Староверы Псковского Поозерья. Опочецкий и Великолукский уезды. Изд. 2-е, дополненное

Кирилл Кожурин

В книге рассказывается о наиболее значительных старообрядческих духовных центрах Псковского Поозерья в XVIII – XX вв., расположенных на территории Опочецкого и Великолукского уездов Псковской губернии. Автор вводит в научный оборот уникальный архивный материал, до сих пор невостребованный учеными.

* * *

Но староверы-беспоповцы жили не только в деревнях и селах Опочецкого уезда, но и в самом уездном городе, где значительным влиянием пользовалось семейство купцов-староверов Песьяцких. На протяжении первой трети XIX в. эта фамилия неоднократно упоминается в различных делах, связанных со староверами.

В ноябре 1801 года скончался глава семейства опочецкий купец Егор Сергеевич Песьяцкий. 28 ноября состоялось его погребение, отслуженное особо торжественно, что послужило поводом для нового следственного дела против староверов. О том, каким уважением и влиянием пользовался покойный, говорит тот факт, что на погребение прибыли пятеро староверческих наставников и служителей из соседних Невельского и Себежского уездов. В указе из Псковской духовной консистории в Опочецкое духовное правление сообщались подробности этого события: «погребение отправляли не освященные простолюдины а именно: Невельскаго уезда помещика Ивана Сысоева крестьяне деревни Пружиц (sic!) Иван Иванов, Ермолай Фокин, Спиридон Макарьев и Федор Васильев, да Себежскаго уезда помещика Варфоломея Долифечева деревни Рубежника Иван Потапьев, кои по требованию оного правления (Опоческого духовного правления — К. К.) по присылке от тамошняго городничего Арбузова в допросах признались, что они содержат веру старообрядчецкую и находятся в секте называемой безпоповщина; отправляли же над означенным Песьяцким погребение по требнику Иосифскому при чем перьвой из них, то есть Иван Иванов занимал место настоятеля, а прочие его товарищи были чтецами и певцами; а как де таковое погребение было отправляемо хоть и в доме помянутаго Песьяцкаго; но однако причинило в народе великой соблазн, для того правление отдав оных раскольников на росписку впредь до возтребования, просило между тем резолюции, что с ними и впредь с подобными им чинить следует»³⁰.

Поручительство опочецких купцов Харлампия Егоровича и Петра Ивановича Песьяцких за старообрядческих наставников Невельского и Себежского уездов. ГАПО. Ф. 369. Оп. 1. Д. 986. Л. 14.

Потомки Егора Сергеевича Песьяцкого продолжали его дело и составили основную часть староверов города Опочки к середине XIX века. Год спустя было начато еще одно дело, связанное с Песьяцкими, — на этот раз с сыновьями Егора Сергеевича Харлампием и Григорием. Опочецкий полицейский исправник в рапорте псковскому гражданскому губернатору, тайному советнику Якову Ивановичу Ламздорфу от 28 ноября 1802 года сообщал: «…2-й гильдии купец Алексей Порозов прошением прописывается… что в здешнем городе в доме купца Харлампия Песьяцкаго имеются ныне некоторых уездов развратныя люди, как сами содержа противно греческой восточной церкви раскольническую ересь, но других при пособии означеннаго Харлампия Песьяцкаго, во оную обращаются. Зятя его роднаго здешняго купца Григорья Песьяцкаго коего сего месяца с 11-го на 12-е число при своих Богу противных обрядах вторично окрестил в таковую раскольническую ересь, упоминаемыя развратныя люди, и Харлампий Песьяцкой всеми средствами дочь ево, и его Григорьеву — жену Марфу Алексееву превращают, я просил от оных развратников, и от их насилия, и озлоблений оную дочь ево Марфу и з детми ее защитить и оборонить, по поводу онаго к поучиненной в полицейском правлении резолюции, того ж числа отправившие ее полицейские члены, обще с уездным стряпчим в доме упомянутаго Харлампия Песьяцкаго в коем и обнаружены в одной горницы оной Харлампий, и белоруской губернии разных уездов помещиков крестьяна, 1-й невельскаго уезда Николая Казимирова Шишки, Ермолай Фокин, которой назвав себя старообряцким дьячком и настоятелем, и оной более недели без ведения полиции потаенно содержим был в доме сего Харлампия, и за таковой содеянной им Харлампием закону противной поступок, должен быть он судим. 2-й того ж уезда Ивана Карды Сысоева, Иван Васильев, 3-й и 4-й Себежскаго уезда Варфоломея Долефеча, Иван и Никита Потафьевы, и на месте оные признали, что оне неблагочестивой христианской веры, — а какаято называемой ими безпоповщины старообрятской содержат закон, и потому вследствие устава благочиния или полицейской, 242-й статьи, оныя раскольники взяты, и в присутствии полицейскаго правления при членах, и уездном стряпчем допрашеваны и в допросах показали, что действительно, как купец Порозов в прошении упоминает, зятя ево Григорья Песьяцкаго, заблагочестивым уже крещением по их расколническому обьряду перекрестили, и восприемнецею была Григорьева мачеха Матрена Никитина, а за таковое, закону противное их содеяние, последовавшим указом из псковскаго губернскаго правления прошлаго 1801-го года июня 21-го дня под №108-й повелено нарушителей отсылать к суждению, вышеписанные ж развратники и лжеучитель Фокин, Васильев и два Потафьевы, для законнаго суждения произведенным об оном следствием в опочецкой городовой магистрат общеуездным судом сообщение отосланы»³¹.

В свою очередь, купец 2-й гильдии города Опочки Харлампий Песьяцкий отправил собственноручное прошение на имя псковского гражданского губернатора, в котором жаловался на притеснения старообрядцев со стороны опочецкого городничего. Последний был вынужден оправдываться в официальном рапорте, заверяя губренатора, что «ничего того брату ево Григорью в исправлении старообрядских их правил непрепядствовал…»³².

Город Опочка. Почтовая контора и Земская управа. Начало XX в.

В том же году другой представитель семьи Песьяцких опочецкий купец Иван Козмин Песьяцкий пытался вызволить из заточения одного из арестованных в доме Харлампия Егоровича старообрядческих наставников. 3 декабря 1802 года он обратился в Опочецкое полицейское правление с просьбой об освобождении из «тюремничей избы» «старообрядческой веры настоятеля» Невельского уезда деревни Пружинца крестьянина Ермолая Фокина, чтобы тот окрестил его новорожденного младенца: «…так как по случаю необходимости моей оный выше сказанный Фокин для окрещения новорожденнаго моего младенца мне нужен, в таком случае и покорнейше прошу онаго Полицейскаго Правления оное мое прошение принять и вышесказаннаго Фокина хотя под караулом для отправления моей вышесказанной нужды допустить»³³. Из полицейского правления поступил запрос в Опочецккое духовное правление, которое, в свою очередь, отправило соответствующий «репорт» в Псковскую духовную косисторию. В конечном итоге, в освобождении Ермолая Фокина из-под стражи было отказано³⁴.

24 января 1803 года на Песьяцких поступил еще один донос от лица их родственника опочецкого купца и городского головы Алексея Порозова, который в «нижайшем прошении», поданном на имя Иринея, архиепископа Псковского, Лифляндского и Курляндского, сообщал, что 11 лет назад выдал свою родную дочь Марфу Алексееву замуж за опочецкого купца Григория Песьяцкого. В браке у них родился сын и две дочери, всё у них было хорошо, и они «супружеским своим сожитием услаждали родительское сердце». Но тут произошло нечто, с точки зрения Порозова, из ряда вон выходящее: «Прошедшаго 1802-го года ноября по 12-е число: в которое уведомился я, что невельскаго и себежскаго уездов разных помещиков развратными крестьянами, кои сами содержали противную грекороссийской нашей церкви, раскольнической соблазн, называемую безпоповщину, приезжая к нам в город в дом купца Харлампия Песьяцкаго, по пособию и руководству его Харлампия, и других простаков граждан в оное свое раскольничество от истиннаго Благочестия превращают: как то произошло прошлаго ноября с 11-го на 12-е число онаго вышеозначеннаго зятя моего Григорья, в доме вышеупомянутаго купца Харлампия Песьяцкаго ночным временем при своих Богопротивных обрядах вторично окрестили: а ныне уже явно без всякой боязни и препятствия осмеливаются при самом рождении неповинных и младенцов в свое суеверие крестить, как явно свою смелость оказали поданным прошлаго ноября 30-го дня прошением в Опочецкое полицейское правление, а из онаго отправленное в духовное правление, а из сего полученное мною…»³⁵

Далее Порозов жаловался на то, что его дочь Марфа, «оставя истинное сложение перстов, изображает на себе крест их раскольническим двуперстным сложением, к тягчайшему моему и чувствительному неудовольствию»³⁶. Порозов сообщал, что 20 ноября 1802 года указанные «развратники» были взяты под стражу в доме Харлампия Песьяцкого, однако же по ходатайству последнего были освобождены, «от чего большее и вящшее в нашем городе может произойти их раскольническаго заблуждения размножение»³⁷. Также автор «доношения» напоминал о том, что Харлампий Песьяцкий в ноябре 1801 года в своем доме отправлял погребение по родному отцу вместе с «вышеуказанными развратники»: «впервые публично при многолюдном на оное всего города обоего пола собрании и тем подал он Харлампий соблазнительное претыкание и развращение: ныне же прикрывая он Харлампий свое намерение представляет якобы он с семейством издавна в старообрядстве но без яснаго доказательства, а самым делом точно его купца Харлампия предки, как мать, дед и бабка его были так же в православии, и при смерти их сподобились христианской кончины и погребения; кое чинено было приходскими и прочими градскими священниками»³⁸.

Влияние Песьяцких распространялось не только на город Опочку, но и на Опочецкий уезд, о чем свидетельствует «доношение», отправленное в августе 1804 года священно — и церковнослужителями Матюшкинской Николаевской церкви в Опочецкое духовное правление. «В прошлом 1803-м году в маие 22-го числе, — сообщали служители, — относились мы нижайшие во оное правление об открывшихся внове в приходе нашем расколниках по разврату здешних опочецких купцов Песьяцких находящихся в расколе, по лжеучению которых и еще многие в том нашем приходе вноь дворы развратились так, что нетокмо не имеют хождения во святую церьковь, но и вовсе не призывают нас по прежнему к исправлению духовных треб отправляя сами погребения, браки, крещения младенцов и прочая и недавая нам никакого сведения о том кто у кого родился, кто сочетался браком, и кто когда померли, покаковому нашему неведению и в метрическия книги писать нам оных расколников прежних числом тринатцать дворов, каковых при сем прилагаем реестр, с показанием имян каждаго семейства и кто были или не были и в каких годах у исповеди и святаго причастия»³⁹.

Ведомость 1823 г. о числе старообрядцев в г. Опочке (ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 650. Л. 32 об.)

В дальнейшем фамилия опочецких староверов Песьяцких неоднократно будет фигурировать в различных делах «по расколу», а в ведомостях о числе старообрядцов встречается регулярно (1811, 1817, 1823, 1824). В ведомостях 1823 года в отдельной графе дается также краткая характеристика вероисповедной принадлежности и обрядовых особенностей староверов города Опочки: «Значущияся в сем списке старообрядцы содержат серкту так называемую безпоповщину или федосеевскую, обрядов коей вовсе никаких незнают и неимеют никаких заведений как для Богомоления равно и богоделен и никакого особаго места для собраний неимеют и носят лишь одно название старообрядцов в домашней жизни быв по малому числу не в уважении в Градском обществе, спокойны крестятся в старости или при случае какаго либо прибывшаго старообрядскаго наставника и соблюдая в кресте одно лишь двуперстное сложение, при бракосочетании с христианами и при крещении рожденнаго младенца некоторыя из них соблюдают обряды в протчем никаких более обрядов и пороков между ими нет, беглых недержут а погребении всегда полиции известно»⁴⁰.

Хранящееся в Российском государственном историческом архиве (фонд канцелярии Синода) дело 1828 года «О распространении Невельского уезда свободным хлебопащцем Бровцевым по Новоржевскому уезду раскола» содержит весьма ценные сведения о жизни псковских старообрядцев в первой трети XIX века. В частности, там говорится и о старообрядцах Опочецкого уезда. Благочинный Опочецкого уезда священник села Велья Василий Ульянов доносил, что «в ведении Велейскаго Удельнаго Приказа не в дальнем разстоянии в деревне Марфине есть моленная раскольничья, своевольно раскольниками построенная, а потому 1827 года Земскою Полициею разобранная, но вскоре потом Крестьянином Терентьем Михайловым опять построенная на том же месте с особенною при ней избою для приезда Наставника, и что для отправления, как слух носится, обеденниц и треб въезжает сюда Полоцкой Губернии Режицкаго уезда вотчины Акицкаго Пана из местечка Никольскаго, Крестьянин Наставник Иван Никитин, заведывающий в том месте еще двумя моленными; а за отбытием сего наставника в праздничные дни отправляет в первой моленной служение и требы города Опочки мещанин Никифор Песьяцкий⁴¹ с братом Васильем, а в дни простые сестра тех же Песьяцких девка Прасковья; к приходу для служения привешивая доску, бьют в оную долго и так громко, что звук разносится на две версты. Старостою в сей моленной Удельный Крестьянин Семен Тимофеев, который заведывает приходом и расходом суммы и свечь; в десяти деревнях той же Удельной вотчины исправляет требы удельный же крестьянин деревни Софонова, который в избах останавливаясь, зазывает к себе Правоверных в соседстве с раскольниками жительствующих и их развращает»⁴². В этом донесении сообщается о действоваших в Опочецком уезде двух очень авторитетных духовных наставниках — Иване Никитиче Краснобаеве и Никифоре Егорьеве Песьяцком. Первый был наставником из Гурилишек (Режицкий уезд, теперь — Латвия), второй — из Опочки, сын упоминавшегося выше уважаемого опочецкого купца Егора Сергеевича Песьяцкого (ум. 1801). Оба были участниками знаменитого Варковского собора 1832 года, ознаменовавшего переход безбрачных федосеевских общин Северо-Запада к принятию бессвященнословного брака.

В рукописном собрании Библиотеки Академии наук в Санкт-Петербурге сохранилась сборная рукопись XVII (70—80 гг.) и XVIII (20—30 гг.) веков (Двинское собрание 25), приобретенная в 1952 году в Даугавпилсе. Рукопись содержит Пятую соловецкую челобитную, предисловие к «Дьяконовым ответам», «Историю об отцах и страдальцах соловецких» Симеона Дионисьевича, сочинение Феодосия Васильева «Беседа с православным», а также неизвестное старообрядческое сочинение XVIII века, состоящее из 50 статей, под названием «Обновление ныне в России латинских, люторьских и прочих многих ересей, их же прежде не бе». На первом листе имеются владельческие записи XIX века: «Сия книга Якова Иванова Шагина, в 1835 году благословение Ивана Архиповича и память Прасковьи Егоровны Песьяцкой. Опочка, 1835 года марта 27 дня». Ниже: «Наследство Якова Шагина, город Речница (следует читать „Режица“, где находился крупный духовный центр федосеевского согласия. — К. К.) 1860 года, июня 25 дня». Вероятно, в 1835 году Прасковья Егоровна Песьяцкая, служившая в Марфинской моленной, скончалась и оставила Якову Шагину книгу, полученную ей в дар от авторитетного местного наставника Ивана Архиповича (ум. 1827 или 1831; служил в Яковлевской моленной Себежского уезда).

Об упомянутом здесь Якове Шагине известно, что он был режицким мещанином и ревностным защитником федосеевского учения о безбрачии, обладая при этом значительным влиянием среди староверов города Режицы. Как сообщали в своем отчете уездный предводитель дворянства М. П. Дроган и режицкий городской голова Ф. Т. Сафонов, режицкие мещане Петр Иванович Карпушенко, Мина Шило, Яков Шагин, Осип Козлов, казенный крестьянин Варфоломей Кириллов «последуют учению о безбрачии, предпочитая свальный грех церковному браку и тому учат других»⁴³. При этом особенным «свирепым фанатизмом» в вопросе о браке отличаются именно немногочисленные пришлые из других губерний, среди которых названы Яков Шагин и Иван Цветков, которые, будучи утвержденными в городских должностях, от присяги отказались. По мнению Сафонова, это беспрецедентный случай, какового среди режицких «раскольников» ранее не бывало.

Еще одна рукопись, связанная с семейством Песьяцких, находится в составе Латгальского собрания Древлехранилища Пушкинского дома в Петербурге (№25). Она также была приобретена Я. И. Шагиным у И. А. и П. Е. Песьяцких в Опочке в 1835 году. Это сборная рукопись конца XVIII — середины XIX веков, в состав которой вошли Слово Василия Великого о смерти, Канон Марии Магдалыне, Канон Софии — Премудрости Божией, Акафист Иоанну Богослову.

Примечания

30

Ф. 369. Оп. 1 Д. 986. Л. 1. — Дело о переводе Опочецкого купца Егора Песьяцкого из православной веры в старообрядческую и о гласном погребении этого купца по правилам старообрядческой веры.

31

ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 156. Л. 1—2. — Дело о совращении в раскол опоченским купцом Песьяцким своих родственников.

32

Там же. Л. 16 — 16 об.

33

ГАПО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 7777. Л. 3. — Дело об увещевании опочецкого купца Песьецкого, отпавшего в раскол к присоединению в православие.

34

ГАПО. Ф. 369. Оп. 1. Д. 1181. — Дело по прошению об освобождении из заключения настоятеля старообрядческой веры Невельского уезда, деревни Пружинца, крестьянина Ермолая Фокина для окрещения новорожденного младенца.

35

ГАПО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 7777. Л. 1—1 об. — Дело об увещевании опочецкого купца Песьецкого, отпавшего в раскол к присоединению в православие.

36

Там же. Л. 1 об.

37

Там же.

38

Там же. Л. 2.

39

ГАПО. Ф. 369. Оп. 1. Д. 1267. Л. 1. — Дело об обнаружении раскольников священноцерковнослужителями Николаевской церкви села Матюшкина.

40

ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 650. Л. 32 об. — 33. — Ведомости о старообрядцах и раскольниках разных согласий и сект, находящихся в Псковской губернии.

41

В документах более раннего времени Никифор Егорович Песьяцкий записан как рижский мещанин.

42

РГИА. Ф. 796. Оп. 109 (1828). Д. 815. Л. 22—22 об. — О распространении Невельского уезда свободным хлебопащцем Бровцевым по Новоржевскому уезду раскола.

43

Цит. по: Никонов В. В. Староверие Латгалии. Очерки по истории староверческих обществ Режицкого и Люцинского уездов (2-я половина XVII — 1-я половина XX вв.). Резекне, 2008. С. 98.