Подчиниться его приказу

Кейт Хьюит, 2014

Оливия работает экономкой в парижском особняке арабского шейха Азиза, красавца и плейбоя, ведет тихую жизнь и не собирается ничего менять. Но когда шейху оказывается нужна женщина, которая смогла бы на время притвориться его невестой, он выбирает Оливию. Не в силах сопротивляться вспыхнувшей страсти, она открывает ему мучительные тайны своего прошлого. Обретут ли они совместное счастье?

Глава 2

Азиз с усмешкой наблюдал, как его спокойная, собранная экономка ахает, приоткрыв роскошные розовые губы, как округляются прелестные темно-синие глаза, а по лицу и шее разливается румянец. Он не раз отмечал, что она красивая женщина, но это была сдержанная, холодная красота. Она всегда закалывала свои карамельные волосы на затылке, никогда не делала макияжа — ей не нужна была косметика. Сейчас на ней была белая блузка, без единой морщинки, несмотря на девятичасовой перелет из Парижа, черные брюки по фигуре и туфли на удобном низком каблуке. Ей было двадцать девять, но одевалась она как дама среднего возраста, а не женщина в расцвете молодости. Хотя и элегантно. Ее одежда была хорошего качества и прекрасно сидела.

— Я не очень понимаю, что вы имеете в виду, ваше высочество, но в любом случае это невозможно.

— Для начала не забывай обращаться ко мне Азиз. И на «ты».

Вспышка темперамента в ее взгляде была такой короткой, что Азиз ее почти пропустил. Однако наличие этого самого темперамента его странным образом обрадовало. Он не раз задумывался, какие страсти могут скрываться за ее сдержанностью.

Он знал Оливию шесть лет, хотя и видел ее всего несколько раз в год, и за это время замечал лишь мелкие признаки каких-то сильных чувств. Яркий красно-пурпурный шелковый шарф, который Азиз не ожидал на ней увидеть. Заливистый смех от всей души, донесшийся как-то с кухни. Однажды, приехав в Париж на день раньше, он застал ее за пианино в гостиной. Музыка, полная скорби и красоты, завораживала. А выражение лица Оливии… Она вкладывала в музыку всю душу, и в этот момент Азиз подумал, что душа эта знала боль и муки.

Он тихонько ушел прежде, чем Оливия его заметила, догадываясь, в каком ужасе она будет, если узнает, что он слушал. Но после этого он порой гадал, что скрывается за фасадом сдержанности. Какие секреты она таит.

Однако именно ее сдержанность, спокойная деловитость заставила его выбрать Оливию Эллис для этой роли. Она была умна, компетентна и умела держать язык за зубами. Сейчас ее грудь поднималась и опускалась от частых вздохов, но вспышка чувств угасла. Прежняя, знакомая Оливия вернулась, спокойная и собранная. Хорошо. Ему это и было нужно.

Так почему он чувствовал толику разочарования?

— Мне нужно, чтобы ты сыграла роль моей невесты.

— Зачем тебе фальшивая Елена?

— Я должен развеять слухи о том, что она исчезла. Через час состоится пресс-конференция, и мы должны вместе появиться на балконе дворца.

Оливия поджала губы.

— А потом?

Азиз секунду поколебался.

— Это все.

— Все? — Оливия сощурилась. — Если тебе нужна женщина для одного появления на балконе, ты мог бы найти кого-то прямо здесь.

— Мне нужна женщина, которую я знаю и могу доверять, а в Кадаре я не был много лет. Здесь я мало кому доверяю.

Она сглотнула, а потом слабо помотала головой:

— Я даже не похожа на королеву. У нее темные волосы, и, несмотря на то что ты наговорил своему человеку, я заметно выше.

— Ты знаешь, какого она роста? — Азиз выгнул бровь.

— Я знаю свой рост, — прохладно ответила она. — И видела ее фотографии. Хотя, конечно, говорю наугад…

— Разница в росте никого не смутит.

— А волосы?

— Покрасим.

Оливия наградила его долгим, пристальным взглядом, и Азиз ощутил, как напряжение стягивается в груди тугим, твердым комком. Его просьба была, мягко говоря, необычной. Но он знал, что должен уговорить Оливию. Он не хотел ей угрожать, но она была необходима. В его жизни не было другой женщины, которой он мог бы доверить эту задачу. Наверное, это что-то говорило о его жизни, но сейчас его заботило только то, как закрепить за собой трон королевства, которым он был рожден править… даже если многие этому не верили. Даже если он сам никогда не был в этом уверен.

— А что, если я откажусь? — спросила Оливия.

Азиз ответил ей самой очаровательной своей улыбкой:

— Зачем тебе отказываться?

— Потому что это безумие, — парировала она без тени юмора. — Потому что любой папарацци с телескопическим объективом увидит, что я не королева Елена, и все таблоиды это повторят. Даже джентльмен-плейбой не сможет выкрутиться.

— Если это случится, я возьму на себя всю ответственность.

— Меня все равно атакуют сплетники, протащат в таблоидах всю мою жизнь! — На секунду ее черты исказились, словно от такой возможности ей было буквально физически больно.

— Это пустые страхи, Оливия. Там не будет иностранных журналистов, страну закрыли для них много лет назад, и я еще не отменил тот указ.

— Будет кадарская пресса.

— Им платят из королевской казны. Я потребовал, чтобы появления фотографий не было. Я не поощряю то, как правил мой отец, но пока его методы в силе.

Оливия несколько секунд смотрела на него изучающе.

— Ты собираешься использовать другие? — В ее голосе звучало любопытство, но и недоверие.

Азиз мог ее понять. До сих пор он никак не проявлял себя в политике; славился он талантами экономиста и вечеринками по всей Европе. Она вблизи наблюдала его гедонизм и убирала последствия. Качества, необходимые правителю, за ним пока замечены не были.

— Я постараюсь.

— Начав с абсурдного маскарада.

— Боюсь, он необходим. — Он склонил голову, но Оливия даже не моргнула в ответ на его улыбку. — Он нужен для стабильности страны. Для безопасности.

— Зачем этот Халиль похитил королеву Елену? И как он сумел? Разве ее не охраняли?

Короткая вспышка гнева обожгла Азиза изнутри. На Халиля? На охрану? На подкупленного пилота, который увел самолет в пустыню? Нет, понял он, это был гнев на самого себя, хотя он никак не мог предотвратить похищение. Он все еще не знал эту страну, не мог полагаться на верность и послушание людей.

— Халиль — сын первой жены моего отца от ее любовника, — сквозь зубы сказал он. — Отец считал его своим семь лет, пока не узнал правду. Тогда он изгнал его вместе с матерью. Но теперь Халиль настаивает, что имеет право на трон.

— Изгнание… — Оливия нахмурилась. — Ужасно.

— Его воспитывала в роскоши тетя в Америке, так что жалеть его незачем. — Он сам не испытывал жалости, только горечь, злость и зависть. Отец обожал Халиля даже после того, как узнал, что это не его сын. И все в стране тоже.

— Почему он считает, что имеет право на трон?

— Я не уверен, что он действительно так считает. Может, просто хочет отомстить моему отцу. Или мне.

— Но он похитил Елену, чтобы помешать твоему браку, которого требует завещание, — медленно повторила Оливия. — Если ты не женишься, что будет?

— Я потеряю трон и титул. — Азиз секунду колебался. — Завещание не назначает моего преемника. Будет созван референдум. Народ будет решать, кто станет шейхом. И я проиграю. Я слишком давно не был в Кадаре. Но я надеюсь скоро показать себя.

— Однако не успеешь до референдума.

— Именно. Поэтому мне нужно появиться вместе с невестой и внушить людям, что все хорошо. — Азиз шагнул к ней, убеждая понять и принять. — Оливия, мой отец оставил страну в беспорядке из-за решений, которые он принял двадцать пять лет назад. Я всеми силами пытаюсь исправить их, сохранить мир в Кадаре.

В ее синих глазах мелькнуло что-то похожее на понимание, может, даже сочувствие.

— Что, если ты не найдешь Елену?

— Найду, мне только нужно еще немного времени. Мои люди сейчас обыскивают пустыню. — У него болела душа за Елену, которая сейчас была где-то там, одна, напуганная и непонимающая. — Если не найдем, я организую переговоры с Халилем.

Хотя мысль о встрече была ему отвратительна, как он сам был отвратителен своему отцу, тосковавшему по любимому, хоть и оказавшемуся неродным, сыну. Азиз всегда был вынужденной необходимостью. Но он не позволил себе погружаться в воспоминания.

— Все, что от тебя нужно, — появиться на две минуты на балконе. Люди ожидают увидеть Елену. Я объявил, что она прилетела сегодня.

Оливия покачала головой, прищурившись и поджав губы:

— Я не…

— У меня осталось сорок минут до выхода к камерам и репортерам. — Азиз протянул к ней руки в мольбе, сопровождая жест улыбкой, которая всегда помогала ему растапливать сердца. — Ты моя единственная надежда, Оливия. Мое спасение. Пожалуйста.

Ее губы дрогнули, прежде чем снова сложиться в обычную твердую линию.

— Это уже чересчур, ваше высочество.

— Азиз.

Она долго пристально смотрела на него. В ее глазах были видны сомнения. Но в конце концов она коротко кивнула и выпрямилась.

— Хорошо, — сказала она. — Я это сделаю.