Ловушка для Боба

Кира Фарди, 2022

Я получаю издательское задание: взять интервью у Богдана Колесникова. А как это сделать, если мажор-футболист со сволочным характером бегает от репортеров, словно дикий мустанг по прериям. Приходится стиснуть зубы и идти напролом, но все идет не так, как задумано. Не знаю, откуда на мою голову свалилась эта девчонка. Она прилипла, как жвачка к подошве, не оторвать. Все, терпение лопнуло! Берегись, липучка! Я тебе ТАКОЕ интервью устрою, никогда меня не забудешь!

Глава 5. Богдан

Взвинченный после стычки с менеджером, я выбежал на поле, но чуть не испортил всю игру. Мне казалось, что вокруг одни враги. Судья раздает карточки налево и направо за малейшую провинность, соперники путаются под ногами, и приходится пробиваться к воротам чуть ли не с боем.

В результате этой бешеной гонки я едва не забил гол в свои ворота. Просто закружился и побежал в другую сторону. На лицо Иваныча было страшно смотреть, а чувство вины сжигало мою душу изнутри почище огня.

— Что делаешь, сукин ты сын? — прошипел тренер в перерыве между таймами.

Он сверлил меня взглядом, а мне хотелось забраться под скамейку и спрятаться там.

— Да ему в раздевалке наша Звездочка гадостей напела, — защитил меня Мишка и мотнул головой в сторону менеджера.

— Если нервная система сдает, лечиться надо, — вставил свои пять копеек Максим и быстро стал двигаться из тренерской зоны к выходу.

— Ах ты…

Я кинулся за ним, но меня удержали ребята.

— Посиди на скамейке запасных! — приказал Иваныч и заменил меня на второго нападающего.

Дружеский матч мы проиграли, несмотря на отличную подготовку. Мне надо было выплеснуть злость и отчаяние, поэтому я нашёл репортера, накостылял ему хорошенько и разбил камеру.

В результате оправдал созданную заочно дрянную репутацию и поднял целую волну негатива, направленного на российский футбол. В выигрыше остался менеджер и, как ни удивительно, команда.

О нас заговорили, нами стали интересоваться. Зарубежные газеты запестрели заголовками: «Колесо Красной машины раздавит любого!», «Берегись, Red wheel!», «Боб — Красное Колесо летит на вас».

На различных ток-шоу и пресс-конференциях задавали вопрос о моем поступке спортсменам, ведущим и даже психологам, и все дружно осуждали его.

Я стал такой же знаменитостью, как когда-та французский нападающий Зидан. Несколько лет назад капитан сборной Франции ударил головой соперника-итальянца в грудь на последних минутах финала чемпионата мира. Этим поступком он поднял трибуны в едином порыве и остановил игру, шокировав всех: болельщиков, тренеров, судей.

Но в ту минуту никто не знал, что азартный Марко Матерацци не раз до этого столкновения цеплял Зизу за майку и отпускал оскорбления в адрес его матери и сестры. Мир до сих пор не понимает, как ярчайший футболист своего времени в самый важный момент карьеры мог поддаться секундным эмоциям.

Никто, кроме меня.

«Красное колесо», или «Red wheel» — так прозвали меня репортеры. Эта кличка до сих пор следует за мной повсюду. Я даже привык к ней, и когда кто-нибудь окликает так, оборачиваюсь.

Мой отец тоже не стоял в стороне.

Он сделал все, чтобы закрыть лживую газетенку, а потом принялся за меня. Его звонок и короткие два слова: «Немедленно домой!» — до сих пор звучат в ушах, хотя уже прошло два года после скандала.

С той статьи моя жизнь превратилась в ад, в борьбу за выживание. С одной стороны, давление тренерского штаба и менеджеров, которые требовали исключить меня из команды, с другой — отец.

Соперники относились к нам, как к прокаженным, всячески норовили задеть, называли читерами (мошенниками). Некоторые футболисты увидели во мне злейшего врага и стали открыто возмущаться. Только Иваныч и такие друзья, как Мишка Громов, Леха и Рыжий по-прежнему защищали меня.

А я тренировался, как бешеный, хотел доказать, что деньги отца ко мне никакого отношения не имеют. Колотил и колотил по мячу до седьмого пота и постепенно вышел на такой уровень мастерства, что обо мне заговорили как о самом талантливом футболисте в лиге.

Но это, увы, не принесло мне счастья. Если тренеры и менеджеры сменили гнев на милость, то упрямство отца сломать оказалось невозможно.

Поняв, что угрозами и уговорами от меня ничего не добиться, полгода назад он перешёл к решительным действиям.

— Вырвись на недельку в отпуск, — как всегда приказным тоном велел он и отключился.

— Что делать, Сергей Иванович? — пришел я с проблемой к тренеру.

— Если надо, поезжай. Новогодние каникулы проведи дома, отец успокоится.

— А если нет?

— Тогда подключусь я.

— Не хочу, я не маленький, сам наломал дров, сам и расхлебывать буду.

— Удачи.

Иваныч похлопал меня по плечу и ушел в кабинет, а я побрел собирать вещи.

— Ты чего такой хмурый? — спросил Мишка, который тоже уезжал домой.

Выслушав меня, он покачал головой и предложил составить компанию. Я с радостью согласился. Нет, я не боялся отца, хотя в гневе он мог быть суровым и неуступчивым. Я переживал за друзей, команду и тренеров, потому что папаша имел власть и деньги, чтобы навсегда закрыть мне дорогу в футбол, а заодно испортить жизнь окружающим.

Но он поступил еще более жестоко.

Дома нас ждали.

— Богдан, сынок, — бросилась ко мне мама. — О боже, как ты похудел и вытянулся!

Она положила руки мне на плечи и, встав на цыпочки, крепко поцеловала в щеки, потом засмеялась, вытирая губы.

— Прости, колючий, — погладил подбородок я. — Не успел побриться.

— Тебя в футбольном центре совсем не кормят? — из кабинета вышел отец.

Он всегда работал, потому что бизнес требовал внимания и сосредоточенности. Вот и сейчас он держал в руках какие-то бумаги, а за его спиной виднелась голова секретарши.

— Это мышцы, пап, мускулы, — я задираю рукава свитера и напрягаю трицепсы. — Видишь?

— А я думал, футболисты ногами работают, — пожимает он плечами и передает папку секретарю.

— И руками, и головой тоже.

— Разве в игре мозги нужны? Бегаете и бегаете, бездельники.

Вот и поговорили с любящим родителем!

Отец уже потерял к нам интерес, а у меня пропало радужное настроение. Вот так всегда: мое занятие он считает пустяшным и никчемным, бессмысленной тратой времени. И никакие доводы, что профессиональные футболисты хорошо зарабатывают, на него не действуют.

— Да, крутой мужик у тебя папаня! — успокаивает меня Мишка, когда я провожаю его в гостевую комнату. — Не обращай внимания, несколько дней потерпи.

— Я не выдержу дома неделю. Не выдержу! Он начнет возить меня по офисам и заводам, рассказывать и показывать, какой он молодец.

— Давай, я буду его слушать, охать, ахать, а еще восхищаться им, а ты просто ходи следом.

— Ну, не знаю…

— Бобка! — с визгом в комнату врывается младшая сестра, Полинка, и бросается на шею.

Она обхватывает мой торс ногами, а носом трется о мой нос, как в детстве. Тепло разливается в груди, словно неуемная энергия сестренки заряжает меня силой.

— Слазь, дуреха! Что делаешь? Ты же взрослая. И я не один.

— Ой! — взвизгивает сестра и тут замечает Мишку. — Простите, простите! — она кокетливо наклоняет светлую головку, делает круглыми синие глаза и протягивает Громову руку. — Я Полина Колесникова, студентка, комсомолка, а еще настоящая красавица. А вы кто?

Ошарашенный Мишка пожимает ее пальцы, потом стреляет в меня вопросительным взглядом: «Что делать-то?»

— Целуй, — одними губами говорю я и глазами показываю на ладонь сестры.

«Спятил?» — также глазами спрашивает он, но наклоняется и прикладывается губами к коже.

— Ай! Зачем вы так? — вскрикивает Полинка и выдергивает пальцы. — Я же не девица девятнадцатого века. У нас не принято.

Мишка краснеет до ушей и показывает из-за спины кулак, а я держусь за живот от смеха. Сестра, которая никогда не смущается, вдруг тоже вспыхивает, как мак, и сбегает.

За ужином отец объявляет:

— Завтра встаем рано, едем на наше зимовье!

— К-куда? — заикается Мишка.

После моих слов об офисах и заводах он не может принять такой поворот.

— На охоту пойдем. В тех краях видели матерого кабана.

Мы с Мишкой растерянно переглядываемся: отдых в заснеженном лесу мы не планировали. Совсем.