Отель «Хартвуд». Самый лучший подарок

Келли Джордж, 2017

Когда снег укрывает Папоротлес пуховым одеялом, в отеле «Хартвуд» – лучшей на свете гостинице для зверей – наступает время спячки. Мышка Мона, маленькая горничная, предвкушает спокойные утра, безмятежные рабочие дни, уютную вечернюю болтовню с белкой Тилли – и так вплоть до самой весны. Но в пустынном отеле начинают происходить загадочные события. Кажется, никто не замечает таинственных гостей… До тех пор, пока они не заявляют о себе – и слишком громко!

2. Ужин в день святого Спячкинса

Пришло время ужина для персонала, и потому Мона поспешила на кухню, надеясь найти там мистера Хартвуда и рассказать ему о предупреждении сурка.

Но стоило мышке зайти в кухню, как из её головы вылетели все мысли о мистере Гибсоне и его предсказаниях. Она знала, что состоится особый ужин, но не ожидала, что кухню так здорово украсят. Тут было почти так же роскошно, как и в столовой!

С корней свода, расположившись между корзинками и горшочками, свисали красные ягоды падуба и паутинки в форме снежинок. Шкафы, врытые в земляные стены, тоже были украшены праздничными ягодами. А на стене висел огромный календарь с надписью: «ДНЕЙ ДО РОСЫ» и изображением весеннего цветка в последнем квадрате. И хотя в воздухе стояли восхитительные ароматы, тарелок на столе не было. Зато на нём лежало множество упакованных в коричневую бумагу и перевязанных яркой бечёвкой свёртков. Свёртки громоздились даже в раковине из скорлупки!

Вокруг стола собрался весь персонал отеля: мисс Колючклз, дикобразиха-повариха; Жиль, ящер со стойки регистрации; кролики-прачки, Мэгги и Морис; и, конечно, Тилли и Кибела. Во главе стола стоял сам мистер Хартвуд, большой барсук и владелец отеля «Хартвуд». Обычно он носил галстук, а с его шеи свисало кольцо с ключами, но не в этот раз. Сегодня он был одет крайне странно.

— Ох, вот ты где, Мона! — воскликнула Тилли. — Садись сюда! Скажи, мистер Хартвуд выглядит шикарно?

— Почему он в пижаме? — шепотом спросила Мона, садясь рядом с белкой.

— Это не пижама, — рассмеялась Тилли. — Он одет как святой Спячкинс. Ну, ты понимаешь!

Мона покачала головой:

— Я не знала, что святой Спячкинс действительно существовал. Я думала, это просто название праздника в честь спячки.

— О нет, — удивлённо протянула Тилли. — Твои мама с папой не могли не рассказывать тебе о святом Спячкинсе…

Тут белка примолкла. Родители Моны погибли во время грозы, когда она была ещё мышонком. Сколько Мона себя помнила, она жила в Папоротлесе одна, — пока не нашла отель «Хартвуд». Тилли тоже потеряла свою семью. И хотя потеря Тилли была не такой давней, да и виновниками её стали койоты, а не гроза, обе горничные остались сами по себе.

— Ох, прости, — сказала Тилли, дотрагиваясь до лапки Моны и пожимая её. — В общем, святой Спячкинс это… — Она запнулась. — На самом деле нет общего мнения о том, каким животным он был. Мистер Хартвуд говорит, что барсуком. А я вот почти уверена, что белкой. Так моя мама говорила.

— Чем он знаменит?

— Предания гласят, что он был тем, кто одарил нас, животных: дал густую шёрстку, которая нас греет, большие животики, в которых помещается много еды, и хороший нюх, чтобы находить еду под снегом. В общем, дал нам всё, чтобы мы могли пережить зиму. В «Хартвуде» мы всегда устраиваем ужин в день святого Спячкинса.

— А где же еда?

— Сначала подарки, потом еда, — объяснила Тилли.

— Подарки? — переспросила Мона.

— Конечно, всё это — подарки, — ответила Тилли. — Ну, те самые, о которых я твердила всю неделю.

— Я думала, ты про лавандовые подушечки, — заметила Мона.

— Сувениры для гостей? Нет-нет, — сказала Тилли. — Вот подарки, которые действительно заслуживают внимания!

Белка взяла свёрток из стопки перед собой и с любопытством потрясла его. Однако у неё не было возможности продолжить объяснения, потому что мистер Хартвуд прочистил горло, и все затихли.

— День Спячкинса лучше всего отмечать, чтобы сезон отдыха правильно начать. Давайте выразим дарами любовь, пусть греет нас она, пока небеса не очистятся вновь. — Мистер Хартвуд всегда изъяснялся в такой манере, и Мона начала к этому привыкать. — Налетайте! — добавил он, широко разводя лапы.

Тилли не стала мешкать. Она с готовностью развернула свёрток, который держала в лапках.

— Ох! Мой любимый пирог с жареными желудями! Спасибо, мисс Колючклз, — обратилась она к стоящей по другую сторону стола дикобразихе.

— Пожалуйста, голубушка, — ответила мисс Колючклз.

Она тоже разворачивала подарок, распутывая бечёвку на коробке одной из своих иголок. Мона смотрела, как повариха вытащила вырезанную из стручка ложку.

— Мистер Хартвуд, она очаровательна! — воскликнула мисс Колючклз.

Все собравшиеся вокруг стола животные разворачивали свои подарки и улыбались. Кибела благодарила Мэгги с Морисом за свёрток с рулончиком чистой коры («Чтобы писать песни», — объяснили они), а Жиль пробовал красочную стряпню из завёрнутых в листья ягод. «Этим рецептом со мной поделился гость из тропиков. Пришлось немного сымпровизировать с ингредиентами», — объясняла ему мисс Колючклз. — «Но не ешь слишком много: впереди целый пир».

Все казались очень счастливыми.

— А ты не собираешься открывать свои подарки? — спросила Тилли у Моны.

— Мои подарки?

Тилли указала на лежащую перед Моной стопку свёртков:

— Это же тебе.

Мона не могла в это поверить. Никогда раньше она не получала подарков. Единственным подарком, который она могла припомнить, был ключ от номеров, который дал ей мистер Хартвуд. Хотя на самом деле это был не дар, а то, что она заслужила. А теперь у неё была целая куча подарков!

— Давай же! Начни с этого! — Тилли сунула ей маленькую коробочку, завёрнутую в коричневую бумагу и перевязанную бечёвкой. — Скорее бы ты увидела, что там!

«ОТ ТИЛЛИ И МИССИС ТОРГИНС» — гласила бирка из коры.

Мона медленно распутала бечёвку и сняла бумагу. В коробке лежал передник с вышитым на кармане крохотным кривобоким сердечком.

— Я подумала, что пора тебе обзавестись передником своего размера, — заявила Тилли.

Это была правда: нынешний передник Моны был впору белке, а не маленькой мышке, и она частенько в нём путалась.

— Его сшила миссис Торгинс, а сердечко вышивала я, — гордо продолжила Тилли.

— Он… Он… — Передник был идеален, и кособокое сердечко тоже, но Мона не могла вымолвить ни слова.

— Я знала, что тебе понравится, — улыбнулась Тилли.

Мона начала надевать передник, но Тилли сказала:

— Нет-нет, примеришь потом. Лучше продолжай открывать свёртки, пока ужин не начался.

Так Мона и поступила. Среди подарков был пирог с сырной крошкой в черничном соусе от мисс Колючклз и свёрнутый в трубочку лист коры от Кибелы.

Это была песня, которую написала ласточка, — та самая, которую она пела Моне в день, когда они подружились.

Даже Жиль кое-что подарил Моне — личную подписку на «Шишкину прессу». «Чтобы не попадалась за чтением экземпляра отеля. Он — только для гостей», — объяснил он, но Мона была уверена, что видит в глазах ящерки весёлый огонёк.

Когда мышка развернула последний свёрток из стопки, мистер Хартвуд подошёл и поставил перед ней ГРОМАДНЫЙ подарок, который не был упакован из-за своего размера.

Это был саквояж из скорлупки лесного ореха, совсем как тот, что она потеряла осенью, спасаясь от волков. Вот только прошлый саквояж достался ей от родителей, и её папа вырезал на нём сердечко. У этого же были застёжки в форме сердечек.

— Он не заменит тот, что вы потеряли, — сказал мистер Хартвуд, — и не для путешествий этот саквояж. Но в нём храните всё, что насобирали, ведь «Хартвуд» — вот истинный дом ваш.

Мона ахнула. Саквояж был прекрасен: идеально отполированный, он даже источал насыщенный и сладкий ореховый аромат.

— Ох! ОХ! Спасибо! — сказала она.

Эти слова показались ей самой недостаточными. Но Моне было нечего подарить барсуку в ответ — да и остальным тоже.

Однако мистер Хартвуд только взмахнул лапой:

— Так, с подарками закончили. Садимся, кто куда. Ведь наконец-то дождалась нас вкусная еда!

И хотя Мона пыталась насладиться особым ужином дня святого Спячкинса, её мысли то и дело возвращались к подаркам. Никогда у неё не было такого количества чудесных вещей. Если бы она только знала, то приготовила бы подарки им всем. Она надеялась, что они это понимают.

Позже, когда они с Тилли вернулись в свою комнату, мышка аккуратно сложила все подарки в новый саквояж. Кроме передника — она вертела его в лапках, завязывая тесёмку различными узлами, а потом снова развязывая.

— Так мой брат делал. Только он играл не с подарками, а с упаковкой. Он был совсем маленьким. Вот бы… — Тилли на миг погрустнела.

Мона не знала, что сказать, и потому просто повесила передник на стул, чтобы надеть его завтра.

Затем белка откусила большой кусок пирога с жёлудями и спросила:

— Тебе понравились подарки?

— Понравились? Я от них в восторге, — сказала Мона. — Но…

— Но что?

— Я ничего не подарила мисс Колючклз, Кибеле и мистеру Хартвуду. И тебе ничего не подарила… Я не знала…

— Я думала, что ты знаешь о святом Спячкинсе, иначе сказала бы, — сказала Тилли. — Это не какое-то правило, нет. Но мы всегда обмениваемся подарками.

Мона почувствовала, как ухнул вниз её желудок:

— Всегда?

Тилли пожала плечами:

— Ты же не знала. И это не так уж и важно.

И всё же, забираясь в постель, Мона волновалась. Пусть Тилли, кажется, и поняла, но что же остальные?

«Я должна всем что-то подарить», — решила мышка. Но что? Она не была певицей, как Кибела. Или поварихой, как мисс Колючклз. Ей даже не с кем было объединиться, как сделали это Тилли и миссис Торгинс. Но она всегда полна идей. Она что-нибудь придумает.

С этой успокаивающей мыслью Мона наконец-то заснула, и снилась ей мышка в пижаме и шапочке, которая несёт саквояж из ореховой скорлупки с сердечком, набитый подарками.