Восемь Путей. Путешествие Феррера

Картикейя, 2023

Мир Ханаана пережил величие древности, её закат, падение, и катастрофы перемен. Ныне, терзаемый противостоянием могущественной магии, истовой веры, и беспощадной технократии, живой мир стремится залечить свои раны.Еще молодым, Каин Феррер уже успел пережить взлеты и падения. Путешествие, которое он затеял теперь, вовсе не стало первым его приключением, но определенно – судьбоносным.

Глава III

29.11.1489 г. Н.Э.

Крик петуха, затем ещё один, и ещё. Паулюс неохотно открыл глаза и стал приходить в чувства после глубокого сладкого сна. Попытавшись протереть глаза, он почувствовал препятствие, а затем и чью-то руку на своей груди. Повернув голову, он увидел девушку-сури, молодая красавица спала на его плече. В голове Паулюса мигом пролетели смутные воспоминания. Он уставился в потолок и коснулся лба свободной рукой, пытаясь вспомнить детали, как вдруг услышал тихий шепот на незнакомом ему языке. Он снова обернулся к девушке, пытаясь понять что она говорит, но не понимал ни слова. Он вспомнил её: она была одной из девяти жён хозяина дома. Вчера во время ужина он не мог оторвать глаз от их экзотичной красоты. Все они поражали его — дело было в том, что, проезжая по поселению, они с Каином не встретили почти ни одной женщины, а в столице воины акари женского пола, так же как и мужчины, были одеты в полностью скрывающий их внешний вид доспех, и Паулюсу никогда не доводилось оценить их красы, но теперь… Во время ужина, пока Каин тихо что-то обсуждал со старостой, Паулюс любовался ими. Особенно крепко его взгляд зацепился на этой девушке, той самой, что теперь лежала в его объятиях. Девушка продолжала что-то тихо говорить, но Паулюс не понимал. Он слушал звучание её голоса, следил за движением губ, и не мог толком сосредоточиться. В его голове пронеслись тревожные мысли: «Её муж прикажет меня убить за это». Такой поворот событий казался Паулюсу единственно вероятным. Между тем девушка перестала говорить и заботливо погладила его по голове. Паулюс едва устоял перед соблазном повторить то, что считал роковой ошибкой. Он приподнялся. Девушка услужливо протянула ему его вещи, лежавшие чуть в сторонке от кровати.

— Спасибо.

Паулюс спешно стал одеваться. Девушка помогала ему. Она улыбалась всякий раз, как поворачивалась к нему, и старалась быть настолько полезной, насколько могла. Такая покорность удивляла его, и делала соблазн ещё более сильным. Одевшись, Паулюс обнаружил своё одеяние заботливо очищенным от пыли и дорожной грязи, а ятаган — протертым от мельчайших следов крови. Девушка вновь ему что-то сказала. Для понимания этих слов не нужно было знать языка: она прощалась. Паулюс, постарался попрощаться с ней одним лишь коротким кивком, чтобы скорее избавиться от довлеющей страсти, и всё же позволил себе слабость попрощаться поцелуем, после чего вышел прочь из комнаты и быстрым шагом направился к спуску на первый этаж. Мысли о предстоящей расправе не покидали его. Он должен был как можно скорее найти Каина и объяснить случившееся. Им стоило бежать. Найдя дверь на улицу, он поторопился покинуть дом, поприветствовав встретившихся ему других жён хозяина дома лишь коротким кивком. Едва оказавшись снаружи, он услышал знакомый голос:

— Доброе утро брат!

Он повернулся. Каин стоял в десятке шагов от него, весело о чем-то беседуя с хозяином дома. Он уже был одет в другой наряд, — то было несколько странноватое свободное одеяние местных, утепленное звериными шкурами, с надежно защищающим шею воротом и капюшоном, — а в руке его был всё ещё теплый, большой кусок хлеба, от которого на холодном утреннем зимнем воздухе исходил пар.

— Не стану спрашивать как тебе понравилась местная кухня — вчера твой аппетит сказал всё за тебя. Скажи лучше, остался ли ты доволен Алу?

— Алу? — Паулюс с непониманием уставился на брата.

Смотревший прямо на него хозяин дома слегка улыбался, отчего его бросало в легкую дрожь.

— Младшая жена нашего доброго друга Коакира. — Каин похлопал хозяина дома по плечу. — А то вид у тебя такой, словно ты провел время в объятиях Мрачного Жнеца, а не молодой, нежной красавицы!

Паулюс побледнел. Над его головой раздался голос той девушки — Алу, — она помахала ему рукой из окна, а затем скрылась в доме. Паулюс стоял без слов. Каин что-то сказал Коакиру на языке акари, после чего оба рассмеялись. Хозяин дома пожал Каину руку и неспешно пошел домой, по пути не забыв попрощаться и с Паулюсом тем же жестом.

— Я… не понимаю…

— Прости что ничего тебе не сказал, братец. — Каин, подошел к брату, широко улыбаясь. — Просто очень хотел увидеть твоё лицо наутро.

— Не сказал чего? — Паулюс на всякий случай снова глянул на дверь дома, ожидая возвращения хозяина.

— Успокойся, брат, тебе не о чем волноваться.

— Но разве хозяин дома не должен быть в гневе? — Каин неторопливо покачал головой.

— Видишь ли, у сури так принято.

— Приняты измены супругу?

— Нет. — Каин откусил немного хлеба, что держал в руках. — Я объясню…

— Не говори с набитым ртом, Каин, ты позоришь свой титул и семью, — немедленно вставил Паулюс, неодобрительно глядя на брата.

Каин отмахнулся:

— Оставь это, мы не в столице. И папы рядом нет.

— А ты и рад.. — вздохнул старший брат и, недолго подумав, добавил: — Впрочем, я тоже, учитывая обстоятельства… Не понимаю, почему мой грех так легко сошел мне с рук.

— В чем ты видишь грех перед церковью, сури видят традицию и выживание, — ответил Каин. Паулюс недоумённо на него посмотрел. — Все семь кланов акари находятся либо во вражде друг с другом, либо в сильно натянутом перемирии. Межклановые семьи — нонсенс в этих местах, если, конечно, речь идет не о насильственном акте или взятии в плен в качестве наложницы. Семьи тут создаются внутри своего клана. Поэтому все здесь так или иначе друг другу родственники.

— Кровосмешение?! — Паулюс скривился в выражении отторжения. — Акари преступили и эту черту? И ты так спокоен, когда говоришь это!

— По долгу службы я провожу с акари в столице много времени и многое от них узнал. Я научился смотреть на вещи через призму их понимания, когда требуется, — спокойно ответил Каин. — Акари и сури не считают кровосмешение чем-то дурным, но понимают, что им нужна свежая кровь. Однако Шен — это ведь почти изолированное от мира и других людей место, да и чужакам здесь не позволено жить долго.

— И они…

— Верно. Если на их земли набредают чужаки, не вызывающие у них отторжения, а лучше вызывающие уважение, сури разбавляют свою кровь с их помощью. Акари же… куда более избирательны.

— То есть я…

— Шрам на твоем лице, который отпугивает девок в столице, местные сури воспринимают не иначе как украшение и символ силы, — пояснил Каин, с удовольствием откусив очередной кусок хлеба в руке.

— Значит, хозяин… этот… Коакир, верно? Коакир не зол?

Каин рассмеялся:

— Сколько бы пойла ты вчера ни выпил, что бы ты ни съел, ты все время смотрел на неё, братец.

Паулюс покраснел:

— Это было заметно?

— Всем. Он хотел послать к тебе троих своих женщин, но я убедил его, что при таком-то страстном взгляде две другие просто не найдут себе места.

— Это не кажется мне… правильным, брат. Эти их обычаи…

–…позволяют им выживать, — закончил Каин. — Гляжу, Лора неплохо почистила твои одежды.

— Кто?

— Третья жена. Она так хотела лечь с тобой, братец, после того как я упомянул, что ты героически пережил восемнадцать сражений.

— Черт возьми, Каин, ты ещё и подыгрывал им?

— Почему бы и нет? — удивился младший брат. — В итоге все счастливы. Боюсь только, что старшая жена, Ига, могла затаить на меня обиду.

— Так ты её выбрал?

— Да. Я около часа утомлял её расспросами об акари высокогорья, прежде чем приступить к тому, зачем она пришла. Впрочем, она даже нашла время сделать мне прощальный подарок. — Каин хвастовски помахал перед Паулюсом остатком хлеба.

Паулюс недолго простоял на месте в молчаливых раздумьях.

— А знаешь… — На его лице вдруг появилась едва заметная довольная улыбка. Он уверенно скрестил руки на груди и посмотрел на брата изменившимся взглядом. — Пожалуй, мне стоит пересмотреть к местным дикарям… нет, к сури и акари своё отношение, — заявил он.

— Так держать, брат! — Каин хлопнул брата по плечу и наконец доел остаток хлеба. — С минуты на минуту явится сын Коакира, он поведет нас в гору, к акари. Мальчику лет не более двенадцати, а видел бы ты, какой малец шустрый!

— Без него нас не пустят ввысь?

— Увы. Малец отправился в гору ещё ночью, спросить там разрешение на то, что бы провести вверх чужаков, и передать мои слова их лидерам. — Каин обернулся к извилистой тропе, ведущей ввысь. — Вне всяких сомнений, моё послание гарантирует нам пропуск, но только в сопровождении мальчика. Акари не хотят, чтобы по их горе бесконтрольно разгуливали чужаки.

— Значит, отклонятся от маршрута, показанного мальцом, будет совершенно нельзя?

— Верно. — Каин тяжело вздохнул и обернулся к брату. — Советую тебе остаться здесь, в поселении сури.

— Почему же? — Паулюс удивленно заломил бровь, но вскоре его настигло понимание. — Точно, ты ведь собрался сбежать.

— И ты меня не остановишь, Паулюс, — отрезал Каин тоном абсолютно серьезным, в котором, однако, была слышна забота. — Тебе будет тяжело подниматься в гору в таком облачении, брат. — Паулюс было хотел вставить слово протеста, но Каин продолжал: — Это ведь горы Шен, здесь всегда холоднее, чем на равнине. К тому же сейчас зима. Не обманывайся уютным климатом оазиса, окружающего эти горы, или ты забыл пробирающий до костей холодный ветер, гнавший нас через всю Пустошь вперед до первых зеленых ростков оазиса, где мы сделали привал? Месяц холода вот-вот окончится, и начнется месяц стужи, а значит, снега ударят даже в Пустоши, даже на оазисах. А на вершине будет хуже.

— Потому ты оделся в легкие одежды сури? — язвительно заметил Паулюс.

— Эти шкуры меня защитят и не будут сковывать движений при подъеме в гору, — парировал Каин, похлопав по толстым, теплым звериным шкурам, коими была утеплена его новая одежда. — Брат, останься. Я говорил с Коакиром, он согласен подержать тебя в своём доме гостем ещё неделю — более чем достаточно до прибытия экспедиции. Горячая еда, выпивка, любая из его жён — твои. Я уже сказал им, что ты не знаешь языка, для них это не станет проблемой до тех пор, пока ты не покинешь пределов их дома и заднего двора. Считай это долгожданным отпуском.

— Что это, Каин? Мой брат — архипретор Высокого Суда, сенатор — заговорил сладкими речами обольстителя? — рассмеялся Паулюс. — Я ценю оказанный сури прием, но, Каин, долг превыше всего. Пока что я этого не забыл. И не дам забыть тебе.

— Упрямец, — бессильно вздохнул Каин.

— Авантюрист, — немедля ответил Паулюс.

Далеко за спиной брата, он заметил мальчишку в такой же утепленной одежде что носил Каин, несущегося со всех ног по тропе к ним с вершины горы. Мальчонка что-то кричал, из его речи Паулюс понимал лишь исковерканное акцентом имя своего брата «Кайно».

— Вот и наш проводник, — улыбнулся Каин, даже не оборачиваясь. — Ты не передумал?

Паулюс молча покачал головой. Братья недолго смотрели друг другу в глаза, будто бы стараясь пересилить решение оппонента, но потом вместе засмеялись и снова пожали друг другу руки по локоть.

— Вместе сквозь огонь и воду, брат!

— Сквозь огонь и воду вместе!

— В путь!