Спасти дракона

Кирилл Кащеев, 2018

Она – Ирка Хортица, дочь языческого бога Симаргла, хозяйка наднепрянской магии и ведьма-оборотень. Она привыкла справляться с любыми трудностями, но всех ее способностей оказалось недостаточно, когда девушка очутилась в Ирии, волшебном мире змеев. Ирка отправилась туда, чтобы спасти Айта, Великого Дракона Вод, но… не переоценила ли себя юная ведьма? Оставшиеся в родном мире друзья Ирки, Танька и Богдан, столкнулись с новыми проблемами и опасными старыми тайнами. Ирка и ее друзья попробуют совершить невозможное… но смогут ли они спасти дракона?

Ирка

Глава 2. Чудовища и чудеса Мертвого леса

Огонек пропал. Мчался впереди, крохотный огненный парусник, рассекающий толщу воды, и вдруг стянулся в пылающую во мраке багровую точку… и разлетелся взрывом. Извивающиеся молнии вспыхнули и рассыпались. Черные стены воды стиснули со всех сторон. Ирка висела во мраке, совершенно не понимая, где верх, где низ, и куда плыть. В груди пылала нестерпимая боль, будто пламя взрыва ударило туда и теперь выжигало легкие изнутри. Тело отчаянно бунтовало, требуя немедленно, сейчас же, без промедления: воздуха-воздуха-воздуха!

Воздуха не было. Только вода и непроницаемая тьма, и пара гребков может как понести ее к поверхности, так и загнать к самому дну, откуда и не вынырнешь. Ощущение неизбежного конца раскаленной спицей вонзилось в мозг, прокатилось по позвоночнику. Последним осознанным усилием она сомкнула губы, не давая воде хлынуть в горло. Багровые колеса завертелись перед глазами, огонь из легких ударил в голову, мозг корчился в охватившем его пламени. Тугая и плотная, как масло, чернота облепила, не давая двигаться. Ирка яростно брыкнула обеими ногами, тьма колыхнулась, и полностью утратившее соображение, живущее одними лишь инстинктами тело рванулось вперед, или вверх, или уж не пойми куда, лишь бы выжить, вырваться… Полуослепшая, оглушенная болью и ужасом, Ирка не видела, как вода начала стремительно светлеть, поголубела, потом и голубизна растаяла, сменяясь прозрачностью. Ирка пробила поверхность и как дельфин взмыла над водой. Воздух ударил в ноздри, она судорожно вздохнула… и рухнула обратно, снова погрузившись с головой.

Танцевальные сапожки со стальными каблучками налились неподъемной тяжестью, сумка на плече стала как камень и волокла на дно. Сбросить бы их, но Ирка по-прежнему ничего не видела, лишь огненные сполохи плясали перед глазами, то сворачиваясь в тугие спирали, то раскручиваясь в гибкие пылающие ленты. В голове с ревом перекатывались потоки вулканической лавы. Ирка просто-напросто не знала, где у нее ноги, с которых надо стряхнуть сапоги! Тела она не чувствовала, лишь надеялась, что оно, тело, делает неуклюжие рывки, загребая руками, — так ведь рук у нее тоже нет, где ж эти руки, если она их не видит, не ощущает, не…

Удар встряхнул несчастную голову, лава под черепом булькнула… и хлынула наружу через нос. Ирка поднесла ладонь к лицу — или к тому месту, где должно быть лицо… Тупо поглядела на растертую по ладони алую каплю. Упала еще капля и еще, пока она наконец поняла, что кровь из носа течет как из плохо закрученного крана. Она лежала на чем-то твердом… гладком… вроде гальки… или камней… Ирка поползла. Твердое-гладкое то разламывалось с сухим треском, больно раня острыми краями, то откатывалось со стуком, безжалостно выворачиваясь из-под рук и заставляя снова падать и больно ударяться лицом и грудью. Внезапно вернулись ноги — больно! Ирка закашлялась, мотая головой, судорожно икая и хватая ртом воздух. Поднялась на четвереньки — надетая через плечо сумка болталась где-то под животом — и двинулась прочь от воды. Под ней все время что-то ломалось, боль от сотен мелких уколов не давала затуманенному сознанию отключиться окончательно. Муть перед глазами начала расползаться, и словно страшная маска из-за отдернутого театрального занавеса на Ирку глянул череп. Вытянутый, зубастый — может, лисий, а может, собачий, — он лежал точно между Иркиными ладонями, пялился на нее пустыми глазницами и, кажется, насмешливо скалился.

Ирка задергалась, неуклюже скребя ладонями, коленками, ступнями. Резко оттолкнулась и встала, пошатываясь, оскальзываясь и застревая проклятыми каблуками. Вспышки перед глазами погасли.

Озеро было крохотными, не больше пяти-шести метров в поперечнике, и идеально, неправдоподобно круглым, будто с небес уронили прозрачную блестящую монету. Серо-голубая вода стояла ровная, как стекло: ни морщинки, ни складочки, ни блика, лишь легчайшая дымка струилась над его поверхностью да по краям озерцо шевелилось, неприятно напоминая амебу. Ложноножки волн облизывали такой же идеально круглый берег. Покрытый костями.

Хрупкие косточки беличьих скелетиков, костяные ленты змеиных, оскаленные черепа с внушительными клыками, ксилофоны позвонков и выгнутые арки ребер, воздетые к небесам клешни и похожая на порванное ожерелье россыпь мелких костяшек… Костяные берега уходили от воды вверх, вздымаясь бело-желтыми валами, и было видно, что складывались эти валы десятилетиями, если не столетиями, что здесь залежи тысяч и тысяч звериных скелетов. Кое-где, словно обрывки старой шубы, виднелись куски меха и шкур, неподалеку лежала сплющенная, как от асфальтового катка, волчья туша: мертвая пасть грозно и в то же время жалко скалилась, а остановившиеся глаза глядели прямо на Ирку. Она пошатнулась. Круглый — судя по выступающим челюстям, обезьяний — череп выскочил из-под ноги, глухо стуча, запрыгал вниз по костяному склону и с громким всплеском упал в воду, разрушая тишину.

Гулко и часто застучало об землю, словно встряхнули увешанную спелыми плодами яблоню. Ирка обернулась, и сама себе запечатала рот, чтоб не заорать. С мертвых деревьев сыпались мертвые птицы. Дома, в родном мире, Ирку испугал мертвый хортицкий дуб — здесь таких были десятки! Начисто лишенные коры, желтые от времени скелеты деревьев плотным кругом замыкали усыпанный костями берег, и на каждой мертвой ветке сидела птица. На некоторых еще сохранились перья, от других остался лишь скелет, намертво вцепившийся мертвыми коготками в окаменевшую кору: хрупкие пожелтевшие косточки, точно выросшие прямо из такого же желтого и мертвого дерева. Пушистая маленькая птичка судорожно открыла клюв, потом глаза ее медленно закатились, и — бум! — птица кувыркнулась с дерева и свалилась на землю, жалобно задрав лапки. И больше не пошевелилась. Фу-у-ух! Подул легчайший ветерок, и птицы снова посыпались, стуча о землю, как переспелые ягоды.

Между деревьями что-то зашевелилось, мелкие косточки посыпались вниз как песок, и с вершины костяного вала скатился лис. Был он стар — мех торчал неопрятными, даже на вид липкими клочьями и зиял проплешинами. Лапы лиса подгибались, он попытался встать, но у него не вышло, и тогда с невероятным усилием подгребая лапами, он пополз по костям вниз, к озеру. Ткнулся мордой в прозрачную воду и принялся лакать. Длинная дрожь пробежала по его телу, лис судорожно дернул челюстью, беспомощно разевая пасть, вытянулся и умер. Над опущенной в воду мордой заструилось тончайшее марево, как бывает в жаркий день… и плоть его начала испаряться, обнажая кости черепа.

Ирка посмотрела на безмятежную, ровную гладь озерка, в котором она только что бултыхалась… и завизжала. Спотыкаясь и оскальзываясь, припадая на четвереньки и подгребая руками, она рванула вверх по костяному склону, от воды — прочь! Сумка колотила ее по заду, кости и черепа разъезжались из под ног и с шумом и плеском рушились в воду. Спустив очередную костяную лавину, Ирка вскарабкалась на вершину вала. Потревоженные ее воплем и топотом, мертвые птицы градом сыпались на голову, их закостеневшие тушки стучали по плечам. Ирка завизжала снова, отмахиваясь, ринулась между мертвыми деревьями — дальше, дальше, скорее… С разбегу врезалась в голый, похожий на фонарный столб ствол. Хрипло дыша, вцепилась в него как в единственную опору — ноги подкашивались от ужаса.

— Что за вода такая? — выдохнула она. — Лис от этой воды умер? А я? — Отвратительный, заставляющий все тело трястись как желе, липкий страх прокатился по позвоночнику. Она держала рот закрытым, но это под водой — а потом? Когда плыла к берегу, ничего не видя, не слыша и не соображая? Нахлебалась она из озера или нет? Ирка отчаянно вгляделась в ладони — не растворяются ли они, обнажая голые кости? Длинный рукав хлестнул по лицу — насквозь мокрый! Капля потекла по щеке… Судорожным движением Ирка стерла ее, будто эта капля могла прожечь кожу, и принялась яростно сдирать с себя рубашку, брюки, танцевальные сапожки со звонкими стальными каблучками. Пропитавшая одежду вода частой капелью сыпалась на хвою.

— Все мокрое, насквозь! — Ирка отшвырнула рубашку. — Меня трясет! Это мне холодно или… начинается? — Ирка передернула плечами, вспоминая мертвого лиса. Выхватила из сумки свитер и натянула на себя — ее и впрямь трепала мелкая противная дрожь. — Явилась из нашего мира могучая ведьма Ирка Хортица спасать Айта, Великого Дракона Вод! — постукивая зубами, бормотала она. — С ходу наглоталась местной дряни и откинула тапки под кустом. Еще один скелетик среди дохлых ежиков. — Ее взгляд остановился на танцевальных сапожках, и впрямь сброшенных под ближайшим кустом.

Куст. Это, значит, куст. Торчащий из земли пучок голых высохших палок без единого листочка.

— Зима. Может, тут зима. Никто ведь не говорил, что в другом мире обязательно должна быть весна, как у нас… — Ирка огляделась, и надежда на то, что тут зима, растаяла, как снег по весне. — Я попала в Мертвый лес!

Ирка знала, что такое Мертвый лес. Это было то немногое, что она вообще знала про Ирий. Айт, Великий Дракон Вод, тогда еще сильный и… свободный, только встревоженный очень, сидел на кухне — в ее доме и ее мире — и рассказывал о страшной язве, разъедающей Ирий. Мертвый лес, девять лет назад возникший там, где шумели под ветром пышные — живые — кроны и журчали в ярко-зеленой траве ручейки. Мертвый лес — голые остовы деревьев, лишайник и скопища мух, надрывно жужжащих там, где недавно пели птицы. Мертвый лес, где властвует Прикованный — загадочная, никем не виданная злобная тварь. Мертвый лес, из глубин которого на людские и не-людские поселения накатывают волны кровожадных монстров — тоже не очень-то живых. Мертвый лес, из которого не вернулся ни один из отправленных на разведку людей или змеев.

— Если я тут сдохну, они все смогут утешиться хотя бы тем, что говорили… предупреждали… — Ирка затравленно огляделась и не увидела ничего, кроме мертвых деревьев и покачивающихся на ветру отвратительных, как трупные черви, полотнищ белесого лишайника. «Они» — это богатыри на заставе между мирами, дружественные оборотни и старшие ведьмы, в один голос (включая подвывание оборотней) убеждавшие Ирку, что она ни в коем случае не должна лезть за пропавшим Айтом.

— Не для того я сюда перлась, чтобы тут пропасть! — Все ощутимее стуча зубами, Ирка закопалась в сумку. — Подумаешь, Мертвый лес! Я обязательно выберусь — кто б сомневался!

Здравый смысл и логика дружно покрутили пальцем у виска. Они сомневались. Ведьма, пусть даже наднепрянская ведьма-хозяйка Симаргловой крови, достигшая ведьмовского совершеннолетия — как раз нынче ночью! — все равно не справится там, где пропали полсотни могучих бесстрашных драконов.

— Ну так что, сесть и ждать, пока не появится тот, кто здесь всех мочит? — склочно поинтересовалась Ирка у самой себя, и ее снова передернуло: мочит, надо же! Может, в том самом озере? Мокрые волосы липли к щекам, но Ирка ни в какую не могла заставить себя прикоснуться к пропитанным влагой прядям — они были скользкие, омерзительно холодные. Холод просачивался сквозь кожу, подбираясь к костям. Свитер не помогал.

— Мотать надо отсюда… Разобраться, в какую сторону, и мотать! Змеи сюда на разведку лезли, а мне здешние тайны на фиг не нужны. — Ирка выхватила из сумки баночку полетной мази. Пара прикосновений к запястьям и щиколоткам, и пристроив сумку между корней, чтоб не мешала, аккуратно «ввинтилась» в сплетение ветвей.

Медленно лавируя, Ирка поднималась к вершине дерева. Мимо плыл ствол, источенный язвами, как кожа прокаженного. Плотно переплетенные между собой ветки то и дело цеплялись за одежду и волосы. Почуяв Ирку, полотнища лишайника оживились, их резная кромка шевелилась — совсем как волны круглого озера. Ирке уже начинало казаться, что она вечно будет пробираться между ветками и подозрительно активным лишайником, когда вдруг над ней распахнулось небо! Непривычно глубокого, насыщенно-синего цвета, от края до края залитого багряным закатом. Ирка зависла, завороженная переливами алого и синего, потом тряхнула головой — что это я? — и, стараясь держаться в тени ветвей, огляделась. Из горла ее вырвался короткий сдавленный вскрик.

Мертвый лес… заканчивался. Близко, совсем близко, какой-нибудь километр, может два — и зловещие ряды мертвых деревьев упирались корнями в край высоченного обрыва. Дальше тянулось каменистое плато, а еще дальше, кажущаяся отсюда зеленой тряпочкой, разворачивалась настоящая, живая трава!

— Я вам что говорила? — торжествующе спросила Ирка у собственных логики и здравого смысла. — Пару километров, даже по Мертвому лесу, даже пешком пробежаться можно, а если я полечу…

Логика и здравый смысл смущались и раскаивались.

— Надо убираться куда-нибудь, где хоть какое живое существо есть. Пока эти беседы с собой не переросли в полномасштабную шизофрению. — Ирка нырнула в просвет между деревьями и понеслась вниз, лихо цепляясь за голые кончики ветвей и обходя тянущийся к ней лишайник на виражах. Жалко, над лесом лететь нельзя, но в мире, где живут крылатые змеи, надо учитывать «вид сверху». Ничего, она сейчас заберет сумку, подновит полетную мазь и пойдет, прижимаясь к верхушкам, в тени ветвей. Главное, от лишайника уворачиваться! Лишайник колыхнулся, норовя оплести Иркину щиколотку, но она ухватилась за что-то, перекрутилась штопором — тянущийся к ней резной край белесого полотнища без толку хлопнул по воздуху. Ирка показала ему язык, перехватилась покрепче и…

… оказалась нос к носу с… существом. Несомненно живым. И очень рассерженным на то, что порхающая между ветвей Ирка держится за его ногу.

— А-а-а! — Ирка шарахнулась — существо ткнуло в нее остро заточенным деревянным копьецом — и влетела прямо в гостеприимно развернутое полотнище лишайника. Полотнище схлопнулось, свет исчез напрочь, будто ее в одеяло завернули. Тысяча крошечных пастей впились в нее со всех сторон. Ирка заорала, отчаянно брыкаясь, но каждый удар только множил укусы — свитер повис лохмотьями, хищный лишайник впивался в тело… Ирка заорала снова…

И лишайник заорал тоже! Опутавшее Ирку «одеяло» стремительно развернулось и… «выплюнуло» девчонку прочь, со всего маху приложив об дерево. «Одеяло» судорожно хлопало, словно в агонии. Ствол содрогнулся от грянувшейся об него Ирки и… загудел. Из дыр и червоточин, басовито жужжа, вылетали ярко-зеленые, будто покрытые перламутровым лаком мухи. И роем ринулись на Ирку. Облепив, работающий крыльями рой заставил ее повиснуть в воздухе. Мухи зеленой маской покрыли лицо, копошились в волосах, ныряли за ворот изодранного свитера. Ирка даже орать не могла — омерзительно щекочась лапками, мухи тыкались ей в губы. Перед глазами зависла здоровенная «мушильда» — Ирка увидела ее хоботок, зловеще похожий на трубу пылесоса. Муха врезалась Ирке в окровавленный лоб… И рассыпалась.

— А-а-а! — Ирка полетела к земле, колотясь о ветки и сшибая полотнища лишайников. В вихре сосновых иголок и древесной пыли грянулась оземь. И заверещала, вытряхивая из волос набившихся туда мух. Волосы снова были сухие, вовсе не ледяные и не осклизлые. А мухи из них сыпались дохлые.

— Аргх-ар-а-а! — новый вопль раздался сверху. Существо прыгнуло Ирке на плечи.

Она кувыркнулась, существо грянулось оземь и тут же вскочило, наставив копье. Оно, существо, оказалось на голову ниже Ирки… потому что головы у него не было! Ни головы, ни шеи: широкие, поросшие густым курчавым волосом плечи заканчивались гладким срезом кожи. Круглые, как пуговицы, злые глазки пялились на Ирку прямо с волосатой груди! Гневно подергивался торчащий под ними толстый красный нос, а над животом щерился мелкими, но острыми зубешками тонкогубый рот. Руки бугрились мускулами, как перетянутый бечевкой окорок.

Все это Ирка рассмотрела в мгновение ока — больше времени существо ей и не дало. Расположенный прямо над животом рот открылся, и чудище гневно завопило. Завороженная этим зрелищем, Ирка замешкалась, и заточенное копье тут же вонзилось в землю у ее головы — она едва успела перекувыркнуться. Вскочила. Безголовый выдернул копье и снова кинулся на Ирку. Она шарахнулась в сторону, пропуская острие мимо себя. Копье изогнулось как живое. К Ирке несся громадный хищный угорь, а в его раззявленной пасти блестели острые клыки! Ирка взмахнула рукой. Начисто срезанная башка угря отлетела в сторону, вцепилась зубами в ветку да так и повисла, яростно выпучив глаза. Кажется, она все еще жила! Безголовый изумленно рявкнул, нижняя челюсть у него отвисла до пупа. В буквальном смысле слова.

— Думал, один ты тут крутой… чревовещатель? — буркнула Ирка, демонстративно обтирая о свитер отливающие стальным блеском когти.

Безголовый открыл рот на все пузо, взревел и швырнул в Ирку снова одеревеневшее копье. Она едва успела отдернуть голову. Клацнула могучими собачьими клыками, перекусывая древко. И смертельно обиделась! Что она, шавка какая-нибудь за палочкой бегать?

«Башку бы ему отгрызть… Жалко, не выйдет. За неимением».

Ирка сиганула на обезоруженного безголового. Тот выдернул нож из-под повязки на бедрах, но было уже поздно. Со всей силой разъяренного оборотня Ирка врезала ему коленкой в живот. Ну а что по ходу дела еще и зубы выбила — так все претензии к собственной анатомии! От боли безголовый согнулся, и Ирка навернула ему сцепленными руками… ну, хотела-то по загривку, но вышло по спине.

Шороха она не слышала, просто сзади воздух шевельнулся. Ирка шарахнулась в сторону… и вылетевшее из-за куста копье вонзилось в ее противника точно между плеч, туда, где у обычного человека начиналась бы шея. Угорь в руку толщиной впился в безголового зубастой пастью. Вопя, из кустов сыпанули вооруженные копьями безголовые. Ирка метнулась за ближайший ствол. Штук пять копий со стуком вонзились в дерево… пять извивающихся угрей принялись со скоростью бензопилы вгрызаться в мертвый ствол, норовя добраться до Ирки. Мелкая древесная пыль клубилась облаком… из ствола с гневным гудением вылетел очередной мушиный рой, с воем заходящего на посадку бомбардировщика пошел на безголовых. Те завопили, вскидывая свои копья — челюсти угрей распахнулись навстречу мухам.

— Ну пока все заняты… — Ирка подпрыгнула, взлетела и приземлилась прямо в толпе. Отчаянный безголовый ринулся ей наперерез. Ударом когтей она располовинила его копье: половинки упали, одна так и осталась деревянной, вторая задергалась, норовя дотянуться до Иркиной ноги судорожно разевающейся пастью. Обезоруженный безголовый попытался схватить Ирку за горло. Она отшвырнула его прочь — прямо в свисающий с ветвей белесый лишайник. Тот мгновенно скатался, как ковровая дорожка, заматывая жертву внутрь себя. Из свернувшегося кокона закапала кровь. Донесся глухой вопль… и на землю посыпались голые, начисто обглоданные, очень похожие на человеческие кости. Разве что черепа не было.

Ирка этого уже не видела. Прыжок, кувырок — и она добралась наконец до своей сумки. Ценней этой сумки у нее здесь ничего не было! Перекатом ушла от очередного копья и на остатках полетной мази взмыла в воздух. Брошенные рубаха и сапоги так и остались валяться под мертвой сосной.

Очередной безголовый кинулся на нее с нижней ветки. Ирка полоснула его когтями по груди… получилось — по глазам. Вопя от боли, безголовый свалился вниз, а Ирка полетела над землей. Сумка на плече едва не цеплялась за торчащие корни. Перекинуться не могло быть и речи — громадная крылатая борзая, в которую превращалась Ирка, застряла бы в густом сплетении корней, лишайника, колючих ветвей. Свисающие до земли занавеси лишайника стремительно сворачивались, торопясь убраться с Иркиного пути. Кажется, местная живность признала ее несъедобной и теперь не желала иметь с ней дела. Чего не скажешь о местных… хм, разумных обитателях. Отмахавшиеся от мух безголовые с ревом неслись за Иркой, проламываясь сквозь сухой подлесок и перескакивая выпирающие из земли мертвые корни.

— Чего привязались? Мало что безголовые, похоже, еще и безмозглые! — завопила Ирка и пнула ногой по ближайшему дереву. Очередной рой мух, жужжа, выметнулся наперерез погоне. Ирка рванула лишайный занавес. Лишайник легко отделился от ветки, и блеклое полотнище полетело навстречу преследователям. Проломившихся сквозь рой безголовых накрыло, они дружно заорали… и прямо с деревьев на Ирку посыпались новые противники. Растопырившийся, как парашютист, безголовый свалился Ирке на плечи. Невероятно мускулистые руки сомкнулись у нее на горле, под тяжестью врага Ирку вколотило в землю.

Преследователи разразились ликующими воплями, размахивая копьями над несуществующими головами. И снова заорали — изумленно и испуганно. Черноволосой девчонки больше не было — громадная черная борзая трепала своего противника за ногу, точно игрушечного пупса. Подбросила в воздух… Безголовый отлетел в сторону, сшибая своих товарищей, как кегли.

— Ар-р-р! — псина взбрыкнула, будто норовистый конь. Двое безголовых, подбиравшихся к ней сзади, улетели в смертельные объятия лишайника. Борзая крутанулась на месте. Громадные клыки скалились, заставляя безголовых шарахнуться назад. Борзая с вовсе не собачьей, а скорее кошачьей ловкостью сиганула на ствол дерева, оттолкнулась лапами, перелетела на соседний, на лету снова преображаясь в черноволосую девочку. Ирка повисла на ветке и рванула вверх, наполовину подлетая, наполовину карабкаясь.

Безголовых ничто не могло смутить надолго! Они уже очухались и мчались следом с обезьяньей ловкостью.

— Блин, ну чего вам надо?! — Ирка перескочила веткой выше, оттолкнулась… и в высоком прыжке взвилась в сумеречное небо. Спасительный край обрыва был рядом, рукой подать!

Ирка выпустила крылья: летать на них в человеческом теле неудобно, но вот планировать, помогая уже почти выдохшейся полетной мази, — запросто. Ирка нырнула над острыми голыми верхушками деревьев, поймала ветер и понеслась к скальному обрыву. Сзади раздался разочарованный вой. Будто кусты ягодами, верхушки мертвых деревьев были усеяны безголовыми. Физиономии их злобно гримасничали — шевелились длинные носы, злобно щелкали челюсти над трясущимися от бешенства животами. Здоровенные кулаки грозили Ирке вслед.

Она не выдержала, заложила вираж над ярящимися преследователями и демонстративно попилила ребром ладони у шеи:

— Что, совсем головы потеряли, придурки?!

Ответом ей был совсем яростный вой, и десятки копий взвились в воздух. Ирка завалилась на крыло, вильнула в одну сторону, в другую, пропуская копейные залпы, и понеслась дальше к обрыву.

Легчайшее марево, совсем как то, что висело над круглым озером, вспорхнуло над Мертвым лесом. Голые ветви едва заметно зашевелились — выпрямляясь и втягиваясь, как ложноножки гигантской амебы. Марево поднялось выше, вкрадчиво коснулось перьев на Иркиных крыльях… и те неподъемной тяжестью повисли на плечах — мокрые насквозь! Ирка забилась в воздухе, пытаясь выровняться. Марево щупальцем обернулось вокруг нее. «Куда спешишь? Зачем торопишься? — вкрадчиво шелестнуло, словно в давно исчезнувших листьях мертвых деревьев прошуршал ветер. — «Тебе здесь будет хорошо…»

Затихнуть, скользнуть по потокам ветра, закутаться в крылья — и наступит покой-покой-покой… Родные, неуловимо знакомые сильные руки обнимут ее, укачивая, как маленькую. Ирка тихо рассмеялась: в ее мире никто не понимает, как надо жить, все бегают, суетятся, даже покойники и те не лежат спокойно.

Картинки, яркие, как наяву, вспыхнули перед глазами: темная улица, и шагающие по ней мертвецы, и взмывающий над ними серебристо-стальной дракон. Желтый глаз с вертикальным зрачком вперился в Ирку, сменился человеческими глазами, переменчивыми, как море, и улыбкой на бледном мальчишеском лице. Рассыпаясь хрустальными брызгами, рухнул водопад, закружились светлые волосы Таньки, полыхнул алый плащ Богдана, бабка строго погрозила пальцем…

Марево аккуратно тянуло ее обратно, к лесу.

Ирка изо всех сил рванулась, тяжело хлопнув намокшими крыльями. Капли воды осыпались на мертвые деревья, почти окаменевшая древесина зашипела, будто под действием кислоты. Деревья стали исчезать одно за другим, обрушиваясь на землю горкой трухи.

— Варрра-а-а-а! — обсевшие дерево безголовые рухнули следом за ним, исчезнув в глубинах леса.

Ирка вытянулась стрункой — перекинуться не было сил, пронзительная дрожь и холод, вроде бы отпустившие ее во время схватки, вернулись. Но она летела, она уже видела край скального плато, далекую полоску зелени впереди… Последний безголовый обезьяньим прыжком вымахнул на вершину белого, как слоновая кость, мертвого ясеня, замахнулся копьем… Свистнул вспоротый воздух, Ирке словно ледышкой провели по бедру. А потом вспыхнула боль!

Ирка покачнулась в воздухе, крылья заполоскались. Порыв ветра подхватил ее… и она пронеслась над границей между Мертвым лесом и владениями змеев. Ее несло над скальным плато. Крылья не слушались, она стремительно теряла высоту — серые валуны мчались навстречу. Ирка попыталась приземлиться, но перед глазами снова плавала муть, кружилась голова, а может, это ее вертело, как подхваченный ураганом целлофановый пакет.

Только бы дотянуть! Дотянуть до высокой густой травы — хоть о камень не шарахнется! Кровь струилась из раны, тяжелыми каплями падая на сухую безжизненную землю. Словно ледяной панцирь охватил Ирку, и, запутавшись в крыльях, она мешком полетела к земле. Оказавшаяся неожиданно близко трава раздалась, и навстречу Ирке выскочили трое существ, еще более жутких, чем «безголовые»! Они напоминали коней — во всяком случае, ног у них было четыре. Невысокие, гибкие, покрытые отблескивающей на солнце чешуей, со змеиными головами и рогом посреди лба. Прямо из спины существ рос человеческий торс: с головой и руками! Ирка успела увидеть, как к ней метнулась веревка… Стиснуло плечи, из груди разом выдавили весь воздух. Ирку дернуло — так нетерпеливый малыш дергает шарик на веревочке, — земля все-таки прыгнула ей навстречу и дала в глаз! Удар — и темнота.

* * *

Деревья Мертвого леса раздвинулись и вышел медведь. Был это всем медведям медведь. Огромный, достающий головой до середины ствола мертвых сосен, невероятно лохматый, с могучими когтями и клыками. Медведь-великан запрокинул тяжелую башку, глядя в ту сторону, куда улетела Ирка. На морде у него было совершенно человеческое выражение недоумения, как бывает, когда встретил кого-то знакомого… но вот кто это, никак сообразить не можешь. Медведь подумал… повернулся и пошел от одного обвалившегося дерева к другому, обратно, по Иркиным следам.