Отпуск строгого режима

Кирилл Казанцев, 2013

Воры-карманники Валет и Борода летят в Турцию. Они планируют от души повеселиться, позагорать, а заодно и подзаработать – «пощипать» расслабленных туристов. На курорте Валет знакомится с обворожительной бизнесвумен Элеонорой, и у них завязываются романтические отношения. Влюбленные наслаждаются отдыхом и строят планы на будущее, не подозревая, что счастью скоро придет конец… В один прекрасный день Элеонора исчезает. Валет и Борода начинают поиски и очень скоро выясняют, что девушка была похищена турецкими работорговцами. А это значит, что искать ее нужно в одном из местных публичных домов…

2

В опорняке, куда доставили Валета, было немноголюдно. Сам задержанный, капитан, сержант и молодая особа с несколько испитым лицом. Девица мыла затоптанный пол — полюбовно отрабатывала за административное нарушение. Капитан занимался бумагами, сержант откровенно скучал, сидя у выхода.

Формальности были выполнены, ничего у Валета не нашли. Не дал результатов и просмотр видеозаписи с камеры наблюдения в гипермаркете. Там было только видно, как карманник прижался к мудиле, когда пытался пробраться без очереди к кассе. Сержант с капитаном единодушно пришли к мнению, что Валет работает «на прополь», то есть, украв, тут же передает украденное напарнику, чтобы не спалиться при обыске. Но этого момента камера не зафиксировала. Однако Валета пока не отпускали, откровенно мариновали.

— Что, справляла физиологические надобности в общественном месте? — участливо поинтересовался у девицы с мокрой тряпкой Валет.

— А куда было идти? Сортиров-то в городе раз-два и обчелся. Да и те платные, — охотно поддержала разговор проштрафившаяся. — Ну, присела я в подворотне. Тут и подкрались. Знают где ловить. Пиво-то на каждом углу продают а поссать человеку и негде. Это они так специально делают.

— Ты бы, Катька, хоть в кусты отошла, — миролюбиво подсказал решение туалетной проблемы сержант. — А то сразу у входа заголилась и присела на виду. Мы же тоже живые люди. Думаешь, для патрульных специальные туалеты по городу ставят? Нам тоже отлить негде. Мучаемся.

— Вам, мужикам, в этом смысле легче, — парировала Катька и доверительно шепнула Валету: — Я им экспресс-интим предлагала, чтоб отпустили, — ни в какую, будто я заразная. Дали тряпку — мой пол. Так бы пять минут позора — и свободна, а теперь до вечера тут корячиться придется. А сегодня у Михалыча пенсия, налить обещал.

— У меня тоже на вечер красивые планы были, — сказал Валет.

— Нелюди.

— Ты там, пьянчужка сцикливая, не очень-то, — прикрикнул сержант. — Протокол-то мы с Петровичем еще не порвали. За оскорбление при исполнении знаешь сколько получить можно?

— Да мою я, мою ваш долбаный пол, — Катька плюхнула тряпку в ведро, грязная вода брызнула на юбку. — Обвафлялась я тут из-за вас. Швабру и перчатки латексные купить не могут. У тебя жена тоже так полы моет, голыми руками?

Катька негромко выматерилась, решительно подняла подол юбки и засунула его за пояс. Согнувшись, она елозила по полу мокрой тряпкой и светила не слишком свежим бельем.

Капитан отодвинул от себя клавиатуру компьютера.

— Так, Валет, — прищурился он. — Раздевайся.

— Зачем?

— А может, ты в трусы лопатник засунул? — хохотнул капитан.

— Что, при ней раздеваться? — покосился на Катьку Валет.

— Думаешь, она до этого мужика голого не видела? — пожал плечами капитан.

Валет стал неторопливо расстегивать рубашку. Катька забыла о тряпке, стояла, склонив к плечу голову, пялилась:

— Хоть какое-то развлечение, — сказала она.

Карманник аккуратно сложил одежду на стул, выпрямился.

— Ничего такой, аккуратный, не то что наши забулдоны у пивнухи, — проговорила Катька.

— За мужской стриптиз в ночных клубах дамы, между прочим, немалые деньги платят, — заметил Валет.

— У нас тут не ночной клуб. — Капитан поднялся из-за стола, обошел карманника.

— Как видите, гражданин начальник, чист я. Даже гражданка уборщица этот факт подтверждает. Могу одеваться?

— Присел, — приказал капитан.

— Легко.

— Ягодицы руками раздвинул.

— И это можно.

Капитан несильно пнул ногой в спину сидящего на корточках карманника. Валет не сумел выставить руки, упал лицом на влажный после мытья пол. Не успел он подняться, как полицейский опрокинул на него ведро с грязной водой, после чего хрипло произнес:

— Извини, не хотел, просто оступился, вот и перевернулось, бывает. Свободен, можешь одеваться.

Валет поднялся, старался выглядеть достойно.

— Не здесь одеваться. На улицу пошел. Сержант!

Наверное, процедура была отработана частым повторением. Сержант схватил одежду Валета и выбросил за дверь опорняка.

Карманник выбежал во двор, схватил шмотки и юркнул за угол. Это место если и просматривалось, то лишь из окон девятиэтажки, стоявшей в отдалении. Он вытерся майкой, бросил ее в кусты и стал торопливо надевать брюки. Грязь, которой его облили, хоть он и обтерся, противно ощущалась телом.

— Скоты… сволочи… фашисты… — шептал Валет.

Из-за угла неторопливо вышел капитан с сигаретой в зубах, щелкнул зажигалкой, пыхнул дымом.

— И это благодарность за то, что тебя отпустили? — сказал и глубоко затянулся.

— Нет у тебя на меня ничего, и не будет, гражданин начальник, — зло ответил Валет.

— Достал ты меня, третий раз за месяц берем. И каждый раз пустой оказываешься. Статистику портишь. Даю тебе неделю времени, чтобы из города свалил. Потому как в следующий раз что-нибудь обязательно найдем, не лопатник, так наркотики.

— Подбросите? Так, может, вообще лучше сразу пристрелить, без суда и следствия? — Валет уже застегивал рубашку.

— Я сказал, что найдем. А слово свое я держу. Через неделю в городе увижу — не обижайся. Понял? Я предупредил.

Сказав это, капитан резким, выверенным движением ударил карманника под дых. Валет мгновенно сложился пополам, не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Ответа не слышу, — словно издалека долетел до него голос капитана.

— Понял… — наконец-то воздух вырвался из гортани.

— Это я с тобой еще по-хорошему. — Сразу же после этих слов капитан врезал Валету в нос, хлынула кровь.

Валет услышал удаляющиеся шаги, затем лязгнула стальная дверь особняка. Из-за угла вышла Катька, она на ходу поправляла юбку.

— Ну, ты их и достал, — вздохнула она. — Капитан аж взбесился, даже меня выгнал. Оно и хорошо. Сильно бил? — Она уставилась на срывающуюся с носа Валета крупными каплями кровь.

— Всего два раза врезал. Я его понимаю.

— Он еще ничего, на меня руку ни разу не поднимал. А чего у тебя кликуха такая — Валет?

— Фамилия моя Валетко, вот все Валетом и называют.

— Купи пузырь, — беззастенчиво попросила Катька. — Знакомство отпраздновать надо.

— За что я тебе куплю? — Валет осторожно промокал нос платком. — Ты же сама видела, при мне ничего не было.

— Ну, ты же вроде как щипач, я поняла. Карманник.

— Может быть. И что из этого?

— А покажи, как ты работаешь.

— Тебя менты ко мне подослали?

Катьку такое предположение смертельно обидело.

— Думаешь, я дрянь такая? Пропащая? — Она вытащила нательный крестик на золотой цепочке. — Вот, ни разу его даже не закладывала.

— Извини, если обидел.

Девица прищурилась:

— Покажешь, как работаешь?

Валет приобнял Катьку, та заулыбалась:

— Нравлюсь?

Карманник поднес к ее лицу кулак, разжал пальцы:

— Твое?

Девица уставилась на крестик и цепочку на ладони парня, инстинктивно схватилась за шею.

— Как ты это сделал? Я же ничего не почувствовала.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — рассмеялся Валет. — Держи и ни перед кем не хвастайся.

— Даже застежку не сломал, — Катя надела крестик, спрятала в вырез рубашки.

— Научи меня.

— Легкой жизни захотела? Легкой она не получится. Тренировки, тренировки и тренировки, как у пианиста. И пить придется бросить. Если руки дрожат, вмиг засыплешься. Так сумеешь?

Валет достал монету, бросил ее на тыльную сторону ладони, зашевелил пальцами. Монета словно ожила, стала двигаться, кувыркаться будто сама по себе.

— Не получится, — призналась Катька. — Умоешься, и пошли в магазин. Вытащишь кошелек. Или в трамвае проедемся.

— Ты за кого меня принимаешь? — вскинул брови. — Я что, у твоего Михалыча пенсию вытащу или у старушки последние рубли заберу? Я только у богатых краду, а они в трамваях не ездят.

— Правда?

— Правда.

— А ты хороший. Ты не думай, я не конченая какая. Просто иногда в запой срываюсь. Тогда уже все к чертям летит. У меня и квартира своя есть, тут недалеко. Ты же грязный. Тебе помыться надо. Такого и в трамвай не пустят.

— Я уж к себе как-нибудь доберусь.

— У меня чисто. Не бойся, я к себе никого не вожу. Раньше с мамой жила. Она у меня парализованная была. А как померла, то я нашим пьянчужкам и не сказала. Забрала из больницы и тихо похоронила. Второй год уже одна живу, иногда подрабатываю на рынке. Пошли, не тушуйся.

Валет прикинул, что ему придется добираться через весь город к себе домой, а потом возвращаться, ведь вечерняя встреча была назначена в центре, прикинул и согласился. В любом случае, окажись квартира загаженным бомжатником, можно развернуться на пороге и уйти.

Катькина квартирка, однушка в панельном доме, оказалась вполне чистой, хоть и убитой. Ремонт в ней следовало сделать еще лет десять назад.

— Проходи, — пригласила хозяйка. — Ванная там, а я тебе чистое полотенце принесу.

Она не обманула, полотенце и в самом деле оказалось чистым, хоть и застиранным. На полке в ванной даже отыскался шампунь, правда, шпингалет на двери отсутствовал, вместо него виднелись два гнезда от шурупов. Валет разделся, стал под душ. Горячая вода обтекала тело. Карманник яростно растирал по себе мыло, ему казалось, что грязь все еще остается на теле. Наконец это мерзкое ощущение прошло. Он уже хотел выключить воду, как в ванную вошла Катька. Одежды на ней не было. Девица смотрела на Валета, прямо в глаза. Она ступила в ванну, сняла с кронштейна душ. Вода потекла по ее незагорелому телу.

— Я сейчас помоюсь, и развлечемся немного. Мне за это ничего не надо. Просто ты хороший, я это чувствую. Хочу доставить тебе удовольствие. Отогреть душу женской лаской.

— Не надо, — Валет остановил ее.

Катька смахнула воду с век, проморгалась.

— Ты чего?.. — Она криво улыбнулась. — И почему я, дура, еще спрашиваю? Если у нормального парня на меня не поднимается, значит, плохи дела. Пора бросать пить.

Ее движения, до этого имитировавшие томность и женственность, сделались угловатыми, мальчишескими, она, упершись рукой в змеевик-полотенцесушитель, заглянула в зеркало, потрогала набухшие под глазами мешки:

— Вот и развлеклась. Всех нормальных мужиков уже нормальные бабы разобрали.