Этап. Nous

Константин Бояндин

Конца света не будет. Возможно, потому, что он случается по расписанию для тех немногих, которые абсолютно точно знают, когда он наступит в очередной раз. «Этап» — роман о тех, кто, возможно, охраняет всё человечество, не позволяя ему сгинуть раз и навсегда. Для этого нужно немногое: в очередной раз пережить конец света — и остаться человеком.

5

— Не верите, — задержанный не спрашивал, утверждал. — Я сам не верил. До сих пор не во всё верю. Рассказывать дальше?

— Рассказывайте. — Смирнов налил им обоим ещё по стопочке и пододвинул газетный лист с закуской. И рассказывает вроде полный бред, и слушаешь — не оторваться. По глазам видно: не врёт. Хоть убейте, не врёт!

— О, новенький! — Николаев отнял ладони от лица и понял, что народу прибавилось. С Петровичем говорила пожилая женщина, на вид — учительница; один тощий и нескладный мужчина его, Николаева, возраста, что-то обсуждал с теми двумя парнями, а Георгий Платонович, он же дядя Гоша, что-то показывал весело смеющейся девочке — очень похожей на Дарью. Чёрт! Николаев вспомнил Дарью, забившуюся под раковину Елену и стало тоскливо.

— Проснись! — его похлопали по плечу. Точно, ещё один — высокий, габаритный, как говорила Мария — с изрядным пузом — но при этом молодой, ему едва ли за тридцать. И говорит, как бабка Николаева — с украинским выговором. — Ты Сергей? Я Жора. — ладонь, хоть и пухлая, оказалась крепкой. — Примем на дорожку? — круглолицый и веснушчатый Жора протягивал стакан. Самый настоящий гранёный стакан советских ещё времён.

— Примем, — согласился Николаев, и словно бы стал видимым — все остальные умолкли и посмотрели в его сторону. В стакане было на три пальца водки. В голове зашумело и… прояснилось.

— Нормально. — Жора ещё раз похлопал его по плечу. — Ты в который раз? В первый?

— В первый, в первый. — Мария подошла к ним. — Сергей, вот, возьми, — протянула ладонь, а на ней пара таблеток. — Ничего страшного, чтобы голова не кружилась. Сейчас легче станет. Не тошнит?

— Нет. — Николаев запил таблетки оставшейся в стакане водкой, чуть не поперхнулся. Кошка молча прыгнула ему на колени, и громко мяукнула.

— О, какой шикарный зверь! — восхитился Жора. — Не кусается?

— Потом! — Мария поймала его за руку. — Сергей, нужно будет пройти в другую комнату. Справишься? Туалет прямо и направо, если что.

— Прямо и направо, — повторил Николаев и поднялся, помогая кошке забраться на плечо. — Это хорошая мысль. Да, справлюсь.

В туалете встал такой комок в горле — вспомнился вид Дашиной комнаты, весь тот ужас — но потом отпустило. Николаев постоял перед умывальником, время от времени бросая в лицо пригоршню холодной воды. Вот это окончательно помогло. Кошка возмутилась, когда вода досталась и ей, но почти сразу умолкла и сидела, тёрлась о шею человека и мурлыкала.

Когда Николаев вышел, остальные уже собрались в коридоре возле учительской.

— Пора! — Мария постучала по запястью. — Федя уже на месте. Идёмте. Идём! — она поманила Сергея. — Потом, потом всё расскажем, что нужно. Нет времени сейчас.

По пути Николаев достал из кобуры бластер, убедился, что тот выглядит, как прежде — не игрушка, а неведомо откуда взявшееся грозное оружие — и вернул на место. Кошка, сытая — вон как пузо набила — и довольная, мерно мурчала в кармане. Лоток ей теперь искать, мелькнула неуместная сейчас мысль. Ладно, поди не будет прямо в кармане дела свои делать.

Они пришли, судя по табличке, в физический кабинет. Там парты и столы были сдвинуты в стороны, окна прикрыты жалюзи, и на стенах висели зеркала. Самые разные, но все высокие, в рост человека.

— Федя, что у нас? — поинтересовалась Мария.

— Сейчас узнаем. — Федей звали молодого человека в очках, клетчатой рубашке и джинсах. — Так, народ, процедура прежняя. Все подходим и заглядываем в каждое зеркало. Руками не трогать.

Николаев едва не улыбнулся, наблюдая, насколько серьёзно все выглядят.

— Ты тоже! — Мария потянула его за рукав. — Делай, что говорят. Мы объясним! — она подняла руку ладонью вперёд. — Не сейчас, ладно? Времени мало.

— Хорошо. — Николаев и сам успокоился. За последние пару часов случилось столько невозможного, что ещё немного странного уже ничего не изменит. Он сделал, как велели: подходил к зеркалам, вглядывался в каждое несколько секунд, шёл к следующему. Несколько раз из кармана выглядывала Кошка, но всякий раз смотрела в глаза отражению, шипела и пряталась снова. Не любит зеркала?

— Ждём. — Фёдор смотрел на часы на запястье. — Ждём и молчим.

Меня назвали одиннадцатым, вспомнил Николаев. Точно, их тут было десять. И что, у каждого есть что-то «волшебное»? Как бластер у меня, как трость и аккордеон у Петровича? Мысль не позабавила, не показалась безумной. И не было ощущения сна, наоборот: мерзкой, назойливой, неотгоняемой яви. Наиявнейшей яви.

— Чёрт! — вырвалось у Марии. Остальные кто покачал головой, кто вздохнул. Зеркала, как по команде, осветились, затем потемнели. А потом в каждом из них стал то появляться, то исчезать белёсый след, словно стекло покрывалось инеем, и тут же он таял. След перемещался по зеркалам по часовой стрелке. — Двенадцатый! Неужели он здесь?

— Похоже, здесь, — подтвердил Фёдор и шагнул к одному из зеркал.

— Федя! Федя, не вздумай! — Мария бросилась к нему. Но Фёдор успел раньше. Едва только в зеркале появился и пропал «иней», Фёдор прикоснулся к поверхности стекла указательным пальцем.

Палец прошёл насквозь. У Николаева чуть челюсть не отвисла.

— Видишь? — Фёдор показал палец. — Цел и невредим. Всё, как я предполагал. Двенадцатый где-то рядом.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Мария прижала ладони к лицу. — И мы не нашли его!

— Зато мы нашли Сергея. — Петрович осторожно взял её за руку. — Маша, не расстраивайся. Нас одиннадцать, верно? Найдём двенадцатого, не переживай.

— Да. — Мария вытерла глаза кулаком. — Всё так. Так, народ, собираемся вместе! Сергей! — Она взяла его за руку. — Ещё немного потерпеть, ладно? Как я скажу, возьми меня за руку, и держи, ясно? Внимание! Осталось две минуты!

— Две минуты до чего? — поинтересовался Николаев, силой засовывая Кошку назад, в карман. Вот убежит, лови её потом! И пуговицы нет, карман не застегнуть. — Слушай, Кошка, сиди смирно! Убежишь — ловить не буду!

— До сброса, — пояснил Фёдор. — Маша потом пояснит. Ну или я, если раньше увидимся. Так, народ! Тридцать секунд! Сделать глубокий вдох, взяться за руки, и закрыть глаза!

Кошка вырывалась уже всерьёз, ещё немного — и начнёт кусаться или царапаться.

— Сергей, руку! — Мария протянула свою. — Вот чёрт! Руку, быстро! Дай…

Она дотянулась и схватила Николаева за другую руку — за запястье. А сам Николаев почувствовал, что голова кружится, и едва успел сделать тот самый глубокий вдох.

Яркая вспышка, ощутимая даже сквозь закрытые глаза.