Восемь Путей. Путешествие Феррера

Картикейя, 2023

Мир Ханаана пережил величие древности, её закат, падение, и катастрофы перемен. Ныне, терзаемый противостоянием могущественной магии, истовой веры, и беспощадной технократии, живой мир стремится залечить свои раны.Еще молодым, Каин Феррер уже успел пережить взлеты и падения. Путешествие, которое он затеял теперь, вовсе не стало первым его приключением, но определенно – судьбоносным.

Глава IV

29.11.1489 г. Н.Э.

Солнце почти взошло над горизонтом, озаряя мир своим мягким и пока ещё слабым сиянием. Дорога вверх по горе оказалась куда более сложной, чем представлялась снизу, из поселений сури. Временами встречавшиеся развилки вели то слишком круто вверх, то в комфортный, но слишком затяжной обход особо крутых скал, то через восточную часть горы, куда по неведомой причине акари высокогорья настрого запрещали забредать что чужакам, что сури. Дышать становилось всё тяжелее, а холод лишь нарастал; совсем скоро к списку преград на пути прибавились снежные завалы и покрытые слоем льда участки дорог, с которых запросто было можно поскользнуться и полететь на скалы внизу. Мальчик-гид с исключительной ловкостью и легкостью преодолевал все эти трудности и старался подсказать братьям способы облегчить переход опасных участков. Каин и Паулюс были не робкого десятка, но даже для них такое путешествие оказалось нелёгким испытанием. Особенно трудно пришлось старшему брату, к чести которого стоило бы упомянуть, что за весь путь он не позволил себе слабости пожаловаться на усталость или пробравший его мороз. Тем удивительнее казалось то, насколько легко это путешествие давалось сопровождавшему их мальчишке: миру было известно о невероятных физических возможностях народа акари, что породило немало слухов и домыслов об их звериной натуре, но этот, казалось, совсем обычный мальчик держался во много крат увереннее и выносливее двух крепких мужей. Такая аномалия, однако, не вызывала совершенно никакого удивления у Каина и, как позже признался Паулюс, вдохновляла и его самого не давать себе поблажек. Чем выше в гору, тем шире открывался вид на мир: широкий оазис, окруживший горную гряду, был цветущей зеленой оградой Шен от Пустоши, покрытой зимней изморозью. Там были серость, пыль, песок, руины древности и огромные расщелины земли, ведущие во тьму неизвестности. Во всем горизонте отсюда было не видать даже отдаленных огней городов или меньших поселений, кроме домов сури у подножия. Каин мысленно проклинал себя за то, что не смог переубедить брата остаться внизу: даже одетому в теплые шкуры жителю равнин было здесь холодно и неуютно, тем больнее ему было наблюдать за бледнеющим, гордо старающимся скрыть изнеможение старшим братом, что, стиснувши зубы, целеустремленно двигался за мальчишкой едва ли не быстрее самого Каина. Они не могли позволить себе сделать перерыв в пути — мороз бы их добил, — а потому их подъем оказался непреднамеренным марш-броском до вершины, которая словно бы ускользала от них при подъеме на очередную ступень горы.

Каин уже начал сомневаться в правильности оценки своих сил, этот подъем его измотал. Он потянул ладони к плечам, что бы в очередной раз растереть их и согреться, как вдруг услышал женский голос:

— Сури! Чужаки! Что вы здесь делаете?!

Подняв взгляд, он увидел юную девушку лет не больше двадцати. Гордая осанка, уверенный, сильный взгляд, крепкое, жилистое телосложение бойца, не растерявшее при этом природной утонченности и женственности, правильные и нежные черты лица, немного узкий разрез глаз, слегка смугловатая кожа, характерная для акари вершин, спускающиеся до груди густые тяжелые волосы. Юная акари хмурилась, стараясь выглядеть грозно при виде чужаков. Она говорила враждебным тоном, давя на каждое сказанное слово, но Каин слышал скорее ее голос, мягкий, но волевой, способный как на мелодичные интонации, так и на звериный рык. Странное чувство охватило Каина при ее виде, словно он ждал этой встречи, хоть здравый смысл и память подсказывали, что это было не так. Он простоял какое-то время в безмолвном ступоре. Паулюс не знал языка и тоже молчал, а мальчик, опустив голову, боялся ей ответить.

— Как тебя зовут? — наконец вымолвил Каин, сквозь дрожь зубов и губ.

Девушка, до сего момента ожидавшая ответа от мальчишки, с удивлением перевела взор на чужака, говорившего на её языке так чисто, но спустя мгновение вернула своему лицу грозное выражение.

— Здесь не вам задавать вопросы!

Она спустилась к троице по тропе на несколько шагов. Только теперь Каин заметил, что одета она была слишком легко для такого мороза: всего лишь простая, широкая матерчатая рубаха, по всей видимости донашиваемая за кем-то, местами утепленная вставками из шкур, такие же штаны, широкий, теплый пояс вокруг талии и необычная матерчатая обувь, представляющая собой нечто среднее между длинным толстым носком и матерчатой вариацией узких сапог. Она совершенно не мерзла в таком виде. — Чужак, говорящий на нашем языке, кроме тебя, я видела всего одного такого человека. Кто ты?

— Мы прибыли из столицы Конклава, — пояснил Каин. — О'Ран уже ждёт нас.

Услышав эти слова, девушка сию секунду изменилась в лице.

— О'ран? — повторила она. — Это он вам разрешил подняться сюда?

— И приказал этому сури нас провожать, — добавил Каин, указав на поникшего мальчонку.

Девушка растерянно оглядела двух братьев. В её глазах появились сожаление и тревога.

— Так как тебя зовут? — с интересом повторил Каин, сделав к ней несколько шагов.

— Киракия, — немедленно отозвалась девушка. — Ты! — Она обратилась к мальчику. — Ты сделал свое дело, теперь иди домой. — Мальчик сделал ей поклон, и резво побежал назад. Киракия вновь обратилась к Каину. — Позвольте загладить вину перед О'ран — я задержала его гостей. Пожалуйста, дайте мне возможность провести вас к нему!

Каин немного помедлил с ответом, разглядывая её вблизи. Девушка, безусловно, казалась ему привлекательной, но его интересовало другое, что-то, что он сам еще не до конца понимал.

— Веди, — сказал он, чем, очевидно, обрадовал девушку, сию же секунду поведшую их дальше.

— А как зовут вас? — неожиданно спросила девушка, обратившись на общем наречии, причем сделав это хоть и с заметным акцентом, всё же не менее чисто, чем Каин говорил на родном для неё языке. Заметив изумление пришельцев, она добавила: — Меня научила вашему языку Кассандра, наш лекарь. Она была одной из вас.

— Была одной из нас? — подал дрожащий голос Паулюс. — Имеешь в виду чужаков?

— Да. Но, став женой Асаи-ран, она осталась здесь. И понемногу учила меня с детства. Со временем, мы признали её как свою.

Девушка ловко проскакала обрыв впереди по нескольким торчащим снизу скалам и обернулась. На фоне легкости и скорости, с которыми она это сделала, мальчик, так впечатливший братьев до этого, казался теперь несколько нерасторопным. Девушка, по-видимому, не сразу догадалась, почему братья остановились, с немым вопросом глядя на расстелившуюся перед ними скалистую пропасть. Но уже спустя пару секунд указала чуть в сторону, где у самого склона очередной скалы шла дорога, огибающая эту пропасть.

— Так могу я узнать ваши имена? — крикнула она достаточно громко, чтобы её можно было услышать на той стороне.

— Каин, — так же громко представился младший брат.

— Паулюс, — представился старший. — Кажется, она не слишком хорошо знакома с понятием «вести за собой», братец, — тихо добавил он.

— По крайней мере, она показала, как до неё добраться, — улыбнулся Каин.

— А зачем вы тут? — продолжала спрашивать Киракия.

Паулюс тяжело вздохнул, и шмыгнул носом.

— Если эта дурёха продолжит так кричать, на нас сойдет лавина, — процедил он, с опаской поглядывая вверх.

Каин быстро сделал Киракии два жеста — сначала указав на вершину, а затем приложив палец к губам. Девушка, кажется, поняла знак, и замолчала.

— Тебе она не показалась… особенной, брат? — спросил Каин полушёпотом.

— Видит Бог-Солнце, Каин, ты совершенно неисправим! — тихо засмеялся Паулюс, преодолевая дрожь. — Даже здесь и сейчас все мысли о девке!

— Да нет же… в смысле, да, но.. — они приближались к месту, где их дожидалась акари, и Каин не стал договаривать.

— Вы устали? — спросила она. — Мы можем сделать остановку.

— Лучше скорее приведи нас в своё поселение, Киракия, — прилагая усилия к тому, чтобы его голос звучал ровно, ответил Паулюс.

— Моему брату срочно нужно согреться, — вставил Каин.

Девушка внимательно посмотрела на Паулюса.

— Для чужака он одет слишком не по погоде, — заявила акари, не скрывая пренебрежения, произнося слово «чужак». — Я думала, он владеет магией или чем-нибудь ещё и может справиться с холодом, раз собрался сюда в таком виде… Но да, я вижу, что ему плохо.

— Просто веди нас вперед, акари! — не выдержал Паулюс. — Мне приходилось путешествовать и в худших условиях!

Это могло показаться удивительным, но этот горделивый выпад нисколько не оскорбил Киракию — скорее наоборот, в её взгляде появился оттенок уважения к несгибаемой воле старшего брата.

— До монастыря еще довольно далеко, но наши дома уже близко, — ответила она, указав куда-то ввысь, в одном лишь ей известном направлении. — Я приведу вас в дом к Аркату-ран. Когда он узнает, что вас ждет О'ран, он обязательно вас примет к себе. Там вы отогреетесь и вас накормят. — Говоря это, она развернулась и быстрыми энергичными шагами повела братьев за собой, держась не далее десяти шагов от них.

— Брат, позволь я помогу тебе идти, я вижу, что тебе тяжело, — тихо обратился к брату Каин.

— Не мели чепухи, Каин, — уверенно отрезал Паулюс. — Я ещё не в том возрасте, чтобы вести меня под руку во время прогулки.

Едва он успел это договорить, Каин, отвлекшись от слежения за дорогой на брата, поскользнулся на её оледеневшем участке, но Паулюс крепкой хваткой уцепился за его шиворот, удержав от падения, и подтянул на осыпанный сухим снегом участок.

— Чёрт возьми! — еле слышно выдавил он.

— Спасибо, брат.

— Ну-ка топай вперед, я за тобой пригляжу, — сказал он тоном одновременно властным и заботливым. Спустя минуту он заговорил вновь: — Каин, ты хорошо разбираешься в акари. Поясни мне кое-что, — начал он, произнося каждое предложение быстро и делая между ними перерывы, экономя тепло. — Эта Киракия. Она то и дело приставляет слово «ран» к некоторым именам. Да и идем мы на встречу с неким «О'ран». Что это означает?

— Слово, означающее «мастер», выражающее уважение и признание, а также титул. Для самих акари это слово значит нечто большее, сложно объяснить сразу, — пояснил Каин. — А «О'ран» — это высший мастер, иными словами — самый почитаемый и главный в их клане акари.

— Понятно. — Паулюс немного помолчал. — Значит, она ведет нас в дом к какому-то мастеру. И, стоит полагать, традиции акари отличаются от таковых у сури. — Он потуже натянул на руки черные перчатки. — Приём будет куда холоднее и сдержаннее.

— Да, они примут нас только потому, что должны, но не будут нам рады, — ответил Каин. — На всякий случай обмолвлюсь: в отличие от сури, акари не потерпят излишнего внимания чужаков к своей семье, так что лучше даже не разговаривай с их женщинами без особой нужды. И ни за что не прикасайся к оружию мужчин, даже случайно.

Паулюс молча кивнул: это информации ему было пока что достаточно.

Между тем, вопрос брата пробудил в Каине интерес. Он не сразу об этом задумался. Его знания о клане Ву'Лан были ограничены, и всё же ему было известно, что в этом клане женщин считают существами едва более чтимыми, чем скот. Им запрещалось много говорить, запрещалось выражать протесты, запрещалась свобода воли. Ву'Лан были единственным кланом, где женщинам настрого было запрещено становиться воинами — с самого детства их воспитывали как придаток к жизни мужчин своего клана, и не более. Разумеется, слово акари-женщины было всё ещё весомей слова сури в Ву'Лан, но, учитывая отношение акари к сури в целом, это было смехотворное утешение. Но… Эта девушка. Киракия. Её телосложение и навыки говорили за себя. Она была воспитана воительницей, в этом не было никакого сомнения. Но Ву'Лан были известны тем, что за всю историю клана мир не увидел ни одной женщины-воительницы из их рода. Кем же она могла быть? Захваченная при очередном набеге на земли другого клана в плен девочка, ставшая чьей-то наложницей, когда выросла? Нет, в таком случае её бы клеймили ради того, чтобы позорная метка лишила смысла любые попытки её родных попытаться её вернуть. Да, такое клеймо Каин бы заметил. Самозванка? Невозможно, судя по всему, она жила в общем поселении наверху, её бы убили за такое. Ву'Лан изменили традициям? Акари всех кланов известны своим пылким рвением хранить традиции древности, культивировать и защищать их, но даже по их меркам Ву'Лан считались наиболее ортодоксальными. Девушка шла впереди, быстрым шагом, иногда переходящим в озорную припрыжку. Сколько ловкости, гибкости, грации и силы в каждом движении… Такой, как она, просто не могло быть, и все же вот она, полностью владеющая вниманием младшего из братьев Феррер. Каин никак не мог взять этого в толк. Он ускорил шаг, чтобы догнать её и заговорить без нужды перекрикивать порывы горного ветра:

— Позволь узнать, что ты делала здесь, ниже поселений, Киракия? — Обращаясь к ней на родном для неё языке, Каин надеялся раскрепостить её и вынудить на большую откровенность чем та, на которую обычно мог рассчитывать чужак.

— Тренировалась.

Ответ девушки внес столько же ясности, сколько и смуты. Тренировалась. Значит, она и правда была воином. Воином Ву'Лан — женщиной.

— Значит, ты воин своего клана, — предположил Каин.

На его удивление, девушка замялась и поникла взглядом. Её веселая походка вприпрыжку сменилась лишённым радости шагом, а до сего момента беспечно ловившие дуновения порывистого ветра руки скрестились на груди. Она промолчала.

Каин немного подождал, и задал ещё вопрос:

— Обычно воины, прошедшие ритуалы Инициации клана, носят особые отметины. Тебе ещё не приходилось проходить ритуал?

— Мне семнадцать лет… через неделю, — резко ответила она.

Каину этот ответ был ясен: к Инициации допускались акари не младше двадцати лет. Если она и воин, то как минимум еще не мастер, ученица. Семнадцать лет — у акари это считался взрослый возраст, в столице, в закрытом квартале акари, ему приходилось видеть и четырнадцатилетних жён — еще одна особенность, делавшая акари дикарями в глазах остального мира. Тем временем девушка всё больше уходила в свои мысли, от былого веселья не осталось и следа. Вопрос, с чем связана такая перемена, мог подождать, Каин решил подбодрить юную акари.

— А мне двадцать пять всего-то через девять месяцев! — сказал он, улыбнувшись. — Я вдали от залитого тёплым светом солнца дома. Там, где холодно, незнакомо и немного страшно. Благо со мной мой лучший друг — по совместительству старший брат — и милая девушка, о которой я знаю только имя. — Киракия посмотрела на Каина одновременно заинтересованно и непонимающе. — Да только и тут недобрая напасть; братец мой мёрзнет из-за своей упрямости, а девушка отчего-то загрустила. — Каин шмыгнул носом и протёр ладони, давая себе время привести в чувства отмерзающие губы. — Но ничего, братца отогреем в поселении, но как быть с девушкой? Я даже не знаю, что её тревожит!

— Какое дело чужаку моих забот? — Киракия явно хотела сказать это более резко и грубо, но не смогла перебороть интерес к речам иноземца.

— Там, откуда я родом, у людей принято делиться своими переживаниями, чтобы облегчить их. А иногда даже найти способ их разрешить вместе.

— Вы гости О'ран и всё же чужаки, — ответила акари. — И ты просишь доверить тебе свои переживания?

— Именно потому что я чужак, ты можешь мне довериться, — парировал Каин. — Мы не знаем никого из твоего клана, мой брат даже не говорит на вашем языке, а мастера вашего клана прогонят нас с вершины, как только наша миссия будет выполнена, — пояснил он. — Мы придем и уйдем. А ты сможешь выговорить то, что не решишься сказать соплеменникам, и тебе станет легче. Неравенство женщин, проблемы в семье, подчинение мужчинам, страх перед Инициацией…

— Я не боюсь Инициации! — оскорблено заявила девушка. — Я боюсь, что… — Она вдруг снова замялась.

— Продолжай, — мягко подтолкнул Каин.

Девушка молчала, но охватившая её буря эмоций, видная невооружённым взглядом, явно её оживила. Каин теперь точно знал, куда следовало давить. Она не выдержала долго:

— Они… Мастера не дадут мне её пройти! Инициацию! — с нотой отчаяния заговорила девушка. — В Ву'Лан не может быть женщины-воина — таков закон… Если бы не О'ран, другие мастера не позволяли бы мне даже тренироваться. Они бы убили меня за такое еще в детстве!

— Значит, поэтому ты тренировалась здесь, вдали от дома? — Невзирая на мороз Каин старался говорить мягко и неспешно. — Ты делаешь это тайком от мастеров? — Девушка неуверенно посмотрела на Каина, будто сомневаясь в том, что ему вообще следует на что-то отвечать, но положительно кивнула. — Сама?

— Иногда мне удается пробраться в монастырь, — ответила она, невольно улыбнувшись; очевидно, она считала это достижением достойным гордости. — Там я тренируюсь со всеми вместе. Только из уважения к О'ран они пытаются закрыть на это глаза, делают вид, что меня нет. — Она немного помолчала, а затем быстро заговорила со всплеском негодования: — Они же знают, что сам О'ран лично, обучает меня! И Каджар-ран — тоже! Отдельно ото всех, не оглашая этого на людях, но они же это знают! Да, я женщина, но разве я уже не доказала, что могу стать воином не менее достойным, чем наши мужи? Я бы смогла это доказать на Турнире Пылающей Крови, но моё участие никто не одобрит! Даже О'ран не станет нарушать традиции ради меня… — Она бессильно помотала головой и вновь замолчала.

— Ты думаешь, в Ву'Лан тебе не место? — осторожно спросил Каин. — Хотела бы сбежать?

Киракия изменилась в лице.

— Что? Нет! Ву'Лан — мой дом, моя семья! — гордо заявила она. — Как бы я жила без моего клана? — Она посмотрела на Каина с искренним непониманием.

— Мир не заканчивается здесь, в Шен, Киракия, — с доброй улыбкой ответил Каин. — Хотя, видя бескрайнюю Пустошь с вершины горы, так может показаться. Мир огромен. И есть много мест, где общество куда более снисходительно к женщинам, чем в Ву'Лан.

— Я никогда не покину Шен и свой народ, Каин, — уверенно заявила Киракия. — Ву'Лан — мой дом, и я хочу защищать его наравне с нашими мужчинами, хочу, как и они, хранить навыки и знания кланового Inkai. Но… я ведь всего лишь женщина… — Каин собирался ей что-то сказать, но… — Мы пришли. — Киракия остановилась.

Каин посмотрел вперед.

Шагах в сорока впереди, на довольно просторной и достаточно ровной ступени горы, расположилось поселение акари. Оно было совсем не похоже на таковое у сури, живших у подножия. Первое из отличий, что бросались в глаза, были дома: это были не простенькие домики, напоминающие шатры или бараки, а полноценные каменные жилища экзотичной, своеобразной архитектуры. Паулюсу, а тем более Каину уже приходилось видеть этот стиль — закрытый квартал акари в столице был выстроен в том же стиле, разве что с большим размахом и золотыми украшениями. Здесь же золота не было, но его замена изящной резьбой по дереву выглядела вполне достойно. В сравнении с поселением сури, где застройка хоть и не казалась тесной столичным гостям и все же была довольно плотной, поселение акари сохраняло ощущение простора благодаря приличному расстоянию оставленному меж домов. Семьи одной династии строили дома ближе друг к другу, образуя небольшие улицы и кварталы. Дворы и дороги были заботливо очищены от снега, однако по улицам ходило не так много народу, в основном дети и женщины.

— Ого, — подал дрожащий голос Паулюс, губы которого приобрели синеватый оттенок. — Я ожидал… меньшего. Этот поселок почти не уступает их кварталу в столице.

— Они живут на этой горе уже не первую тысячу лет, брат. У них было время.

— Скорее следуйте за мной, — заговорила Киракия на общем наречии, поспешив в глубь поселения. — Дом Арката-ран недалеко от тропы к монастырю на самой вершине. Твоему брату нужно тепло!