуверенности. Слышу быстрое передвижение, это должен быть ребёнок на самокате.

Какие же страхи одолевают меня? Прежде боялся поступков взрослых, понимал осознанность ими делаемого. Того же — в отношении детей — сказать не могу. Дети подобны вихрю, понять ход их мысли невозможно. Они легко кинутся мне под ноги, сшибут меня, может того не заметив. А я сейчас слеп, перед детьми особенно беспомощен.

Об одном могу думать — о детях. С ними нужно говорить, чтобы они научились понимать нужды слепых. Это — поразительная мысль! Дети должны внимательно относиться к жизни, словно они окружены слепыми людьми, подобными мне.

Действительно, ребёнок вырастает, привыкнув думать, будто мир наполнен людьми, способными понимать, тогда как все люди слепы… постоянно перекладывающие ответственность на других, кого считают зрячим по умолчанию.

Теперь — бреду слепой, воспитанный в слепоте, привыкший полагаться на других. Я совершенно беспомощен.

Забудем о детях, идём дальше.

Ты излишне крепко меня удерживаешь за руку. Отпусти. Я должен идти сам.

Всё-таки страшно. Мне непонятно, каких ориентиров придерживаться.

Хорошо, возьми за руку снова, веди в нужном направлении.

Знаешь, думая о детях, перестал беспокоиться за всё остальное. Ощутил запах, минуту назад меня коснувшийся. Точно не скажу, что он из себя представляет. Сладкий. Может, кондитерское изделие… ароматный дым от сигарет… Как-то безразлично, пахни хоть никотином. Мне, слепому, придётся смириться.

Попытайся я открыть глаза — боюсь увидеть курильщика. Снова вознегодую.

Теперь — где-то рядом слышу собак. Если не поведёшь по траве, тогда ничего неприятного не случится. Пусть остаются вне моего внимания.

Перестал думать про вырубленный парк. Какая польза от деревьев слепому? От архитектуры — какая? Придётся с тобою согласиться — все беды от глаз.

Пожалуй, хватит меня истязать.

Это было бесценным уроком. Нужно к нему прибегнуть ещё не раз.

Подумать только, стоит закрыть глаза, как все проблемы отходят на задний план. Одно обстоятельство мешает этому — нельзя жить, не ведая, какие безумства человек творит с самим собой и с окружающими.

— Слушая твои рассуждения, я сама поняла: нет предопределённости. Нельзя требовать от других необходимости придерживаться моих взглядов. Как не убеждай я тебя в важности взвешенного отношения к происходящему, моя точка зрения останется одной из многих, имеющих право на существование. Прав и ты, высказывая возмущение. Не будет столь трудно соглашаться с иным мнением.

Эксперимент со слепотой ещё сильнее убедил. Пока ты боялся ступать, несмотря на моё всяческое внимание, поняла сложность нахождения компромиссов. Суть сводится к единственному — к борьбе взглядов. Нельзя точно представить, как эта борьба должна выглядеть.

Получается представить обстоятельство формирования мнения — оно навязывается в угоду чьих-то интересов. Из этого неизбежно возникает проблема отсутствия полного согласия у всех сразу.

Не было такого, и не будет, чтобы каждый человек захотел угодного остальным. Этого не допустит врождённое чувство противоречия.

Да начни я уже сейчас крестовый поход против собачников и курильщиков, среди моих же сторонников появятся придерживающиеся мнения о смягчении требований. Почти как случилось с партией социалистов в Российской империи. Помнишь, произошло разделение на большевиков и меньшевиков, как раз по принципу высказываемых требований.

Какого суждения не придерживайся — окажется ошибочным. Даже если завтра продолжит казаться правдивым, необозримое будущее обязательно опровергнет.

— Как тогда быть? Не могу понять смысл в жизни, либо придерживаюсь определённой позиции, с упрямством барана продолжая её отстаивать. Но начни думать иначе, тогда стану человеком без твёрдых убеждений, падким на сиюминутные потребности, или буду желать отстраниться и ничего не предпринимать — пускай идёт своим чередом.

Первое — глупо и рационально. Второе — ни к чему не приведёт. Третье — опасно, так как меня будут принижать и оскорблять за пассивность.

Выбор крайне сложен. Скорее, попросту невозможен. При любом варианте придётся испытывать горечь от людей, не поддерживающих схожей точки зрения.

Сейчас я пытаюсь проглотить сам себя, решив, на какой берег сойти из бурного потока. Боюсь, сделать это можно, напоровшись на скалы. Следовательно, разбившись. В таком случае, берег выступает в качестве последнего пристанища, равносильного смерти.

Хоть снова закрывай глаза, представляясь слепым.

Очень уверен — слепые обществу не нужны. Они не представляют опасности. Не по причине ли самих слепых, склонных поддаваться бесплотной суете зрячих?

Всерьёз задумываюсь о благе слепоты. Лишись человечество зрения малое на час, оно на долгое время изменит жизненные ценности.

— Ты заговорился! Мы уже минули автомобиль. Придётся несколько возвращаться назад.

Как будем рассуждать дальше? Смарагдовый парк вырублен, возмущение высказано, надежда на будущее определена.

Так было недавно. Теперь ты отвлёкся и забыл об угнетавшей проблеме.

Ты позволил забыть.

Весьма уверена, посети мы парк снова, услышу прежние негодования. По твоей же системе: ты отводишь себе роль человека, не способного обрести твёрдые убеждения.

Раз решил осуждать — осуждай до последнего вздоха, иначе тебя перестанут понимать.

Нет, я не толкаю на амбразуру. Ты волен самостоятельно решать, какие шаги предпринять.

Хорошо философствовать, но и про жизнь не следует забывать. Человек для того и рождается, чтобы обеспечить себе место под солнцем. Кто-то крадёт чужое достояние, а кто-то пытается ему помешать. Если ты ничего украсть не можешь, должен бороться.

— Есть правда в твоих словах. Молчать — равносильно существованию в невесомости. От человека должно многое зависеть. Не полагается соглашаться, когда можно выступить против. Кого сделаем первым объектом возмездия?

Садись в автомобиль. Пока будем ехать, найдутся деятели от Люцифера, несущие свет тьмы, кажущийся им отблеском правды.

Мы ещё не тронулись, уже видим людскую самоуверенность. Смотри, пешеходы переходят дорогу, не задумываясь — правильно они это делают или нет. В качестве водителей выступают подобные им, нисколько не способные задуматься, стоит так себя вести на дороге или нет.

Такое ощущение, будто кругом короли, почитаемые за священных особ. Оспорить такое суждение легко, увидев пострадавших на дорожном полотне. Под пурпурными накидками из тел сочится обыкновенная красная кровь, нисколько не голубая. Кости высочайших особ ломаются подобно костям черни. Почему, если человек не ценит собственную жизнь, за это должны нести ответственность другие?

Будь я законодателем, сразу бы предложил лишить пешеходов иммунитета. Но и водителей стал бы призывать максимально строго наказывать, окажись кто из них повинен в игнорировании требований выполнения возложенных к соблюдению правил. Плохо лишь то, что такому не бывать.

Схожий спор может возникнуть на любую тему, вплоть до пресловутых собачников и курильщиков.

Лучше говорить о присущей человеку безалаберности. Оную не сумеешь отнять, как ни старайся.

— Понял ли ты сказанное? Я не про ход мыслей. Ты задумался о возможности стать законодателем. Что мешает? Попробуй вступить в партию. И не так важно в какую. Попробуй себя, иначе нет смысла строить рассуждения, обречённые остаться нашим частным мнением.

Представляю, «Трудин за тех, чей путь труден!» — фантастический лозунг. С таким и в президенты пойти можно. Повезло тебе с фамилией — она говорящая.

С другой стороны, оппонент воспользуется шансом сказать, что «Трудин труден», намекая на недалёкость такого кандидата.

Ладно-ладно! Не дёргай за руку. Я поняла — не надо отвлекаться на посторонние мысли, уходить от темы разговора.

Трогайся.

— Я бы с удовольствием ехал с закрытыми глазами. Невозможно смотреть на облысевший город. Пока в Смарагдовом парке рубили деревья под корень, на улицах — вдоль дорог — обрезали кроны, оставляя лишь стволы. Каждый раз смотрю на них и содрогаюсь.

Нет сил негодовать. И нет особой на то важности. Случившегося не исправить. Противодействовать поздно — значительную часть деревьев успели изуродовать.

Как бы не случилось в ближайшем будущем судебных разбирательств и по поводу обрезки крон.

Не забудь пристегнуться. Начинаем движение.

— Поехали до Индустриального парка. Хочу прогуляться по его тропинкам. Мы ведь и там устраивали наши встречи.

Много воды утекло. Интересно, какой он теперь. Мне известно — его территорию постепенно осваивает зоопарк. Немудрено, ежели от того парка только он и останется.

Не спорю, сохранять животных нужно. Не буду с этим нисколько спорить. Пусть зоопарк разрастается. Нашему городу нужен такой уголок.

Всё-таки прав был Джеральд Даррелл, призывая охранять ещё не уничтоженное. Это близко к нашим сегодняшним рассуждениям. Да знать бы, что требуется охранять от опасности. Не подозреваешь, пока не наступает точка невозврата.

Впрочем, люди не являются слепыми созданиями, умея определить нужное время для проявления беспокойства. К сожалению, жадность некоторых членов общества губительна.

Вот задумал один предприниматель обогатиться — вырубил парк. Теперь хоть трава не расти…

Осторожно!!! Какой прыткий перед нами автомобиль, чуть в нас не врезался.

— Ничего страшного. Его манёвр я полностью контролировал.

Никогда не знаешь, как лучше ехать. Можешь нестись, не разбирая дороги: мешаешь тихо едущим. Придерживаешься скорости потока — тебя готовы разорвать спешащие. Даже едь — в своё удовольствие — по правой полосе с умеренной скоростью, тебя обязательно начнут притормаживать уникумы, до которых дела быть вовсе не должно.

Дорога — своего рода индекс, позволяющий в общем представить большинство, проживающее в определённом населённом пункте.

У нас — это сумасбродные горожане, не привыкшие считаться с чужим мнением и с правом других на спокойное передвижение.

Яркий пример того — неразбериха с проездом колец. Вроде бы всё ясно: подаёшь сигнал правого поворота, пропускаешь движущихся по кольцу, сам заезжаешь на кольцо с любой полосы, выполняешь движение по кольцу. Если не выполняешь перемещения по полосам внутри кольца, поворотник выключаешь. Выезжаешь с кольца строго с правой полосы, не забывая подать сигнал всё того же правого поворота.

Сейчас сама в том убедишься, как раз подъезжаем к кольцу.

Пожалуйста! Классическая ситуация. Пять машин, не считая нашей, пропускают движущихся по кольцу. Обрати внимание на сигнал поворота. У всех левый. Почему? Они считают, так будет понятнее остальным участникам движения. Хорошо, хоть какой-то поворот включили, могли вовсе дальше поехать без оного.

Вполне уверен, мне — за правый сигнал поворота — в спину уже высказывают проклятия, так как я ввожу всех в заблуждение.

И ведь никого не получится переубедить. Правила дорожного движения им не указ.

Однако, произойди авария — руководствоваться будут правилами, вынося справедливое решение.

Ты ведь заметила несколько машин аварийных комиссариатов? Кольца их кормят.

Не знаю, в чём сложность. Думаю, никто не хочет поступать согласно требований.

Всё у нас в стране так. Распивать спиртные напитки и курить в общественных местах запрещено. Мало кого это останавливает. Есть закон о запрете выгула собак без намордников. Никем он не соблюдается.

Объяснить просто. Требование имеется — следить за его выполнением некому.

Можно сделать вывод: пока серьёзно не возьмутся за контроль — толку не жди.

Лишали бы прав за нарушение правил дорожного движения, и никто нарушать не будет.

Тут дело в другом. Нам говорят о благе, тогда как все заботы об увеличении наполнения кассы государства.

Кажется замечательной идея увеличить акцизы на алкоголь и сигареты, мотивируя повышением стоимости, что заставит население отказаться от покупки. Если бы… будут покупать, вплоть до зубовного скрежета.

Мнение спорное, не коснись темы бензина, следуя высказанной логике. У нас пытаются отучить население и от топлива, раз с таким упорством стараются наполнить бюджет. Не заботясь о том, в какую финансовую яму движется страна.

Неужели трудно понять, что чем меньше у людей возможности тратить, тем скорее начнётся спад в торговле. Это грозит кризисом, в котором окажемся мы сами.

— Остановись уже. Куда тебя снова несёт? Начал о кольцах, продолжил политикой государства. Давай не будем мешать в кучу.

Согласись наконец, всему этому предстоит быть, пока мы тому потворствуем.

Вот ты пышешь гневом на людей, предпочитающих придерживаться негласных правил. Таковы уж люди — они живут верой в других.

Если большинство нарушает правила, считая нарушение нормой, тогда насколько они повинны в проступке?

Не всё так просто. Твой гнев направлен на них напрасно.

Задумайся, все выводы, тобой сделанные, основаны на частных случаях. Ты берёшь за пример поступки десяти или двадцати процентов людей, сознательно выступающих против установлений, а оставшаяся часть — многократно большая — придерживается рамок допустимого. Почему-то, именно они игнорируются.

Конец ознакомительного фрагмента.