Вниз по улице Теней

Кейлет Рель, 2022

Что делать, если вы оказались по ту сторону от мира людей? Вокруг вас оборотни, феи и ведьмы, а древнее зло хочет сожрать вашу бессмертную душу после одного неудачного ритуала. Еще и парень, в которого вы влюбились, оказывается истинной парой вашей подруги. Вот в такой ситуации оказалась Анна. Ей еще многое предстоит узнать о мире, в котором она оказалась. Главное – не потерять себя среди Теней, не утратить доброты и честности, и, конечно, найти свое счастье.

Глава 2. Блуждающие огни

В городе полно мест, о которых вы можете даже не подозревать. Анна не знала ни единой его тайны, пока колдун не приобщил ее к теневой стороне жизни. Точнее, Арсений планировал лишь использовать какую-нибудь глупенькую однокурсницу в своих ритуальных целях. Видимо, Анна оказалась не такой уж и глупенькой. Если полиция все же соизволит съездить по тому адресу, что она указала в записке, они обнаружат два трупа и следы других преступлений Арсения. Анна знала, что он успел натворить немало дурного.

Она шла по городу, разглядывая идущих мимо людей. Раньше толпа для нее была любопытным калейдоскопом, в котором смешивались жизнерадостные блестяшки улыбок с темными бусинками апатичных взглядов. Сейчас по городу бродили люди и другие, странные создания. Анна ни за что не отличила бы их от смертных, если бы не эти маленькие приметы: то ниточка энергии метнётся, то клык блеснет, то хвост дернется под юбкой. Люди будто не замечали их.

Анна задумалась: сколько раз она сама вот так проходила мимо такого создания, просто притворяющегося человеком? Смертные явно уступали им во всем, хотя бы потому, что не знали. Информация зачастую становится самым сильным оружием, так что у людей явно намечались проблемы. Анна наблюдала.

В дыхании ветра у набережной чувствовалось что-то потустороннее. Анна боязливо поежилась, когда очередной порыв со стороны воды донес до нее запах застоя и прелых листьев. По берегу прогуливались парочки, мамочки с колясками торопились увести детей домой, ужинать. Были здесь и одиночки. Анна к ним себя и относила.

Кто-то назовет прогулки по набережной романтичными, но все зависит от компании. Когда ты один, ты отчужден. Некому ухватить тебя за локоток и увести к свету. Когда ты одинок, блуждания в ночной тьме кажутся вечными.

Анна неторопливо шла вдоль низенького заборчика, который отделял твердую землю от зыбкой жидкости, в это время больше похожей на черную гуашь, чем на воду. Волны бились о бетон и с булькающим звуком размазывались по нему. Анна погладила подвешенный к забору замочек с чужими инициалами. Ей хотелось однажды повесить такой для них с Арсением. Было бы романтично. Анна захихикала. Что ж, умереть в один день — тоже романтично, если не учитывать контекст.

Изрядно повеселевшая Анна направилась дальше. В городе было несколько мостов, и ей хотелось обойти их все. Усталость она не чувствовала, а холод скорее ощущался как характеристика окружающего ее пространства, но не как проблема. Вероятно, в таком состоянии куртка ей вообще не понадобится.

Мимо проходили шумные подростки и смеющиеся взрослые. Один раз в Анну чуть не врезался малыш на самокате, за которым едва поспевала болтающая по телефону мамочка. Вечер был спокойным, но с толикой осенней меланхолии. К картине добавляли тоски остановившиеся у перил одиночки. Анне захотелось узнать, что они чувствуют, когда замирают у воды, опираясь на холодный металл, и смотрят в мерно покачивающийся кисель из водорослей и речной мути. Она приблизилась к первому попавшемуся и встала рядом.

Это был молодой парень лет 20-25, с короткой небрежной стрижкой и хмурым лицом. Он стоял, положив локти на перила, и наблюдал за кружащим по воде листочком. Волны мотали это яркое желтое пятно туда-сюда, не позволяя прибиться к бетонному берегу, но и не унося от него далеко, где течение было сильнее. Кажется, парень хорошо понимал, что чувствует этот листочек. Он поджимал губы и кривился, когда его маленький друг вновь начинал болтаться по воде без смысла и без цели.

Глаза парня сверкали в темноте, будто тлеющие угли, а по нижней челюсти изредка проходила рябь. Он явно относился к другим, нелюдям. Анна боялась подойти ближе, но любопытство требовало еще хоть немного понаблюдать за ним.

Ради чистоты эксперимента она встала в похожую позу и принялась смотреть за тем же листиком. Зрелище было не самым захватывающим, а ещё от воды пахло как-то странно. Если бы Анну попросили описать, чем, она бы назвала это потусторонним.

Парень лег грудью на перила, делая расстояние между собой и густотой тьмы слишком маленьким. Анна напряженно смотрела на отблески фонарей в волнах. Казалось, будто река улыбается тысячью белоснежных клыков им обоим, вот только очарованию поддается лишь парень. Из-за его спины Анна разглядела блеклую дымку и тут же напряглась.

По тротуару расплывалась лужица чернильного тумана, вытягивающаяся в огромный овал. Язычки мрака отрывались и растворялись в воздухе. Анна уже была знакома с такого рода дымкой: эта штука пыталась сожрать сначала ее, а потом всосала Арсения. Знакомиться с ней поближе не хотелось.

Парень не замечал происходящего, слишком занятый своими мыслями и болтающимся по воде листочком. А из дымки появился Он. Можно было не знать ни одной легенды, никогда не читать мифологий, но увидеть его и сразу все понять. Собиратель душ выглядел как Смерть, как величайший страх людей и, одновременно, как самый желанный гость для многих. Он был элегантен, но пугал своей беспристрастностью. К нему можно было бы проникнуться симпатией, если бы не эта аура могильного холода.

Жнец направился к парню.

Анна охнула. Прямо на ее глазах сейчас убьют человека! Точнее, он должен погибнуть сам, а Жнец его заберет. Какая разница, все равно — трагедия.

— Эй! — вскрикнула Анна. — Эй, стой!

Ее не услышали. Парень подался вперед, пытаясь разглядеть что-то в воде.

— Прекрати!

Анна кинулась к нему и на всей скорости врезалась в бок, пытаясь ухватить парня за плечи и оттащить подальше от собирателя душ, слуги Смерти. Ее полупрозрачные руки скользнули мимо, даже не задев ткань пиджака. Анна пролетела сквозь парня, заставив того удивленно вздрогнуть и на долю секунды отвлечься от воды. Незнакомец обернулся, увидел лишь пустую темную улицу с тускло мигающим вдалеке фонарем и вернулся к созерцанию. Он не слышал Анну. Она не могла его предупредить.

Леденея от ужаса, Анна повернулась к жнецу. Он снисходительно улыбнулся и стянул с длинных тонких пальцев перчатки.

“Юная леди”.

Анна знала, что это произнес жнец, но его тонкие губы не шевелились. Он просто смотрел на нее, ласково, как на бешеное животное, которое приходится усыпить, чтобы не допустить распространения заразы. От этого взгляда хотелось бежать, хотелось прильнуть к его бледной узкой ладони и молить о прощении и помощи. Анна видела в жнеце сверхъестественную мощь, способную убедить ее сделать что угодно и когда угодно, даже не задавая вопросов.

Он казался тонким хрупким мужчиной неопределенного возраста, но являлся чудовищной силой, удерживающей баланс всего мироздания. Анна знала, что стоит ей задать вопрос и прикрыть веки, как в ее голове всплывет вся необходимая информация об этом существе. Подаренный ей талант мог спасти жизнь тому парню. Но Анна не хотела знать. Есть вещи, в которые лучше не вникать. Иногда необходимо просто принять их, как есть. Смерть, по ее мнению, относилась именно к этой категории.

“Милое дитя. Рад, что тебе хватило мудрости”.

Жнец посмотрел на парня. Анна оглянулась. Незнакомец не сводил глаз с воды, пока внезапно его черты не разгладились. На его лице застыло умиротворенное выражение, будто он принял самое верное и самое сложное решение в своей жизни. Так может выглядеть лишь уверенный человек, знающий, что ждет его в будущем, и ни капли не сомневающийся в настоящем. Анна никогда не видела людей такими спокойными, никогда за все девятнадцать лет своей жизни.

“Мне жаль, дитя. Его не спасти”.

— Но почему? — выдохнула Анна.

Ей было страшно говорить со жнецом, но молча стоять тоже как-то невежливо. Тем более, собиратель душ вел себя на редкость галантно, не махал косой и не скрежетал зубами, предвещая смертным вечные муки в геенне огненной за грехи.

“Он смотрит на них, — пояснил тот, кто служил Смерти, — а они никогда не отпускают вас, живых”.

Анна усмехнулась на этой фразе. Она-то точно не относилась к живым. Но о чем говорил жнец? Кто — они?

“Вглядись в воды. Видишь отблески? Часть из них — безобидные отсветы города. Но другая живет и рождена в воде, у самого дна, и никогда не знала света солнца”.

— Не понимаю, — сказала Анна. — Как свет может не знать света?

“Такая у них природа. Дети реки ни знают ни радости, ни надежды, ни красоты. Многие сравнивают блуждающие огоньки с душами утопленников, но это ложь. Я лично забираю каждого, кто находит свой конец в этой реке”.

Жнец покачал головой. Анна посмотрела на воду. В ней и правда светились странные точки, будто светлячки на рыбалке. Они то дергались вверх-вниз, то замирали на поверхности. Огоньки не получалось толком разглядеть из-за неспокойного плеска реки. Их круглые тельца мелькали в воде, похожие на брюшки рыбок.

— Блуждающие огни заводят людей не туда, — поделилась знаниями Анна.

“Нет”.

Жнец тонко улыбнулся, будто Анна рассказала дурную шутку. Смеяться над такой было бы неуместно, но поощрить собеседника хотелось.

Анна чуть не хлопнула себя по лбу от досады. У нее в голове — сонм знаний потустороннего мира и не только, а она стоит тут и размышляет. Анна зажмурилась, умоляя таинственные силы как можно скорее подсказать ей решение.

“Дитя, тебе его не спасти. Просто наблюдай”.

Совет жнеца был венцом равнодушия. Такой и должна являться к человеку Смерть, но Анна-то была человеком. Обычной девушкой. Правда, чуть-чуть призрачной и с ужасным даром занудного всезнания.

Анна наконец смогла сосредоточиться. В голове всплыл образ: по дну перекатывается хтоническая сущность. Она древняя и уже давно должна была рассыпаться в прах, но не сдается. Течение отрывает от нее клочки, которые тут же вплетает в водоросли, подносит к косякам рыб. Эти кусочки оседают вниз, напитываясь жизнью. Им грустно и темно, а вокруг лишь тонны водной мути. Они злятся. Рыбы глупые и скучные, а водоросли вообще ничего не могут. Они загораются от злости. Им нужно есть. Огоньки видят, что тьма расширяется, и следуют за ней. Они чувствуют, что за пределами их мира есть что-то еще. Кто-то, кто подарит им пищу. Отчаяние.

Анна видит парня. Не человек. В его сердце вспыхивает что-то, очень сильное, чего она еще никогда не чувствовала. Парень вскакивает, забывая о совещании, о подчиненных, что докладывают ему о положении дел в клане. Он принюхивается. В воздухе разливается тревога. С его сердцем что-то не так. Она в опасности. Он несется к выходу, уже зная, что не успеет, не сможет найти ее в огромном городе. Ее сердце, как и его, перестает биться. Смерть пришла, он это чувствует, но заберет не его. Хочется выть. Он заходит в свой кабинет, хмурится, закатывает рукав — по руке вьется рисунок. Морошка, листья клена, тонкие ветви березы. Рисунок тускнеет. Все умолкают, не зная, как посочувствовать. Он даже не успел ее увидеть, прежде чем потерять. Отчаяние.

Огоньки чувствуют в нем своего. Его заберут. Он будет с ними. Секунду, час — без разницы. Он накормит их. Поймет. Он знает.

Анна судорожно вдохнула холодный воздух. Ее голова горит изнутри, мысли не помещаются, рябят картинками на подкорке. Он уже перепрыгнул через перила и замер на самом краю бетонной плиты. Секунда превращается в вечность. Он оборачивается, будто может ее заметить. Анна и правда здесь, совсем рядом. Он видит лишь пустоту ночи. С грустной улыбкой парень прыгает в воду, до которой ему остается едва ли метр.

“Ты его не спасешь”.

Злость раздирает ее горло. Крики бесполезны, но Анна надрывается, беспомощно орет в пустоту. Ее не слышит никто, кроме энергетических сущностей, тех, кто одной ногой уже ступил в мир духов. Анна не может даже прикоснуться к нему.

Время будто замирает.

“Знаешь, а ведь вас обоих нет в списке”.

Жнец заглядывает в блокнот, шелестит исписанными мелким убористым почерком страницами. Он задумчив.

Анна смотрит на парня, не отрываясь. Он завис в пустоте. Один его ботинок почти касается воды. Все застыло, дожидаясь вердикта жнеца.

“Он не утонет, — успокаивает жнец, — там по колено. Но огоньки его уведут”.

Твари сейчас хорошо видны в толще воды. Они не могут сбежать от пронзительного взгляда Анны. Ее голова кипит. Мысли бурлят шумным потоком, к горлу подкатывает тошнота. Анна не сдается. Ей кажется, что где-то на подкорке прячется нужная вещь. Слова, которые спасут жизнь.

“Ты выглядишь… дурно, дитя. Кажется, кто-то вмешался в наши, гм, внутренние дела”.

Анна стискивает зубы. Смерть медлит, дарит ей драгоценное время, чтобы все можно было исправить. Жнец улыбается. Его взгляд — взгляд учителя, видящего старательного бесталанного ребенка. В его пустых глазах таится вера, что Анна способна справиться.

Она не хочет его разочаровывать. Слова отпечатываются на веках пылающей строкой. Анна выдыхает их, не в силах больше терпеть. Жнец удовлетворенно кивает.

“Именно. Ты справилась, дитя”.

Огоньков больше нет. В воде остались лишь клочки неведомого существа, которым больше не удастся ожить. Анна подходит к незнакомцу, пошатываясь, и кончиками пальцев берет капюшон. Ее рука снова плотная. Вещи — не люди, с ними призраки могут взаимодействовать. Анна цепляет капюшон за завиток перил, поправляет ворот толстовки, чтобы он не врезался в шею парня.

Смерть смеется.

“Зачем? Там правда по колено. Господин Ярослав вряд ли сляжет от простуды. У оборотней отменное здоровье”.

Анна кивает. Капюшон остается на крючке. Так незнакомцу будет проще выбраться.

“Дитя, у меня для тебя плохие новости”.

Собиратель душ разводит руками. Перед Анной появляется страничка из блокнота, где карандашиком написано ее имя и фамилия. И две даты: рождения и смерти. Умереть Анна должна буквально через пару недель.

“Мой тебе совет, храбрая юная душа, найди тело. Такие, как ты, долго не задерживаются. Я могу подождать, но через пару недель исчезнет и твоя энергетическая оболочка. Тебя не станет. Совсем. Нам бы этого не хотелось, правда?”

Жнец смотрит на нее. Он сейчас похож на гробовщика. Такой же тихий, тактичный, сочувствующий. Все его естество кричит: “Это моя работа, ее нужно сделать. Ничего личного”. Анна кивает. Вообще-то, собиратель душ довольно мил. Даже его жутковатая худоба не пугает ее. Жнец помог ей спасти того нелюдя, так что за ней должок. Анна улыбается. Смерть стучит пальцем по другому имени, тоже записанному карандашом. Угрожающая пометочка, которая предсказывает окончание чьей-то жизни. Анна читает.

Ярослав Громов. Дата. Двадцать семь лет. Смерть может забрать его через три недели, всего через несколько дней после Анны.

“Видишь? Долго он тоже не протянет”.

— А я-то тут при чем? — хмурится Анна.

“Сердце. Верни ему сердце”.

Жнец склоняет голову набок. Анна готова поклясться, что он у нее в голове, перебирает каждую извилинку, ищет, куда помещается ее дар. Кажется, собиратель душ удивлен.

“Как здесь помещается столь много, а остается столь мало?”

Жнец смеется. Анна хочет ответить, но он пропадет. За ее спиной слышен плеск, стон, ругань. Когда она оборачивается, незнакомец уже перемахивает через перила. Он замирает на дорожке. Анна понимает, что зря назвала его парнем. Ярослав на голову выше ее, если не больше, а разворот плеч внушает уважение. В темноте не разглядеть его черт. Все закончилось. Все хорошо.

Мужчина втянул воздух, настороженно оглянулся и потер подбородок. Ничего. На улице пусто, мало кто гуляет ночью вдоль реки. А если и гуляет, то выбирает места, где побольше фонарей и поближе к дороге.

Ярослав уходит. Анна остается одна у темной густой воды, похожей на гуашь.

Волны плещутся о бетон. Анна не знает, что пытается сказать ей река, и не хочет слушать. Она идет прочь. У нее сегодня еще остались дела: надо узнать, как вернуть себе жизнь. Когда жнец обещает зайти в гости через недельку-другую, невольно возникает желание подготовится к этому получше. И Анна идет в единственное место, где можно было бы найти подсказки — к Арсению. Что за ритуал он провел? Если душа вышла из тела, сможет ли она вернуться, допустим, не в свое? Анна могла бы задать эти вопросы штуке в своей голове, но одна мысль об этом причиняет боль. Очевидно, ничего в этой жизни не достается просто так.