Батайск – город богов

Константин Иванович Кизявка, 2002

Конец девяностых. Батайск замер на границе тысячелетий. В далекой Мексике Дон Хуан поглощает пейоты и рассуждает о пути охотника. А здесь, на Юге России, дядя Валя Ерылкин открывает избранным куда более серьезные маршруты в иные миры. Постичь тайны великого учителя стремятся мистики всего света. И нет ему равных! Особенно, когда он садится играть в "козла"!

6

Месяц я не пил даже пива. Но болезнь зашла слишком далеко. Иногда я проверял себя балконом и каждый раз умудрялся услышать очередное экзистенциальное слово или даже выражение. Да и жена не оставляла никаких сомнений в моей безнадежности. Она замечала за мной такие мелочи, которые прямо указывали на психическое расстройство. Один раз на вымытой мной посуде нашла зернышко риса. Другой — заметила, что просидел в задумчивости без работы по дому тринадцать минут… Короче, сама жизнь говорила, что со мной что-то не так.

Книги я теперь читал только ночью, чтобы не расстраивать близкого человека. Сначала убеждался, что она действительно спит, потом шел в туалет и там читал. Помню, чуть не попался на «Немецкой идеологии». Захотелось ей ночью пописать. Толкает дверь — заперто. Стучит:

— Ты там?

— Ага, — говорю, — приспичило.

А сам лихорадочно соображаю, что с книгой делать. Спрятал под майку. Воду спустил, выхожу. Повезло. Она сонная была, не заметила.

И так бы я, наверное, постепенно и плавно переехал в психиатрическую клинику, если бы судьба не повернула все иначе.

В тот день я, как обычно, сидел на работе. Обед уже прошел. Ребята разошлись… Я подумывал о дополнительной порции кофе. И тут он вошел. Что поразило? Худоба.

Скелет, явственно различимый даже сквозь одежду, взывал о милосердии, причем так сильно, что когда череп открыл рот для вопроса, каким-то уже несущественным показалось отсутствие у него передних зубов.

— Спорткомитет? — до предела вежливо поинтересовался он.

Я кивнул.

— А вы председатель?

— Да.

— Тогда я к вам.

Он стремительно обозначился у моего стола, развернул посетительский стул, уселся верхом. Восточные глаза горели подозрительным пламенем. Будь на моем месте кто другой, наверняка задумался бы о скорой помощи или милиции, но мне вдруг почудилась родственная душа, и я показал полнейшее внимание.

Он начал издалека.

— Меня зовут Сергей Константинович Цой. Я случайно в вашем городе. Но, если говорить честно, не совсем случайно.

В голове моей всплыла банальная мысль: парень отстал от поезда и ему нужны деньги. Однако дальнейшая речь посетителя разрушила мои зыбкие подозрения.

— Я подданный Кыргызстана. Всю свою жизнь ищу центр мира. Пять лет назад узнал, что именно там живет величайший мастер айкидо нашего времени. Долгое время я считал, что этот центр — столица Японии. Вы знаете, как называется столица Японии?

— Токио, — ответил машинально, и лишь потом пришла мысль, что со стороны могло показаться, будто хвастаюсь.

— Вы знаете!!! — искренне восхитился он. — Вы знаете название столицы Японии!

В его глазах блеснули неожиданные слезы.

— Но о чем я… ах, да… Я был в Японии. Я даже выучил японский язык. Коннитива! О, гэнки дэс ка?

На это ответить машинально я не смог и виновато потупился.

— И вы представляете, — живо продолжил он, нисколько не смущаясь тем, что я не понял его японского вопроса. — Нет в Японии этого мастера.

— Как? — неожиданно удивился я. — Совершенно нету?

— Абсолютно! Заявляю вам это с полной ответственностью!

— И как же теперь быть?

— Ага! Вот и я об этом долго думал. И вы знаете, помогла геометрия. Я купил карту мира и по направлениям летнего и зимнего солнцестояний… ну, вы наверняка в курсе этих методик Стоунхенджа… вычислил геометрический центр Земли!

Мне стало действительно интересно.

— Уж не хотите ли вы сказать…

— Хочу! Более того, скажу! Центр мира находится в вашем городе! Это уточняет подобные расчеты Тура Хейердала. Он ошибся на тридцать километров, пытаясь найти этот центр в соседнем Азове. Но факт налицо — НЕ НАШЕЛ! Я подошел к этому вопросу более тщательно. Использовал различные приспособления, вплоть до калькулятора. И я не ошибся. Он здесь.

Потрясенный, я не мог говорить. Минут пять мы молчали. Пришелец явно наслаждался произведенным впечатлением. Потом он спросил:

— Какие секции айкидо есть в городе?

— Э-э… Дай бог памяти… Это борьба?

— Вот! Подобные вопросы задавали мне и в Японии. На японском, конечно, языке, но именно такие. И вы знаете, что я отвечал?

— Пожалуй, нет…

Он встал, торжественно расправил плечи и сказал:

— Айкидо — это не борьба противников. Айкидо — это гармония партнеров.

В моей запущенной голове пронеслись мысли о тантрическом сексе и гомосексуалистах Америки. Я потер лоб, отгоняя их прочь, и попробовал уточнить:

— А вообще это вид спорта? Что-то среди олимпийских я его не встречал…

Он сел.

— Да, и подобную инсинуацию мне приходилось выслушивать. Но ответьте мне, какой же это спорт, если в нем нет соревнований?

— Нет соревнований? Это точно?

— Не сомневайтесь!

— Тогда, конечно, не спорт — по определению… Но почему вы пришли в спорткомитет?

Его лицо вспыхнуло радужным счастьем:

— Да! Да! Я ждал этого вопроса! Это общество отвело бесконечности истинного айкидо узенькие рамки спортивных федераций! Вы представляете, какой фарс! Какое неуважение основ! Какое презрение к духовному содержанию!

— Сочувствую. Но чем я могу помочь? У нас в городе нет официальных федераций айкидо.

— Нет? — он стал вдруг печален и тих.

— Но вы не расстраивайтесь. Может быть, кто-то практикует этот вид спорта… простите… это ваше айкидо… нелегально.

Он загорелся надеждой.

— А это возможно?

— Ну конечно. Есть же подпольные батайские залы качков… Есть, в конце концов, нелегальные армянские мебельные цеха…

— Вы возвращаете меня к жизни. Тогда я задам вам свой второй вопрос. Вижу, вы человек, которому можно доверять. Итак, когда я был в Северной Америке, в одной из резерваций я разговаривал со старым индейским вождем. Этот вождь лично в свое время помогал самому Мао писать его труды. Так вот, он усыпил меня каким-то странным дымком и во сне я узнал имя Великого Учителя айкидо…

Он замолчал, и на выразительном лице явственно проступила мощнейшая внутренняя борьба. Сказать или не сказать… Ничем показались мне в то мгновение душевные страдания отягощенного черепом шекспировского героя. Наконец, он решился и, наклонившись поближе, прошептал мне прямо в ухо:

— Валентин Иванович Ерылкин!

Если я скажу вам, что у меня все замерло, я не скажу ничего. Ледяной ужас сковал каждый кубический миллиметр моего тела. В Батайске мог быть только один Валентин Иванович Ерылкин. И это был мой сосед — дядька Валька.