Как влюбиться в герцога за 10 дней

Керриган Берн, 2019

Когда-то леди Александра Лейн стала жертвой самого омерзительного преступления, которое только может пережить женщина, и теперь сама мысль о близости с мужчиной вызывает у нее боль и отвращение. Но обстоятельства складываются так, что ей придется самой предложить себя в жены человеку, имеющему репутацию дьявола во плоти. Пирс Гедрик Атертон, герцог Редмейн, должен жениться, и как можно скорее. Но мужчине с лицом, изуродованным ужасными шрамами, и порожденной досужими сплетнями репутацией жестокого монстра не так-то легко найти себе невесту. И потому дерзкое предложение леди Александры принимается с восторгом. Поначалу любовь не входит в планы ни одного из «молодоженов поневоле», однако душевная близость, нежность и понимание способны исцелить даже самые глубокие сердечные раны…

Глава 6

— Если ты не будешь сидеть спокойно, я тебя уколю, — предупредила Александра, вооруженная заколками для волос, украшенными яркими рубинами.

— Все-все, я уже почти закончила, — заверила Франческа. Она подняла ногу и уперлась коленом в бедро Сесилии, заставив подругу удивленно вскрикнуть.

Франческа еще раз — последний — потянула шнурки корсета Сесилии и, наконец, завязала их с расторопностью моряка, швартующего судно к причалу.

Это была их давняя привычка — заменять друг другу горничных, одеваясь к вечеру. В это время они могли свободно говорить.

Сесилия провела ладонями по своей новой, изрядно уменьшившейся фигуре. Особенно ее впечатлила талия, ставшая на несколько дюймов тоньше.

— Очень туго, — сообщила она. — Мне придется весь вечер разговаривать шепотом.

— Давай немножко ослабим, — с готовностью предложила Александра.

— Нет! — На лице Сесилии расцвела торжествующая улыбка. — Мне очень нравится.

— И мы не можем свести на нет мои титанические усилия, — сказала Франческа и направилась к окну. Александра успела вовремя схватить подругу за плечо и воткнуть заколку на место. Прическа получилась восхитительная.

— Ты зря расстраиваешься, Сесил, у тебя очень привлекательная фигура. — На Александре не было корсета, но его отсутствие с успехом компенсировал покрой платья, которое имело такой плотный многослойный лиф, что ее груди были вжаты в грудную клетку. — Не думаю, что ее следует улучшать так радикально, чтобы ты весь вечер чувствовала дискомфорт.

Александра заметила скептические взгляды, которыми подруги окинули ее платье, думая, что она не видит. Они воздержались от комментариев, поскольку понимали, что таков ее выработанный годами способ не привлекать мужских взглядов.

— Если я не смогу дышать, то не задержусь у стола с закусками. — Сесилия примерила турнюр и полюбовалась на свои пышные бедра. — Сегодня мне хочется выглядеть безупречно.

— Не понимаю почему. — Франческа с помощью Александры надела через голову ярко-красную юбку, не повредив прическу. — Если все пойдет по плану, это будет не маскарад в честь помолвки, а разоблачение заговора с целью убийства.

— Если мы найдем какие-нибудь улики в покоях герцогини, ты хочешь немедленно их обнародовать? — спросила Александра. — Сегодня?

— Да.

Услышав ответ подруги, как всегда энергичный и уверенный, Александра задумалась.

— Ты уверена, что это разумно? — Она представила себе лицо герцога, обветренное и покрытое шрамами, на котором застыла гримаса ярости. Ведь его семейство обесчестили в его же родовом гнезде.

Что-то в намеченном подругой сценарии ей не нравилось и пугало.

Впрочем, с какой стати это ее тревожит? Особенно если Редмейн — средоточие зла. Но если нет? Разве должен один человек отвечать за злодеяния членов своего семейства?

Она не могла не думать об очаровательном скромном мужчине, который шел рядом с ней по скалам, о его манере держать себя, о его уме и остроумии. При взгляде на него легко можно представить себе Ужас Торклифа. И вовсе не из-за шрамов, а из-за насилия, на которое он был способен. Он двигался и держался, как хищник, ступающий по своей земле. Земля действительно принадлежала ему. А вот был ли он хищником?

— Чем скорее выяснится причастность Редмейна или Рамзи, тем меньше станет вероятность повторения вчерашнего инцидента, — проговорила Франческа, повернувшись спиной к Сесилии, чтобы подруга застегнула лиф ее платья. — Если мы обнародуем правду, то окажемся в большей безопасности, чем если станем мстить тайно.

— В свете последних событий я склонна согласиться. — Сесилия кивнула. Ее роскошные волосы, уложенные в замысловатую прическу с помощью фиалковых лент и перламутровых гребней, казалось, грозили вот-вот рассыпаться по плечам. На это и был расчет. У всякого, кто взглянет на эту потрясающую прическу, возникнет желание вытащить гребень или заколку и закрепить ее понадежнее. — Если с нами что-то случится после разоблачения, вина автоматически ляжет на Редмейна или Рамзи.

— Совершенно верно. — Франческа закончила расправлять юбки Сесилии — каскад блестящего шелка. — И поскольку очевидно, что целью стрелка была я, очень важно действовать быстро.

Накануне утром Александра, вернувшись в замок, сразу нашла подруг. Она рассказала им о записке, найденной герцогом в кармане стрелка, и об их разговорах.

Она намеренно не упомянула о физической стороне их общения, хотя не желала даже думать почему. Ведь речь шла всего лишь о падении. Так почему она не может заставить себя говорить о нем?

Потому что он обнимал ее? Потому что в какой-то момент, глядя на его лицо, обожженное чужеземным солнцем, и на ужасные шрамы, она увидела… Что?

Усталость. Нет. Осторожность.

Нечто знакомое было в его глазах, синих, как небо, и яростных, словно море. А еще они были усталыми и ранимыми.

Когда он неосознанно тронул кончиком языка шрам, изуродовавший губу, неуверенность этого движения что-то изменила в ее душе, пробудила в ней нежность — эмоцию теплее, чем жалость, и мягче, чем любопытство. На какой-то миг она овладела ею, и Александра забыла, что должна бояться.

Она оказалась в плену странного ощущения, шокирующего чувства, которое она отдаленно идентифицировала как… убежище? Безопасность? Его тело рядом было твердым и тяжелым. И не надо было обладать слишком развитым воображением, чтобы представить себе его неуязвимость, способность защитить ее от всего, что может ей навредить.

Ей даже показалось, что она могла бы остаться под его защитой навсегда. В безопасности.

Но тут его глаза уставились на ее приоткрытые губы, и его тело моментально напряглось, и что-то твердое, как железо, уперлось ей в бок. Он… Александра решила не называть слово даже мысленно. Мужчины больше не желали ее. В этом она была уверена. Нет, Редмейн среагировал на нее, как любой мужчина среагировал бы на женщину в его объятиях. Любую женщину.

Она ощутила досаду при мысли о своем ответе. Подумать только, она пригрозила ему пистолетом! Кажется, только направить пистолет на герцога — уже считается преступлением. Но ей было все равно. Ужас и беспомощность охватили ее с такой силой, что перед ней было только два пути — спастись или броситься с обрыва.

Она бы умерла — нет — она бы убила его раньше, чем подумала об альтернативе.

Александра надела незамысловатое платье серебристого цвета и с трудом просунула руки в длинные прозрачные рукава. Она намеренно не использовала ни турнюры, ни корсет — ничего, что могло бы привлечь к ней мужское внимание.

А чтобы избежать завистливого внимания женской части общества, она, не отступая от модных фасонов, весьма искусно подбирала ткани, так что плотное и тугое шелковое платье на ее субтильной фигуре успешно заменяло корсет, не подчеркивая округлости, а наоборот, делая ее плоской, как доска. Даже будучи вся увешана бриллиантами, она была скрыта от глаз от горла до кончиков пальцев ног.

— Вам не кажется странным, что герцог Редмейн оказался вчера утром в руинах одновременно с нами? — спросила она.

— Мне кажется это очень странным. — Франческа решительно подняла юбки, явив миру на удивление сильные мускулистые ноги, и стала возиться с подвязками чулок.

— А вы видели его лицо, когда он напал на стрелка? — Александра не могла забыть маску демонической ярости, исказившую красивое лицо герцога, когда его кулак размером с кувалду врезался в физиономию нападавшего.

Она не привыкла к таким проявлениям грубой силы.

— Ему явно не впервой прибегать к насилию, — заметила Сесилия. — Об этом следует помнить. Хотя его ярость была обращена на нашу защиту… или, по крайней мере, он защищал свою невесту.

— Подумать только, одну из вас могли вчера застрелить. — Голос Франчески дрогнул, хотя сентиментальность никогда не была ей свойственна. — Я пойду на все, чтобы избежать такой трагедии.

Собрав всю свою смелость, Александра расправила кисти на платье подруги.

— Мы там были втроем. Фрэнк, мы не можем быть абсолютно уверены в том, что мишенью была именно ты.

Франческа подняла голову.

— А кто еще?

— Это могла быть я, — прошептала, точнее, даже выдохнула Александра.

Подруги уставились на нее с откровенным недоумением.

— С чего ты взяла? — воскликнула Сесилия.

— О чем ты говоришь? — требовательно вопросила Франческа.

Александра судорожно сглотнула. Ей не хотелось взваливать дополнительный груз на плечи, которые и так были перегружены сверх всякой меры. Но покушение на их жизни, имевшее место накануне, доказало, что ситуация серьезная.

Для тайн время было явно неподходящее. Теперь в этом сомнений не оставалось.

— Кто-то знает, — прошептала она.

Ни одна из подруг не шелохнулась. Они даже не дышали. Слова Александры перенесли их в то место, которого они всеми силами старались избегать. Туда они попадали разве что в ночных кошмарах. Хрустальные подсвечники, мерцающие серебряные щетки, сияющие зеркала — все исчезло во мраке ужасной ночи десятилетней давности. Блеск великолепных платьев стал садовой землей, яркие рыжие волосы — кровью, которую они смывали — соскребали — со своей кожи после того, как дело было сделано.

— Александр? — Обычно мягкий успокаивающий голос Сесилии дрожал. — Расскажи нам все с самого начала.

Александре потребовалось довольно много времени, чтобы вернуть себе способность говорить. Она схватила подруг за руки, внезапно испугавшись, что они бросят ее, оставят наедине с кошмарными воспоминаниями.

— Кто-то знает, что мы сделали — что я сделала — в Шардонне.

— Но откуда? — выдохнула Франческа. — Если это не одна из нас, значит, Жан-Ив.

— Не может быть, — решительно заявила Сесилия. — Жан-Ив все это время жил со мной и абсолютно ни в чем не нуждался. Я даже сюда привезла его с собой. Александра, ты же не думаешь…

— Я не знаю. — Александра тряхнула головой, встала и достала из своего дорожного сундука что-то, завернутое в носовой платок. Она чувствовала себя оцепеневшей, как и в ту ночь, когда все случилось. — Возможно, кто-то видел, как мы зарывали его в саду. Понимаете, все это время кто-то знал, где он, и я после окончания Сорбонны каждый месяц платила за молчание.

Ее признание было встречено напряженной тишиной. Только теперь опасность ситуации стала очевидна двум женщинам, которым их третья подруга подарила десять лет благословенного незнания.

Сесилия опомнилась первой. Она сняла очки и потерла переносицу.

— Ты хочешь сказать, что платила шантажисту, — она произвела в уме нехитрый подсчет, — сто двадцать шесть раз и ни разу ничего не сказала нам?

— Я хотела вас защитить! — Александра тщетно пыталась справиться с эмоциями, объяснить, что хотела сделать, как лучше. — Пока я платила, никто не собирался раскрывать нашу тайну. Но дело в том, что мой отец разорился. Как выяснилось, наше поместье уже давно заложено. Он вызвал меня из Каира и сообщил о банкротстве. Я уже два месяца ничего не платила шантажисту. Не было денег. А в тот день, когда я получила приглашение в Редмейн-касл, мне принесли посылку.

Дрожащими пальцами Александра развернула носовой платок, в котором оказалась бритва с перламутровой ручкой, та самая, которой она перерезала горло насильнику.

Та самая, которую они положили в его карман, прежде чем похоронить.

— О, Александр! — прошептала Франческа.

— Я знаю. — Александра смахнула со щеки слезинку. — Мне так стыдно, что я подвергла вас обеих такой ужасной опасности! Наверное, вы ненавидите меня так же сильно, как я ненавижу себя. И я это заслужила.

Не думая о платье, требовавшем бережного к себе отношения, и о том, что между ней и Александрой находится Франческа, Сесилия подалась вперед и крепко прижала к себе обеих подруг.

— Мы ненавидим лишь то, что ты так долго несла тяжкую ношу одна, не призвав нас на помощь.

Теперь Александра разрыдалась.

— Я не знаю, что делать. — Это признание рвало ее душу на части. Она всегда все знала. И со всем могла справиться. Но это… это было выше ее сил.

Прозвучал гонг, созывавший гостей к обеду. Подруги отпрянули друг от друга.

Сесилия выпрямилась и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Она напряженно размышляла.

— Вот что мы сделаем, — наконец сказала она и принялась мерить шагами комнату. Вероятно, на ходу ей лучше думалось. — Мы спустимся к столу и покажем всем окружающим, как мы наслаждаемся всем происходящим. У нас превосходное настроение. Мы будем ослепительны, не так ли, леди?

Александра и Франческа кивнули.

— Когда начнутся танцы, мы поочередно — с промежутком в пять минут — извинимся и встретимся в голубой гостиной, что на верхнем этаже восточного крыла, — все, как мы планировали раньше. Мы используем ключи, которые стащила Франческа — кстати, отличная работа, дорогая, — и обыщем покои герцогини, в первую очередь кабинет. Александр, ты будешь стоять снаружи и отгонять всех, кто может туда забрести.

Александра принялась с большим вниманием изучать свою ладонь.

— А если мы ничего не найдем?

— Об этом мы даже думать не будем, — уверенно произнесла Сесилия. — Мы должны. — Она подошла к двери и взялась за дверную ручку. — Потом мы встретимся здесь и решим, что делать дальше, еще до того, как Редмейн рассекретит имя своей нареченной. Насколько мне известно, это произойдет в полночь.

— А как начет Александры? — спросила Франческа.

— Александра слишком долго несла это финансовое бремя в одиночку. У нас достаточно средств на счетах, чтобы покрыть расходы до того, как нам удастся найти решение.

Конец ознакомительного фрагмента.