Этап. Nous

Константин Бояндин

Конца света не будет. Возможно, потому, что он случается по расписанию для тех немногих, которые абсолютно точно знают, когда он наступит в очередной раз. «Этап» – роман о тех, кто, возможно, охраняет всё человечество, не позволяя ему сгинуть раз и навсегда. Для этого нужно немногое: в очередной раз пережить конец света – и остаться человеком.

8

— Сегодня ты за мной ухаживаешь, — заявила Мария утром. — Что, всё хорошо? Ну, то есть лучше?

— Лучше, — согласился Николаев. Сегодня утром получилось подумать о жене и сыне так, что не захотелось снова найти кого-нибудь и жестоко убить. Им и так плохо, там. Оттого, что я здесь злюсь и схожу с ума, легче никому не будет.

— Умница. — Она потрепала его по щеке. — А я расклеилась что-то. Не давай мне сидеть и молчать, ладно?

— Хорошо. — Он взял её за руку. Оба уже сидели в гостиной, «при полном параде». Мария набросила легчайшую куртку — долго выбирала, чтобы были карманы, куда можно положить её футляр для дисков. Пока не объяснила, что это за диски такие, но Николаев помнил синеватую молнию, которая чуть не попала в Кошку. — Кошка, ты с нами?

Кошка, устроившаяся на шкафу, открыла правый глаз, потянулась и мяукнула. Отвернулась к стенке и свернулась, спиной к людям. Издалека было слышно, как она мурлычет.

— Здесь останется, — заметила Мария. — Где ты её такую взял? Кошки всё чуют, я знаю. Была бы беда, она бы не дрыхла. Ладно, пусть, ей тоже надо в себя прийти. Кошка, мы ненадолго!

— Что у тебя за диски? — спросил Николаев, пока они спускались по лестнице. Мария сказала: идём сейчас к дяде Гоше, у него есть адреса всех остальных. Надо со всеми встретиться, чтобы обо всём знать.

— Я за ними тогда шла, — Мария поправила солнечные очки. — Ну, когда меня задавило. Так в руке их и держала, когда под трактор свалилась. Может, поэтому они всё время со мной. Потом расскажу. Оружие, Серёжа, оружие. Сама не знаю, откуда они такие. Федя долго голову ломал, и Джеймс тоже. Так ничего и не придумали.

— Джеймс? Сюда попадают иностранцы?

— Люди кругом погибают, — она посмотрела на него, как на идиота. — Но обычно держатся со своими. Федя встречался с другими, как мы. Из других стран. Мы держим связь, когда можем.

— Ого! — Николаев впечатлился.

— А ты думал. Это сначала волком воешь, и утопиться пытаешься. А когда других находишь, всё по-другому. Блин, ну я разболталась! Хотя да, лучше болтать, чем молчать. Нам туда.

— Рад видеть, рад, — дядя Гоша тоже оделся по погоде. Но форма прежняя: кепка, куртка и просторные брюки. И сапоги. — Маша, дорогая, закажи нам всем пока, ладно? Мы сейчас подойдём.

— Конечно, дядя Гоша, — она расцеловала его в обе щеки и убежала на веранду соседнего ресторана.

— Вот телефоны и имена, — Георгий Платонович протянул лист. — Мы всем их сообщаем. Маша уже рассказала, зачем?

Николаев кивнул.

— Хороший ты человек, — дядя Гоша хлопнул по плечу. Во силища, в очередной раз поразился Николаев. И при этом часовщик! — Сильный. Маше последнее время плохо, и поговорить не с кем. Просить не буду, сам понимаешь.

— Всё понимаю, дядя Гоша, — Николаев поправил кобуру. Люди, конечно, смотрят в недоумении, да и пусть себе смотрят. Талисман, так решил. Раз помог мне выжить, пусть всегда будет рядом. — Буду рядом, мне тоже одному сейчас не очень.

— Не обижай её, — дядя Гоша помахал рукой Марии, которая указывала на столик. — И не расспрашивай. По себе знаю, лучше всё сразу не узнавать. Ну, идём? Вам сегодня бы повидаться с остальными. Или хотя бы созвониться.

— Маша так и сказала, — согласился Николаев. — Конечно, поговорим.

— Работал инженером, — пояснил Николаев. — Когда в стране начался бардак, моя работа кончилась. В итоге вот таксистом устроился. В общем, не жалею, хотя работа нервная.

— А я всю жизнь с часами работаю, — Георгий Платонович одобрительно покивал. — И дед мой работал, и прадед. Сразу вижу: не таксист ты. Что-то другое было. Значит, машину водишь. Только водишь?

— В автосервис собирался уходить, — согласился Николаев. — И ушёл бы, там интереснее.

— Замечательно! — дядя Гоша повеселел. — Если нужен будет шофёр, я позвоню, хорошо?

— Без проблем, дядя Гоша!

— Ну, хватит о прошлом, — дядя Гоша поманил официанта. — Завтра приглашаю всех на шашлык. Настоящий, с настоящим вином. Нет возражений?

— Никаких, дядя Гоша! — подтвердила Мария. — Если заданий нет, я новостями сегодня займусь.

— Заданий нет, — дядя Гоша покивал. — Вначале с Федей поговорите, у него могут быть новости. Ну, хватит о делах, обед ждёт!

— Какие ещё задания? — поинтересовался Николаев, пока они ехали в другой район города.

— Разные. Кто что может, тем и помогает.

— Кому помогает? Ничего, что глупые вопросы задаю?

— Я их тоже задавала, — Мария указала водителю. — Нам сюда, пожалуйста. Всем нам, — пояснила она, когда такси отъехало. — Пытаемся понять, почему всё это, и что можно изменить.

— Прямо тайное общество!

— А что, хорошая идея. Идём, идём, сейчас тебе Федя всё расскажет. Ой нет, сначала купи мне мороженого. Идём, покажу, какого. И ему купи. Очень любит, а сам никогда не попросит.

— Почему ты сама не платишь? И деньги не берёшь?

— Они у меня не задерживаются. Карман жгут. Что смотришь? На жизнь я зарабатываю, не беспокойся. Может, ещё больше тебя.

— Не злись, — Николаев вручил ей пломбир. Второй — Фёдору, ну и себе взял, хотя особенно не любил. Стеснялся при своих. — Ну, куда нам?

— Второй подъезд, третий этаж, — указала Мария. — Вот номер домофона.

— О, Маша! — Фёдору на вид лет двадцать пять, но манера держаться и речь его не очень соответствовали возрасту. — Замечательно выглядишь! — она обняла его с улыбкой. — Добрый день, Сергей, очень рад. Маша, я так понял, уже кое-что рассказала?

— В общих чертах, — согласился Николаев. — Если честно, до сих пор не верю. Не во всё.

Фёдор покивал.

— Ешь давай, вкусно, — Мария протянула ему пломбир. — Все свои, чего тут стесняться?

— Спасибо, — Фёдор явно смутился. — Что ж, тогда идёмте на кухню. Чай? Кофе?

— Чай, — шепнула Мария. — Он его классно делает.

— Чай, — выбрал Николаев.

Фёдор заварил чай, поставил на стол множество десерта — от варенья до печенья и конфет. На всё ушло минут десять, никто не говорил — Мария с Николаевым доедали свой пломбир, а Фёдор сосредоточенно занимался чаем.

— Что ж, давайте пока о самом главном, — он поправил очки. — Маша сказала вам про месячную цикличность, верно? Мы выяснили не очень много интересного, но… Ах, да, — он улыбнулся. — Извините. Фёдор Сергеевич Первушин. Попал сюда двадцать третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Работал главным инженером проекта, — он протянул руку. — Маша здесь с тысяча девятьсот девяносто пятого года, а вы…

— Николаев Сергей Васильевич. Тридцать первое декабря две тысячи девятого, — Николаев не думал, что сможет сказать так спокойно.

— Сочувствую, — Фёдор был совершенно серьёзен. — У нас всех были родные и близкие. Не моё, конечно, дело, но можно два совета?

— Попробуйте, — Николаев чувствовал себя необычайно спокойным. Мария нашла под столом его ладонь и сжала в своей.

— Не пробуйте самоубийство, — Фёдор поправил очки. — Здесь почти все пробовали. Может, кроме меня, Дарьи Васильевны и Георгия Платоновича. Ну и Михаила Петровича, конечно.

— Почему? — Николаев чувствовал, что его ладонь сжали сильнее.

— Вас вынесет в нестабильную область. Простыми словами: вы снова придёте в себя, всё будет как в нулевой точке, но конец света вокруг уже будет происходить. И всё.

— Что, если меня… не знаю, съедят во время этого самого конца света?

— То же самое. Со мной такое случалось несколько раз, ничего приятного.

— Ешь, — приказала Мария. — Растает. Мы подождём. Серёжа, чаю налить?

Фёдору явно нравился пломбир. И действительно, смущается этого.

— А второй совет? — чай произвёл магическое действие, Николаеву сразу полегчало во всех смыслах.

— Не напивайтесь. Я в широком смысле: наркотики тоже не помогут.

— И что будет?

— Болото, — хмуро ответила Мария. — Очнёшься в болоте, в самой трясине, и будешь тонуть. Долго, с подробностями. А как снова очнёшься — чуть ближе к берегу, но снова в болоте.

— Примерно так, — согласился Фёдор. — У каждого своё, как говорит Маша, болото. Попадёте в ловушку. В конечном счёте вас отпустят, но придётся много раз умереть неприятной смертью. Такие вот тут порядки.

— А вы знаете, отчего всё так?

Фёдор развёл руками.

— Здесь сейчас сотни таких, как мы, — пояснил он на словах. — Много очень умных людей, но — никто не знает, отчего. Есть факты, и всё. Вы ведь тоже инженер, верно?

— Был, — согласился Николаев.

— Замечательно! Очень нужен свежий взгляд на наши теории.

— А зачем вы заставили всех смотреть в зеркала?

— Долго объяснять, — Фёдор протянул брошюру. — Вот тут всё, что известно. Почитайте. Если вкратце: мы думаем, так можно вернуться. В нормальный, обычный мир, где не происходит конца света каждый месяц.

— Или умереть, — спокойно добавила Мария.

— Или умереть, — согласился Фёдор. — Пока нет единого мнения, чем это всё может кончиться. Да, чуть не забыл самое главное. Если сегодня увидите Дарью, не относитесь к ней как к девочке десяти лет. Она здесь пятнадцатый год.

— Не очень понимаю, — признался Николаев.

— Когда происходит коллапс реальности, — Фёдор посмотрел в его глаза. — Ну, простыми словами, в двенадцать часов двенадцать минут и двенадцать секунд по Гринвичу — вы возвращаетесь в нулевую точку. При вас обычно одни и те же вещи, и вы возвращаетесь в биологически одно и то же состояние. С гарантией переносится только память. Тело возвращается в исходное состояние.

— Мне сейчас было бы тридцать пять, — пояснила Мария, — а выгляжу всё так же на двадцать. Даше сейчас двадцать четыре, а выглядит всё равно на десять.

— Верно, верно, — покивал Фёдор. — Мне было тридцать два. Сейчас мне было бы за шестьдесят, если предположить, что время здесь идёт с той же скоростью.

— С ума сойти, — признал Николаев. — А оно идёт с той же скоростью?

— С той же. Опыты ставили. Если хотите, расскажу подробнее.

Николаев потёр лоб.

— Давайте не сейчас, — попросил он. — Мне бы переварить то, что уже услышал. Я могу позвонить, если…

— Обязательно, — заверил Фёдор. — В любое время. Я поздно ложусь и рано встаю.

— Дядя Гоша приглашает всех на шашлык, — Мария обняла Фёдора. — Завтра. Мы заедем. Не скучай!