Трещина

Константин Белослудцев

Страшные времена настали в княжестве Нозинг. У самой столицы земля разошлась в стороны, и открылась Трещина, из которой наружу повалили ужасные трехглазые чудовища. Нозинг погрузился во мрак и безумие, но через время нашлись люди, понявшие, как можно на всем этом заработать, и Нозинг стал заселяться вновь. Читая эту книгу, вы будете переживать за сложные судьбы героев романа, которым предстоит встретиться у самой Трещины и противостоять могущественному врагу, чьи помыслы никому не известны.

© Константин Белослудцев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

«Война меняет историю, создает новое… нужно ли сторониться ее? Всегда ли война — это лишь бедствия и бессмысленные смерти людей? — такие мысли были в голове молодого княжеского сына, держащего в руке окровавленный меч и смотрящего, как к его небольшому отряду несется целая свора врагов, — Нет, война делает нас лучше, сильнее и помогает нам утвердиться…»

Мысль прервал яркий всплеск ярости, вспыхнувший перед его глазами, когда он ударил вражеского бойца по шее. Брызнула кровь, а умирающий дикарь упал на землю и уже в следующий миг покинул этот мир. Будущий князь, заметив это, поднял меч, чтобы ударить другого врага, но неожиданно почувствовал острую боль в районе груди. Опустив взгляд на источник боли, он увидел, что из его доспеха торчит кривое древко копья. Совсем еще молодой безбородый паренек, сумевший пробить его доспех, был уже мертв. Его тело лежало на кровавой мостовой, а белокурая голова катилась со склона, вершину которого защищал молодой князь, вниз, в захваченный город.

— Ваше сиятельство, отступаем! — закричал его оружейник.

Он еще не заметил, что его господин тяжело ранен. Известно ему это стало лишь через несколько секунд, когда княжеский сын тяжело опустился на колени, а из-под его доспеха стала вытекать кровь.

— Господин ранен! — вновь закричал он, — Отступаем!

***

Люди умирали, и никто не мог остановить это…

Небо над великолепным каменным дворцом, в котором заперлась оставшаяся в живых знать, затмевала огромная туча мрачно каркающих ворон. Люди, понимающие, что смерть скоро заберет их, слышали это роковое карканье, будто доносящее до них: «Еще немного, и мы съедим вашу мертвую плоть» и с замиранием сердца слушали эту нескончаемую прощальную панихиду. Впитывая в себя каждую секунду жизни, которая у каждого из них рисковала прерваться уже совсем скоро, они понимали безвыходность ситуации. Знатные люди знали, что высокое положение в обществе не спасет их…

Шел тысяча четвертый год от начала Счета Времени, и он стал по-настоящему роковым и кровавым почти для всего мира. И не война была тому причиной…

Дворец стоял на высоком холме, а под ним, в городе под названием Визем, шла ожесточенная битва. Сражались последние городские стражники и горцы, объявившие, что эти земли по праву принадлежат им. Война шла уже неделю, и за это время враги сумели захватить почти весь Нозинг, небольшое княжество, расположившееся у северной границы королевства Нлик. Нозинг не имел для королевства почти никакого значения, и Нлик не стал предоставлять княжеству даже материальной помощи в этой войне. Так сложилось исторически. Никогда княжество Нозинг не было интересно королям Нлика. И напрасно, ведь под его горами скрывались несметные серебряные богатства, о которых знали только горцы…

Безжалостные, они не знали пощады, убивая всех, кто попадался им под руку, будь то хоть младенец, хоть глубокий старик. Горцы жгли деревни, резали скот, и их зверствам не было предела. Никто не ждал от них ничего хорошего, умирая под их ржавыми мечами, пахнущими сырой кровью.

Княжество не было готово к этой войн, ведь никаких признаков не было. Горцы жили мирно, но вдруг, средь бела дня, схватились за свои оружия — ржавые мечи, вилы, топоры, серпы и острые камни — и начали убивать. Солдаты не могли их остановить. Даже рыцари падали под их натиском. Горцев было слишком много, и теперь князь жалел, что не следил за ними, как это делали его предшественники. Горцам дали волю — они начали войну. Войну, успешную для себя.

И Визем был их последней целью.

Двери дворца распахнулись, и в зал на носилках внесли израненное, истекающее кровью тело молодого княжеского сына. Его доспехи были измяты и изрезанны, а лицо выражало лишь блеклые признаки жизни. Носильщики шли с угрюмыми каменными ликами, и по ним было видно, что они смирились со скорой смертью своего командира. Придворные его отца, смотря на умирающего сына своего повелителя, хранили скорбное молчание.

— За что?! — эхом разнесся по скорбящему дворцу рев верховного князя, — Почему боги так наказали меня?!

Он, несмотря на свой чрезмерно большой вес, стремительно бросился к умирающему сыну и крепко обнял его, пачкая дорогие одежды теплой кровью, которая залила весь путь от дверей до самого трона.

— Отец… я подвел тебя, — не в состоянии сделать нормального вздоха, прошептал сын.

Тот безбородый горец проткнул ему легкое…

— Не говори глупостей, сынок, — ответил князь, — Ты сделал для меня нечто большее, чем просто защищал город.

— Я не…

Молодой парень закашлялся, и его губы покрылись кровавой пеной.

— Я буду помнить тебя всегда, — сказал отец, по щекам которого текли слезы горя.

Сын, услышав такие важные для него сейчас слова, вдохнул воздух в последний раз и скончался, изобразив на лице гримасу вымученной улыбки.

— Уверяю вас, ваше сиятельство, — сказал один из солдат с ужасной розовой раной, пересекающей всю правую щеку, от виска до подбородка — Когда мы вытаскивали вашего сына с поля боя, его меч был до самой рукояти обагрен вражеской кровью. Он умер достойной смертью.

Для князя эти слова уже не имели никакого значения. Горе полностью овладело им. Потерять первенца — это самое страшное, что может случиться с человеком. Разум просто не в состоянии выдержать этого; он помутнел, и князь впал в ступор. Сев на свой трон, отец, потерявший сына, застыл в скорбном безмолвии.

Его жена сдерживала слезы, дабы не упасть в грязь лицом, как ее муж, а младший сын ревел во все горло. Она пыталась успокоить его, но делала только хуже. Маленький мальчик, слушая ее слова о храбрости своего старшего брата, начинал плакать еще сильнее. Он понимал, что его уже никто не научит так храбро и отчаянно сражаться, никто не покажет ему, как правильно держать меч…

— Отнесите нашего сына в лазарет, — сказала княгиня, — Пусть его отмоют от грязи битвы, а когда она будет кончена, похоронят в семейном склепе.

Умершего сына со всеми почестями, под гордое пение носильщиков, вынесли из зала.

— Что же будет теперь? — безучастно спросила княгиня, — Что случится с нами теперь, когда наш самый сильный защитник мертв?

Склонившие головы придворные по-прежнему продолжали хранить молчание. Страх перед неизбежной смертью сковал их уста, и они, боясь сказать что-нибудь лишнего, не говорили вообще.

Время ползло медленно, словно умирающая улитка. Страшные звуки приближающейся битвы и криков убиваемых людей сводили тех, кто был во дворце, с ума.

По правую руку князя сидел его придворный маг. Он с непониманием слушал его приказы, которые сейчас уже были бесполезны. «Усилить охрану дверей», — говорил он, — «Больше стражников к дверям!». Князь выглядел уставшим и испуганным, совсем не таким, каким он был до войны. «Ну, хоть ступор с него сошел, — подумал маг, — Теперь, я думаю, он встретит смерть достойно».

— Я думал, что до этого не дойдет, — сказал князь, — Я надеялся, что наши соседи пришлют помощь, но они оказались глухи к моим просьбам, и вот теперь мое княжество одной ногой в могиле. Что же мне делать?!

— Я и мои люди выведут вас и вашу семью из города, — сказал княжеский телохранитель, представший перед троном, — Думаю, ваша сестра бы приютила нас.

— Моя сестра?! — удивился князь, — Помнится мне, она обещала, что если еще раз увидит меня, то прикажет насадить мою голову на пику.

— Женщины любят давать безосновательные обещания.

— Нет, я не оставлю своих людей на погибель. Если они все умрут, то и я вместе с ними.

Телохранитель, подавив сильное желание приложить ко лбу ладонь из-за глупости князя, опустился перед троном на одно колено.

— Ваше сиятельство, ваш род довольно древний, — сказал он, сдержавшись от глупости, — Это недопустимо, чтобы он прервался.

— Согласен, — ответил ему князь, — Выведи жену и сына. Пусть они живут у моей сестры. Думаю, их она убивать не будет.

— Вы могли бы пойти с нами…

— Нет! Это приказ! Исполняй!

Телохранитель отвернулся и сказал:

— Слушаюсь.

Князь подошел к жене и сыну, поцеловал их и прошептал им, что все будет хорошо.

— Папа, но я не хочу уходить, — проплакал его сын, — Папа, идем с нами.

— Извини, сыночек, но я не могу, — так же жалобно ответил князь, — Вы с мамой пока поживете у твоей тети, а я к вам вскоре присоединюсь. Хорошо?

Мальчик несколько раз кивнул, и отец подошел к жене.

— Вы там осторожнее, ладно? — сказал он, поцеловав ее, — Моя сестра любит плести разные интриги и заговоры, так что ты следи за ней, не давай ей начать командовать тобой. Если ты проявишь хоть одну, даже самую маленькую слабость, она подумает, что выше тебя, и нормальной жизни для вас уже никогда не будет. Но этого может и не случится, ведь я не обязательно должен сегодня умереть…

По ее бледному лицу потекли слезы.

— Прощай, милый, — сказала она, — Надеюсь, мы когда-нибудь еще увидимся.

— Я тоже на это надеюсь.

Телохранитель кашлянул, дав понять, что пора уходить.

— До свидания, дорогая, — сказал князь вслед уходящей семье, — Пока, сынок!

Волшебник посмотрел на князя и понял, что он на грани срыва. Его глаза бешено бегали по залу. Казалось, он каждую мелкую деталь во дворце, такую как свечи или картины, жадно впитывал взглядом, будто видел все это в последний раз.

— Много лет мои предки правили Нозингом, — рассеяно сказал он, — Они всегда храбро отражали удары врагов, а я пал. Мы проиграли войну, теперь нам конец…

Придворные, которые уже начали обсуждать уход княгини с сыном, вновь замолчали. Маг понимал, что если князю никто не ответит, то могут последовать серьезные проблемы.

— Ваше сиятельство, следует надеяться, что горцы оставят вас в живых, — сказал он, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

— Ты действительно веришь в это? — ответил князь, сев на трон, — Они хоть и мирные, но, когда видят кровь, впадают в ярость. Тебе рассказывали, что они вытворяют с пленниками?

— Я пытался не услышать этого.

— Пленников вешают вниз головой над костром с сырыми ветками и поджигают. Люди умирают долго и кричат так сильно, что их крики разносятся на многие километры вокруг.

— Если вы знаете это, то почему не ушли вместе с семьей?

— Потому, что мой долг — умереть вместе с моими людьми. Я прожил уже достаточно долгую жизнь, и теперь понимаю, что дальше продолжать мне ее незачем.

«Совсем свихнулся, — подумал маг, — Как бы никакой глупости не сотворил».

Время шло, и многие знатные люди, невзирая на распоряжение князя, решались бежать из дворца. Кто-то выходил через двери, кого не пропускали — выпрыгивали через окна, а остальные решались на побег от врагов через тайный ход. Солдаты, охраняющие оставшуюся знать, казалось, тоже на грани дезертирства.

Волшебнику, как и всем другим, безумно хотелось выбраться из замка, но его профессиональная привязанность к князю запрещала сделать это. Он во всех трудных ситуациях всегда был обязан находиться возле него.

Прошел час, враги были уже на подходах к дворцу, и князь окончательно обезумел.

— Ты должен спасти нас! — закричал он вдруг на волшебника, — Открой Трещину! Выпусти тварей, что живут в ней!

Маг от этих слов чуть не подавился собственной слюной.

— Извините, но вы не в себе, — ошеломленно ответил он, — Открытие Трещины находится под строжайшим запретом. Мне нужно обратиться к Совету, выставить вопрос, и его все равно не одобрят. А если даже и одобрят, я не стану делать этого!

— Плевать мне и на Совет, и на твое мнение! Ты должен сделать это. От тебя зависит судьба всего княжества!

Люди в зале удивленно посмотрели на обезумевшего князя и стали мысленно просить волшебника не открывать Трещину, возможно, думая, что он прочтет их мысли. Они хорошо знали историю Нозинга, знали про его первые годы, когда отбросы закрытой Трещины еще бродили по княжеству. Это были страшные времена отвращения и страха, времена рек крови и бессмысленных смертей, когда все, кто пытались начать жить в этих землях, либо умирали, либо съезжали отсюда навсегда.

— Я не сумею обратно закрыть ее, — сказал маг.

— Это сделает кто-нибудь другой! Твое дело — лишь открыть!

— Любой волшебник в здравом уме будет держаться как можно дальше от Трещины. Ее закрытие — это очень сложный и долгий процесс.

— Они сделают это! — крикнул князь волшебнику прямо в лицо, пустив при этом целый брызг слюней.

— Ваше сиятельство, то, что вы приказываете, будет самой огромной ошибкой в истории всего человечества, — ответил волшебник, протерев лицо рукавом мантии.

Князь разозлился, и его лицо посуровело.

— И что?! Зато мы все будем спасены! — взревел он.

— Я бы так на это не надеялся, — отвернувшись, сказал волшебник, — Судя по старинным записям, твари, спрятанные в ней, едят человеческое мясо. Все, кого вы сейчас видите, будут жестоко убиты и, скорее всего, съедены.

— Если ты не откроешь Трещину, я прикажу отрубить тебе голову, а если ты будешь благоразумным и выполнишь мой приказ, я дам тебе столько золота, что и твоим внукам на всю жизнь хватит.

Услышав про золото, маг усомнился в своем твердом решении. Он был готов умереть, лишь бы не открывать Трещину, но жадность вдруг проснулась в нем и он, стыдясь своих слов, сказал:

— Хорошо, я сделаю это.

— Глупец! Мы все погибнем! — закричал кто-то из зала.

Князь только хмыкнул.

— Мы погибнем в любом случае, — ответил ему он.

Волшебник, пройдя через весь злящийся на него зал, поднялся по высокой винтовой лестнице в свою башню, где жил и работал и начал искать древние книги, в которых подробно описывалось открытие Трещины. У него была большая библиотека, и найти нужную книгу было довольно затруднительным занятием. Наконец, через несколько десятков минут, среди груд бесполезных, пыльных бумаг, он нашел то, что искал — древнюю книгу, написанную могущественными волшебниками, которые знали о Трещине гораздо больше, чем волшебники нынешние.

Трещину четыреста лет назад, когда прошло всего несколько дней с очередного празднования второй годовщины победы в Первой Войне, закрыли могучие чародеи, участвовавшие в массовом освоении новых земель. Лишь увидев ее, они моментально организовали Первый Совет, и Трещину было решено закрыть. Процесс закрытия проходил два месяца, и за все это время погибло четыре волшебника. Кто-то умер от когтей ужасных трехглазых существ, которые все время вылезали из нее, а кто-то просто не выдержал той могущественной энергии, которая сильным потоком изливалась из открытой Трещины.

А князь приказал все это зло выпустить наружу. «Кто знает, может это и поможет? — подумал волшебник, — История знает и более безумные случаи спасения целых королевств».

Ему было страшно, но в то же время любопытно, а жажда богатства все довершала. Сейчас уже он был твердо намерен открыть ее.

В его башне в сундуке была спрятана небольшая плоская пластинка, покрытая золотом и называемая Ключом. Никто не знал, для чего она нужен, но маг, листая книгу, узнал ее предназначение.

Этот ключ открывал Трещину. В книге было написано, что его нужно отнести к ней, разломать на две части, окропить собственной кровью и прочитать древнее заклинание. Тогда Трещина откроется.

Маг спустился вниз и рассказал обо всем, что узнал, князю.

— Так тебе нужно добраться до нее? — спросил после всего князь.

— Да, ваше сиятельство.

— И как ты собираешься сделать это? Город полон враждебных горцев.

— Мне нужна их одежда и проводник по потайным туннелям. Прикажите ему провести меня к Трещине как можно ближе.

— Хорошо. Проводник придет, а одежду тебе придется подождать.

Выпачканные в крови грубые доспехи принесли лишь через двадцать минут. Каждая секунда была дорога, поэтому маг не стал долго медлить и, сняв свою серую робу, быстро переоделся.

Его проводником был молодой парень неопределенного возраста с густой-густой, как у старика, бородой. Он представился магу Тейком.

— Идемте, господин, — сказал он своим необычно быстрым голосом, — Враги уже почти у дворца.

Прямо за троном находился тайный люк, ведущий глубоко под землю, в бесконечные темные туннели, которые проходили под всем городом. Они были созданы на случай войны и других разных катастроф, чтобы обитатели дворца сумели сбежать и спастись. Похожая система построена под городом Фллойд, только там она доступна почти каждому человеку, а не только знатным людям из дворца.

Тейк стал спускаться вниз. Волшебник, в последний раз окинув взглядом зал и негодующие лица знати, спустился следом. Какое-то неприятное ощущение затаилось в закоулках его души. Ему казалось, что произойдет что-то ужасное, что-то страшнее смерти от мечей горцев или клыков чудовищ из Трещины.

В туннеле было темно и холодно, но свет факелов, которые они зажгли, как только их ноги коснулись твердого камня, освещал опасные коридоры и делал это место менее страшным и загадочным. Туннелем давно никто не пользовался, лишь еще свежие следы сбежавшей знати, княжеского телохранителя и княгини с сыном давали понять, что коридор не был полностью забыт. Всюду шныряли большие крысы, плели паутины пауки, и пахло чем-то очень противным, будто где-то впереди гнило мясо.

Тейк шел быстро, и маг в тяжелых доспехах едва поспевал за ним. Наконец, проводник остановился и начал искать что-то на стене, вдоль которой проходила глубокая трещина.

— Выход тут? — спросил волшебник, — Мы не так уж и много прошли.

— Извините, господин, — ответил Тейк, — Я не могу допустить, чтобы приказ князя был исполнен.

Он молниеносным движением отломил от стены кусочек острого камня и, развернувшись, ударил им волшебника по шее. Все произошло буквально за две секунды, но уже через миг Тейк начал вдруг начал задыхаться, а придворный маг, приложив ладонь левой руки к шее, шептал что-то на неизвестном языке.

— Господин, что… — застонал Тейк, — Что вы делаете?

Волшебник убрал руку от шеи. На месте, где недавно была глубокая рана, остался лишь небольшой бледный шрам, кожа вокруг которого блестела от свежей крови.

— Защищаюсь, — испуганно ответил он.

Тейк его уже не услышал. Волшебными чарами маг создал вокруг его шеи невидимые тиски, которые не давали воздуху пройти в легкие. Перед самой смертью Тейк попытался закричать, но это только испортило выражение его лица — он умер с вытаращенными глазами и приподнятым верхним уголком губы.

Волшебник, прислонясь спиной к стене, попытался перевести дух. Он впервые за всю жизнь был так близок к смерти и почувствовал в себе страшное желание просто лечь на холодный пол и пролежать так, пока все не закончится. Но надо было действовать, ведь промедление могло убить всех, кто остался во дворце.

Маг, когда его проводник умер, оказался один в этих бесконечных страшных коридорах. Его охватила паника, ему захотелось бежать назад, обратно в светлый дворец. Но тут он вспомнил о словах князя, что если он не выполнит приказ, ему отрубят голову. Оставалось только идти вперед и надеяться, что выход вскоре найдется.

Туннели тянулись бесконечной паутиной под всем городом, но через некоторое время безнадежных блужданий, как будто в чреве огромного чудовища, волшебник набрел на странную кнопку в стене. Не раздумывая, он нажал на нее, и над его головой открылся люк наружу, в теплый и нежный свет, на свежий воздух, испорченный запахом пота горцев и кровью убитых солдат.

К счастью, никто не заметил, как волшебник вылез из-под отъехавшего в сторону камня. Горцы, увидев на его доспехах свежие пятна крови, приняли его за своего человека.

Они вели себя как дикари. Через каждое слово они вставляли ругательство, и от них сильно пахло потом и элем. Горцы перед битвой всегда напивались, но ровно на столько, чтобы еще твердо стоять на ногах. Волшебник, идя сквозь эту шумную толпу, невольно дрожал от страха, до боли стискивая в кармане золотую пластинку.

Противоречивая борьба между жадностью и пониманием безысходности шла в нем, и самым страшным было то, что жадность побеждала.

Вдруг вокруг стало чуточку светлей. В войске врага поднялся единый радостный клич. Волшебник обернулся и, придя в ужас, увидел дым, идущий из окон дворца. Изредка в густом черном дыме промелькивали желто-красные языки пламени.

Все еще не веря в это, маг увидел, что некоторые люди, в пустой надежде спастись от огня, начали выпрыгивать из окон, но их сразу же убивали горцы. Волшебнику казалось, что даже здесь, за стенами города, он слышит крики сгорающих заживо и погибающих от мечей людей.

Он в нерешительности остановился, не зная, что ему делать. Убежать как можно дальше и спастись или все же открыть Трещину и, возможно, умереть? Князь, наверняка, мертв. Осыпать волшебника золотом уже некому. Зачем же тогда открывать Трещину? Немного подумав, он решил исполнить приказ князя. «Возможно, — подумал он, — мне удастся спасти оставшихся людей».

На месте Трещины не росло никакой растительности. Земля была черной и отторгающей все живое. Ни одно животное никогда не ступало на эту землю. Даже люди, пройдясь по ней, надолго заболевали разными болезнями: простыми, как простуда и неизлечимыми, как постепенная остановка сердца, которое даже волшебники не могли заставить биться вновь.

Все горцы смотрели в сторону горящего дворца, не обращая на Трещину и волшебника никакого внимания.

Маг, затаив дыхание, ступил на черную землю. Неожиданная тяжесть неумолимой силой навалилась на него, поэтому он попытался провести ритуал как можно быстрее.

Он достал из кармана Ключ, который тут же с легкостью разломал на два кусочка и выбросил их на землю. Затем он кинжалом разрезал себе ладонь и окропил обломки ключа теплой кровью. Исцелив порез, волшебник начал читать заклинание.

Слова не хотели выходить из его уст. Ему приходилось проводить ритуал вопреки желаниям здравого смысла, и, когда заклинание было успешно прочтено, со всех сторон над закрытой Трещиной начали скапливаться темные облака, вскоре обрушившиеся на землю грозой с ужасающе сильным ливнем.

«Это могло быть случайность, — подумал волшебник, — Тут грозы часто бывают».

Но случайностью это не было. Как только маг решил уйти, земля под его ногами содрогнулась, после чего последовал еще один несильный толчок, и началось настоящее землетрясение.

Горцы, стоящие вокруг стен Визема, попадали не землю, в гневе проклиная своих богов. В их легендах говорилось, что когда-нибудь настанет день, когда земля содрогнется, и древнее зло вырвется из-под глубин земли.

Но неожиданно землетрясение прекратилось так же быстро, как и началось. Волшебник встал на ноги, и вдруг прямо перед ним в Трещину ударила ослепительная молния. Земля начала расходиться в две стороны, образуя глубокую длинную дыру посередине черной земли. Волшебник, ничего не успев предпринять, чтобы спасти себя, с криком полетел вниз. Последним, что он увидел, было ужасное трехглазое существо, схватившее его за ногу. Волшебник испугался, закрыл глаза и полетел дальше в непроглядную тьму, откуда наружу выползали огромные толпы таких же трехглазых тварей.

Горцы уже давно ждали чего-то подобного. Чудовища на четвереньках скакали в их сторону, брызгая во все стороны слюнями от вида близкой еды. Люди встретили их боем, но их мечи и серпы, разрезая плоть существ, не причиняли им никакого вреда. Лишь когда горцев осталось совсем мало, стало понятно, что чудовищам нужно отрезать головы. Тогда они умирали и больше уже не отравляли мир своим неестественным существованием.

Прошло несколько часов, и с горцами было покончено. Твари, не насытившиеся их мясом, двинулись дальше, убивая всех на своем пути.

Как только последний монстр вылез из Трещины, наружу повалили едва видимые прозрачные шары, преломляющие лучи света, которые попадали на них. Они притягивали к себе все ближайшие объекты и разрывали их на мелкие кусочки, превращая поле битвы в огромный фейерверк красных взрывов.

Смерть пришла в княжество.

Прошло всего три недели, и в Нозинге не осталось ни одного живого человека. Большинство умерли, но были и такие, которым удалось бежать. Они рассказывали другим людям о Нозинге и о монстрах, почему-то не выходящих за его пределы и порождали этим самым неимоверное любопытство у народа. Страх невидимой волной заставлял всех бежать как можно дальше от княжества, но чудища, вышедшие из Трещины, не выходили за его пределы, и через три года, когда их было уже не так много, как раньше, Нозинг вновь начали заселять.