Я стала злодейкой любовного романа

Кира Иствуд, 2022

Каково же было моё удивление, когда я, обычная студентка из России, открыла глаза и обнаружила себя в фэнтезийном мире моего любимого романа! Вот только заняла я место не главной героини – доброй волшебницы Элизы. Нет! Я попала в тело капризной и завистливой Виктории Саблфорд – главной злодейки, чья судьба – это строить козни, позорить себя и свою семью, а в конце умереть от рук любимого, по совместительству – истинного, наречённого судьбой.“Нет уж, увольте! – говорю я сама себе. – Умирать я не собираюсь! И никакая истинность мне не сдалась!”

Глава 2

— Мне сказали, ты отказываешься идти на бал? — хмурясь, спрашивает граф Рональд Саблфорд, а по совместительству отец Виктории. Эти слова — первое, что я от него слышу.

Он вернулся в усадьбу через два дня после моего здесь пробуждения, но даже не зашел проведать дочь, вместо этого через слугу вызвав ее на разговор. Граф восседает во главе пустого обеденного стола, на котором стоит лишь несколько декоративных свечей, кувшин с морсом и стаканы. Мы здесь не ради семейного завтрака, а потому что отец хочет при всех отчитать нерадивую дочь.

Высокий, жилистый, суровый — граф похож на вышедшего в отставку офицера, у него короткий ежик седых волос и взгляд человека, не знающего жалости.

По правую руку графа пристроилась его вторая жена и моя мачеха — Роза — глупая и жадная женщина. На ней столько косметики, что за пудрой не видать настоящего лица.

Слева с надменным видом сидит единокровный брат Виктории — Деккард. Самодовольный белокурый красавец, будущий глава семьи, подающий надежды ученик магической Академии. В романе он упоминался только пару раз: когда пытался ухлестывать за Элизой и когда у всех на глазах отвесил Виктории пощечину.

Я сижу через стул от брата и боюсь поднять на семью взгляд.

Слишком опасаюсь, что кто-нибудь из них раскроет во мне самозванку. Магией, или просто отцовское сердце почует… Однако, кажется, я зря переживаю; больше похоже, что до Виктории в этом доме никому нет дела. Слуги при моем появлении презрительно морщатся и стараются убраться подальше. Брат игнорирует, отец и вовсе делает вид, что дочери у него нет. И только Роза иногда отпускает едкие замечания.

Ничего удивительного, ведь Виктория — незаконнорожденный ребенок, темное пятно на репутации семьи. Рональд Саблфорд изменил первой любимой жене, матери Деккарда, а когда она узнала об этом, то не смогла его простить. Поговаривали, что именно горе стало причиной ее болезни.

Перед самой смертью она попросила неверного мужа позаботиться о незаконнорожденной дочери… Скрепя сердце Граф выполнил последнее желание умирающей. Он забрал маленькую Викторию у ее матери и привел девочку в свой дом.

Однако когда пятилетняя Виктория перешагнула порог, то столкнулась лишь с презрением. Каждый в поместье перекладывал на ее плечи вину за смерть хозяйки, словно это она была виновата в похождениях своего отца. Словно это она — источник всех бед. Неудивительно, что со временем Виктория ожесточилась и стала главным злым персонажем романа. Она выросла, лишенная любви, и поэтому цеплялась за свои чувства к Алану, как утопающий за спасательный круг, не желая выпускать из удушающих объятий безразличного к ней мужчину.

Однако я — не она, и не собираюсь повторять ее печальную судьбу. Не собираюсь умирать из-за чужих ошибок!

— Отец спросил тебя про бал! Ты что, язык проглотила? — визгливо говорит Роза, постукивая ногтем по стакану. — Как смеешь игнорировать отца!

— Извините, я задумалась, — вежливо отвечаю я и тут же замечаю удивление на лицах. Точно, ведь прежняя Виктория не потерпела бы такого отношения мачехи. Она бы уже вскочила и с яростью швырнула бы в Розу свечой со стола, устроив скандал на ровном месте, что в итоге опозорило бы Викторию только больше… Должна ли я поступать так же? Не слишком ли подозрительны резкие перемены?

— Я еще неважно себя чувствую, — пытаюсь оправдаться я.

— Ты в своем уме?! Хоть немного интересуешься новостями? Знаешь, кто устраивает бал?! — раздраженно спрашивает граф, полностью игнорируя мои слова о самочувствии. Ему плевать на состояние дочери? Бедная Виктория, как она это выносила?

— Конечно… папа, — говорю я, припоминая события книги. — Это королевский бал, я долго его ждала, но мое самочувствие…

— Приглашение утверждено королевской печатью! Не прийти — значит выразить неуважению Его Величеству и королевским гостям! Ты в такое положение хочешь меня поставить?

— Думаешь только о себе! — взвизгивает рядом Роза. Чем-то она напоминает мне собачку-болонку, гавкающую под руку.

— У меня уважительная причина… — пытаюсь я вновь достучаться до моего «отца».

— Мне неинтересны твои капризы! Тебе не пять лет, когда все сходило с рук! На балу будут присутствовать высокопоставленные гости. В особенности кронпринц Руанда. Мы зависимы от торговли с ним и его отцом. Если хочешь зваться графской дочерью — будь добра не только тратить мои деньги, но и нести обязательства! И только попробуй опозорить меня. — Граф стискивает пальцы в кулак, его голос дрожит от едва сдерживаемой злости, а ледяной взгляд впивается в мое лицо. — Если ты только посмеешь…

— Хватит, отец! — вмешивается Деккард. — Виктория все поняла. Поняла ведь? — брат переводит на меня хмурый взгляд.

Я киваю, но в горле стоит ком. Еще никто и никогда не разговаривал со мной с подобной ненавистью! Будь это мой настоящий отец, я бы не сдержала слез.

По книге я, конечно, знала, что у Виктории сложные отношения с семьей, но не подозревала, что настолько. Все-таки история была об Элизе… о ее жизни, в которой «бешеная Виктория» выступала вечно мешающей занозой.

— Бал через два дня. Будь добра, не выкинь еще какой-нибудь дурости… Иначе я разочаруюсь в тебе еще сильнее, — сухо говорит граф, поднимаясь с места.

Я молча смотрю, как мой названый отец покидает столовую. Роза спешит за ним как верная собачонка. Следом выходит брат и служанка, что ждала у дверей.

Я остаюсь совсем одна за огромным столом, посередине которого продолжают гореть несколько декоративных свечей. Воск стекает по витым граням, словно напоминая, как мало у меня остается времени. Я не отрываю задумчивого взгляда от рыжего пламени.

«Такой большой дом, а я в нем — совсем одна», — так, должно быть, чувствовала себя здесь Виктория. Интересно, что стало с ее матерью? В книге об этом не было ни слова…

Огонь пляшет на тонком фитиле. Вместе с ним сгорают секунды моей новой жизни.

«Может, сбежать из этого жуткого дома? — думаю я. — Но куда я пойду? Кем буду? Граф, очевидно, очень боится за свою репутацию и не позволит дочери разгуливать, где попало. Его связей хватит, чтобы отыскать меня! И как он тогда поступит? Запрет? Или выдаст за какого-то старика? А может вовсе сошлет в отдаленный монастырь, как в этом мире поступают с женщинами, чтобы “подлечить их душевное здоровье”!»

Изображать болезнь и дальше — опасно, вдруг отец вызовет лекаря, а тот поймет, что в теле Виктории чужая душа? Это все-таки магический мир! И тут есть черная магия! Меня попросту примут за ведьму, и тогда я не проживу даже отведенных мне трех месяцев! А даже если удастся пропустить именно ближайший бал, то ведь они здесь проводятся каждый месяц, если не чаще! Рано или поздно придется туда идти… и как дипломатической гость страны, Алан будет присутствовать на многих из них!

Похоже, свернуть с намеченного сюжета будет совсем непросто… Что, если моя смерть — это единственная возможная концовка? Что, если, как бы я ни трепыхалась, все сведется к ней?

Мысль пугающая, настолько, что у меня леденеют пальцы. Я вцепляюсь в скатерть. Что мне делать? Как быть?! Взгляд невольно падает на запястье моей правой руки. Сейчас там чистая кожа… Но стоит мне увидеть истинного, как на ней проявится узор — точно такой же, какой Алан носит с рождения.

Едва он увидит метку, то вцепится и не отпустит.

Во вселенной книги оборотни верят, что для каждого в мире существует полностью подходящая для него пара. Как бы идеально совместимая душа, вторая половинка, которую, если не встретил в этой жизни, будешь искать в следующей. А метка на запястье — это стрелка компаса. Стоит душам с одинаковой меткой встретиться, как между ними натягивается незримая связь, и нет способа ее разорвать.

По мне, так все это псевдоромантическая чушь! Она хороша для милой фэнтезийной сказки, и не более… И пусть эта сказка теперь — моя жизнь, но я точно не собираюсь по указке якобы судьбы кидаться в объятия чужого мне человека.

Однако, к сожалению для меня, в волчьем народе Алана на истинности в некотором роде зациклены, для них найти истинного — дороже любых сокровищ. Только от такой пары могут родиться по-настоящему сильные дети, даже есть шанс на рождение ребенка с высшим даром магии. Не говоря о том, что, находясь рядом, связанные меткой люди усиливают способности друг друга. Считается даже, что такие пары живут гораздо дольше, реже болеют и до глубокой старости сохраняют трезвость рассудка.

Жаль, любовь комплектом к истинности не идет… По крайней мере Виктории на это надеяться точно не стоит.

Король отдаст меня Алану, просто чтобы избежать политического конфликта. Никого не будет волновать, что со мной случится дальше.

Нет уж! Я никак не могу позволить, чтобы этот Алан узнал о нашей с ним «совместимости»! Но и вечно бегать от балов я не смогу! Чтобы граф оставил меня в покое, придется сходить туда, но просто не попадаться на глаза волчьему принцу! И как-то скрыть запястье, чтобы уж точно не рисковать!

Но как это сделать?

Я гипнотизирую свою руку, как вдруг мне в голову приходит совершенно безумная идея. Повинуясь порыву, я подтягиваю к себе свечу и подношу к огню запястье. Жду…

Пламя обжигает кожу, но я терплю, сжав зубы. Нет, я не сошла с ума… Просто если кожа будет повреждена, то будет причина обмотать запястье, скрыв его от глаз. А кроме того, метка, даже если появится, то уж наверняка ляжет неровно, а значит, не будет один в один повторять узор принца оборотней. Шрам — не такая уж большая плата за мою жизнь.

Чтобы не застонать от боли, я закусываю губу. Зажмуриваюсь. Проклятье, как же жжется! Нет, надо терпеть! Еще немного, ну же!

— Что ты творишь, дура! — неожиданно ударяет по ушам возмущенный возглас.