Заплаканные жизни. Триллер

Катрин Мелье

Дорогие читатели, перед вами триллер с захватывающим сюжетом и порой пугающими картинами жизни, которые протекают рядом с каждым из нас. Ведь, по сути, мы не представляем, что за человек живет в соседней квартире или доме, никто даже не догадывается, что за личность едет рядом в общественном транспорте! Кто они? Чем заполнены их жизни? Эти тайны вы раскроете в моей новой книге. Книга содержит нецензурную брань.

Глава №5

Солоха

: Всё что нажито непосильным трудом

Прошел целый месяц с тех пор, как девочку привезли от бабушки с дедушкой. Мать и отец постоянно работали и приезжали обычно в вечернее время. На все просьбы и ежедневные задания по уборке, бунтарка никак не реагировала или реагировала, но исключительно агрессией, а ведь ей было уже 15 лет.

— Дочка, помой полы сегодня, пожалуйста, хорошо? — просила уставшая мать.

— Сама помой… — отвечала она, и немедленно бежала к себе в комнату дожидаясь ухода родителей на работу.

Худо-бедно, наступил август время одевать выросших за лето детей к школе. Полина очень вытянулась за время каникул, стала настоящей девушкой и ростом она уж точно удалась в папу, потому что в свои годы обогнала матушку на целую голову.

В это солнечное утро вся семья проснулась в прекрасном настроение, они ещё с вечера запланировали ехать на воскресный рынок, чтобы одеть дочь к предстоящей учёбе.

— Поль, Поля, завтрак готов, поторапливайся. — зазывала уже собранная мама.

Она приготовила завтрак и даже успела накрыть на стол, а дочери всё не было. Уже и мужа, любимого усадила, который, кстати говоря, покушать всегда был не дурак. Сама же Зинаида сегодня была невообразимо хороша, ещё с самого утра заплела кудри в пышную косу и одела милый сарафанчик в меленький цветочек, цвета морской волны. Женщина особливо жаловала именно его, за то, как он сильно подходил к её синим глазам. Ну наконец-то и Полина соизволила спуститься, все немного подкрепились и двинулись к выходу.

— Ой Господи, вот я Солоха! Деньги то, забыла… Сейчас! Дорогой заводи свой тарантас, я мигом. — с этими словами она побежала в комнату за деньгами, которые всегда хранила в шкатулке на комоде.

— Ну… ни тарантас он, а ласточка, ласточка! — кричал хихикающий Федор вдогонку госпоже Солохе.

Он завел машину и прогрел её, даже успел выкурить целую папироску, но жены всё не было. Ему показалось это странным, и он быстрым шагом направился в дом.

— Полька сиди, мать что-то запропала, пойду поору её. Сиди сейчас выдвинемся. — зайдя в комнату, он просто обалдел. Его супруга вся в слезах и соплях, сидела прямо на полу, и ревела как белуга. У неё была самая настоящая истерика.

— Ты чего… маленькая моя? Ты чего? Ну давай вставай. Ты что ревёшь так? Стукнулась или что? — не понимающе осматривал её, мужик со всех сторон.

— Федь что делать-то? Денег ведь нет…. Я откладывала, а их нету, вот глянь! Шкатулка то пустая, ой… что же это?! — она протянула ему пустую шкатулку и заревела ещё сильнее.

Естественно, поездку пришлось отложить, они даже хотели вызвать милицию, но передумали. Когда в этой суматохе обнаружили что девочка сбежала, стало очевидно, что деньги украла именно она. Оставалось только ждать. В очередной раз, когда гулёна вернулась домой, она сразу прикинулась бедной невинной овечкой, но отец пригрозил что сейчас же вызовет милицию и пусть они с ней сами и разбираются. Он даже взялся за телефонную трубку, показывая всю серьёзность происходящего.

— Полина не беси меня! Или ты сейчас же рассказываешь, что случилось с деньгами или я вызываю кого надо! Ну учти моя дорогая они с тобой церемониться не будут, посадят в клетку, где самое место преступникам!

— Хорошо я скажу, но ни тебе, а матери! — заголосила она.

Что случилось и куда делись деньги стало ясно с первых её слов. Оказывается, накануне девочка вытащила все накопления матери с тайника, который стоял на самом видном месте и имел это название скорее чисто символически. Она без зазрения совести залезла в семейный сейф и забрала всё что там было, деньги быстро потратила на какую-то дорогую безделушку.

— Вот! — протянула она руку прямо перед лицом шокированной матери.

— Полюбуйся! Вот, что я всегда мечтала маманя, а ни о ваших козах, коровах, и гусях! — она даже по-королевски выпрямила спину и величаво задрала нос.

— Полька ну ты что действительно дура, или прикидываешься? Неужто ты не понимаешь, что натворила окаянная?! — синие глаза матери стали холодными словно лёд, они излучали даже не просто злость, а скорее опасность. Она твердо решила наказать эту гадкую воровку и наказать так, чтобы до неё дошло раз и навсегда, что рубить сук, на котором сидишь это глупо и более того опасно, можно при падении с высоты, свернуть свою тонкую, белоснежную шейку!

— Ну ты понимаешь на что были те деньги? Понимаешь, нет?! Отвечай, когда тебя спрашивают! — возмущалась родительница, потряхивая дочь за плечи.

— Ой маманя, ну ни кричите вы так! Понимаю, на форму, а мне может не надо, вы меня вообще спрашивали?! Подумаешь, экая проблема, я и в прошлогодней похожу. — отмахнулась она.

— А чего это ты мне выкаешь? И откуда это твоё (МАМАНЯ), тоже мне царская особа выискалась?!

— Что ни так-то? Может мне так больше нравится, я в кинофильме видела, вам не понять… — продолжала она, высокопарно растягивая каждое слово.

— Ну, ну, посмотрим. А разрешите ваше величество задать ещё один вопрос? — Зинаида обращалась к дочери будто к принцессе, даже склонилась перед ней в поклон, нарочито изображая вельможу, издеваясь над заносчивой особой! И не дожидаясь ответа тут же начала вещать.

— А скажите Ваше Величество, Вы только в форме будете ходить в школу? Ни обуви, ни пальто, ни чего другого, только форма? Стало быть, Вы как настоявшая принцесса на первое сентября прямо без трусов и колгот, босиком, так…так? А-ха-ха-ха! Ну что ж… Вы Ваше Величество, поэтому можете себе позволить и ни такое! Едва ли кто-то из обычных смертных осмелится Вам перечить! Засим разрешите откланяться. — она присела в реверансе. И уже на выходе бросила как бы невзначай, как бы совершенно случайно!

— Ах да… Вы, кстати, можете ещё раз порыскать в этой комнате в поисках какой-нибудь наживы, только осмелюсь Вас разочаровать, воровать тут больше нечего! «Досадно не правда ли?» — сказала мать, и скрылась в недрах печального серого дома.

Девочка так и осталась стоять совершенно опешившая от этого яркого представления. А спустя какое-то время, медленно присела на край кровати, схватила лицо руками и стала плакать. Ну не укладывалось у нее в голове, что же пошло ни так?!

— Надо было туфельки новые купить и пальтишко, а ни эту бесполезную дрянь! Ну ничего в другой раз буду умнее… — хныкала она ни капли, не жалея о том, что украла деньги и обидела родителей. Её переживания были совсем по другому поводу! Она жалела о том, что не купила себе новые вещи на сворованные деньги. Ни грамма стыда или угрызения совести. Но как ни крути, девка-то не дура и естественно понимала, что это колечко её не согреет в холодную стужу, и более того теперь придётся ответить за свой поступок по всей строгости, и выкрутиться, как всегда, вряд ли получится.

Мать очень осерчала и сдержала свои обещания. Она из принципа ни купила Полине даже трусов. Так что ей пришлось идти в старой, прошлогодней форме, которая сидела совершенно странно на сильно выросшей и повзрослевшей девушке, да и в туфли Полина залезла с огромным трудом, потому что нога так же увеличилась в размере. Ни смотря на все эти обстоятельства упрямая виновница своих же проблем, не соизволила подойти и попросить прощения. Признать свою вину и дать какое-либо обещание исправиться, она предпочла, гордо задрав нос и не показывая виду идти в том, что есть. Более того она ходила так до самых холодов. Девушка выглядела совершенно нелепо, когда пыталась натянуть на себя маленькие осенние боты, корчась от наболевших мозолей. Ну, а мать не упустила возможности уколоть непутёвую дочь, пытаясь сломить непокорный нрав. Однажды рано по утру, когда на её глазах разворачивалось это нелепое зрелище, она спросила.

— Ммм… как мило! Ваше Величество, а Вы так и отправитесь в школу как подстрелыш? Пальтишко то маловато, или нынче это модно? А-ха-ха… — залилась смехом женщина.

Полина натянула одежду и со всего размаху хлопнула дверью, быстрым шагом поспешила из дому по направлению к школе.

— Господи, как же я вас ненавижу, как же вы меня все бесите, тупые батраки и шутки у вас тупые, и рожи у вас глупые! Скорее бы уже свалить из этого сарая в нормальную жизнь! Вот уеду и больше ноги моей не будет в этом доме. «Ваше величество вы прямо так и пойдёте?», тьфу глаза бы мои тебя не видели и уши бы мои не слышали, ненавижу… Подстрелыш? Сама ты подстрелыш, дя-рё-вня!!! — она бежала все быстрее и быстрее по замерзающей улице, браня своих родителей и мечтая о новой прекрасной жизни без них.

— Тебе ни кажется милая, что ты слишком строга с ней!? — забеспокоился привставший Федор, выглядывая в окно.

— Да что значит строга? Хм… я считаю за такое нужно было бы высечь и как следует. Так что нет не слишком, даже очень не слишком!

— Ну ни знаю дорогая мне вот, например, думается, что это не выход и не метод! Что ты хочешь доказать ей таким способом? Вот поверь, в её голове все наши действия, тем более такие, порождают только ненависть! Добром надо как-то ребёнку объяснять! Исключительно добром! — вдохновенно рассуждал он.

— Добром?! Она значит деньги воровать будет, мешки резать, соседей грабить, а я ДОБРОМ!? Она мне на голову срать будет, а я что, улыбаться должна? «Да ты в своём уме Федь?» — женщина замялась и даже сделала некоторую паузу, думая над тем, что говорит.

— Ну… предположим ты прав, про добро. Но ни уж то мы не говорили по-хорошему, неужели не пытались донести, объяснить? Ты что же хочешь расписаться в собственной беспомощности и несостоятельности как отце, как родителе, как главы семьи в конце то концов? И значит ты полагаешь что даже моя мать с её опытом работы педагога и вообще с её дотошным характером не пыталась что-то исправить и как-то по нормальному поговорить с ней? — возмущалась обиженная супруга.

Но на эту страстную речь у Феди было исключительно своё мнение.

— Ничего я не полагаю… беседовали ни беседовали, не важно. Значит плохо беседовали не сумели толком объяснить! Ни может во всех бедах быть виноват один ребенок, не углядели значит, упустили значит! И ты мне это брось… сечь! Раньше надо было, а теперь уж поздно! Я попытаюсь сегодня с ней сам… эээ по-хорошему, как-то эээ… по правильному! Чаю что ли налей, хватит уж нервы то подымать! Ты ж добрая у меня… — прищурил он свои хитрые глаза и обнял жену за талию.

— Ой, ой… ЛЕШИЙ! Не приставай ты ко мне, видишь ведь, злая я сейчас.

— Неа… какая же ты злая, ты у меня добрая! — смеялся Фёдор как пацан, и пытался поцеловать надувшую губы супругу.

— Злая говорю! — отвечала она уже заметно повеселев.

— Да нет же, добрая! Ну Зин, иди сюда? — он закрыл глаза и сделал смешное лицо вытянув губы бантиком в ожидании поцелуя.

— Ну шальной. — смеялась женщина, чмокая его в губы трубочки и прижимаясь всем телом.

Вечером он, конечно, попытался поговорить с дочкой, но у него слабо это получилось. Полина совершенно отрешенно выслушала все его просьбы, доводы, и правила, а как только отец замолк, произнесла.

— Ты закончил? Я могу идти? — он так растерялся и опешил, что просто коротко ответил.

— Да… — произнес обескураженный Фёдор, на этом собственно беседа и завершилась.