Этап. Nous

Константин Бояндин

Конца света не будет. Возможно, потому, что он случается по расписанию для тех немногих, которые абсолютно точно знают, когда он наступит в очередной раз. «Этап» – роман о тех, кто, возможно, охраняет всё человечество, не позволяя ему сгинуть раз и навсегда. Для этого нужно немногое: в очередной раз пережить конец света – и остаться человеком.

12

На песчаную косу — где дядя Гоша и Петрович уже вовсю готовили шашлык — Николаев с девушками прибыли первыми.

— А вот наши красавицы! — дядя Гоша обнял девушек. Во хватка! — Сергей, стало лучше? Вижу, что лучше!

— Дядя Гоша, вам помочь?

— Петрович помогает, — пояснил дядя Гоша. — Вы пока салатом займитесь, зеленью. Всё вон там, в палатке.

— Сорок лет здесь! — поразился Николаев, помогая Марии вымыть зелень. — Никогда бы не поверил.

— Сорок пять, — поправила Дарья. — Мы пять лет ищем одиннадцатого. Простите! — но Николаев улыбнулся и кивнул — всё в порядке. — Знаете, много людей встречали. Но они все такие странные были. Не верили. Ни во что. То убить кого-то из нас хотели, то ещё что-нибудь. Мы уже и надеяться перестали…

— Ты не переставала, — возразила Мария. — И дядя Гоша не переставал. Говорил: нам спешить некуда. Если нужно, чтобы нас стало двенадцать, будет двенадцать.

— Так и не понял, почему двенадцать, — признался Николаев. — Фёдор дал мне книжку, а я так и не прочитал.

— Ой, это он пусть сам объясняет, — помотала Дарья головой. — Я опять напутаю. Что-то с зеркалами, ну, вы сами видели. Когда остаётся несколько минут до сброса, если в комнате есть несколько зеркал, больших, там начинает что-то вместо отражения появляться. Федя говорит, кому-то за рубежом удалось собрать компанию из двенадцати человек, и тогда зеркала стали проходом. И эти люди ушли туда, и уже не возвращались после сброса.

— Вернулись туда… откуда мы все сюда пришли? — Николаеву самому страх как не хотелось говорить что-либо вроде « в мир живых». Тут тоже живые!

Дарья покивала.

— Никто точно не знает. Но Федя верит. И я верю. Это… знаете, как будто испытание. Если сумеем собрать двенадцать, и не перессоримся, и будем помогать себе и остальным… тогда вернёмся.

— Вернёмся или умрём насовсем, — хмуро поправила Мария. — Да ладно! Я тоже хочу, чтобы стало двенадцать. И уйду, со всеми, и плевать, что там точно будет. Уже не боюсь.

— О, вот они где! — голос Жоры.

Мария закатила глаза.

— Если он до меня дотронется, я не знаю, что с ним сделаю! — пояснила на словах и вручила нож Николаеву. — Давай, нарезай. А то руки будут чесаться.

— Мария, любовь моя! — Жора появился у входа в палатку — тент — держа в руке букет роз. — Я свинья. Такая, знаешь, большая и толстая. Прости меня, пожалуйста, я так больше не буду! — может, он и кривлялся, но взгляд его был умоляющим.

— Прощаю, — ответила Мария величественно, — но чтобы не лез больше под юбку, и вообще.

— Слушаюсь, моя королева! — и Жора опустился на колено.

Мария молча обняла его, шепнула, чтобы остальные услышали, «свободен!» и потрепала по щеке. Жора поднялся, изобразил средневековый поклон (при его габаритах это выглядело комично), и удалился.

Мария стояла, держа в руке букет, и смотрела Жоре вслед. Затем решительно повернулась к Николаеву.

— Дай сюда, — потребовала, указывая на нож. — Серёжа, мы тут сами справимся, — пояснила она. — Там Жора и дядя Саша что-то привезли. Помоги разгрузить, пожалуйста.

Николаев вышел из палатки, улыбаясь, и успел ещё услышать взрыв счастливого смеха за своей спиной. Отчего-то не было сомнения, что именно счастливого.

Кошка, которую он привёз с собой, как в тот раз — в кармане — выпрыгнула и решила посидеть в палатке. Точно, любит послушать.

Дядей Сашей оказался тот высокий тощий человек, который говорил с Валерием и Степаном. В миру дядю Сашу звали Александром Евгеньевичем Смолиным, и был он сантехником. Похоже, оттуда же сантехник, откуда я таксист, подумал Николаев, подходя к их компании.

Александр оказался, против первого впечатления, вполне общительным и, как и все, обрадовался, когда узнал, что Николаев — шофёр. А привезли они музыкальную аппаратуру. Усилитель, колонки, ну и генератор — где на берегу брать электричество?

— Если ты «Газель» водить умеешь, у меня на примете есть грузовичок, — пояснил дядя Саша. — Тогда точно не пропадём. А то столько всего приходится возить, а не на кем. А с посторонними не всегда хочется связываться.

Выяснилось, что Степан, который окончил прежние свои земные дни коммивояжером (может, поэтому Мария высказывалась о нём с ноткой презрения в голосе), неплохо играет на гитаре и клавишных. Привёз с собой клавиатуру, она же синтезатор — в общем, стало понятно, что музыка будет. Дядя Саша по большому секрету сообщил, что у Курчатовой красивый голос.

Все остальные подъехали в течение пяти минут после того, как Валерий, Степан и дядя Саша с Николаевым закончили всё монтировать. Георгий Платонович всем налил, и велел Дарье встать слева от себя, а Николаеву — справа.

— Друзья! — дядя Гоша поднял первый тост. — У нас два прекрасных повода собраться здесь сегодня. Они оба прекрасные, поэтому выпьем сразу за оба. За то, что мы встретились с Сергеем, — он обнял того за плечо, — и за день рождения нашей дорогой Даши! — осторожно обнял и её.

— Даша, — как только отзвучали поздравления и вино было выпито, Мария подошла к Дарье. — Это от него, — она осторожно надела ей на шею обсидиановое ожерелье, — а это от меня, — вручила ей пакет с книгами. — С днём рождения! — и поцеловала в обе щеки.

Подарки, как оказалось, нашлись у каждого.

Степан, возможно, и был коммивояжером, но играл очень красиво, и вместе с Петровичем получился настоящий ансамбль. После того, как устроили очередную паузу — вино поручили разливать дяде Саше, а дядя Гоша и Петрович вернулись к шашлыкам — стало понятно, что праздник окончательно удался.

— Это правда от вас подарок? — Дарья отвела Николаева в сторонку, когда у того в разговорах выдалась пауза. — Сами выбрали?

— Сам, — признал Николаев. — Отчего-то подумал, что это тебе понравится. Рад, что понравилось.

Дарья молча обняла его (пришлось присесть), и долго не отпускала.

— Я хочу с вами жить, — она посмотрела в глаза Николаева. — С вами и Машей. Если разрешите. Тётя Надя и дядя Саша друг к другу неравнодушны, а я всегда невовремя, — она не выдержала, прыснула. — Можно? Я не буду мешать!

— Да, конечно, — и его снова обняли. Всё равно считаю её десятилетней, подумал Николаев, ну не получается по-другому. И так понимаю, что взрослая — помню все вчерашние разговоры, но не могу.

— Вы так танцуете, — похвалила Надежда Петровна. Неопределённого возраста. Николаев знал, что ей было сорок три, когда она попала сюда. Но учительницы, особенно советские, выглядят одинаково в любом возрасте. — Приятно было посмотреть.

— Сегодня в первый раз, — признался Николаев. Не любил танцы, если честно. Как-то вдруг перестал любить. Пока не появился Денис, ходил с Марией на вечеринки, и там танцевал за милую душу. А потом — как-то разом всё окончилось. И вечеринки, и многое другое. Как отрезало. — В первый раз за последние восемь лет. Даша уже сказала вам?

— Да, мы вчера ещё поговорили. Ей нужен отец, — Надежда Петровна перешла на заговорщический тон. — Знаете, я учила её. Ребёнок же, нельзя, чтобы осталась необразованной. Она прекрасная ученица, никогда не ленилась. Но вот только вчера я поняла, что она давно уже взрослая. Я люблю её, как внучку, но ей нужен отец. Извините, — она посмотрела в глаза Николаева. — Дядя Гоша и Михаил Петрович для неё дедушки. И тут появились вы. Простите мою бестактность, у вастам сын, верно?

Николаев согласился.

— Дарья будет очень хорошей дочерью, — Надежда Петровна улыбнулась. — Характер, конечно, трудный, но у кого он здесь лёгкий? И потом, я тоже верю, что мы отсюда выберемся. Фёдор знает, что говорит. Ой, простите великодушно, я сегодня болтаю без умолку!

— Невероятно, — Фёдор почесал затылок, глядя на Кошку, сидящую на плече Николаева и спокойно умывающуюся. — Никогда такого не случалось. Значит, в карман, и там вы придерживали её, когда случился сброс. Я обязательно повстречаюсь с нашими коллегами из Великобритании и Канады. Может, из США, если успею. Завтра же займусь. Они тоже должны знать. Мы знаем, что переносятся примитивные формы жизни — микроорганизмы — это проверено, это факт. Но ничего более развитого, нежели растения, не переносилось. У Даши был как-то раз хомячок, — улыбнулся он. — Она так переживала, что он остался где-то позади.

— А у вас есть объяснения, почему вот это, — Николаев указал на кобуру с бластером, — становится чем-то другим? И диски, которые у Марии.

— У меня — паяльник и очки, у Марии — диски, у Валеры — зажигалки, у Степана — авторучка и квитанция, у Михаила Петровича — трость и аккордеон, — перечислил Фёдор, прикрыв глаза. — У Даши — кулёк с конфетами и Винни-Пух. У Надежды Петровны — зонтик и указка, у Александра Евгеньевича разводной ключ, у Георгия Платоновича хрустальный шар и курительная трубка. Всех перечислил? Ах, да, у Жоры, у Георгия Васильевича, то есть — рогатка. У вас — этот бластер. Знаете, у нас всех остались предметы, которые как-то напоминали о той жизни. Когда начинается конец света и сброс близок, эти предметы приобретают особые свойства. И эти предметы переносятся с вами, хотя иногда оказываются немного поодаль. Такое везде отмечено. Бывает, что у человека с собой нет никаких особенных предметов, но такое бывает редко. У меня есть гипотеза, но она прозвучит слишком фантастично.

— После того, что я уже узнал, Фёдор Сергеевич, вам придётся постараться, чтобы я не поверил.

— Хорошо, — Фёдор улыбнулся, с коротким поклоном принял от Марии два бокала с вином и один вручил Николаеву. — Спасибо. За удачу! Слушайте. Представьте себе дерево. Оно растёт, выпускает новые ветви, на них появляются листья, и всё такое. Иногда старые ветви засыхают и отваливаются Постепенно дерево вырастает во взрослое состояние, но и тогда растут новые ветви, погибают прежние, обновляется кора и так далее.

— Картина понятная.

— Гипотеза вот какая: все эти реальности, наподобие той, где мы сейчас — это отмирающие ветви. В них перестаёт теплиться жизнь, они засыхают, на них нападают разнообразные паразиты, в таком духе. В конце концов реальность претерпевает коллапс и разрушается. И когда коллапс уже близок, в реальности что-то разлаживается. Может, это какой-то защитный механизм — например, чтобы с больной ветви паразиты не перешли на здоровые. Может, что-то ещё. То, что происходит с нами самими и с нашими сувенирами из той жизни — это проявление распада.

— Красиво, — сумел выговорить Николаев, когда представил себе картину. — Паразиты — это те самые зомби?

— В том числе. Вы читали брошюру? Прочитайте. Удалось собрать статистику, как именно случается конец света. Зомби — достаточно частый вариант, если говорить о процентном соотношении. Бывают и другие насильственные варианты, с массовой смертью среди людей.

— А мы тогда кто?

— Может, мы и есть защитный механизм, — развёл руками Фёдор. — Его часть. Поймите, всерьёз заниматься научным исследованием этого стали недавно, каких-то сто-сто двадцать лет назад. Учитывая нашу специфику, крайне трудно делиться знанием и проводить некоторые эксперименты.

— А почему это случается каждое полнолуние?

— Это не всегда случалось каждое полнолуние, — возразил Фёдор. — Только последние двадцать с чем-то лет. Интервалы были гораздо длиннее, хотя обычно начало приходилось на новую луну или полнолуние.

— А история с зеркалами? Вы правда верите, что…

— Сергей Васильевич, — Фёдор улыбнулся и положил руку ему на плечо. — Мне не нужно верить, или не верить. Я присутствовал. Я видел, как двенадцать ушли, и никогда уже не вернулись. Я даже сделал снимки того, куда они уходили. На вид — наша привычная Земля.

Николаев почувствовал, что по спине пробегают мурашки.

— Вы могли уйти вместе с ними, — это был не вопрос, утверждение.

Фёдор кивнул.

— Простите за глупый вопрос, а почему не ушли?

Фёдор поправил очки.

— Кто-то должен передавать знание другим. Тем, кто придёт сюда на их место. Потом, я просто не мог бросить нас, — он огляделся. — Надеюсь, не нужно пояснять, почему?

— Извините, — Николаеву, впервые за много лет, стало стыдно. Фёдор улыбнулся и пожал ему руку.

— Всё в порядке. Да, искушение было очень сильным. Я думаю, они вернулись в живую ветвь. Я уверен.

— Ничего, что я на «ты»? — Жора тоже отвёл его в сторонку. — Извини, если что. Я про Машу. Ну так вот, слушай: «козлика» можно купить завтра. Бумаги и прочее оформим до вечера, это я устроил. Покупаем?

— Покупаем! — решил Николаев. Детская мечта сбудется, подумал он. Именно на таком мечтал ездить.

— Отлично! — просиял Жора. — Мы тут с парнями халтурку нашли, хорошую. Но там нужно будет по городу поездить, грузы повозить, людей. «Газель» водить умеешь? Я про грузовичок, «Газель фермер».

— «Газели» водил, — согласился Николаев. — Правда, маршрутки. Справлюсь.

— Ты наш спаситель! — Жора воздел руки к небу. Не понять, говорила Мария, когда придуривается, а когда серьёзно. — Тогда завтра, часов в одиннадцать, я позвоню. Нормально?

— Вполне, — заверил его Николаев. Тоже займусь чем-то полезным, подумал он. Отлично. Только не сидеть сложа руки.

— Я тебя уважаю, — Жора крепко пожал руку. — Всегда нужен шофёр, и всегда с этим были проблемы.

Солнце клонилось к закату. На берегу нашлось дерево, старое сухое бревно, Мария и Дарья устроились на нём — смотреть на закат.

— Всё погрузили, — сообщил Николаев. — Жора спрашивает, нас подвозить или нет. Ну, или сами такси можем вызвать.

— Нет, не надо подвозить, — тут же отозвалась Мария. — Не надо всё портить. И такси не нужно, тут идти полчаса, не больше. Прогуляемся?

— Конечно, — Дарья встала и отряхнула платье. — Кошка! Ко-о-ошка! Мы собираемся!

Кошка появилась словно из ниоткуда — вроде не было её видно. и вот уже — прискакала, уселась на камни и требовательно мяукнула. Николаев уже знал, что означает этот звук. «Бери меня на руки».

— Слушай, правда умная, — в который раз поразилась Мария. — Вот и скажи, что они людей не понимают! Езжайте! — крикнула она, помахав Жоре рукой. — Мы пешком!

Конец ознакомительного фрагмента.