Последний дом на Никчемной улице

Катриона Уорд, 2021

«Мужчина примерно двадцати семи лет, в браке не состоит. Безработный или же занят ручным трудом. В общественном плане маргинал. Скорее всего, ранее привлекался за насильственные преступления. Мотивация для похищения ребенка сводится к…» Так Ди представляет маньяка, лишившего ее младшей сестры много лет назад. До сих пор полиция не может ничего сделать – зацепок нет. Только по крошечной улике – старой фотографии подозреваемого – Ди начинает собственное расследование. Хоть на ней и не видно лица, есть кое-что важное – адрес. Туда Ди и переедет. Никчемная улица. Последний дом.

Ди

В глазах богатого человека напротив синяя глубина.

— Далила, — говорит он, — рад с вами наконец встретиться.

У него ослепительно-белые волосы, забранные в низкий хвостик; льняные облегающие брюки и рубашка. Терраса его дома, выстроенного из древесины гигантской туи и стекла, теряется среди верхушек обступивших его со всех сторон деревьев. Местечко в аккурат из тех, где хотелось бы жить Ди. В воздухе стоит аромат нагретой на солнце живой зелени, смешивающийся со свежим запахом лимонада в кувшине перед ними. На его поверхности плавают веточки мяты. Нотками верхней октавы восхитительно позвякивают кубики льда. Его домработница, ни слова не говоря, принесла все это, когда они сели.

Рядом с лимонадом на столе лежит желтый конверт. По холодному боку кувшина вниз соскользнула капелька конденсата, и его уголок теперь темнеет влажным пятном. Ди не в состоянии отвести от него взгляд и думать о чем-то другом. Вдруг пострадало содержимое?

— Насколько мне известно, это единственный экземпляр, — спокойно говорит он, проследив за ее взглядом, — человек, который его сделал, несколько лет назад умер от сердечного приступа. Газетенка местная, и архива в ней нет. Так что, кроме этого снимка, других, вполне возможно, действительно нет.

Он не пытается отодвинуть конверт от воды, и Ди приходится сделать над собой усилие, чтобы не протянуть за ним руку.

— Я только взгляну и пойду, — говорит она, — вы и так уделили мне достаточно времени.

Он качает головой.

— Можете забрать его и оставить себе. Вам наверняка захочется ознакомиться с ним, когда рядом никого не будет.

— Спасибо, — потрясенно отвечает она, — правда спасибо.

— Полагаю, что инцидент в Орегоне больше не повторится. Вы там слишком увлеклись. Хорошо еще, что за решетку не угодили.

Ди вздрагивает. Ну конечно, о чем о чем, а об этом он точно знает. О том человеке из Орегона, который в тот день был на озере. Замотанная Кэрен шепнула ей на ушко пару деталей, в том числе местонахождение его охотничьего домика.

Профиль преступника Ди знает наизусть. Человеку, отнявшему у нее Лулу, около двадцати семи лет, в браке не состоит. Безработный или же занят ручным трудом. В общественном плане маргинал. Скорее всего ранее привлекался за насильственные преступления. Первичная мотивация для похищения незнакомого ребенка сводится к… Ди не позволяет себе додумать до конца. С годами ей удалось овладеть искусством по первому желанию выбрасывать из головы все мысли до единой.

Человек из Орегона во всех отношениях был идеальным кандидатом. Откуда Ди было знать, что в тот момент, когда пропала Лулу, он с пробитым колесом находился в Хокиаме, за много миль от места происшествия. Что это могли засвидетельствовать девять человек. Подавать на нее в суд он не стал. Но Кэрен после этого от нее отдалилась.

— Сколько? — спрашивает Ди, глядя в тусклые, синие глаза богатенького собеседника.

Тот перехватывает ее взгляд и дрожащей рукой медленно наливает себе стакан лимонада. Его слабость лишь спектакль. На предплечьях проступают тугие бугры мышц.

— Деньги мне не нужны, — говорит он, — от вас понадобится кое-что другое.

По ее костям принимается гулять плоть.

— Нет-нет, — снисходительно улыбается он, — все очень просто. Вы знаете о моем хобби. Я собираю всякие диковинки. Но основу коллекции, саму ее суть, храню в этом доме. И хочу, чтобы вы на нее взглянули. Просто посмотрите, всего лишь разок.

— Я могу заплатить, деньги у меня есть.

— Вам все равно не хватит, — тихо отвечает он, — будьте же умничкой.

Она оглядывает пейзаж над деревьями, его безупречную одежду, видит исходящую от него уверенность, приобретенную благодаря деньгам, и понимает, что он прав. Не спрашивает, с какой стати ей ему верить или кто может гарантировать, что в конверте именно то, что он говорит. Момент уже упущен.

Девушка кивает — у нее нет другого выхода.

Он ведет ее к расположенной в середине дома двери — внешне вроде бы гранит, но на самом деле явно имитация — и открывает ее. Ди охватывает дрожь. Он вполне может сейчас запереть за ней эту дверь и больше никогда не выпустить обратно.

Впереди во всю длину дома тянется галерея. Окон нигде нет. Воздух прохладный, его температура выдерживается до долей градуса. Вдоль стен — стеклянные витрины и фотографии в рамках, каждая освещена единственной, тусклой лампочкой. Это его коллекция или, как он сам ее называет, музей. Она о ней слышала. В среде знатоков она хорошо известна. Этот человек достает то, чего не могут другие. Чего никому не полагается видеть. Предмет его собирательства — артефакты смерти. Снимки, украденные улики в виде пузырьков крови, письма, написанные остроконечным, каллиграфическим, викторианским почерком, фрагменты невостребованной смерти, которые убийца не успел съесть перед тем, как его поймали.

Эта комната — коридор кошмаров Ди. Каждый предмет в ней представляет собой реликт чего-то ужасного, что могли сотворить с Лулу. Девушка бросает взгляд на черно-белую фотографию слева на стене и тут же отводит глаза.

— Нет-нет, вам обязательно надо смотреть, — говорит он, — такой уговор.

Он прекрасно знает, что она сейчас чувствует, слышит по ее голосу.

Ди идет по галерее, ровно три секунды глядя на каждый экспонат и двигаясь дальше. По ходу очищает мозг от любых мыслей. Он шагает рядом, чуть ли не прижимаясь к ней. Его кожа источает слабый запах олова. Ей кажется, что он даже не дышит.

Дойдя до конца тускло освещенного коридора, она поворачивается к нему и протягивает руку. Он на миг замирает на месте, и по ее телу, с ног до головы, медленно ползет стылый взгляд его синих глаз. До нее доходит, что в этот самый момент он включает в свою коллекцию ее саму, ведь не каждый сувенир можно поместить под стекло. «Ну все, — думает она, — меня сейчас стошнит». Потом он слегка кивает и вкладывает ей в руку конверт.

На улице Ди ослепляют воздух и свет. При виде деревьев она испытывает такую благодарность, что ей хочется плакать. Но сказать ему что-то еще она отказывается.

— Будьте осторожны на дороге, — говорит он и возвращается в свой деревянный дворец.

Все, что хотел, он уже получил, и девушка больше не представляет для него никакого интереса. Она медленно направляется к своей машине и небрежно бросает конверт на пассажирское сиденье рядом. Затем заставляет себя неспешно проехать меж деревьев. Он все еще может за ней наблюдать. На педали газа у Ди сводит судорогой ногу, дыхание в груди частит. Выехав с лесной подъездной дорожки к его дому на шоссе, она вдавливает педаль газа в пол, и двигатель тут же отзывается рыком.

Она всецело отдается ленте дороги, уносящей ее все дальше и дальше, пока леса не сменяются лугами с амбарами и лошадками, а те, в свою очередь, не уступают место длинным одноэтажным торговым центрам. Воздух пропитан тяжелым духом бензина. Когда от этих холодных, синих глаз ее отделяют многие мили, она сворачивает на площадку для стоянки и отдыха. Кладет голову на руль и жадно хватает ртом воздух. Мимо с ревом проносятся огромные грузовики, на ходу потряхивая ее маленькую машинку. Она признательна, что они заглушают рвущиеся из нее звуки.

Наконец дыхание немного выравнивается. Ди выпрямляется. Пришло время узнать, что же она купила.

Подавив приступ тошноты, девушка распечатывает конверт и достает фотографию.

Она ей хорошо знакома, правда, под ней нет подписи: ОБЫСК В ДОМЕ ПОДОЗРЕВАЕМОГО. А вот и он сам, прикрывает рукой от солнца глаза. Этот снимок Ди знает — не раз расспрашивала о нем Кэрен.

Замотанная детектив устала ей говорить, что у этого человека алиби, а обыск в его доме ничего не дал. В итоге полиции пришлось переключиться на другие версии.

— Но ведь те, кто видел его у входа в супермаркет, могли ошибиться, — сказала Ди, — он бывал там часто, они к этому привыкли и решили, что так было и в тот раз. Просто заполнили пустое место на тротуаре знакомым зрелищем, хотя на самом деле его там не было и в помине.

Ди понимает это лучше любого другого.

— Есть еще запись с камеры видеонаблюдения, — сказала Кэрен.

— За все время? — спросила Ди. — За весь день, да?

Детектив не ответила, но девушка в этом и не нуждалась. В том, как она ссутулила плечи, Ди прочла «нет». Это было, когда Кэрен еще делилась с ней сведениями, до инцидента с тем мужчиной из Орегона.

Знай, что девушка сейчас держит в руках, детектив бы встревожилась. В отличие от публикации в газете, этот отпечаток никто не кадрировал. Скорее всего, раньше он принадлежал самому фотографу.

На снимке во всю ширь открывается пейзаж, позволяющий увидеть его по краям, ранее недоступным взору. Ди прилагает усилия, чтобы не торопиться и все внимательно рассмотреть — увидеть, изучить, понять.

Вдали за домом виднеются деревья. Густые, кустистые, характерные для северо-запада Тихоокеанского побережья заросли, заполонившие собой все вокруг. По тротуару спиной к зрителю шагает дама в шляпе, таща за собой на поводке косматого терьера. Чуть дальше в окне торчат маленькие, бледные, любопытные личики. Дети.

Самое важное Ди видит в последнюю очередь, будто ее мозг не может переварить успех после стольких лет томительных неудач. В углу хорошо виден указатель, который не стоит никакого труда прочесть. Улица Никчемная.

Впервые в жизни Ди понимает, почему падают в обморок и как это бывает; в голове будто взрывается белый свет, вспышка, за ней удар и чернота. Теперь ей известно, где жил подозреваемый, а может, даже живет и сейчас. Дыхание опять сбивается и частит. Этого было бы вполне достаточно, но есть кое-что еще.

— Мы в тот день там были, — шепчет Ди, — когда папа проехал нужный поворот.

Рот наполняется вкусом воспоминаний и жевательной резинки. За ту долгую поездку она, должно быть, раз тридцать совала в рот все новые и новые пластины. Папа направлялся к озеру, но свернул не туда, в конечном итоге они сбились с пути и долго блуждали по нескончаемым, серым, окаймленным лесом пригородам. Затем ряды одноэтажных зданий поредели и уступили место облупленным викторианским домам, а в нос ударил буйный, дикий запах лесов. Улочки вели в никуда. Вспомнилась мысль, пришедшая в голову, когда они проезжали мимо этой вывески: «Да уж, действительно никчемная дыра». Она помнит, что улица заканчивалась тупиком. Папа вытер с бровей пот, тихо выругался, они развернулись и покатили обратно.

Вскоре они опять отыскали автостраду 101, и название улицы отступило в глубины памяти Ди, похороненное под ворохом других бесполезных сведений — какого цвета был комбинезон у парня, заливавшего им бензин, когда они остановились на заправке, кому она больше всего нравилась в школе и кто в такой-то группе играл на бас-гитаре.

На миг Ди задумывается, не может ли это быть простым совпадением. Но тут же отвергает эту мысль мощным ментальным пинком. Между этими двумя событиями должна существовать связь. Должна, и все.

Может, подозреваемый видел, как они, заблудившись, медленно наворачивали круги? Может, углядел в окне уставшее личико Лулу, а потом проследил за ними до озера? Папа вообще с ним говорил? Он вполне мог остановиться и расспросить подозреваемого, куда им ехать. В таком случае тому и следить не надо было, он и так бы знал, куда они направляются, и мог пойти прямиком на озеро. Ди снова и снова пытается вспомнить, где тогда останавливался папа. Но если одни эпизоды того дня намертво отпечатались в памяти и клеймом каленого железа въелись в плоть, другие до сих пор расплываются в глазах и никак не могут обрести ясных очертаний. Тогда это выглядело лишь еще одной дорогой в никуда. Они с Лулу были детьми, изнывали от жары и скучали. И даже не догадывались, что для них тогда наступили последние безмятежные моменты перед тем, как мир рассекла молния, изменив его навсегда.

Ум предписывает Ди сообщить в полицию. Надо позвонить замотанной Кэрен, которая до сих пор ведет это дело. Лулу считается пропавшей. Ее тела так и не нашли. (Одно время Ди думала, что пропавшая лучше умершей, но все эти долгие годы наглядно продемонстрировали, что это не так.)

— Так не должно быть, — как-то сказала Кэрен Ди, — большинство из нас за всю свою карьеру не сталкивается со случаями похищения чужих детей. От этого как-то изнашиваешься и стираешься самым непредсказуемым образом. Иногда мне в голову приходит мысль: почему именно здесь? Почему именно я?

— Тогда у меня вопрос, — сказала Ди. — Почему бы вам просто не делать свою работу?

Кэрен залилась краской.

— До Лулу пропадали и другие, — продолжала девушка, — я проверяла. В окрестностях этого озера творится что-то ужасное.

Может, в этот самый момент между ними испортились отношения. Но так или иначе, а Ди должна немедля ей позвонить.

Но ничего такого она делать не станет. Это особый подарок, лично для нее. К тому же в ее душе бархатисто колышется гнев. Если бы полиция всячески не ограждала ее от этого дела, она много лет назад могла бы вспомнить название улицы и установить взаимосвязь. Растраченное понапрасну время.

Снимок таит в себе еще один секрет. Ди пристально вглядывается в рубашку подозреваемого. Вблизи фотография идет зерном и глаза отказываются видеть четко. Но она все равно рассматривает вышитые на нагрудном кармане слова. Для газеты их, по-видимому, заретушировали. Ди удается разобрать имя. Эд или Тед. Баннер… дальше не видно.

Ее охватывает чувство, что после долгой-долгой борьбы она наконец нанесет решающий удар. У нее есть имя, пусть и не полностью, и название улицы. Ди вдруг понимает, что плачет, хотя это лишено всякого смысла, потому как ее душу переполняет яростная уверенность. На краткий миг, за который сердце успевает сделать один-единственный удар, она ощущает рядом присутствие Лулу. В машину врывается запах теплой кожи и лосьона для загара. К ней прикасается пухлая, мягкая щечка. Ди вбирает в себя чистый аромат волос сестры и сладость ее дыхания.

— Я иду, — говорит ей она.