Последний сон

Константин Константинович Малахов, 2020

Каждую ночь Максиму Денисенко, разработчику игр, во сне является жена, которая погибла в автокатастрофе. Однажды, проснувшись он обнаруживает вещь из сна в своем реальном мире. Пытаясь найти разгадку, он понимает – его супруга пытается выйти с ним на контакт, просит о помощи. В приключении у Максима появятся интересные союзники, но и неожиданные препятствия. Ему придется преодолеть Барьер между мирами, разобраться в собственных чувствах, но чем это для него закончится? И что находится по ту сторону его мира? Насколько сильна его любовь к жене?

Глава 6. Дачные заботы

Большую части пути до дачи Макс потратил на рассказ психологу. Проезжая окраинные громады кварталов, поведал про забытое место захоронения. Когда за окном быстро замелькала, расплываясь, степь — про очередной сон и разговор с Юлей. Нонремов похвалил Макса за открытость к решению проблемы и заверил, ему не то, что не в тягость, а даже интересно побыть рядом, как специалисту.

— Глядишь напишу научную работу благодаря Вам, — пошутил он.

— Да ради Бога, док, — легко ответил Макс. — Сейчас главное, чтобы я не забыл дорогу к нашему домику…

Дача выглядела как на картинке, на той самой, из парка. Она понравилась тогда им обоим тем, что была непохожа на современные дачи. Ведь многие из них представляют собой пёстрое полотно, сшитое из кучи одинаковых по размеру и, очень похожих по наполнению, кусочков. Дело было не в личных амбициях, мол посмотрите сколько лично у меня земли. В данном случае исчезало чувство уединения, некой природной чистоты. Выйдешь во двор, в простой домашней одежде, не думая, что кто-то в десяти метрах есть рядом с тобой, что с другой стороны орёт музыка из старых колонок старого автомобиля, что можно, в конце концов, куда-то пройтись, вперёд или в сторону. Может библейское предание о чудесном саде не такое уж выдуманное, иначе откуда у нас тяга походить в одиночестве по лесу, в скалах или поле, где самым большим разочарованием будет встретить еще одного человека.

Этот участок полностью удовлетворял внутреннюю философию Макса, и насколько он знал, Юли тоже. Огромный, около двух гектар кус земли, с трех сторон окруженный деревьями и плотными стенами терновника. Сам двор порос низкой красивой травой. Даже без ухода он не выглядел одичавшим. Дом не был прямо уж крошечным, лишь бы переодеться, но и без изысков. Обычный кирпичный куб с крышей, покрытой шифером. В стенах — деревянные рамы с наличниками. Остроконечным грибком торчал колодец, а чуть позади дома стоял покосившийся дощатый сарай для инструментов. Несмотря на обособленность участка, было проведено электричество. Бывший владелец потрудился, вкопав добытые, неизвестно где, старые столбы. По ним к даче был протянут кабель от основной линии, шедшей в паре сотен метров. Как сие чудо сохранилось в такой уединенности Макс не знал. С запада растеклась лужа тех самых шестисотковых владений, но, видимо, прилив иссяк и движение остановилось.

— Хорошо то так, — выдохнув полную грудь местного воздуха сказал Нонремов. — Я Вас ещё благодарить должен, что вытащили меня на природу. Давайте я хоть сумку понесу.

Они забрали купленную на случай задержки снедь и зашагали к дому. Дверной замок легко открылся, узнав своего хозяина. Макс ожидал, что на него пахнёт затхлостью, пылью, но помещения ощущались так же приятно, как и в первый их с Юлей приезд. Он покосился на доктора. Тот с любопытством осматривал внутреннее убранство и никаких признаков брезгливости не выказывал.

Жилье Максу досталось уже с интерьером. В зале висело две картины: один холст с прогуливающимся на поляне оленем и нечто вроде панно, изображавшее корабль в открытом море. Ещё тускло поблескивала чеканка. В углу стоял неизменный человеческий спутник — телевизор. Старая модель, огромный деревянный короб, в который, как в стол, вкручивались ножки. Экран заботливо прикрывала вязаная салфетка. Диван, два кресла, половичок — такое называют «заходи и живи». В коротком коридоре, загораживая половину прохода, теснилось пианино. На кухне был пусть и старый дребезжащий, но рабочий холодильник.

— Ну вы устраивайтесь поудобнее, доктор, — Макс махнул рукой сначала на зал, затем на кухню, давая психологу выбор. — Я схожу посмотрю, как тут с электричеством. На стене где-то был щиток.

Металлический ящик со счётчиком действительно спокойно висел, укрытый лозой дикого винограда. Макс рывком открыл дверцу и уже протягивая к электрическому рубильнику руку, задумался. На что он рассчитывает этим визитом? Получится ли у него почувствовать всё, что ощущалось раньше, в присутствии Нонремова? Но тогда он также был не сказать, что один — ведь в парке и магазине присутствовали люди. Главное — он в мыслях был один. Знал, что сейчас за ним никто не наблюдает и мог позволить уйти в себя. Моментами появлялось чувство некой обязанности, ответственности. Он ведь участник эксперимента или лечебной процедуры и должен как-то действовать. Но альтернатива сойти с ума в одинокой квартире его пугала. Макс видел одного городского сумасшедшего, который любил выскочить на проезжую часть и грозил машинам кулаком, со злостью посылал им вслед пинок ногой. Причем это не был какой-то спившийся оборванец, а вполне прилично одетый мужчина. «Вот так и я могу стоять посреди магазина и отмахиваться от монстров», попытался пошутить сам с собой Макс, но веселье не включалось. Зато без всяких проблем включилось электричество.

Нонремов уже тоже был во дворе — набирал воду из колодца.

— Вы уж извините, что хозяйничаю — весело сказал он, энергично вращая ручку, — не привык сиднем сидеть, когда другие работают. А может просто устал сидеть на работе, организм требует движения. Фух.

Он с довольным видом достал ведро и направился обратно в дом.

— Итак, Максим, мы с Вами сейчас, что называется, совмещаем приятное с полезным: отдыхаем на природе и занимаемся психоанализом, — сказал психолог, когда стаканы были ополоснуты, сырноколбасный натюрморт разложен и бутылка разливного пива ждала своего открытия. Макс сначала испытывал смущение за любовь к такому слишком народному напитку, предложив взять вина. Нонремов же убедил его, что нет ничего хуже наигранности, особенно в тот момент осмотра темных уголков души и разума.

— Честно говоря, расслабленности пока не ощущаю, — признался Макс.

— Это поправимо, — успокоил доктор наливая тихо шипящую пенную жидкость в стаканы. — Мы с вами попробуем легкий вариант гипноза, так сказать, пошаговый.

— Гипноз? — заинтересовался Макс отхлебывая пива.

— Чейчас изожу вам, — сказал Сергей Осипович прожевывая кусок колбасы и сыра одновременно. — Для начала, Вы просто расслабитесь и активизируете свои воспоминания. Как вы здесь бывали с супругой, где гуляли, разговаривали, кушали. Я буду наблюдать за происходящим. Вы же постарайтесь не думать обо мне, это может все разрушить. Если этот план не удастся — попробуем уже медицинский, так сказать, гипноз. Мне просто очень интересно посмотреть, как у вас самого это получается.

— Стоит, наверное, за это выпить? — не так чтоб уж бодро, предложил Макс и кисло усмехнулся.

Нонремов не отказался.

— Знаете, Сергей Осипович, — смотря мимо собеседника медленно проговорил Максим, — что меня иногда пугает? Очень сильно.

И не дождавшись ответа продолжил:

— Мне становится интересно, в плохом смысле интересно, а каков мир на самом деле? Ладно все эти видения с Юлей, но вдруг это просто первый раз, когда я заметил что-то неправильное? Может быть, я видел какие-то другие события, которых не было, или наоборот — не видел происходящего. Воспринимал людей такими, какими хотел, не видя их реальные стороны. Да вообще вся моя сознательная жизнь, все что я приобрел как уже человек разумный, может быть поставлено под сомнения. И быть просто бредом сумасшедшего, — он запил эту мысль несколькими крупными глотками.

Нонремов уважительно покивал, с хрустом умял несколько чипсов и прихлебывая пиво прокомментировал:

— Ваши суждения вполне логичные и правильные, особенно с точки зрения философии. Может я ошибаюсь, религии не мой конёк, но, кажется, в буддизме считается, что вообще весь сущий мир — это лишь столб белого света и не более. И когда каждый из нас рождается, он преобразует этот свет в свои индивидуальные образы, то есть видит мир по–своему. Согласитесь, что особенно с нравственной или художественной, в общем, каких-то нематериальных сторон, эта концепция очень даже правдива. Например, кому-то нравится абстракционизм в искусстве, а другой считает это непонятной мазней. Сосед из одной квартиры поддерживает речь президента из телевизора, а сосед этажом ниже негодующе осуждает. Или приведу Вам интересную цитату, тоже религиозную, так уж получилось. «Мы смотрим в Библию весь день, ты видишь свет — я вижу тень». Уильям Блейк, если не путаю, поэт. Неважно. Да взять ту же «Матрицу», которая тоже очень явно заигрывает с такими концепциями.

— Но…это как бы не считается нормальным.

— Ну, то, что инакомыслящего сочтут дурачком — это само собой. Это уже переход из психологической сферы в социальную. Для общества главное определить, опасен данный индивид или нет. Если страха нет, то его как правило, ещё и жалеют.

— Доктор, если я схвачусь за топор, то очень постарайтесь убедить меня его бросить.

— Не сомневайтесь. Это же в моих интересах. Подлить вам еще пива?

Они немного поболтали о всякой ерунде, которую доктор умело подбрасывал в костер беседы. Бутылки с пивом пустели, время тоже утекало, оба собеседника, судя по мимике и развалившимся позам, чувствовали себя расслаблено.

— Ну что же, Максим, давайте, — улыбнулся Нонремов. На «ты» он переходить отказался, мотивируя, что такое сближение ухудшит качество наблюдения экспериментов. — Окунитесь в свои воспоминания.

Макс прикрыл глаза, погружаясь в себя. Это напоминало включение старого киноаппарата. Вот фильм начался. В первых эпизодах они с Юлей заходят в дом, осматриваются. Это было сразу после приобретения. В тот день они как раз завершили сделку и не терпелось тут же испытать чувство хозяйствования. Будучи даже лендлордом дачного масштаба, бывает смотришь на кусок земли, и тебя мягко возносит ощущение, что вот оно место, где будут только приятные тебе люди и вещи. Супруги прилетели на крыльях радости и не знали куда себя деть. Какие-то кадры выскакивают и повествование идет рывками. Они решают всё отсюда вынести и как следует убрать в помещении, вымыть полы и окна, почистить ковры и мягкую мебель. Далее действие переходит на кухню, где Юля критически осматривает древнюю электроплитку, немного брезгливо трогает ставшую липкой от старости скатерть. Затем, её внимание переключается на деревянный, с облупившейся белой краской, буфет. Макс возле колодца набирает два ведра воды. Вот они начинают с перемывания найденной посуды и поверхностей…

Макс плавно открыл глаза и увидел лицо Нонремова, на котором отражались изумление и напряженность. Он застыл словно кот, увидевший спящую впереди на пути собаку. Расспрашивать его о причинах такого состояния Макс не успел — со стороны кухни раздался звон упавшего стакана или чашки.

Оба мужчины встали и медленно пошли на звук. Макс уже приготовился увидеть Юлю, но кухня была пуста. На полу валялся невесть каким образом выпавший из того самого буфета стакан.

Нонремов покосился на Макса, как бы спрашивая: «И это всё?». Тот сам не до конца ещё понимал, является ли этот стакан каким-то знаком ли просто стечение обстоятельств. Говоря иначе — причастен ли Макс к этому событию? Разобраться не успели. Со двора донесся скрип колодезного подъёмника. Ноги сами понесли из помещения.

В этот раз Юля была там и Макс испытал облегчение. Ведь он звал и звал её и все–таки сумел докричаться до воспоминаний. Как и в прошлые разы, его жена подрагивала, будто голограмма. Она присела на край колодца, откинула с лица упавшие волосы. Макс не спеша, чувствуя себя ребёнком, крадущимся к бабочке, приближался к Юле. Психолог пока не двигался.

— Привет, — только и смог вымолвить Макс подойдя на расстояние не более десяти шагов. Юля ответила лёгкой улыбкой, которая могла обозначать тысячу разных слов, но все они были приятные. Все для него.

Максу хотелось просто стоять и смотреть на неё. В текущий момент из всех этих реальных и нереальных миров образовался тот, в котором ему нравилось, пускай он и ограничивался лужайкой возле дома.

— Помнишь, как я их забыла? — внезапно сказала Юля и внимательно посмотрела Максу прямо в глаза.

— Что забыла? — нахмурился он. — О чём ты говоришь? Юль, я…

Внезапно он понял, о чём речь. Воспоминания реконструировались с необычайной быстротой. В один из последних, или даже последний визит Юля забыла здесь папку с документами. В тот период завершилась долгая эпопея с получением Юлиного наследства. С квартирой вроде бы все шло нормально, но ещё оставался и гараж. Супруги долго советовались, ругали исполнительные органы, решали, как быть. Не раз мелькала мысль бросить этот гараж к чёртовой матери. Находился он далеко в кооперативе, за чертой города, не очень хотелось ехать из гаража домой на маршрутке. Но всё же терзало Юлю какое-то чувство и Макс это видел. Все–таки этот кирпичный бокс был для неё немного памятным, хранящим часть духовной энергетики родителей. Макс видел, как ей непросто от него отказаться и борьба продолжилась. В итоге административный бастион пал и Юля стала полноправной собственницей. Уголки рта Макса тронула улыбка от этих воспоминаний. Да, Юля забыла бумаги где-то в доме, кажется, в спальне.

— Помню, — продолжая растягивать рот в ухмылке, сказал он. — Я даже вспоминаю, как ты лихо так, по–хозяйски зашла и…

— Максим, осторожно! — раздался сзади крик психолога. — Бегите к дому! Скорее!

Макс удивленно оглянулся на Нонремова, отчаянно призывающего его взмахами руки. Перевёл взгляд на другую сторону и понял источник опасности. Участок окружал старый, покосившийся штакетник, в траве возле которого валялись двое граблей, вилы, лопата, тяпка и непонятный до конца инструмент, по–видимому мотыга. Эту инвентаризацию Макс провел наблюдая, как они поднимаются всё выше и выше. Это сильно смахивало на хитрый фокус с левитирующими объектам. Парень знал, что если это вновь изменилась реальность, то и фокус опасный. Макс рванул ко входу, успев бросить взгляд на колодец: Юля так и сидела с безмятежным выражением на лице, но её фигура стала чаще моргать, словно теряя сигнал. Они с доктором захлопнули за собой дверь и перевели дыхание.

— Ну знаете, — начал было Нонремов, но его прервал звон разбившегося окна, в которое влетела лопата. Шанцевый инструмент вонзился в экран телевизора. Однако окон в зале было два. Инстинкты тут же прижали тело поближе к стене, подальше от зоны поражения и не зря. Второе стекло сокрушила та самая мотыга и на излёте снесла стол с их ужином. Нонремов стоял ошалевший, не понимая, что делать. С улицы раздался высокий, распевающийся мотора, как бывает, если дают полный газ. Захлебываясь, невидимый аппарат резко приблизился к дому и в следующий момент входную дверь толкнуло так, что она сбила стоящего у неё психолога. В проёме краснела потертыми боками газонокосилка. Она тряслась от высоких оборотов и грозно порыкивала, пригазовывая. Макс тут же захлопнул дверь, но упрямая машина толкала её вовнутрь.

— Доктор, подоприте чем-нибудь вход! — крикнул он стоящему в прострации Нонремову.

Его вопль сумел отрезвить специалиста по психике. Вскочив на ноги, Сергей Осипович со скрипом подтащил кресло, упер спинку в дверь. Косилка продолжала ритмично штурмовать проход, но обе загнанные жертвы облегченно выдохнули.

— Вы знаете, — переводя дыхание сказал доктор, — впервые в жизни у меня накопилось столько вопросов к пациенту, что не знаю какой задать в начале.

— Успеете задать все, — Макс вдруг пристально посмотрел в разбитое окно и добавил, — если выберемся.

В пробитую дыру медленно, на манер ос, вплыли вилы и грабли. Зависнув над полом, они немного покрутились на месте. Оглядывались.

Взгляд Макса искал какой–либо щит. «Неужели наследие предков–воинов» мелькнула совсем некстати мысль.

— Валим отсюда! — крикнул Нонремов и потащил Макса за рукав в сторону кухни.

Сленг из уст доктора звучал как мат от школьницы — дико и забавно. Несколько шагов — благо не дворец олигарха — и вот кухня, в которой самое ценное сейчас — это дверь. Но, не тут-то было. Неведомая рука с силой вытолкнула холодильник прямо на проход, и бедняга психолог второй раз за вечер оказался откинутым на пол.

— В спальню! — скомандовал Макс, и они ринулись влево. Вход туда был закрыт, изнутри доносился грохот и скрип по полу. Макс плечом навалился на дверь — не поддается. Значит, там уже выстроена баррикада. Снова лишняя, но правдивая мысль о том, почему же хозяин не сделал двери открывающимися наружу. Вилы были уже маленьком узком коридоре. За ними зловеще покачивались грабли. Медленно они плыли на Макса, готовясь к решительному удару. Макс подергался чуть влево–вправо, и садовая утварь повторила его маневр. Они были зажаты в ловушку. Макс уже представлял себе, как будет уклоняться от укола или пытаться схватить этот острый кошмар руками.

Со стороны зала снова раздался хруст стекла и стук. Подкрепление? Ножи, пилы или что тут еще есть в дачном арсенале.

Секунду спустя в коридор ворвался Чернышенко.

Первым делом он схватил левитирующие грабли и со всего размаху обрушил их на вилы. Грабли сломались, но вилы выдержали. Не дав им опомнится, парень схватил их за держак и, собрав всю свою энергию, воткнул в деревянный пол. Его глаза горели огнём, грудь вздымалась. Макс давно не видел людей в такой искренней ярости, которая сжигала их страх и осторожность. Чернышенко схватил подрагивающий обломок граблей, выскочил обратно в зал. Вернулся с пустыми руками, улыбающийся.

— Не бойтесь, — он весело смотрел на обоих мужчин. — Остальных во дворе я кое–как утихомирил.

«А машинка», — хотел спросить Макс, но тишина подсказала ему, что и это уже не проблема. Он позволил себе расслабиться, опереться спиной на ту самую закрытую дверь и даже улыбнуться.

— Максим, я сейчас очень тщательно думал, — ожил рядом Нонремов, — какой же всё–таки Вам задать вопрос.

Он покосился на Чернышенко и перевёл взгляд на Макса. Тот, улыбаясь, вопросительно вскинул брови.

— Как вы отнесётесь к диагнозу, что у Вас есть сверхспособности?

Вся троица снова переместилась в зал, приведя его, насколько возможно, к первоначальному виду после всех событий. Кресла сдвинули, образовав нечто вроде кабинета Нонремова.

— Итак, уважаемый пациент, — начал спокойно Сергей Осипович, глядя на Макса и изредка на севшего прямо на пол Чернышенко, — что я могу сказать Вам по поводу произошедшего. Первое — это полное безумие.

Макс кисловато улыбнулся.

— Теперь второе, но куда важнее первого. Мне кажется, Ваше воображение имеет связь с реальностью. Когда Ваш разум входит в определенное состояние, то окружение меняется. Триггером к такому состоянию разума является Ваша личная трагедия, ведь именно воспоминания о ней порождают все эти… — Нонремов неопределенно помахал рукой, — явления. Еще важный момент: все Ваши же действия направлены против Вас самого. Если помните, я предположил, что это некая защита разума, предохранитель, который не дает Вам полностью заместить Вашу настоящую жизнь той, что вы создадите.

— И конечно, научного объяснения этому нет?

— Ну почему же. Околонаучное, как минимум. Что если Вы — очень мощный телепат. Настолько могучий, что воздействуете на всё в определенном радиусе. Точнее — на всех. Заставляя их видеть то же, что и ваши глаза. Может мы на самом деле сами бегали с вилами, но видели то, что видели.

— Я уже даже не знаю, что сказать, доктор, — вздохнул Макс и устало потёр лоб. — Казалось бы я сейчас должен чувствовать себя так круто и возвышенно. Ведь я не такой как все, могу то, что не могут другие… но не чувствую этого.

— А что чувствуете?

Макс помолчал, прислушиваясь к внутреннему голосу.

— Мне страшно. Не до жути, но меня все это… смущает. Я не знаю, как мне дальше, как жить с этим… даром? Н–да, дар…Что, если я нанесу кому-то вред, ведь я не контролирую все эти, как вы называете, «явления». Да куча вопросов в голове и все не самые приятные.

— Понимаю–понимаю, — закивал Нонремов и тоже помолчал. — Но не спешите впадать в депрессию. Насчет того, что навредить, до конца всё непонятно. Вы ведь говорили вроде бы парк и магазин потом пришли в норму? Значит, Ваше воздействие избирательно. По какому принципу, конечно, тоже не понятно. Я, например, всё очень хорошо почувствовал.

В зале послышалось тихое посапывание. Оба мужчины удивленно повернулись на звук, обнаружив так и уснувшего сидя Чернышенко, прислонившегося к дивану.

— Ваш юный друг тоже занятный персонаж, — не сводя с парня взгляда заметил Нонремов. — Простите за прямоту, но он вполне подходит на роль потенциального пациента психиатрии.

— Знаете, он, конечно, странный, и не будь всего этого, что происходило, я бы точно позвонил врачам. Но… я не чувствую от него опасности. Знаете, бывает видишь спокойного, нормального человека, без признаков шизофрении. Но смотрит или двигается эта личность так, что становится неуютно, чувствуешь мурашки по коже и неприязнь. Не хочется, чтоб такой человек оставался с тобой наедине. А с Чернышенко у меня такого нет. Не излучает он опасности, хотя ведёт себя как придурок.

— Может быть он тоже непостижимым пока образом создан Вами? — заметил Нонремов.

Смотря куда-то мимо доктора Макс лишь пожал плечами. Оба снова замолчали. Сергей Осипович пошарил взглядом и выудил с пола бутылку пива. Жестом предложил Максу и увидев легкий кивок наполнил бокалы. Просто картина: сидят двое джентльменов и молча потягивают пиво, пока за окном оранжевое небо успокаивает окружение, готовя его ко сну.

— А может мне и правда надо в больницу, — первым нарушил молчание Макс и посмотрел на психолога.

Тот закатил глаза, словно прикидывая все за и против. Отыскал в пакетике сухарик, не спеша, с хрустом его разжевал, и лишь запив всё большим глотком пива, резюмировал:

— Может быть, но не сейчас.

— Спасибо, доктор, умеете Вы обнадежить.

— Врачебная этика, — развел руками Нонремов. — Мне как-то врач долго рассказывал про анализы, которые надо сдать, затем их изучить и лишь в конце буднично добавил — ну и мы Вам это дело вскроем и почистим. Ну да то совсем другая история, вернёмся к Вам. Я не буду прикидываться и снова скажу про свою заинтересованность в наблюдении за Вами. Не хочу отдавать такой случай другому, простите за грубость, но так понятнее и легче усваивается. Во–вторых, мне Вас по–человечески жалко. Ведь вся эта текущая ситуация и так не дает Вам покоя, а попади Вы к исследователям, то ваша личная жизнь исчезнет. Не хочу, чтобы Вас превратили в лабораторную крысу. Здесь то и вины врачей особо не будет — им надо разбираться в деле, а это всё опыты, наблюдения, выводы. В психиатрии такое исследование может длиться годами. А если не найдут как это гасить — то всю жизнь. Пока есть шанс вам помочь — лично я буду его использовать. Тем более не стоит даже упоминать телепатию или что-то такое. В конце концов, моя задача не Ваши способности и наносимый вами урон реальности. Моя цель — устранение причин.

Нонремов замолчал и снова пустился на поиски чего-то съедобного на столе. Макс почувствовал облегчение. Схожее чувство испытываешь, например, когда приходишь на новое место и не знаешь к кому обратиться. Но как только понимаешь, что ты не один такой — становится легче, хоть проблема и не решена.

На радостях Макс тоже осушил оставшееся в стакане пиво и бодро спросил:

— Каков тогда наш план, Сергей Осипович?

— Тут как в детективе, Максим, нужно задать вопрос — кому выгодно. То есть — что является катализатором ваших способностей. Я имею в виду конкретный ли это стресс вызванный кончиной Вашей супруги или просто определенное состояние организма, баланс гормонов, образы в голове. Тогда может быть мы приблизимся к догадке, кто или что за этим стоит.

— Ну, пока всё связано именно с ней, — Макс включился в обдумывание. — Всё происходит в памятных для нас местах.

— Места, — пробормотал Нонремов. — Места, фотографии, вещи…

— Папка! — внезапно воскликнули оба, разбудив Чернышенко. Тот резко поднял голову и сердито посмотрел только на психолога.

Дверь в комнату открыли не сразу. Та самая сила, видимо, сдвинула ко входу кровать. Ломать ещё неплохую вещь не хотелось. Макс сбегал в сарай, нашёл там лом. С пыхтением и каплями пота на лбу, троица кое–как сняла дверь с петель.

Папка спокойно лежала себе на прикроватной тумбочке. Макс открыл ее и зашуршал листами бумаги.

— Это документы на гараж, — хмурясь пробормотал он и посмотрел на доктора. Тот молчал, ожидая объяснений и Макс быстро пересказал ему историю с наследством.

Нонремов обдумал услышанное и резюмировал:

— Похоже, что нечто внутри сознания ведет Вас по определенному маршруту. Словно это какие-то контрольные точки вашей жизни, связанные с супругой. Каждая новая такая точка даёт указание на следующую. Как в компьютерной игре.

— Вот только цель этой игры пока непонятна, — задумчиво ответил Макс.

— Это да, — согласился Сергей Осипович, — но увы, приходится пока идти в тумане. Теперь мы хотя бы готовы к опасности. Другого пути у нас, даже точнее — у Вас — нет.