Я, дьяволица

Катажина Береника Мищук, 2015

В свои двадцать Виктория умирает при загадочных обстоятельствах. И попадает из Варшавы в настоящий ад, где ее вербуют в дьяволицы. Должность особая – теперь девушка торгуется с ангелами за души умерших. И работает рука об руку с дьяволами Азазелем и Белетом. Нижняя Аркадия полна контрастов и на удивление напоминает земной бюрократический ад. Здесь можно притвориться живой, сотворить шикарное платье для свидания, повстречать саму Клеопатру с Цезарем или расследовать обстоятельства своей гибели. А потом очутиться на балу Сатаны, устроить революцию и Третью мировую… Но можно ли найти любовь в Лос-Дьяблосе? Или для этого придется вернуться на Землю?

4

Я сбежала по лестнице и открыла дверь. За дверью, небрежно прислонившись к колонне на крыльце, стоял Белет. При виде меня он широко улыбнулся и посмотрел на меня поверх зеркальных солнцезащитных очков.

— Дорогая, — сказал он низким теплым голосом, от которого побежали мурашки по коже. — Ты выглядишь просто прекрасно.

Я покраснела.

— Спасибо, — пробормотала я. — Прошу, входи.

Белет уверенной походкой сразу прошел в гостиную и стал с любопытством осматриваться.

— Вижу, чудеса создания вещей получаются у тебя без проблем, — улыбнулся он мне.

Я пожала плечами. Это было совсем не трудно — обходилась даже без помощи пальца.

— Теперь ты консультант? Уволился из Распределения? — спросила я. — Быстро же ты переучился.

— Скажем так, за Азазелем был должок, и он помог мне перейти на другую должность. Все ради того, чтобы встретиться с тобой.

— Ясно…

Я посмотрела на Белета, грациозно развалившегося на кушетке. Расстегнутая на несколько пуговиц черная рубашка отличного качества идеально сидела на его таком же идеальном теле. Он мог бы спокойно исполнить старый польский хит «Потому что во мне есть секс»^[3]. Черные волосы он убрал назад, снова уложив их в небрежный ирокез. Эбонитовая подвеска, напоминающая мусульманские четки, скрывалась под рубашкой.

Я села напротив него.

— О чем я подумала?

— Понятия не имею, — ответил он, поигрывая очками.

Его взгляд беззастенчиво скользил по моим ногам. Я поправила платье, прикрывая колено.

— Значит, я могу спокойно думать обо всем, о чем захочу, и никто не прочтет мои мысли? — захотела убедиться я.

— Если только ты сама не хочешь, чтобы тебя кто-то услышал.

Я удивилась:

— Как это?

— Так называемая свободная передача мыслей, по-смертному — телепатия.

— «По-смертному»? — рассмеялась я.

— Мы говорим так в Нижней Аркадии.

Я прищурилась. «Тебе очень идет эта рубашка», — подумала я, с силой подтолкнув эту мысль в сторону Белета.

— Спасибо. Мне она тоже очень нравится. — Он слегка наклонил голову. — Ты быстро учишься.

— Учусь у мастера, — ляпнула я.

Он искренне рассмеялся в ответ.

— Не стоит благодарностей. Очаровывать ты уже умеешь.

Некоторое время мы сидели в тишине. Белет внимательно смотрел на меня, пристально и без смущения изучая каждую часть моего тела. На его губах играла милая развратная улыбка.

— Значит, теперь ты консультант, — повторила я, чтобы нарушить тишину.

— Да, — пробормотал он, переведя взгляд на мое лицо. — Короче говоря, я должен ввести тебя в курс Адовых дел. Объяснить какие-то вещи, которые ты не найдешь в уставе, показать Нижнюю Аркадию, помочь, когда тебе впервые поручат торговаться за душу. К тому же я тот, кто с радостью не позволит тебе чувствовать себя одинокой.

Это не человек, я должна об этом помнить. Это дьявол, и поэтому он такой привлекательный, красивый и сексуальный.

С другой стороны, я сама дьяволица…

— Объясни мне, что значит быть дьяволицей. Я такая же, как и ты?

Он положил очки на низкий столик.

— Нет. Ты не такая, как я. Помни, что ты родилась человеком, у тебя человеческая душа. У меня души нет, никогда не было тела. Я просто часть Бога. Ты же… — он замолчал, подбирая точное определение, — ты — максимум четвертинка.

Четвертинка Бога. Как гордо это звучит…

Белет слегка улыбнулся, заметив выражение моего лица.

— Это не так плохо. Ты тоже принадлежишь Ему. Ты — Его часть.

— Так я отличаюсь от тебя только этим?

— Нет, — рассмеялся он. — Можно сказать, мы с тобой принадлежим разным видам. Я, как и остальные ангелы, возник из огня. Ты из глины. Глина никогда не станет огнем. Ну, самое большее, что она может, — это обуглиться.

Я хотела возразить, но он остановил меня:

— Дело не в том, что между нами есть морфологические различия. Речь идет о совершенно другом складе души. Ты человек. Ты хорошая и плохая, великодушная и завистливая, умная и глупая. Ангелы не такие двойственные, не настолько слабые. Конечно, и мы впадаем в крайности. У нас есть свое собственное мнение, мы также совершаем ошибки, лжем, завидуем, желаем. Мы обладаем всеми вашими слабостями и, можно даже сказать, сильнее их ощущаем. Тем не менее мы можем их контролировать и использовать себе во благо. Хотя, конечно, и у нас встречаются личности, как бы сказать… неприспособленные к жизни. В общем, человеческие проблемы нас забавляют. Для нас нет оттенков серого. Только черное и белое.

— Хм… что-то типа биполярного расстройства?

Белет прямо-таки потерял дар речи.

— Нет, — наконец выдавил он, — мы не сумасшедшие. Мы просто чувствуем… сильнее. Ты должна понять, что в нас больше божественности, чем во всех людях, вместе взятых. Все, что мы делаем, имеет определенную цель.

Я сидела молча, пытаясь все осознать, но это было непросто. До сих пор Ад казался мне местом, которым управляют привлекательные безумцы, убежденные в своей божественности. Нижняя Аркадия обладала всеми признаками человеческой монархии…

Я вдруг поняла, что теперь дьяволица. Эй! Я принадлежу к правящему классу!

— Кроме того, не забывай, что, как и другие, я помню начало знакомого тебе мира, — продолжал Белет. — Я видел, как он возник, я помогал его создавать. Видел, как потомки Адама совершают ошибки. Я учился. Мой опыт несравним ни с чьим другим.

— Ничто человеческое мне не чуждо, — пробормотала я.

— Homo sum, nihil humani a me alienum esse puto, — кивнул он. — Только я не человек.

— Сколько языков ты знаешь?

— Все существующие и уже исчезнувшие.

Эта масса информации немного выбила меня из колеи. Нужно было уложить все это в голове. Кроме того, я наконец поняла, что Белет не тот, кем кажется. Это не жизнерадостный волокита, не задумывающийся о будущем, а могущественное существо, скрывающееся за такой маской просто потому, что ему так удобнее.

— Ты начинаешь понимать, — подтвердил он.

— Ты читаешь мои мысли.

— Это нетрудно, когда ты прямо-таки кричишь про себя. У тебя пока нет таких сил, чтобы скрыть свои мысли ото всех. Но тебе нет нужды меня бояться. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Я изо всех сил старалась не думать слишком громко, но это было ужасно трудно. Снова я почувствовала себя потерянной. Слишком потерянной.

— Могу тебя обнять, если хочешь, — с готовностью предложил Белет.

— Не хочу.

Он с пониманием кивнул. В его глазах плескалась нежность.

— У тебя много лиц, — сказала я, подметив это.

— Таким я был создан.

Мы снова сидели в тишине. Взгляд Белета скользил по интерьеру гостиной, надолго задержавшись на семейных фотографиях.

— Кто был первым? Адам или Ева?

Он вздрогнул, удивленный моим голосом. Посмотрел на меня, и на его губах заиграла веселая улыбка.

— Ты серьезно хочешь это знать?

— Да.

— У вас, у людей, странные проблемы, — фыркнул он. — Неужели это действительно так важно, кто был первым?

Я пожала плечами:

— Мне просто интересно.

— Присмотрись ко мне, Вики. Я выгляжу как мужчина. Я создан по Божьему подобию. Совсем как первый человек… — Увидев мою мину, он весело рассмеялся, и на его щеках появились ямочки. — Знаю-знаю, — наконец выдохнул он, — я сейчас разочаровал всех феминисток на свете.

Я скривилась. А теперь это могущественное существо смеется надо мной. Просто замечательно.

— Вы можете иметь детей? — снова поинтересовалась я. — Раз вы сложены так же, как и обычные мужчины?

Белет резко посерьезнел и уставился на меня, внимательно разглядывая. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает.

— Это так называемое табу… — сказал он.

— То есть ты не ответишь?

— Нет.

— Ну, раз ты боишься…

Он от души рассмеялся.

— Ты мне нравишься, Виктория. Никто другой не мог меня так развеселить.

— Я рада, — фыркнула я.

— Если у тебя больше нет вопросов, то, может, отправимся на небольшую экскурсию? — предложил он.

Я с облегчением согласилась: этого разговора мне хватило сполна. У меня было ощущение, что Белет играет со мной.

Еще до этого я заметила возле дома красный спортивный автомобиль. Как только мы вышли на крыльцо, я поинтересовалась, что это за марка. «Ламборгини Дьябло». Почему меня это совсем не удивило?

Минуту спустя мы уже мчались по узким извилистым улочкам по склону над побережьем. Мое сердце билось где-то у горла, но я молчала. Только мысленно твердила, что не умру дважды, если мы сорвемся с обрыва.

Даже если Белет и читал мои мысли, он их полностью игнорировал, входя в еще более крутые повороты с гораздо большей скоростью.

Должна признать, Ад был прекрасен. Он напоминал мне живописные греческие либо турецкие пейзажи, только без душного влажного воздуха. Естественно, было тепло, но не жарко. Запах соленого моря… Рай…

Когда мы въехали в город, Белет продолжил движение медленнее и стал рассказывать мне о его обитателях и вообще в целом о городе под очаровательным названием Лос-Дьяблос… Город назвали так потому, что тут было самое большое скопление дьяволов во всей Нижней Аркадии.

Белет рассказал мне о создании города восемь тысяч лет назад. Сначала это была небольшая приморская деревенька, основанная несколькими гражданами Ада. Только потом она стала модной, а теперь тут обитают самые выдающиеся фигуры «горячего юга». В самом сердце теперь уже мегаполиса находится огромная резиденция самого Люцифера.

Знаменитый человеческий Лос-Анджелес тоже был основан ангелами. Его прообразом как раз является адский Лос-Дьяблос.

Белет снова показался мне до ужаса человечным. Смеялся над моими неудачными шутками, беззастенчиво флиртовал со мной, когда мы не спеша прогуливались по городу, любуясь видами и старинными домами, когда зашли пообедать в маленький ресторанчик.

— В Аду есть деньги? — поинтересовалась я, доедая изумительное ризотто.

— Нет, — ответил он. — У нас нет денег, доходов, зарплат, налогов.

Я глянула на тарелку и симпатичного итальянца, ранее подавшего нам еду, которую он приготовил сам, а сейчас сидел у бара и пил чай, читая книжку. Тишину нарушали лишь шумевший на потолке вентилятор и звон чашки о блюдце.

— И как мы… отблагодарим его?

— Вежливо поблагодарим и похвалим его кухню, а потом уйдем, чтобы он мог убраться, — сказал Белет, пожимая плечами.

— И он не возражает, что готовил для нас бесплатно?

— Это же его хобби, — засмеялся мужчина. — В Аду каждый делает то, что хочет. Он очень любит готовить, но его не радует, когда он готовит только для себя. Поэтому он готовит для других. Точно так же и остальные занимаются чем-то для себя и для других: шьют, стригут, учат, пишут газетные статьи. Так они проводят свое свободное время. Конечно, есть куча мертвецов, которые ничего не делают, но обычно после пары сотен лет безделья и они берутся за какую-нибудь работу и учатся существовать и для других, а не только для себя.

— Утопия. На Земле так бы не вышло.

— На Земле нет дьяволов, которые в случае необходимости сотворят еду для нуждающихся, — напомнил мне Белет. — Кроме того, смертные болеют, умирают… Здесь никто не болеет.

Я вытерла губы салфеткой и посмотрела на спокойную улочку за большим витринным стеклом. Проехал спортивный автомобиль, а за ним мужчина, одетый в кожу, на коне без седла.

— Идем?

— Еще нет. Я договорился встретиться сегодня кое с кем. Она объяснит тебе пару вещей. Думаю, с ней тебе будет намного легче общаться, чем со мной.

В этот момент в помещение вошла стройная женщина с необычными чертами лица. У нее были черные волосы до плеч и челка, ярко накрашены глаза. На шее, посреди других украшений, на серебряной цепочке висел дьявольский ключ.

— А вот и она… — Лицо Белета тут же просветлело.

Он встал и протянул ей руку.

— Прекрасна, как всегда. — Он приобнял ее и поцеловал в щеку.

— Ой, само обаяние… — Она похлопала его по плечу и посмотрела на меня.

Я чувствовала на себе ее оценивающий взгляд, критически скользящий по платью и прическе.

— Это та новенькая? — бесцеремонно спросила она Белета.

— Да, это Виктория… — Он вытянул ладонь в мою сторону.

Женщина прервала его:

— Виктория хорошее имя. Царское.

— Да-а-а-а. — Белет подмигнул мне. — Виктория, рад представить тебе… Клеопатру.

Примечания

3

Польская песня, визитная карточка певицы Калины Ендрусик, секс-символа Польши 1960—70-х годов. Песня была впервые исполнена в 1962 году.