Вафельное сердце

Мария Парр (2005)

Год из жизни двух жителей бухты Щепки-Матильды, где всего-то три дома, — девятилетнего Трилле, который и рассказывает нам эту историю, и его соседки и одноклассницы Лены — вмещает немыслимо много событий и приключений: забавных, трогательных, опасных… Идиллическое житье-бытье на норвежском хуторе нарушается — но не разрушается — драматическими событиями. Но дружба, конечно же, оказывается сильнее! Впервые книга вышла на русском языке в 2007 году, и с тех пор стала совершенно точно современной классикой детской литературы — ее советуют читать детям и родителям, включают в школьную программу, по ней ставят спектакли, а саму Марию Парр называют новой Астрид Линдгрен. В 2019 году, спустя 12 лет после первого издания, книга выходит в новом оформлении — с иллюстрациями Ани Леоновой, в которых прекрасно передано настроение открытого ветрам и морю фьорда, ощущение детства и будто чувствуется аромат любимых бабушкиных вафельных сердец. В 2018 году в «Самокате» вышло долгожданное продолжение «Вафельного сердца» — «Вратарь и море», также с иллюстрациями Ани Леоновой. Теперь обе книги составляют единый и гармоничный комплект. Книга в новом оформлении вышла к приезду самой Марии Парр в Россию в декабре 2019 года.

Иллюстрации Ани Леоновой

Книга издана при финансовой поддержке норвежского фонда (Норвежская литература за рубежом)

© Det Norske Samlaget 2005

Norwegian edition published by Det Norske Samlaget, Oslo

Published by agreement with Hagen Agency AS, Oslo

© Ольга Дробот, перевод, 2008

© Издание на русском языке, иллюстрации. ООО «Издательский дом «Самокат», 2020

«Вафельное сердце» (2005) — дебютная книга Марии Парр, которая была переведена более чем на двадцать языков и удостоена множества премий на родине в Норвегии и за рубежом. Только в России продано уже более 120 тысяч экземпляров, а общий тираж по всему миру давно перевалил за миллион. В 2018 году вышло долгожданное продолжение — «Вратарь и море».

Дыра в живой изгороди

После обеда в первый день летних каникул мы с Леной провели между нашими домами канатную дорогу. Переправиться первой, как всегда, решила Лена. Она бесстрашно забралась на карниз, двумя руками схватилась за веревку, а босые ноги закинула наверх, сцепив их в замок. Тут я понял, что она вряд ли сумеет остаться в живых. Пока она карабкалась в сторону своего дома, все дальше и дальше от нашего окна, я не дышал. Лене скоро девять, и у нее сил поменьше, чем у тех, кто немного побольше.

Примерно на середине пути ее ноги, прошуршав веревке прощальное «ш-ш-шур», соскользнули вниз. И вот Лена болтается на высоте второго этажа, цепляясь за веревку только руками.

У меня громко застучало сердце.

— Ой, — сказала Лена.

— Вперед! — крикнул я.

Двигаться вперед не так легко, как могут подумать некоторые, которые пялятся из окна, было мне разъяснено.

— Тогда виси! Я тебя спасу.

У меня вспотели ладони, так я думал. Я только надеялся, что у Лены они по-прежнему сухие. Страшно представить, если она грохнется с высоты второго этажа. Тут я и сообразил про матрас.

И пока Лена висела изо всех сил, я стащил с кровати папы и мамы матрас, вытянул его в коридор, столкнул вниз по лестнице, пропихнул в тесную прихожую, распахнул дверь на улицу и поволок его вниз в сад. Это был ужасно тяжелый матрас. Походя я сшиб фотографию прабабушки, и она разбилась вдребезги. Но лучше уж чтоб она разбилась, чем Лена.

По Лениным гримасам я понял, что когда я наконец появился в саду, она как раз собиралась падать.

— Ползаешь как черепаха, — просипела она сердито.

Две черные косички топорщились на ветру где-то в вышине. Я притворился, что ничего не услышал. Зависла она точно над живой изгородью. Пришлось мне положить матрас туда же. На изгородь. Не было смысла класть его в другое место.

Теперь Лена Лид смогла наконец расцепить руки и шлепнуться вниз, как перезревшее яблоко. Она приземлилась с мягким хрустом. Два куста в живой изгороди сломались мгновенно.

Я тихонько вздохнул. Сердитая Лена бушевала, выпутываясь из колючих веток испорченной изгороди.

— У, черт! Все ты, Трилле, виноват, — сказала она, выбравшись целая и невредимая.

Может, не я один виноват, подумал я, но вслух этого не сказал. Я очень радовался, что она жива. Все было как обычно.