Самая великолепная ночь

Мейси Эйтс, 2015

Тарек пятнадцать лет провел в безжизненной пустыне. Ему незнакомы манеры и законы светской жизни. Все бы ничего, но он – наследный король государства Тахар. Молодая американка Оливия вызывается обучить его тайнам политики и придворных интриг. Но не безвозмездно. В случае успеха Тарек должен будет взять ее в жены. Прошлое не отпускает Тарека, и все попытки Оливии cблизиться с молодым шейхом оканчиваются крахом. Но жизнь научила ее не сдаваться. Оливия знает, что любой шейх прежде всего мужчина…

Bound to the Warrior King

© 2015 by Maisey Yates

«Самая великолепная ночь»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Бледная кожа и светлые волосы, стянутые в тугой элегантный пучок. Платье до пола с длинными рукавами не спасет европейскую кожу от обжигающего солнца Тахара. Это он провел двенадцать лет под палящим солнцем пустыни, а для нее и полдня здесь могут закончиться в больничной палате.

Советник настоял, что именно она подходит на роль жены тахарского шейха. Но очевидно было другое: советник должен стать следующим, кого новый тахарский шейх уволит за несоответствие должности.

Политический альянс — вот чем должен был стать их будущий брак. Совсем не разбираясь в политике, теперь Тарек жаждал понять все перспективы такого союза.

И все же нет. Он смотрел на нее сейчас и…

Нет, не подходит.

— Уберите ее с моих глаз, — отмахнулся Тарек.

Она подняла на него глаза. Выражение ее лица все еще казалось добрым, но во взгляде уже сверкали искры холодной стали.

— Нет, — отрезала невеста.

Тарек поднял одну бровь:

— Нет?

— Я не могу уйти.

— Еще как можешь, — парировал он. — Точно так же как пришла.

Кто не мог уйти, так это Тарек. Где ему искать успокоения? В пустыне? Он и так был изолирован от мира большую часть жизни. А теперь должен учиться управлять своей страной и своим народом.

Она гордо вздернула подбородок и отвернулась. Взору Тарека открылись аристократические линии ее профиля. Только сейчас он вспомнил, что даже не позаботился узнать ее имя.

Наверно, он слышал его две недели назад — когда ему сообщили, что свататься приедет невеста из какого-то европейского королевства. Но мозг Тарека всегда мгновенно стирал всю ненужную информацию.

— Вы не понимаете, господин шейх, — продолжила она уверенным тоном, и голос ее отдавался эхом в просторном тронном зале.

Тареку нравился этот зал, чем-то напоминающий пещеру. Вот только его новый титул звучал непривычно и резал ухо.

— Не понимаю?

— Да. Я не могу вернуться в Алансунд без гарантий, что наша свадьба состоится. Тогда мне лучше вовсе не возвращаться.

— Почему же?

— Мне нет там места. Я не родилась в королевской семье. И Алансунд мне не родная страна.

— Как так? — изумился Тарек.

— Я американка, — ответила она. — Я встретила своего мужа, царство ему небесное, когда училась в школе. Он был королем. А теперь его нет. Место короля занял его брат, который теперь ищет себе жену. Слава богу, не меня. Он уверен, что я должна выйти замуж в другой стране. Поэтому я здесь.

— Как тебя зовут? — наконец спросил Тарек.

На ее лице отразилось замешательство.

— Вы не знаете моего имени?

— Прости, у меня не было времени на формальности.

Она вновь горделиво вздернула подбородок, на этот раз не отводя взгляд:

— Простите меня, ваше величество, но мое имя не просто формальность. Я вдовствующая королева Оливия Алансундская. И я здесь, чтобы обсудить преимущества нашего брака.

Тарек поерзал на троне, медленно провел рукой по бороде.

— Я не уверен, что в нем есть какие-то преимущества.

Она удивленно распахнула голубые глаза:

— Тогда для чего я прибыла сюда?

— Это советники решили, что мне будет полезно с тобой поговорить.

— Вы уже выбрали другую женщину?

Тарек не знал, что ответить. Женщины никогда не были частью его жизни. Жизни в изгнании.

— Нет, — ответил он. — А что?

— Предполагаю, вам нужен наследник.

В логике ей не откажешь. Тарек — последний из рода аль-Халиджей. Он — все, что осталось от когда-то влиятельной династии. Будь проклят брат за то, что не женился. Теперь ответственность полностью ложилась на Тарека, а жизнь не подготовила его к этому. Наоборот, с детства ему только и говорили, что семья — не для таких, как он. Его научили бороться с плотскими желаниями. Чтобы защитить страну, ему пришлось стать больше чем мужчиной. Он стал бездушной скалой в сухой непроходимой пустыне. И снова стать человеком из плоти и крови было теперь невыполнимым заданием.

Но что делать, когда ты один стоишь между родным Тахаром и врагами? Тарек долго был мечом своего народа, а теперь должен был стать его главой.

— Возможно, — наконец ответил он.

— При всем уважении, господин шейх, королевским особам не стоит с этим затягивать. Я не смогла родить от первого мужа, ваш брат также не произвел наследника. Поэтому я чувствую себя в долгу. Мой деверь хочет на мне жениться не больше, чем я хочу за него замуж. Вы, в свою очередь, теперь постоянный глава своего государства. Зачем вам ждать, когда ваше место займет кто-то из ваших возможных племянников?

Почувствовав боль в мышцах, Тарек откинулся на спинку трона. За месяц во дворце он так и не привык к современной мебели. И кто вообще придумал эти неудобные позы для монархов?

Первое, на что Тарек обратил внимание в Оливии, — это ее невероятная хрупкость. Теперь же выходило, что он попросту был обманут ее внешностью. Человек, проведший долгие годы в пустыне, должен доверять не только глазам. В конце концов, миражи — это не просто выдумка.

В пустыне есть только песок и палящее солнце. И все же, когда вождь бедуинского племени принес весть о смерти Малика, Тареку меньше всего хотелось возвращаться во дворец. Что он мог предложить стране? Стране, которая была частью его души. Народу, морально уничтоженному правлением его родного брата. И убийством их общих родителей.

Эту страну он клялся защищать любой ценой. Потому что, кроме нее, у него не осталось ничего. Трон и защита Тахара — вот за что лишились жизни его родители. И вот почему теперь вернулся он сам.

Почему он должен править? Почему должен исцелить едва не погубленную нацию и поднять государство из руин, оставленных Маликом?

И что немаловажно, почему он должен на ком-то жениться?

— Твоя точка зрения мне понятна, — развел руками Тарек. — Но она отличается от моей. Прежде всего, потому, что меня не так просто убить, как моего брата.

Оливия подняла брови.

— Я не хочу вас в этом разубеждать. В конце концов, моя собственная безопасность для меня на первом месте. Если у вас есть враги, то они опасны не только для вас, но и для меня. И для наших будущих детей.

Тарек ухмыльнулся:

— Ценю твою заботу обо мне и о наших, как ты сказала, будущих детях. Однако смерть моего брата была лишь несчастным случаем. Врагов у меня нет. Все диктаторы, с которыми враждовал брат, давно на небесах.

— У главы любого государства есть враги, — ответила Оливия. — Просто они не всегда на виду.

— Я не Малик. И не буду следовать его примеру.

Совсем наоборот. Тарек хотел бы править ради народа, а не ради себя. Малик запугивал массы. Игнорировал экономику. Закрывал глаза на голод. Тратился на роскошные пиршества, покупал бриллианты и шикарные дома своим куртизанкам. Он не правил, а шел на поводу у похоти. Лучше уж совсем отказаться от власти, чем использовать ее так.

Оливия медленно кивнула:

— Понимаю. Но перемены тоже порождают проблемы.

— Ты так говоришь, словно имеешь в этом опыт.

Бледно-розовые губы Оливии сложились в скромную улыбку. Нет, Тарек не понимал эту женщину. Он слишком редко бывал в женском обществе. А в обществе таких женщин не провел ни минуты.

В племенах бедуинов, которые он посещал, женщины сильны. Они привыкли к самым суровым условиям и умеют защитить себя как от налетчиков, так и от природных стихий.

— Мой муж проводил модернизацию в своей стране, — продолжала Оливия. — До него Алансунд был самой отсталой страной в Скандинавии. Король Маркус многое сделал, чтобы это изменить. — Она тяжело сглотнула. — Но перемены часто приносят боль.

Тарек кивнул:

— И теперь в вашей стране новый король.

— Да. Но я думаю, Антон будет стараться на благо людей. Мой деверь добрый человек.

— Но не настолько добрый, чтоб жениться на тебе?

— Он помолвлен и хочет жениться на своей невесте. Хотя есть в этом что-то библейское — взять в жены супругу покойного брата.

Оливия продолжала говорить, но Тарек потерял нить повествования. Он представил, что было бы, если бы Малик был женат. Нет более ужасного брака, чем брак с чьей-то чужой женой. Не важно, кто был ее мужем.

Возможно, Тарек просто ничего не знает об отношениях мужчин и женщин. Наверно, он что-то упустил, живя в пустыне.

— Это он прислал тебя сюда? Твой деверь?

Оливия медленно кивнула и подошла ближе к трону. Звук ее шагов по черному мрамору был приятен на слух. Такой незнакомый и от этого интригующий.

— Да, — ответила Оливия. — Он подумал, что вы, возможно, ищете себе королеву. А случилось так, что у нас в стране как раз есть лишняя.

Юмор в словах Оливии не остался незамеченным. Наверно, Тарек даже рассмеялся бы, если бы не разучился это делать.

— А у нас, наоборот, нехватка, — развел руками Тарек. — Что ж, логика твоего деверя мне понятна. Другое дело, что я с ней не согласен. Скажи, ты сама найдешь выход или мне позвать слугу?

Оливия не могла вспомнить, когда ее последний раз прогоняли. Если, конечно, не считать того, что Антон отправил ее в незнакомую страну предлагать себя шейху Тахара. После смерти Маркуса она не представляла важности для страны. И обижаться на это нет смысла. В ней не текла голубая кровь. Она не родила наследника. Ничего личного, лишь законы придворной жизни.

Говоря по правде, Тарек был уже вторым кандидатом, предлагаемым Антоном. Первым стал дипломат из Алансунда, который вскоре должен был переехать в США. Поскольку Оливия — урожденная американка, в этом был смысл. Но…

Она чувствовала, что это не ее человек. Да и само возвращение в Америку казалось шагом в прошлое. А Оливия искала чего-то нового. Она всей душой хотела перемен.

Совсем недавно Тарек стал новым королем Тахара. Отличная возможность вступить в союз с такой далекой изолированной страной, богатой нефтью и другими природными ресурсами.

Антон предложил, и она согласилась. Один раз Оливия уже подвела его и не хотела делать это снова. Даже зная, что шейх Тарек ей не подходит, что он провел большую часть жизни в пустыне, она надеялась на…

Нет, Оливия даже не знала, на что надеялась.

Тронный зал был заполнен животной энергией, исходящей от Тарека. Он совсем не был похож на короля. Муж Оливии и ее деверь — культурные, образованные люди. В речах оба тщательно подбирали слова; у обоих была осанка, которой позавидуют военные; оба были экспертами в аристократических стилях одежды.

Шейх Тарек аль-Халидж не обладал ни одним из этих качеств. Он больше походил на животное, чем на человека. Сидя на сверкающем троне, он одной рукой гладил бороду, второй водил по подлокотнику трона. Ноги его широко расставлены — одна вытянута вперед, вторая согнута под троном.

А еще он некрасив.

Выцветшие туника и льняные штаны, длинные черные волосы стянуты обычной резинкой. Нет, красота не самое сильное из его качеств.

И все же было в нем что-то, что притягивало внимание. Его глаза как камни-ониксы — бесконечно глубокие. Оценивающие.

Нет, на это она не подписывалась. Оливия видела фотографии предыдущего правителя Тахара. Он был образован и красив — чем-то даже похож на Маркуса. За такого она бы вышла замуж не раздумывая. А вот за Тарека — ни за что.

Но перспектива возвращения с невыполненной миссией тоже не радует. Что она будет делать, вернувшись? Вновь утонет в море тоски и собственной ненужности. Нет, она не станет расстраивать деверя — одного из немногих добрых людей в Алансундском дворце.

Это чувство знакомо Оливии с детства. Ощущение забытого ребенка. Потому что тогда все внимание уделялось Эмили. Следить за Эмили было первостепенной задачей. Состояние ее здоровья требовало постоянного внимания.

Оливия в тысячный раз отбросила эти мысли. Родители выполняли свой долг. А она делала то, чего ждали от хорошей сестры.

Но именно с тех пор Оливия презирала безделье. И невнимательность.

— Я прошу вас еще раз подумать, — сказала она прежде, чем успела обдумать слова.

Действительно ли ей хотелось, чтоб шейх Тарек передумал? Оливия не знала. Одна ее часть хотела поскорее улететь отсюда на том же частном самолете, что доставил ее сюда, забраться в постель и закрыться с головой одеялом.

На частном самолете…

На таком же два года назад разбился ее муж.

С тех пор Оливия боялась летать. И это еще одна проблема. Три успокоительные таблетки помогают не больше, чем апельсиновый сок перед пыткой.

Она никогда не любила летать. А гибель Маркуса лишь усилила фобию.

— Знаешь, какую функцию я долгие годы выполнял для своей страны? — спросил Тарек.

— Просветите меня, — ответила Оливия, словно перед школьным учителем.

— Я острый клинок. Я тот, кого спрятали под кафтаном. Меня не видел никто, и от этого я был в тысячу раз опасней. Я не командовал армией, а жил в пустыне. Дружил с бедуинами и тем самым обеспечивал безопасность на границе своей страны. Я обезоруживал врагов до того, как они становились врагами. Врагами моего брата. О которых он и понятия не имел. Говорят, кто живет мечом, от меча и погибает. Если это правда, то моя жизнь — это ожидание удара. И все же, как я уже сказал, меня очень сложно убить.

Неприятный холодок пробежал по спине Оливии. Если он хотел ее напугать, у него это получилось. Но вместе с тем он разжег ее любопытство. А любопытство часто пересиливает страх.

— Вас обучали монаршим манерам? — спросила Оливия.

— Умею ли я встречать послов, произносить речи и правильно держать столовые приборы? Нет.

— Понимаю. — Оливия сделала еще один шаг к трону. Ей казалось, что она приближается к клетке с тигром. Когда знаешь, что опасности нет, но от этого не легче. — Так, может быть, я могу быть вам полезной?

— Чем именно? — ухмыльнулся Тарек, смерив Оливию недоверчивым взглядом. — Если ты о своем теле, то поверь, мне это неинтересно.

Если минуту назад Оливия ощущала холод внутри, то теперь ее бросило в жар. Она не знала, что это — смущение или злость. Он осмотрел ее и произнес эти слова. Видимо, она ему не понравилась. Но, в конце концов, какое ей дело? Она-то уверена в своей привлекательности. И Маркус никогда не жаловался. Тогда почему ее так задели слова этого неотесанного шейха?

Изо всех сил Оливия старалась не проявлять своих истинных чувств. Эмоции сейчас явно ни к чему.

— Тысячи женщин готовы отдать вам свое тело, — сказала она нарочито холодным тоном. — Но не все они должным образом воспитаны. Как я уже сказала, я американка. Моя семья не из бедных, но мы и не голубых кровей. Мне пришлось многому научиться, прежде чем стать королевой. Я могла бы обучить вас.

Выражение лица Тарека не изменилось.

— А что мне с того?

— Если не понимаете сейчас, то вскоре поймете. Сила политика не столько в клинках и мечах, сколько в дипломатии. В физической силе вам не откажешь, а вот манерам придется поучиться.

— Чтоб обучиться манерам, жениться не обязательно.

— Согласна, — пожала плечами Оливия. — Предлагаю с этого и начать.

— С чего именно?

— Дайте мне время, и я покажу, чем могу вам пригодиться. Действительно глупо, если люди женятся, не зная друг друга.

Тарек склонил голову набок:

— Вы выходили замуж, не зная мужа?

— Нет, я знала Маркуса. Мы учились в одном институте.

— Неужто это был брак по любви? — поднял одну бровь Тарек.

В животе Оливии неприятно кольнуло, кончики пальцев онемели.

— Да, — кивнула Оливия, опустив глаза.

— Обещаю, что, если мы даже поженимся, наш брак будет совершенно другим.

В этом Оливия не сомневалась.

— В общем, — продолжила она, — вам рано меня выгонять. Дайте мне месяц. Я помогу вам в общении с прессой и подданными. Если не получится, вы ничего не потеряете. А если получится, то мы решим несколько проблем сразу.

Тарек поднялся с трона. Это движение было одновременно резким и плавным. Как нападение змеи.

— Вдовствующая королева Оливия Алансундская, ваше предложение принято. Докажите за тридцать дней, что вы незаменимы. В случае успеха я возьму вас в жены.