Мой Бийск, моя Сибирь. Роман – признание в любви. Книга 1

Людмила Максимовна Козлова, 2017

Город, о котором я буду рассказывать, существует только для меня. Стоит отвернуться, отвести глаза, и реальность, принадлежащая другим людям, затмит и уничтожит его. Мой Бийск живёт в параллельном и невероятно сложном мире, подобном пространствам Римана, лишь иногда пересекаясь с городом, знакомым историкам, журналистам, школьникам, нарисованным поэтами в стихах.

3. Давняя, давняя новогодняя сказка

Когда-нибудь мы вспомним это,

И не поверится самим…

Булат Окуджава

Сейчас я расскажу вам, друзья, ещё одну сказку, которая началась тридцатого декабря 1969 года, когда поезд «Томск-Бийск» прибыл в конечный пункт следования с опозданием на три часа. Время перевалило за полдень, но ненастье, захватившее юг Сибири, делало день похожим на болотистый глухой вечер. Крошечное здание железнодорожного вокзала тонуло в сугробах. Снег валил так густо, что в его потоке едва можно было различить силуэты станционных служебных забегаловок и деревянный фасад диспетчерской автовокзала. Казалось, в десяти метрах от вокзальной площади нет уже ничего — только пустота и молчание необъятных диких полей, навсегда занесённых вечными снегами. Только холод и ветер. Только равнодушие ледяных просторов, готовых высосать до вакуума всё живое. От этого обитаемый мир представлялся тесным и беззащитным.

Площадь, где обычно рядами стояли рейсовые автобусы с плоскими, накрытыми кожей радиаторными лицами, была пуста. Все, кто покинул вагоны прибывшего поезда, мужественно, но как-то безнадёжно, двинулись в сторону города — брели через площадь, проваливаясь в пуховые заносы, прираставшие прямо на глазах. Чемоданы и сумки двигались вслед за людьми и оставляли в снегу неровные колеи. А снегопад тут же заваливал, заравнивал эти невольные «лыжни». Оставались видимыми на какое-то время лишь глубокие отпечатки провалившихся ног. Эти призрачные траектории чем-то напоминали журавлиный клин, затерявшийся в мутном небе.

— Граждане пассажиры! — придушенным сопрано воззвал оживший громкоговоритель. — Объявленное на трое суток штормовое предупреждение продлено ещё на двадцать четыре часа. Все междугородние и пригородные рейсы с автовокзала отменены.

В воздухе ещё с минуту висел воющий гул невидимого эфира, а потом раздался странный «хрюк», и радиоточка замолкла с металлической уверенностью в окончательном исполнении долга. Но в тесноте и полном безлюдье захваченной в снежный плен привокзальной площади даже и это короткое объявление казалось фантастикой, информационным прорывом через глухой фронт равнодушной непогоды.

Я стояла на станционном крыльце под деревянным козырьком и безнадёжно смотрела на непроглядный вертикальный поток снегов. Такого снегопада не видела ещё никогда. Казалось, небо обрушилось на Землю. В такие минуты особенно чувствовалось царское, какое-то хищное, львиное, превосходство природы над маленьким человеком, который старается её покорить. Но вот всего лишь несколько дней снегопада, и цивилизация замерла. Тяжёлые снежины завихривало под козырёк, так что крыльцо было уже залеплено мокрой белой шубой справа и слева. Только ступени, затоптанные пассажирами, ещё указывали место входа в вокзал. Но было ясно — пройдёт час, и крыльцо уже не спасётся от вьюжных заносов.

— Почему стоим?

Я оглянулась. Рядом оказалась девушка лет двадцати. Юное весёлое лицо, сияние синих глаз и улыбка. Дорожная сумка в её руке говорила о том, что она — припозднившаяся пассажирка того же поезда.

— Мой дом далеко. Вот должна была уехать автобусом, но… сами видите…

— Ну, тогда пошли со мной.

— Куда? — удивилась я.

— Приглашаю на ночлег, а точнее, в гости ко мне. Меня зовут Кася.

— Кася, это что?

— Кассандра. Вот так подшутили надо мной родители.

— Да, имя говорящее. А я вас не стесню, не помешаю?

— Давай, на «ты».

— Хорошо.

— Ничуть не помешаешь. Я живу в общежитии в Городке Учёных. Слышала о таком?

— Нет. Я плохо знаю город.

— Городок построен несколько лет назад в районе нового научного центра. Это почти такой же Академгородок, как и в Новосибирске. Все, кто там живут, работают в НИИ.

— И ты тоже?

— Я молодой специалист. Приехала из Ленинграда. Физхимия — моя специальность.

— Получается, мы с тобой — коллеги. Я учусь на третьем курсе ТГУ, тоже химик, но органик.

— Ну, вот — я же сразу поняла, что ты родственная душа, — улыбнулась Кася. — Вперёд! Нас ждут великие дела!

Утопая в метельном мареве, пробиваясь через пуховый плен, мы уже приближались к автобусной остановке. Там толпились некоторые пассажиры поезда. Остальные, видимо, больше надеясь на трамвай, ушли вглубь квартала — к рельсовому пути. На проезжей части только что пропыхтевшим грейдером была проделана широкая колея, а вокруг вздымались трёхдневные снежные завалы, круто вознося к небу утрамбованные техникой склоны. Улица в объятьях этих голубоватых гор была похожа на замёрзшую реку в жерле дикого каменного каньона.

Город, занесённый безбрежными снегами, был поражён какой-то глухой марсианской тишиной. Казалось, всё вымерло. А люди, толпившиеся тесной кучкой возле указателя остановки, выглядели затерянными во льдах первопроходцами. Обнадёживал лишь кое-где мерцавший в придорожных фонарях свет. Не верилось, что может появиться хоть что-то, похожее на транспорт. Но автобус всё — таки пришёл, на удивление битком набитый пассажирами. Остановился, и стало видно, что крыша его и окна сверху залеплены мокрым снегом. Несмотря на природный катаклизм, жизнь брала своё. Все ожидающие плотно утрамбовались внутрь, и даже багаж вошёл, угнездившись на капоте и под сиденьями.

Ехали стоя, лицом друг к другу, почти вися на поручнях. Не замечая неудобств, Кася с горящими глазами рассказывала о своей работе. О том, что все корпуса НИИ выстроены в лесу, где живут настоящие белки. Они так привыкли к разумному общению, что позволяют людям кормить себя с руки. На соснах повсюду развешаны деревянные домики для этих красавиц. Сосновые аллеи, цветочные клумбы, белая сирень, липа, яблони разных сортов, ирга, виноградные плантации — всё это выращивают на территории сотрудники — энтузиасты.

— Белки, представляешь, осенью, когда линяют, почти теряют свой роскошный хвост. Тогда они похожи на симпатичных больших добрых мышек.

Рассказывала Кася и о том, что все сотрудники живут дружно, потому что делают одно большое дело — очень нужное не только нашей стране, но и другим государствам, друзьям СССР. Говорила о научных связях с Москвой и многими городами.

— Если приедешь к нам работать, поймёшь, что здесь трудится вся страна.

Кася рассказывала с гордостью, что исследования программируются на ВЦ. Она сыпала незнакомыми терминами. Говорила о курсах по информатике, куда ходит уже полгода. О том, что ей очень помогает знакомый программист.

— Без Вычислительного Центра мы — как без рук. Наверное, ещё несколько лет назад, всё это казалось фантастикой. А теперь — вот оно, рядом! И мне очень повезло, что я работаю здесь, в Сибири! Тут — передовой фронт науки!

Я слушала и удивлялась. Даже и подумать не могла, что такой сказочный научный городок появится в недрах ничем особым не отмеченного сибирского поселения. Мои знания о Бийске были невелики — бывшая Петровская крепость, казачья слобода, оберегающая когда-то границы Российской империи от набегов диких кочевых племён. Люди тут веками жили, не меняя патриархального уклада. Вот и всё, что знала о городе из учебников по истории. И вот — чудо! Крепость вдруг превратилась в научный центр. И уже прошло несколько лет, уже целый НИИ работает, а я, бывая здесь только проездом, ничего не знала об этом.

— Как могло такое произойти — почему именно здесь возник этот Городок?

— А вот это, извини, я не могу тебе объяснить. Но, поверь, всё это очень и очень важно для страны, — улыбнулась Кася.

Автобус тем временем прибыл на конечную остановку. Мы с Касей оказались на круглой маленькой площади, со всех сторон прихваченной сосновым бором. Только павильон остановки и стеклянный кубик кафе указывали на то, что это не поляна в лесу, а вполне цивилизованное место.

Тишина, снегопад, сугробы, цветные пятиэтажные дома хороводом среди леса… И в этой тишине — громкий стрекот сороки, словно в настоящем лесу. Думала ли я ещё час назад, что окажусь в таёжном сказочном городке, в Бийске, который, получается, и не знала раньше. Вокзал, несколько узких улочек и мост через реку — вот всё, что доводилось увидеть из окна рейсового автобуса. Я всегда торопилась домой — к родителям, сильно скучала по ним, по моим братьям и родному селу. Город мелькал за окном и оставался белым пятном — «Терра Инкогнито».

Кася двинулась вглубь квартала. Я шествовала рядом, оглядывая на ходу открывавшиеся направо и налево улицы с маленькими голубыми маньчжурскими елями. Их густые ёжистые ветви торчали там и сям из-под сугробов. Все улицы заканчивались, упираясь в снежные ряды высоких сосен — их розовые стволы стояли вдали сплошной стеной. Сосновый бор живым крепостным валом окружал городок со всех сторон.

Комната, где жила Кася, была похожа на уютную библиотечку. Две стены с полками слева и справа — полностью забиты книгами, если не считать места, занятого диваном. Прямо по курсу — большое окно, в которое заглядывали всё те же сосны, почти прислоняясь игольчатыми ветками к стёклам. Возле окна — стол и два кресла. Вот всё, что обитало в этой крошечной светлице на втором этаже. Пока я раздевалась, несколько человек заглянули в дверь, радостно поздоровались с Касей, как с родным человеком. Кася убежала на кухню — куда-то в середину общего коридора, и вскоре вернулась с кофейником и сковородкой жареной картошки.

— Ешь, не стесняйся. Картошечка — чудо!

Между тем короткий день шёл на убыль. Невидимое солнце, скрытое за снегами, отправилось в своё закатное путешествие — на запад. К сумраку снегопада добавились настоящие сумерки зимнего вечера. За окном было уже совсем темно. И в этой темноте по — прежнему всё валил и валил неостановимо густой тяжёлый снег.

— Ну, как тебе наш городок? — спросила Кася.

— Просто сказка!

— Приезжай к нам работать после учёбы.

— Если будет место при распределении, обязательно выберу Бийск.

— Приезжай, не пожалеешь! Скоро откроется аспирантура. Можно будет работать и параллельно заниматься диссертацией. А люди! Какие люди здесь!

— Расскажи.

— Ну, особенно-то распространяться не могу. Вот о своём парне, если хочешь, расскажу. Он работает со мной в одной лаборатории.

— Как его зовут?

— Михаил. Но в паспорте написано Иммануил. Это отец дал ему такое имя в честь Канта. Представляешь — Иммануил и Кассандра!

— Твой парень, он тоже химик?

— Нет, математик. Занимается обработкой наших экспериментов на ВЦ. Такого эрудита я встретила впервые в жизни. Он старше меня на десять лет и считает меня неразумным ребёнком. Просвещает, по возможности, но мне до него далеко. Я — обычный человек.

— А он что — гений?

— Может быть, гений. А, может быть, и больше.

— Как это?

— А вот так. Он знает всё, что ожидает нас в будущем.

— Так он пророк?

— Я думаю, да.

— Но ведь пророков не бывает. Это сказки. Мы же с тобой материалисты.

— То, что он говорит, это не предвидение, не пророчество. Это планируемая реальность.

На следующий день после завтрака, несмотря на снегопад, я решила отправиться на вокзал. Всё же текучая стена снега сильно поредела к утру. Появилась надежда на улучшение обстановки на дорогах. Обменялись адресами, и Кася сказала:

— Если не удастся уехать, возвращайся ко мне. И знай, что у тебя в Бийске теперь есть крыша над головой и друг. Я всегда буду рада тебе.

Мы обнялись, и я ушла на остановку. По дороге к вокзалу в окно автобуса с удивлением рассматривала то, что не удалось увидеть вчера — кварталы новостроек с новенькими пятиэтажными домами. Это была часть города, которая занимала огромную территорию, где мне ещё не приходилось бывать. Бийск, который считала маленьким городком, оказался промышленным центром, быстро разраставшимся вокруг новых предприятий. Видно было по всему, по масштабам строящихся производств и самого города, что это лишь часть грандиозного государственного плана.

Думала ли я тогда, что спустя несколько лет приеду именно сюда, в АНИИХТ, молодым специалистом. И те учёные, которые сейчас составляют славу города, края, России — все они, казавшиеся нам, вчерашним студентам, небожителями, станут руководителями грандиозных тематических исследований, в которых молодые специалисты играли не последнюю роль. Так Новогодняя сказка 1969 года стала частью моей жизни.

Бийск, квартал АБ, 1969 г.