Как влюбиться в герцога за 10 дней

Керриган Берн, 2019

Когда-то леди Александра Лейн стала жертвой самого омерзительного преступления, которое только может пережить женщина, и теперь сама мысль о близости с мужчиной вызывает у нее боль и отвращение. Но обстоятельства складываются так, что ей придется самой предложить себя в жены человеку, имеющему репутацию дьявола во плоти. Пирс Гедрик Атертон, герцог Редмейн, должен жениться, и как можно скорее. Но мужчине с лицом, изуродованным ужасными шрамами, и порожденной досужими сплетнями репутацией жестокого монстра не так-то легко найти себе невесту. И потому дерзкое предложение леди Александры принимается с восторгом. Поначалу любовь не входит в планы ни одного из «молодоженов поневоле», однако душевная близость, нежность и понимание способны исцелить даже самые глубокие сердечные раны…

Глава 5

Пирс заметил, как три дамы многозначительно переглянулись. Он не понял, в чем дело, и это ему категорически не понравилось.

— Ваша светлость… — Франческа продолжила их знакомить с полной невозмутимостью, словно они не стояли над лежащим на земле избитым человеком, только что пытавшимся их убить. — Позвольте вам представить моих лучших подруг, будущих подружек невесты, мисс Сесилию Тиг из Лондона и леди Александру Лейн, дочь графа Бентама.

— Рада знакомству, ваша светлость. — Мисс Тиг расправила лавандовые юбки и присела в изящном реверансе. Ее очки, как успел заметить герцог, скрывали самые потрясающие голубые глаза, которые ему когда-либо доводилось видеть. Причем дело было не только в удивительной голубизне, но и в том, что они светились умом.

Весьма ощутимый тычок локтем в бок от Сесилии вывел Александру из ступора, и она совершила некое телодвижение, которое Пирс мог посчитать реверансом, только если у него было увеличительное стекло.

Его многословие, вероятнее всего, стало результатом насилия, от которого его кровь все еще продолжала кипеть.

— Мы удивительно скоро встретились с вами снова, доктор Лейн. — Он смотрел на нее со всей надменностью, на которую был способен. — Или я должен говорить «леди Александра»?

Франческа, нахмурившись, переводила глаза с жениха на подругу и обратно. В конце концов, она скрестила руки на груди, затянутой в такой яркий розовый шелк, что на него было больно смотреть. На любой другой женщине этот цвет показался бы уродливым. Но этой он, безусловно, шел.

— Кажется, вы уже знакомы. — Франческа прищурилась, глядя на Александру. Пирс не заметил в ее взгляде ни злобы, ни ревности — только любопытство.

— Ну… я… нет? — пробормотала Александра.

— Это вопрос? — усмехнулась Франческа. — Ты могла бы упомянуть о вашем знакомстве еще вчера.

Чувственный рот леди Александры несколько секунд открывался и снова закрывался. Совершенно беззвучно. А мисс Тиг наклонилась к лежавшему в пыли человеку, который начал подавать признаки жизни и громко стонал.

— Мне кажется, ему больно, — сообщила она. — Может быть, мы должны оказать ему помощь?

Франческа повернулась к ней.

— Послушай, Сесилия, этот человек только что пытался убить одного из нас. Пусть страдает. Сам виноват.

Да, его будущая жена — решительная и в высшей степени уверенная в себе женщина, понял Пирс.

Господи, они же сделают друг друга несчастными! Не то чтобы он не был с ней согласен по данному вопросу. Просто решительность и уверенность в себе — их общая черта. И если они оба будут жить в Редмейн-касле и каждый станет настаивать на своем, кто сохранит мир?

Это еще в случае, если она не заметит, что он не может отвести глаз от ее лучшей подруги.

— Я хотел бы понять, кому из вас предназначалась пуля. — Пирс, наконец, сумел отвести взгляд от Александры и уставился на стрелка. — Кто-нибудь из вас его знает?

Сесилия и Александра несколько секунд рассматривали окровавленного мужчину, после чего обе отрицательно покачали головами и повернулись в Франческе. Та побледнела.

— Я никогда в жизни его не видела, — сообщила она, пожалуй, слишком поспешно. — Хотя нам всем следует посмотреть на того человека, что на холме. Может быть, тогда что-нибудь прояснится?

— Правильно, дорогая, — согласилась Сесилия. — Думаю, нам лучше пойти вокруг — сначала к деревьям, а потом вдоль них. Так мы убедимся, что больше нас никто не поджидает, а заодно и не будем слишком уж легкой мишенью.

— Ты права. — Франческа подхватила юбки и переступила через стонущего человека, словно через кучу мусора. — Так и сделаем.

Пирс сжал кулаки. Ему хотелось ущипнуть себя и убедиться, что он не спит.

Что это за женщины? Где слезы, драматические восклицания и театральные обмороки? Могли бы хотя бы высказать толику восхищения его героическим поведением.

Сесилия последовала за его невестой. Она грациозно перепрыгнула через лежащего мужчину, от чего ее внушительные груди зазывно колыхнулись — не заметить это мог разве что слепой.

— Мы должны связаться с властями сразу или после…

— Я понятия не имела, что он герцог, — выпалила Александра. Она осталась на том же месте, где все они стояли, поднявшись на ноги после нападения. Она тяжело дышала и часто моргала, явно пребывая в состоянии шока. — Я бы сказала, если бы знала. Я думала, он конюх, который сопровождал сбежавшего жеребца. Вот этого. — Она махнула рукой в сторону Меркурия.

Сесилия живо заинтересовалась.

— Значит, это тот самый мужчина, которого мы рассматривали прошлой ночью? Конечно, я должна была догадаться хотя бы по ширине его плеч.

Пирс вздрогнул. «Тот мужчина, которого они… что?»

Мысль о том, что Александра видела, как он снимает рубашку и отбрасывает ее в сторону, не помогла успокоить пожар, все еще бушевавший в крови.

Интересно, ей понравилось увиденное?

— Да, — подтвердила она.

«Да?»

— Да, это он. — Александра обернулась к Пирсу и устремила на него обвиняющий, можно сказать, прокурорский взгляд. — Вы же сказали, что ухаживаете за животными в Редмейн-касле.

— Так и есть. — Он ткнул стонущего мужчину носком сапога. — Разве не сказал Александр Великий, что внутри каждого человека живет зверь?

— Это сказал Фридрих Великий, — поправила его Александра, кажется, совершенно машинально, даже не заметив, что сделала это. — Пусть эта цитата кажется уместной, но все же…

— Между прочим, — вмешалась Франческа, — «звери» возвращаются и вот-вот наткнутся на мертвеца.

Шумная толпа людей с ружьями и в шерстяных куртках шла по высокой траве на гребне холма в какой-то сотне ярдов от места, где лежал подстреленный Пирсом стрелок.

— Какого черта они здесь делают? — воскликнул Пирс и спрятался за стену. — Они не должны видеть нас здесь вместе.

— Как же быть? — забеспокоилась Сесилия. — Быть может, нам следует пойти им навстречу и направить их к замку по другой дороге?

Пирс кивнул и критическим взглядом оглядел самого себя. Его одежда была измазана кровью избитого им человека, костяшки пальцев быстро распухали.

— Здесь есть оленья тропа. Она ведет мимо пруда и садов. Им следует немедленно свернуть влево, вернуться немного назад, и они ее сразу увидят.

— Другим убийцам, если они где-то прячутся, придется стрелять в охотников, — сказала Сесилия. — Им не удастся уйти незамеченными.

— Совершенно верно. Слишком много свидетелей с оружием. Франческа приподняла юбки и почти бегом, с ловкостью газели устремилась вверх по склону.

Сесилия подошла к подруге.

— Алекс, а ты не хочешь пойти с Франческой? А я могла бы остаться здесь и помочь его светлости погрузить бандита на коня.

— Вы не сделаете ничего подобного, — буркнул Пирс. «Погрузить мужчину на лошадь. Что за бред?»

— О, не беспокойтесь. Я никогда не была слабой хрупкой женщиной. — И она с гордостью продемонстрировала свои широкие плечи и сильные руки.

Александра что-то пискнула.

— Я скорее позволю изуродовать вторую половину моего лица, чем разрешу женщине делать столь одиозную работу. — Пирс отвел взгляд от графини, уверенно шествовавшей вверх по склону, и уставился на оцепеневшего доктора археологии, стоявшую рядом с ним. Потом он покосился на валькирию, которая предлагала ему помощь в подъеме тяжестей. Ему уже приходилось встречать необычных женщин, однако эта троица была чем-то из ряда вон выходящим.

И на одной из них он женится.

Две женщины несколько секунд смотрели друг на друга.

— Я не могу сейчас встретиться с этими людьми, — наконец сказала Александра. — Иди. Пошли кого-нибудь на поиски, если мы не вернемся сразу.

Явно не уверенная в правильности своего поступка, Сесилия поспешила за Франческой, которая уже преодолела больше половины пути вверх по склону.

— Все в порядке? — Пирс протянул руку, чтобы поправить упавшую на ее лицо прядь.

Александра вздрогнула, отпрянула и дрожащими пальцами сама заправила прядь за ухо.

— Все в порядке… учитывая все обстоятельства. Нам пора идти?

Пирс опустил руку. Разумеется, она выбита из колеи из-за того, что не узнала жениха собственной лучшей подруги.

А потом едва не получила пулю.

Стрелок потерял сознание, и Пирс забеспокоился, не забил ли его до смерти.

Он искренне надеялся, что нет. По крайней мере до тех пор, пока ему не удастся получить у него информацию, он должен оставаться живым. У Пирса руки чесались нанести еще несколько ударов. Когда он узнает, кто его послал, можно будет и добить негодяя.

— Оставайтесь здесь, пока я не погружу его на коня.

Положив оружие на остатки стены, некогда доходившей ему до пояса, он повел Меркурия к неподвижному телу. Бандит был ниже, чем Пирс. Собственно говоря, большинство мужчин были не такие высокие, как он. Зато бандит был коренастый, широкоплечий и имел огромные кулаки. Наклонившись, Пирс удостоверился, что бандит дышит, и обшарил его карманы. Там обнаружился только обрывок бумаги со словами: «Falt Ruadh».

Герцог нахмурился. Значит, это вовсе не случайный акт насилия. Бандиты точно знали, кто им нужен.

Записка была поспешно нацарапана на языке, с которым он был знаком только благодаря своему единоутробному брату — шотландцу.

«Falt Ruadh» по-гэльски означает «рыжие волосы».

Рыжие волосы. Необычно, но все три женщины были обладательницами рыжих волос, только разных оттенков. Волосы леди Франчески были очень яркими, темно-красными, Сесилии — медно-золотистыми, а леди Александры, словно древесина красного дерева, впитавшая краски заката. Ее волосы были наименее броскими, но самыми завораживающими.

«Так нельзя», — упрекнул себя Пирс, поднатужившись, и взвалив бандита себе на плечо, как мешок.

Разве можно желать подружку своей невесты?

Потом он забросил бесчувственного мужчину в седло и с трудом удержал коня, который сразу заволновался и попятился.

«Пожалуй, лучше не отвечать на этот вопрос сейчас», — решил он, достал из переметной сумки веревку и привязал бандита к седлу, за обе ноги и одну руку — вторая оказалась сломана. Путы получились не слишком аккуратными, но крепкими.

Александра взяла пистолет и проверила, сколько осталось пуль.

Две, если он не ошибся с подсчетами.

Пирс протянул руку, ожидая, что она с радостью и облегчением отдаст оружие в более опытные и привычные к нему руки. Как выяснилось, он слишком мало знал доктора археологии.

Она опустила руку с пистолетом, но ее палец остался на спусковом крючке.

— Я возражаю. — Он скосил глаза на бандита, свисавшего с седла. — Сейчас он вам ничего не сделает.

— И все равно я его понесу, — заявила Александра.

Пирс нахмурился.

— Вы хотя бы сумеете им воспользоваться, если возникнет необходимость?

Александра не отреагировала на колкость.

— Сумею. Я практиковалась на змеях в Александрии.

«Змеи в Александрии. — Фыркнув, Пирс отвернулся и повел коня к тропе. — Разумеется, как же я мог забыть!»

Некоторое время они шли молча, и слышался только шум волн, бьющихся внизу о скалы.

Александра тщательно поддерживала дистанцию, намного большую, чем того требовали приличия, и крепко сжимала в руке пистолет — за пределами его досягаемости.

Она нервно покосилась на своего спутника.

— Что было на бумаге, которую вы нашли?

Пирс полез в карман, достал записку и протянул ей. Она быстро пробежала ее глазами и вернула. Ее бледное лицо хранило непроницаемое выражение.

— Я не знаю значения этих слов.

Пирсу показалось, что она призналась в этом с большой неохотой.

— Это по-гэльски. «Рыжие волосы».

Он исподтишка наблюдал за ее реакцией. Ее лицо оставалось невозмутимым, даже спокойным. Но обмануть Пирса ей не удалось. Он почти всю свою жизнь провел с животными.

Даже если лицо ее не выражало страха, он таился в каждой напряженной линии ее тела. В расстоянии, которое она установила между ними. В ее постоянной настороженности, учащенном дыхании, слабой дрожи голоса.

— Вы можете предположить, кому понадобилось убить одну из вас? — поинтересовался он.

— А вы? — ответила она вопросом на вопрос.

— Нет, но я намерен это выяснить.

Свободной рукой Александра схватилась за свой галстук. Она дернула его, ослабив узел, и сделала несколько глубоких вздохов. Это не помогло. Тогда она прижала руку в перчатке к щеке, потом ко лбу и снова опустила ее.

Несмотря на довольно прохладный ветер, несший отголоски ночной непогоды, на ее лбу выступила испарина. Она всеми силами старалась подавить тревогу, но пока не слишком успешно. В душе Пирса возникло странное чувство, нарушившее его спокойствие почти так же, как вид оружия в руках убийцы.

Желание было нелепым, даже смехотворным. Он хотел взять ее руки в свои и унять их дрожь. Он страстно желал предложить ей спокойствие и комфорт, иными словами — то, чего сам никогда не имел.

Он тряхнул головой, избавляясь от непрошеных мыслей. Необходим конструктивный подход. Отвлечение внимания.

— Змеи? — поинтересовался он. — Вы часто сталкивались со змеями? С какими именно? С кобрами, наверное?

Прошло несколько секунд, прежде чем смятение исчезло из ее глаз и она смогла ответить.

— Н-нет, — чуть запинаясь, проговорила Александра. — В Египте не так много кобр, как принято считать. Наш лагерь располагался возле Александрийского маяка. Там нас больше всего донимали рогатые гадюки. Они… ох… — Александра вздохнула, подняла руку, чтобы поправить волосы, и обнаружила в ней пистолет. Она виновато покосилась на Пирса и опустила руку, снова направив дуло вниз. Пирсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не выхватить у нее из рук оружие.

— Их было много? Я имею в виду рогатых гадюк, — спросил он, почувствовав, что Александра потеряла нить беседы.

— Да. — Она не поднимала глаз. — Из-за довольно светлого окраса они сливаются с песком, так что почти невозможно заметить их заблаговременно.

— Тогда вы и стали метким стрелком? — спросил Пирс. Ему показалось, что его собеседница снова забыла, о чем идет речь.

— На самом деле, нет. После того как я приютила Анубиса, мне пришлось использовать оружие только один раз.

— Анубис — это собака?

— Кот.

Пирс резко остановился, заставив Меркурия дернуть головой.

— Признаюсь честно, я никогда не был первым учеником школы, но разве Анубис не божество с головой собаки?

— Да. Но Анубис удивительно походил внешне на его статуи… и вел себя как собака.

— В чем это выражалось?

Уголки губ Александры чуть дрогнули.

— Она прыгала на змею, хватала ее за шею и начинала трясти. Мне всегда казалось, что она вытрясает из змеи душу… если у рептилии есть душа. Знаю, что кошки — хищники, но мне больше никогда не приходилось видеть ничего подобного.

— Это была она? — удивился Пирс. — Где же эта чудо-кошка сейчас? Я бы хотел с ней познакомиться.

Александра улыбнулась, но в ее голосе звучала грусть:

— Я оставила ее маленькой девочке-сироте в Египте. Малышку зовут Акаша.

— Почему? У нас в Англии тоже есть змеи. Ей было бы на кого охотиться.

— Я подумала, что Анубис здесь замерзнет.

Пирс повел рукой, указывая на сочные густые травы, словно нежащиеся под солнцем. Их шевелил легкий бриз с моря.

— Насколько я понимаю, довольно много кошек чувствуют себя вполне комфортно в нашем климате.

— Конечно, но это английские кошки. Они пушистые. А у Анубис шерсти не было.

Пирс недоверчиво прищурился.

— Голая кошка? Никогда о такой не слышал. — Он, естественно, слышал об этих лишенных шерсти созданиях, но ему только сейчас удалось отвлечь Александру, отвести ее от края пропасти, наполненной страхом, куда она едва не шагнула.

— В Египте их называют сфинксами, — сообщила она тоном университетского профессора. — Это очень редкие животные, они считаются священными.

Пирс щелкнул языком.

— Вы положили меня на лопатки, доктор Лейн.

— Я об этом и не мечтала, ваша светлость. — Александра, наконец, подняла глаза и робко улыбнулась.

Солнечный свет, отражавшийся от поверхности моря, сразу показался ему удивительно ярким, а слабый ветерок — нежным и ласкающим. Неужели все это сотворила одна только ее улыбка?

— Там, на станции, вы представили себя в ложном свете, — сказала Александра. В ее голосе не было упрека. Пирс решил, что она старается разговором отвлечься от того факта, что рядом с ней идет покрытый кровью герцог, и к тому же убийца.

— Разве, доктор Лейн? — Он особенно выделил голосом слово «доктор».

— Но я действительно доктор.

— И к тому же дочь графа.

Александра безразлично пожала плечами.

— Я не хотела выставлять свое знатное происхожде — ние перед конюхом, тем более когда он пришел мне на помощь.

— Насколько я понимаю, мисс Сесилия Тиг и есть тот самый отважный Сесил, которого вы ждали?

Судя по недовольству, промелькнувшему на ее лице, Александра поняла, что он имел в виду.

— Я — женщина, путешествующая без компаньонки. Поэтому я не хотела сообщать слишком много информации о себе незнакомцу. А у вас есть оправдание своему неучтивому поведению?

Пирс не стал ей говорить, что вовсе не ждал от нее отношения к себе как к герцогу. Ему очень нравился их разговор, и он был впечатлен. Ему импонировало то, что при первой их встрече она отнеслась к нему — покрытому шрамами конюху — с большей почтительностью, чем сейчас, когда ей точно известно: он человек могущественный, богатый и влиятельный.

Все это Пирс не озвучил. Вместо этого он дернул плечом и сообщил:

— Для начала я считал, что вы меня знаете.

— Откуда?

— По-моему, всем в империи известно, кто такой Ужас Торклифа.

— Да… я слышала, что вас так называют. — Она напряглась. — Но почему?

— В общем, это недавнее прозвище. — Он указал на шрам, пересекавший губу. — Согласно местному поверью, меня укусил… или поцарапал оборотень — или демон, смотря кого вы спросите. В результате я превратился в чудовище, покрытое шрамами, которое бродит по проклятому замку Редмейн, ест маленьких детей на завтрак, а девственниц на ужин. Скажу прямо, я весьма популярен.

Пирс шутил, но его собеседница отошла подальше, и улыбка исчезла с ее лица, забрав с собой солнечный свет.

— Мне думается, — сказала она, — вы преувеличиваете свою известность. Лично я до вчерашнего дня ничего о вас не слышала.

Пирс усмехнулся.

— Насколько я понимаю, вы проводите много времени за пределами страны, а значит, вдали от общества.

— Это правда. — Александра кивнула, наклонилась, сорвала колосок лисохвоста и стала вертеть его в руке. — Честно говоря, меня никогда не интересовало, что говорят в обществе.

«Это на нее похоже», — подумал Пирс. Он не сводил с нее глаз, позабыв о приличиях, но она ничего не замечала, сосредоточив все свое внимание на травинке.

Эта женщина, безусловно, получила хорошее образование, много ездила по миру и все же обладала удивительной неиспорченностью, пожалуй, даже наивностью, которая редко встречается у людей ее возраста. В ее глазах цвета темного меда жил испуг, словно у жеребенка. Забываясь, она слегка сутулилась, но, вспомнив о необходимости держать спину, распрямлялась, и ее осанка становилась царственной. Она постоянно находилась в напряжении, словно зайчишка, всегда готовый юркнуть в безопасность ближайшей живой изгороди, если возникнет необходимость.

Как такое беспомощное существо сумело пережить опасности Каира и Александрии?

— Это правда?

Ему потребовалось время, чтобы осознать: она обращается к нему, а не к травинке.

— Вы о чем?

— Правда, что вы едите девственниц на ужин?

Герцог фыркнул.

— Мой бог! Нет, конечно. Девственницы — не самое полезное блюдо для ужина… Хотя я, возможно, не отказался бы попробовать одну или двух на десерт. Жители деревни постоянно мне их приводят. Почему бы не полакомиться?

Он улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на которую только был способен, уверенный, что она обязательно оценит его веселое легкомыслие.

Александра поморщилась и хмуро уставилась куда-то вдаль.

Улыбка Пирса умерла медленной и мучительной смертью.

— Вы удивитесь, но когда-то женщины находили меня весьма привлекательным.

Александра слегка повернула голову и покосилась на герцога.

— Это было до того, как я стал персонажем местных страшных сказок. — Он указал рукой на свое обезображенное шрамами лицо. — Возможно, раньше я был слишком красив, и все пытались меня рассмешить. Ну а теперь мне приходится полагаться только на мое недоразвитое чувство юмора и явно несуществующую сообразительность.

— Ой… — Александра протянула руку к нему, отбросив травинку. Ее лицо приняло виноватое выражение.

Пирс приготовился к наслаждению от ее прикосновения, но ее рука замерла, так и не дотронувшись до него.

— О, нет, ваша светлость. Пожалуйста, не думайте, что отсутствие у меня реакции как-то связано с вашим… с вашей внешностью. Я просто… Я не… — Казалось, слова застревают у нее в горле.

— Вас не так легко рассмешить, я понимаю. — Слегка переигрывая, он принял позу благородного героя. — Ваши высокие стандарты делают вам честь, миледи.

Пирс с удовольствием заметил, что краски жизни вернулись на ее лицо — значит, смертельный страх ушел.

— Все не так, милорд. Меня достаточно легко развеселить… Понимаете… я обещаю…

— Тем более. Значит, я полный идиот, если, как ни стараюсь, не могу вас рассмешить.

Александра подошла ближе. Теперь она была раздосадована и встревожена.

— Прошу вас… Дело вовсе не в вас. Да и в ваших шрамах нет ничего ужасного или пугающего. Они вас вовсе не портят. Вы действительно очаровательны. Я хотела сказать… я не…

— Вы сама не своя. — Что-то подсказало ему, что он зашел слишком далеко, и она снова возвращается к неловкости и страху. — Вы чего-то боитесь, леди Александра. И я всего лишь пытался отвлечь вас.

Тревога исчезла с ее лица. Брови сдвинулись, словно она никак не могла решить, что делать — обидеться или рассердиться.

— Я провел всю жизнь в компании мужчин, — объяснил герцог. — И у меня почти нет опыта общения с прекрасным полом. Признаюсь честно, я нагло солгал, когда утверждал, что дамы когда-то находили меня привлекательным.

— А разве нет? Я бы сказала, что они считали вас очень даже… по крайней мере… то есть… я уверена… — Она шумно вздохнула.

Не исключено, что она когда-нибудь сможет окончить фразу в его присутствии. Но не сейчас.

— Они считали меня неприлично богатым, занимающим очень высокое положение — самое высокое, если не считать особ королевской крови. Иными словами, я обладал в высшей степени привлекательными чертами для будущего мужа. Но я слишком много времени проводил вдали от дома.

— Но теперь все изменится. Вы станете мужем…

Герцог долго молчал. Он с преувеличенной тщательностью проверил, достаточно ли прочно пленник привязан к седлу, потом ласково похлопал Меркурия по шее. Тропинка шла вплотную к скалам, после чего раздваивалась. Одна следовала к деревне, другая — обратно к замку. Герцог взглянул сначала в одну сторону, потом в другую. Пауза затянулась.

— Не знаю, — в конце концов, сказал он. — После того как Франческа и я выполним обязанности герцога и герцогини Редмейн и род Атертонов будет продолжен, скорее всего, я снова отправлюсь в странствия. Но сейчас я должен позаботиться о наследнике.

Теперь надолго замолчала Александра.

— Вы не похожи на герцогов, с которыми мне приходилось встречаться.

Пирс уже понял, что его собеседнице свойственно высказывать непочтительные мысли и только потом задумываться о своих словах.

— А вы не похожи ни на одну из леди, которых я встречал.

— Я… я вовсе не хотела вас обидеть.

— А я сделал вам комплимент.

Она проигнорировала последнюю реплику и снова отвела глаза.

— Я только хотела сказать, что вы лучше себя чувствуете в седле с саблей, чем в великосветском салоне. По крайней мере, эта черта у вас с Франческой общая.

«Ах да, Франческа». Пирс издал неопределенный звук, рассчитывая тем самым положить конец разговору о его брачных планах.

— Вы ее любите?

«Не удалось». Герцог поморщился.

— Леди Франческе и мне нет никакой необходимости иметь что-то общее, кроме имен и детей.

— Это довольно-таки… корыстный подход к браку.

— А я вообще корыстный человек.

Александра прикусила губу.

— Ну, она вам хотя бы нравится?

Пирс закашлялся, скрывая смех. Франческа Кавендиш — сверкающий рубин в море жемчуга. Она смела, красива, великолепна.

И он едва мог выносить энергию, бьющую из нее ключом… нет, фонтаном. Спустя час, проведенный в ее обществе, у него появлялось непреодолимое желание привязать ее к чему-нибудь, чтобы она, наконец, перестала двигаться. Она ему не нравилась, это точно. Но в то же время он не стал бы утверждать, что она ему не нравится. Пирс задумался. Каково его мнение об этой женщине? Трудно сказать, он видел ее только дважды.

— Я восхищаюсь… силой ее духа.

— Вы хотите сказать, что она вам даже не нравится? — возмутилась Александра. — Тогда почему вы на ней женитесь?

— А почему нет? — Герцог безразлично пожал плечами. — В конце концов, мы помолвлены. Представители высшего класса редко испытывают чувства друг к другу, вступая в брак. Мне не нужно любить жену, чтобы выполнить обязанности по отношению к ней. Леди Франческа — молодая здоровая женщина. Она родит мне сильных сыновей и красивых дочерей. — По крайней мере, Пирс на это рассчитывал, равно как и на то, что ему удастся вызвать в себе физическое желание. Правда, пока… его мужское естество никак не реагировало на Франческу. — Этот брак выгоден для наших семей. Мой отец…

Меркурий заржал, рванулся вперед и врезался в Пирса, который, не удержавшись на ногах, толкнул Александру, лишив ее равновесия. Он едва успел схватить женщину и прижать к себе, чтобы смягчить падение, и невольно застонал, когда его спина и плечи соприкоснулись с отнюдь не мягкой землей. Он обнял Александру за плечи, не давая ей удариться, одновременно следя за местонахождением Меркурия, чтобы защитить ее от смертоносного удара копытом, если жеребец окажется слишком близко.

Чертов жеребец испуганно приплясывал лишь в паре шагов от них.

Даже хорошо, решил Пирс, что леди Александра не отдала ему пистолет. Иначе он бы пристрелил проклятое животное на месте и поволок раненого стрелка дальше на себе.

Он слегка сбился с мысли, ощутив прикосновение к своей груди мягких, не скованных корсетом женских грудей, а к ногам — сильных ног.

И сразу ощутил возбуждение. Оно пронзило его, словно молния. Кровь, казалось, потекла по жилам быстрее, и Пирс глухо застонал.

Эта женщина должна принадлежать ему. Как же ему хотелось немедленно овладеть ею — здесь и сейчас.

Пирс заметил, что ее губы слегка приоткрылись, словно в приглашении. Она часто и хрипло дышала.

Он тронул языком шрам на губе. Он еще ни разу не целовал женщину с тех пор…

Очарование момента нарушил металлический щелчок. Взведенный курок.

— Отпустите меня.

Пирс замер. Ее глаза блестели, зубы были сжаты. Он уже видел такие глаза у загнанной дичи.

В этот момент он отчетливо понял: если он сделает хотя бы одно неверное движение, она, не колеблясь, выстрелит ему в грудь, бросит его тело в океан и поспешит домой, чтобы успеть к чаю.

Она вскочила на ноги даже раньше, чем он. Воображение тут было ни при чем. Пистолет действительно был нацелен ему в грудь. Александра, не выпуская его, попятилась.

— Я доберусь отсюда до замка сама.

— Но я хотел бы убедиться, что вы в безопасности…

— Глупости. — Ее красивое лицо исказила гримаса презрения. — Что скажут люди, если я появлюсь в замке без компаньонки с вами, а завтра вы объявите о своей помолвке? Моя репутация погибнет. Ваша свадьба тоже.

В обычный день Пирс бы решил, что она начиталась мелодрам. Но сегодняшний день можно было назвать каким угодно, только не обычным. Накануне вечером она вступила в схватку с перепуганным жеребцом, сегодня ее едва не подстрелили, после чего она чудом не свалилась со скалы. Если говорить честно, ей еще мог угрожать страстный поцелуй жениха лучшей подруги.

Все-таки он ублюдок.

— Хорошо, леди Александра. Я провожу вас, оставаясь на расстоянии.

Она встретила его медовую покорность уксусом.

— Вы можете называть меня доктором Лейн, — заявила она, погрозив ему дулом пистолета, как пальцем.

Пирсу оставалось только поднять руки.

— И… и… спасибо. — Это было сказано скорее через силу, чем вежливо. Потом Александра развернулась и зашагала прочь, чеканя шаг. Такой поступи позавидовал бы кадровый пехотинец.

Пирс проводил ее взглядом, не в силах забыть, как их тела соприкасались на мягкой траве. Ее уход никак не повлиял на состояние его мужского естества. Как-то нехорошо возвращаться в конюшню с привязанным к седлу бандитом и возбуждением.

Александра Лейн. Ее имя будет преследовать его до конца жизни.