Не бойся смотреть в зеркало

Елена Царева

Приветствую тебя, уважаемый читатель! Я хочу поделиться с тобой интереснейшей фантастической историей, которую мне поведал мой близкий друг Татьяна Ди. Татьяна Ди не выкладывает свои рукописи в общий доступ. И все же она согласилась поделиться со всеми частью одной увлекательной истории и, если тебе она понравится, мы выложим продолжение истории.

© Елена Царева, 2021

© Татьяна Ди, 2021

ISBN 978-5-0053-5667-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Приветствую тебя уважаемый читатель! Я хочу поделиться с тобой интереснейшей фантастической историей, которую мне поведал мой близкий друг Татьяна Ди. Татьяна Ди не выкладывает свои рукописи в общий доступ. И все же она согласилась поделиться со всеми частью одной увлекательной истории и, если тебе она понравится мы выложим продолжение истории.

Не бойся смотреть в зеркало

Зубы стучали от холода. Софью пристегнули наручниками к решетке в дежурной части. Толстый полицейский ходил взад и вперед, сверкая на нее злыми глазами. Он резко остановился около девчонки. Что за дура такая! Четвертый раз принимаем. И опять, ведь, сбежит!

Софья Быстрицкая жила в детском доме с рождения. Педагоги и воспитатели не могли дождаться ее шестнадцатилетния, чтобы спихнуть свою воспитанницу, хотя бы, в училище, на полное довольствие государства.

Лет с десяти Софья начала убегать. Сначала редко, дальше — больше. А в последние два года полиция не успевала ее отлавливать и привозить обратно. Фамилию, данную ей в детском доме, она полностью оправдывала.

Софья и сама не знала, куда она бежит, просто, бежала в светлое будущее.

Но и будущее могло подвести. Кто сказал, что оно будет светлым? Но Софья надеялась на лучшее, и эта надежда согревала ее с каждым побегом все сильнее.

Полицейский отстегнул ее от решетки и пристегнул к своей руке. Он был шокирован. Вот что они все бегут? У этой ненормальной седьмой побег за год!

— Поехали! Болезная! И чего тебе не сидится на месте?

Она молча прошла за ним в машину и забилась в самый дальний угол на заднем сиденье.

Детский дом мирно спал и, только Вера Семеновна стояла под зонтиком на крыльце, ждала Софью.

Девочку отпустили только перед дверью в заведение, передав из рук в руки работнику детдома.

— До свидания! Спасибо вам! — робко проговорила Вера Семеновна.

— Уж лучше, прощайте! — хриплым басом ответил полицейский. Он быстро сбежал по мокрым ступенькам и растворился в ночи.

Дождь продолжал надувать большие пузыри на лужах, стучал в окна, долбил крупными каплями по крышам и никак не хотел прекращаться.

Девочку закрыли в подсобном помещении. Здесь стояли швабры, ведра, тазы, стройными рядами стояли стопки туалетной бумаги. На деревянных стеллажах лежали полотенца, скатерти, одеяла и постельные принадлежности. Вера Семеновна принесла раскладушку.

— Держи! Возьмешь себе два одеяла, не замерзнешь! Вот сухая одежда, переоденься! Сегодня пятница. Будешь сидеть тут до понедельника. Твое счастье, что карцер на ремонте. И чего молчишь? В самом деле, Соня, я вот не понимаю, куда ты все время бежишь? Ты ведь способная девочка: учишься лучше многих, в карты вон лучше всех играешь, рисуешь отлично, а, иногда, с ума сходишь. Зачем?

Софья молча переоделась в сухую одежду. Мокрые джинсы, майку и тонкую ветровку повесила здесь же, сушиться. Дико хотелось есть, но ужин уже прошел. Теперь, хоть бы, завтрак принесли! Взяв несколько одеял, одно под голову, Софья закрыла глаза и сразу провалилась в крепкий глубокий сон.

Казалось, прошел только миг, как она уснула, но в маленькое оконце уже светило яркое солнце, как будто, никакого дождя и не было. Сложив на место одеяла, и собрав раскладушку, Софья снова осмотрела подсобку. Помимо того, что она вчера успела увидеть, здесь стояли старые стулья, шкаф с разной химией и тряпками, старое большое зеркало, укрытое рваным покрывалом. На полу стояла швейная машинка в поломанном деревянном чехле.

За дверью загремели ключами. Уборщица тетя Маша просунула в дверь ведро и подмигнула Софье. В нем под чистым полотенцем был полноценный завтрак.

— Спасибо, тетечка Машенька!

Софья проглотила все, что ей собрала добрейшая женщина, затем поставила ведро с половой тряпкой и резиновыми перчатками к двери, принесла швабру и веник. Через десять минут все это заберет тетя Маша.

В замке опять лязгнул ключ и через минуту все стихло

Одежда, как ни странно, уже высохла. Софья решила переодеться, а ну как, появится возможность свалить отсюда! Умыться было не чем, но волосы можно расчесать и вилкой. Это здесь часто практиковалось, за неимением лучшего. Отодвинув в сторону старое покрывало, она привела себя в божеский вид. Нестерпимо болела голова. Софья, придерживая край зеркала вместе с покрывалом, прислонилась лбом к холодной зеркальной поверхности и, вдруг, начала падать куда-то вперед.

Что за ерунда? Она стояла в кромешной тьме, с покрывалом в руках и, никакого зеркала рядом не было.

Глаза понемногу начали привыкать к темноте. Длинный стол, лавки по обе стороны от стола, а на нем, что то, вроде кувшина. Вокруг голые стены, дверь, маленькое окно с решеткой под потолком.

— Что за хрень?

И только сейчас Софья заметила сидящую на полу фигуру, закутанную в длинную широкую тряпицу.

— Эй! Ты кто?

Фигура молчала. Софья решилась подойти поближе и тронула ее за плечо. Раздался тихий протяжный стон.

— Эй! Послушайте! Вы живы? Кто вы? И где мы находимся?

— Как много вопросов сразу! — произнес женский голос.

— Ну, слава богу! Я думала, что вы померли!

— Не дождутся! — фигура, кряхтя, поднялась и села за стол. Взяв кувшин, она долго пила, не отрываясь от него.

Софья, конечно, была в трезвом уме и твердой памяти, но она никак не могла понять, как сюда попала. Просто, облокотилась лбом о зеркало и, все. Вместо своей кладовки, она очутилась в темном каземате, да еще, неизвестно с кем. И слава богу, что этот кто-то, не агрессивен.

— Простите! А можно мне тоже попить? — у Софьи от всего происходящего пересохло в горле.

— На, попей! — ей протягивали кувшин. Она жадно начала пить, сделав несколько больших глотков. Не сразу поняв, что пьет вино, она резко отстранилась от кувшина. Вино Софья пробовала только один раз месяца два назад. Девчонки из детского дома отмечали восьмое марта и по-тихому купили вина. Она хорошо помнила вкус этого гадкого напитка. Но разве можно было сравнить вкус этого напитка с тем. Немного подумав. Она сделала еще несколько больших глотков и поставила кувшин на стол.

— Садись! Чего стоишь? — покрывало сползло до плеч, и Софья увидела, что перед ней сидит девушка лет семнадцати, в грязной одежде и слипшимися волосами.

— Да не смотри ты на меня так! Просто, был дождь. Я промокла, поскользнулась и упала. Хорошо хоть этот дубина мне свой плащ отдал и кувшин с вином оставил, а то бы совсем замерзла! А у тебя расчесаться нечем?

— Только этим! — и Софья достала из кармана вилку.

— Неожиданно! Давай попробую.

Девушка довольно ловко расчесала волосы, отдала вилку и оценивающе посмотрела на гостью.

— Ну, и кто ты?

— Меня зовут Софья! А тебя?

— А меня Ансель.

— Ансель, а это что, тюрьма, да? Как то у меня день с утра не складывается: сначала в кладовке заперли, теперь я в тюрьму переместилась, что же дальше будет?

— Могу рассказать. Судя по твоей странной одежде и, потому как ты появилась тут, ты колдунья. Значит, пойдешь на костер.

Это было сказано таким тоном, словно Софье предлагали пойти прогуляться.

— Это у тебя шутки такие глупые?

— Да, какие уж тут шутки! — ответила Ансель. У нас глубоко религиозное государство и, все, кто занимаются магией, преследуются по закону. Закону Божьему. Скоро придет наш Епископ, читать мне нравоучения и увидит тебя. И что мы ему расскажем? Тебя, даже, спрятать тут негде. Скажи мне, кто тебя сюда послал?

И Софья решила поведать незнакомой девчонке про всю свою жизнь, которой отроду было всего пятнадцать с половиной лет.

Ансель слушала ее внимательно и ни разу не перебила. Потом утерла предательски выкатившуюся слезинку и предложила:

— А давай теперь я тебе про себя расскажу!

— Конечно! Рассказывай!

Ансель была младшей дочерью местного князька. У него было еще два сына и две дочери, но вот Ансель оказалась особенным ребенком. Вопреки тому, что она была младшей в княжестве, ее никто не баловал.

Князь очень любил свою третью жену Селену. Она была молода, красива, умна, что очень не нравилось Епископу. Не видел он в ней должного почтения к своей персоне. Князь во всем слушался свою молодую жену и, в этом он видел угрозу своей незыблемой власти. Ее обожал и маг короля Льюис, а раз так, то Епископ уверовал в то, что Селена не иначе, как ведьма. Смотришь, приберет со временем все княжество к рукам. И конец тогда его власти. Нужно было что-то придумать, что-то такое, чтобы князь не лишил его после этого головы.

Селена была беременна, когда князь с сыновьями помогал соседнему княжеству отстаивать свои земли. Подошло время родов. Епископ взял заботу о княжне в свои руки. С утра княжна пошла на исповедь и.. пропала. Очнулась Селена в тюремной камере.

Рядом с ней находилась повивальная бабка на случай родов, а это значит, что Епископ не собирался отпускать княжну домой во дворец. Бабка была немая. Каждое утро Епископ приходил посмотреть, как мучается беременная Селена в тюремных условиях. И каждый вечер, вместе с представителем Совета Инквизиции он пытался вырвать у княжны признания в связи с нечистой силой. С ее письменным признанием ему точно никто ничего не сделает.

Унылым осенним утром княжна встретила Епископа с новорожденным ребенком на руках. Это была девочка и, она назвала ее Ансель. Епископ был напуган скорым возвращением князя из похода и, решил пойти на хитрость. Забрав у Селены ребенка и выгнав бабку, Епископ предложил ей сделку: она подписывает признание, а он дарует ей свободу, но не в стенах дворца. Она должна будет убраться за пределы княжества, а если вернется, то инквизиция не дремлет. Ни о какой дочери речи не шло. Ансель была козырной картой Епископа.

Княжна, хоть и была еще очень молода, хитрости и ума ей было не занимать. Она прекрасно понимала, что как только она подпишет признание, ее тут же казнят. И у нее было свое условие для Епископа. Селена согласилась подписать признание, с условием, что она сделает это на территории другого княжества, где нет инквизиции. Как ни странно, Епископ согласился. Ночью, в карете с завешанными окнами Селену вывезли из города. С собой ей дали два приличных платья, котомку с едой и небольшую бутыль вина. Хитрый Епископ не собирался отпускать молодую княжну. Как только она подпишет необходимый документ, получит удар по голове и поедет на очищающий костер. О чем-то подобном подозревала и Селена, по этому когда Епископ открыл карету, то увидел лишь привалившегося к стеночке охранника, который был в стельку пьян.

Каким-то чудом, княжне удалось бежать, и ее маленькая дочка осталась на попечении княжеского дворца. Ей дали приличное воспитание, научили всему, что должна знать юная княгиня и готовили выгодно выдать замуж. Это все, для чего она была рождена. Нанятая в детстве нянька жила при ней до сих пор. Это был единственный близкий ей человек. Отец быстро утешился и женился в очередной раз. После чего, забыл о любви к дочери, редко видел ее, но, при случае, отдавал приказы о ее наказании.

Ансель не была покорной дочерью. Она старательно училась, ходила в церковь, слушала проповеди дворцового Епископа Яниса, но покорной не была никогда.

Уже к десяти годам она не могла усидеть на месте и, любая выходка и проказа имела к ней прямое отношение.

Со временем, маленькие шалости превратились в большие. А за это, неизбежно, следовало наказание. Ее сажали в тюремную камеру, ставили на всю ночь на колени перед алтарем, заставляли учить Закон Божий несколько глав, ничего не помогало сломить княгиню. Она, по-прежнему делала, что хотела.

Ансель закончила свой печальный рассказ. И Софья спросила:

— А сейчас за что ты в тюрьме?

— Да как всегда, ни за что! Убежала вчера вечером в город, провела время в таверне, в карты играла, вернулась поздно. Из-за грязной одежды в покои не пустили, батюшка так велел: если грязная приду, то ночую в тюрьме. Хорошо, что мне еще нет шестнадцати лет, давно бы замуж отдали.

— У вас так рано выходят замуж?

— А у вас?

— У нас, лет в 18, 20. Можно вообще не выходить.

— Это, здорово! Но что же нам делать с тобой? Скоро придет Епископ и, тогда нам несдобровать. Но есть одна мысль.

Ансель сняла с себя одну юбку, которых на ней было надето штук десять и, протянула Софье.

— Одевай! Эта чистая, грязную верхнюю юбку я еще вчера выбросила. И еще, оденешь этот плащ. Капюшон на глаза, укутаешься, может, прокатит. Только дай мне свою тряпицу, я в нее укутаюсь. Сейчас я позову охранника и скажу ему, что ко мне приходила монашка от Епископа, принесла псалтырь. Если он тебя выпустит, пойдешь домой к няньке Фире. Она живет на первой улице у дворца, в доме с синими воротами. А как быстро покинуть дворец, я тебе сейчас объясню.

Софья, как девочка разумная, решила воспользоваться этой ситуацией. А дальше будет видно.

Ансель громко постучала в дверь:

— Эй! Дуболом, открывай!

— Чего тебе? — в дверь заглянула сонная голова охранника.

— Монашку отпусти, мне ее общество уже наскучило.

— Откуда она тут взялась?

— Спать меньше надо! Епископ ночью привел. Ой! Идите уже отсюда оба.

Охранник вывел закутанную в плащ Софью, закрыл дверь и отпустил монашку восвояси.

По указанному адресу Софья пришла часа через два, осваиваясь на территории чужой страны, а может и другого измерения.

Ключ лежал там, где и положено, под ковриком на пороге. А раз ключ в руках, дверь открыть не мудрено. Войдя в помещение, Софья огляделась вокруг. Находилась она в темной комнатке, наверное, в прихожей, которая переходила в просторную комнату с двумя кроватями, столом посреди комнаты, двумя табуретами и стопкой книг по богословию на прикроватной тумбе. Софья присела на одну из кроватей. Несмотря на то, что здесь было раннее утро. Глаза закрылись сами собой.

Она давно и крепко спала, когда в дом осторожно вошла женщина бальзаковского возраста. Фира закрыла дверь на ключ, прикрыла и вторую дверь из прихожей в комнату и, наконец, увидела спящую девочку.

Тихо двигаясь по комнате, она приготовила завтрак, нагрела воду и присела на табурет, напротив кровати. У спящей девочки дернулись ресницы, еще мгновение и, она открыла глаза. Увидев незнакомую женщину, она резко дернулась и чуть не упала с кровати.

— Что ты, дитятко! Опять гуляла всю ночь! Снимай все грязное и, иди, умывайся! Сейчас завтракать будем!

Слово *завтрак* действовал, на всегда голодную Софью, магически. Она сняла длинный плащ, незаметно сняла свои джинсы и осталась босая, в чужой юбке и в своей майке.

— Снимай, снимай, что у тебя одежды нет?

На кровать легло шикарное платье бордового цвета на шнуровке спереди. Софья, не долго думая, скинула с себя свои и чужие вещи, быстро умылась и облачилась в шикарный бордовый наряд.

— Ну, вот, ягодка! Теперь, ты похожа на человека. Садись за стол, кушай! — Фира принесла кувшин и поставила на стол.

Уговаривать Софью долго не пришлось. Кушала она всегда хорошо, что очень порадовало Фиру.

— Проголодалась, девочка! Во дворец то, пойдешь? — Софья с набитым ртом, отрицательно помотала головой.

— Ну и ладно! Ложись еще поспи! И я прилягу ненадолго.

В доме снова воцарилась сонная территория.

Софья проснулась первой и снова ощутила голод. В дом постучали. Тихонько, на цыпочках она прошла в чулан и посмотрела в маленькое окошко. На пороге дома стояла Ансель. Софья открыла дверь и впустила юную княжну.

— Ого! Вот это сюрприз! Да ты выглядишь, как принцесса!

— Извини! Но у меня нет другой одежды!

— Да, не переживай, ты! Нравится, носи! Я потом принесу тебе одежды еще.

— Спасибо! А откуда Фира знала, что я здесь, ты сказала?

— Нет! Я ее еще не видела! Пошли.

Когда девушки зашли в комнату, Фира уже проснулась. Реакция ее была неоднозначной: она зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса и замотала головой.

— Фирочка, успокойся! Это я, Ансель, а это Софья, Софи, значит.

К Фире, наконец, вернулся дар речи.

— Солнце мое, но вы похожи, как две капли воды! Я была уверена, что этим утром тебя кормлю завтраком. Где ты была всю ночь?

Конец ознакомительного фрагмента.