Долина теней. Последний артефакт

Камилла Ким, 2002

Действие происходит в одном из параллельных миров. Могло бы происходить и в нашем, будь в нем чуть меньше логики, чуть больше магии, а также чудаковатых людей без страха, упрека и совести.

Глава 5. Бену собирает отряд

Иеро

Решение отправиться на поиски разгадки возникло спонтанно. Бену любил строить планы и тешил себя мыслью, что они будут строго исполняться, причём в намеченный срок. Однако, как показывало время, самые важные и запоминающиеся события в его жизни происходили неожиданно, тогда, когда он меньше всего был к ним готов. Бену это мало волновало, — чаще всего он был слишком занят, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Ещё несколько минут назад антрополог сидел на удобном диванчике около окна, поворачивая кристалл к солнцу то одной, то другой стороной. Солнечный луч пробуждал к жизни таинственные руны, и оставалось только удивляться таланту неизвестного мастера, сумевшего сотворить подобное чудо. Теперь же Бену метался по квартире, собирая в дорогу самое необходимое.

После получаса лихорадочных сборов учёный остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел на результаты своих трудов. Вещи, без которых «совершенно невозможно обойтись», не смогли поместиться в два больших дорожных мешка, два мешка поменьше и парусиновую сумку для провианта, хотя провизией Бену ещё не успел запастись. Ещё с десяток книг и личных записей он просто завернул в плотную ткань, перевязав верёвкой. Бену задумчиво потёр подбородок — понадобится очень сильная лошадь, чтобы всё это везти, и ещё одна, если он не хочет идти пешком.

Бену сел на пол перед горой свёртков и, откинув самоуверенность, попытался исключить то, без чего он вполне мог бы прожить несколько недель. В итоге груда заметно уменьшилась, зато справа выросла вторая, и Бену то и дело с тоской поглядывал в её сторону. И всё равно вещей было очень много.

Учёный вполголоса предавался отчаянью, когда в комнату вошёл Иеро. Остановившись на пороге, он слегка присвистнул от удивления.

— Ты должен был сказать мне, что переезжаешь, — с укором сказал он. — В этом деле дружеская помощь не помешала бы.

— Доброе утро, Иеро, проходи. Я не переезжаю, — Бену поднялся с пола и отряхнул колени. — Я отправляюсь в город вельдов.

— Теперь понимаю, — Иеро кивнул с самым серьезным видом. — Когда мы искали очередную цивилизацию в прошлый раз, ты тоже взял с собой всё, что у тебя было. Однако с тех пор ты нажил много добра. Придется нанимать караван.

— Не придётся, — поспешил успокоить его Бену. — Я как раз решаю, что мне оставить.

— Ты неправильно подходишь к проблеме, — Иеро покачал головой. — Думай не о том, что оставишь, а о том, что возьмёшь. Ты удивишься, когда поймёшь, как мало тебе нужно.

— Знаю точно, что мне необходима лошадь.

— Не проблема. Один из моих клиентов — владелец конюшен. Что если духи повелят ему помочь экспедиции, на которую возлагаются космические задачи? В конце концов, мы можем просто заплатить ему. Второй вариант ничуть не хуже.

Бену улыбнулся — нужные знакомства были у Иеро повсюду. Оно и понятно, с течением времени его клиентура только увеличивалась. Настоящий талант, какого рода бы он ни был, везде пробьёт себе дорогу. Два лета назад Иеро переехал в небольшой уютный домик с садом на улице Странников, хотя Бену подозревал, что оракул мог себе позволить и особняк.

К счастью, неожиданное богатство и слава никак не отразились на характере Иеро. Он по-прежнему оставался беззлобным и щедрым весельчаком, втайне мечтавшем о настоящей магии.

— Не хочешь же ты сказать, что поедешь без сопровождения? — продолжал расспрашивать оракул.

— Я ещё не думал об этом, — Бену нахмурился. — Я был так взволнован, что упустил это из виду. Но раз уж мы об этом заговорили, ты ведь составишь мне компанию?

— Нет, — оракул с сожалением покачал головой. — У меня в городе есть неотложные дела, и они требуют времени. Так получилось, что уйти мне придётся прямо сейчас… Но не падай духом, мой друг, я вас догоню. Встретимся в городе на холме.

— Я ещё даже не знаю, в какую сторону подамся! — воскликнул учёный. — Откуда тебе знать это?

Иеро посмотрел на Бену, как на маленького ребёнка — добродушно и снисходительно. В такие минуты тот неизменно смущался. Оракулу не нужен был гипноз, чтобы манипулировать им, достаточно было этой непробиваемой уверенности в правильности своих позиций. Житейская мудрость Иеро давала ему право на подобные выходки.

В вопросах науки Бену был на высоте, а в быту не видел дальше собственного носа. Грязную посуду, например, он предпочитал выбрасывать. Кто-то другой мог бы решить его проблемы, но у Бену не было свободного времени, чтобы завести жену, а нанять служанку ему не позволяли пустые карманы. К слову, любая потенциальная жена первым делом интересуется обеспеченностью будущего мужа. Если таковая оставляет желать лучшего, то результат заранее предсказуем. По выражению Эйн Штейна, любовный блеск в глазах прекрасной девы прямо пропорционален количеству монет в кошельке её суженого.

Выдержав положенную паузу, как это любят делать хорошие фокусники, оракул улыбнулся. Обычно после таких улыбок следуют разоблачения всех секретов, Иеро же остался непроницаем. Бену по собственному опыту знал, что пытать друга не имеет никакого смысла, тот всё равно не скажет ни слова. По большому счёту, Бену думал, что за словами оракула не кроется никакого тайного смысла.

— Разве мы не знакомы больше трёх лет? Разве за это время я хотя бы раз обманул тебя? Доверяй мне, Бену, и не задавай лишних вопросов.

Иеро жестом предложил Бену сесть за стол, а сам сел напротив. Из внутреннего кармана куртки он извлёк так хорошо знакомый чёрный мешочек. Оракул достал горсть рун и произвольно разложил их на столе. Бену терпеливо наблюдал за ним. По какой-то неизвестной причине Иеро нравилось гадать ему, несмотря на откровенный скептицизм учёного. Предсказания оракула всегда сбывались, но Бену либо не обращал на это внимания, либо считал удачным совпадением. Иеро же в свою очередь прощал ему недоверие, хотя время от времени Бену приходилось выслушивать от него упрёки в односторонности мышления и отсутствии воображения.

Вероятно, воображение у Бену было, только фантазировал он чаще всего о реальных вещах, а «высшие сферы» предоставлял целиком в распоряжение Иеро.

— Ты отправишься в дорогу не сегодня и не завтра, — сказал Иеро. — Прежде тебе следует зайти в музей древностей и повидаться с хранителем. Он единственный может подсказать тебе верное направление. Покажи ему свой кристалл.

— Он всего лишь архивариус, — напомнил Бену. — Впрочем, идея хорошая. Я навещу его сегодня же.

Теперь он почувствовал досаду оттого, что сам не додумался до этого.

— Лучше завтра с утра, — Иеро покачал головой, по-прежнему проявляя прозорливость. Незадолго до полуночи Бену вряд ли там кто-то ждал. — И ещё поговори с Эйн Штейном и Покойником.

— Полагаешь, им это интересно?

— Без шуток, Бену, разве от такого веселья отказываются? — и вновь взгляд старшего брата по разуму.

— Три человека — невелико войско, — с сомнением протянул Бену.

— Ничего. — Иеро подмигнул ему с самым лукавым видом. — Тут тебя ждут приятные сюрпризы. И ещё ты встретишь мудреца древней расы, который покажет тебе дорогу. Без его помощи твоё путешествие обречено на провал. Но, кажется, это произойдёт очень нескоро, если вообще произойдёт. Насчёт мудреца я не слишком уверен…

— Так, всё ясно. А что же твои руны говорят?

Иеро насмешливо фыркнул и сгрёб костяшки со стола.

***

Бену

Бену очень часто приходил в музей древностей, чтобы насладиться атмосферой таинственности, царящей здесь, и поговорить с хранителем, которой и сам казался невообразимой древностью, но всё ещё был бодр и деятелен. В свои девяносто четыре года он сам составлял письма для сборщика налогов и без посторонней помощи садился на лошадь.

К Бену архивариус относился по-отечески тепло и всячески поддерживал его. Молодому талантливому учёному дозволялось многое, о чём другие могли только мечтать. Ему посчастливилось держать в руках бесценные манускрипты и подлинники исторических документов, доступ к которым был лишь у немногих прославленных ученых и высших государственных деятелей.

Архивариус ожидал в библиотеке. В своём длинном тёмном одеянии с широким жёлтым воротником он походил на свечу. Бену поклонился.

— Доброе утро, учитель, — громко сказал он, чтобы хранитель, слегка туговатый на ухо, его услышал. — Я пришёл к вам за советом. Недавно в мои руки попал очень интересный артефакт, и его происхождение не даёт мне покоя.

— Я могу посмотреть? — хранитель слегка склонился в сторону Бену.

— Конечно, — Бену вложил пирамидку в его сухую руку. — На гранях можно прочесть знаки… То есть, я хотел бы их прочесть, — поправился Бену. — Один мой друг считает, что это письмена вельдов.

Архивариус покачал седой головой. Это скорее был жест удивления, чем недоверия.

— Древний народ никогда ничего не записывал. Не считал нужным, такова была вера в коллективную память. Кроме того, письмо было под запретом. Сохранились лишь священные тексты в пирамидках, которые всё равно никто не мог прочитать. Так что твой друг прав.

Бену ошеломлённо уставился на него. Он не подозревал, что хранитель обладает подобным знанием. Опомнившись, он проговорил:

— Но для чего запрещать письмо?

— Начертанные знаки имеют огромную силу. В мифах рассказывается о великих волшебниках, заклинания которых случайно разбудили силы зла. Погибли целые народы. Ты когда-нибудь слышал о Долине Теней?

— Ничего внятного.

— Это так называемая прародина великих рас. Легенды гласят, что именно там скрыто их тайное знание. Если и есть ответы на твои вопросы, Бену, ты можешь найти их только в Долине. С другой стороны, это может оказаться лишь красивой сказкой.

— Как же мне туда попасть? — озадачился Бену. — Может быть, существуют какие-то карты?

— Бессмысленно спрашивать об этом человека — только древние расы о том ведают. Слышал я, что в Нефеше живёт мудрец вельдов, о нём ходят противоречивые слухи. Найди его, Бену. Может быть, он расскажет тебе, где искать первоисточник.

Архивариус помолчал немного, о чём-то размышляя. Потом он поманил Бену вглубь библиотеки. Они шли мимо огромных стеллажей, на которых не было ни пылинки. Поднявшись по старой скрипучей лестнице, архивариус достал с полки перевязанный кожаным шнурком манускрипт и отдал его Бену.

— Это всё, — сказал он, — чем я могу тебе помочь. Если пожелаешь снять копию, в читальном зале найдёшь бумагу и перья.

— Спасибо, учитель, — ответил учёный, с благоговением принимая бесценную рукопись, сильно повреждённую временем.

Когда архивариус удалился, Бену зажёг свечу, — в подвале всегда было сумрачно, — и принялся за чтение. Документ был написан высоким адмийским, — Бену сразу узнал несколько угловатые иероглифы мёртвого языка, когда-то служившего для бесед с богами. Манускрипт, по-видимому, был всего лишь списком с более древнего источника, но и он подвергся разрушительному действию времени. Папирус буквально рассыпался в руках, а чернила в некоторых местах выцвели настолько, что разобрать слова не было никакой возможности, по крайней мере, без специального исследования.

Рукопись рассказывала о событиях тысячелетней давности. Бену вглядывался в сплетение забытых символов, едва дыша от напряжения. Он давно постиг мудрое искусство чтения между строк, почерпнутое у Иеро, и надеялся, что оно поможет ему и в этот раз. Перевод продвигался тяжело. Сейчас на пути к истине стояли не шарлатаны и лжепророки, а древнее магическое сознание. Отчего-то люди смутных времён предпочитали изъясняться языком замысловатых метафор, отчего первоначальный смысл терялся за туманом ничего не значащих ускользающих фраз.

«…к великому магу приходили, с севера и юга, он был тем, кто когда-то призвал смертоносный дождь. И вопрошали, что случилось со словами, и отвечал он, что спрятал их в стране грёз, куда никто не смог бы добраться по суше или по морю и открыть… Кое-кто из древних знал туда дорогу, но многие закрыли свою память, чтобы слова никогда не были найдены… последним пристанищем вечной жизни… Чары и кровь семи чудотворцев купили молчание исполинской плиты и последних духов — хранителей света.

…вызвали зло из-за гор. Многие были убиты, а зло не убывало, потому что слова вызвали его и питали его силу… прислужников тьмы… когда маг навлёк молнии на головы врагов. Легионы были отброшены, и маг воспользовался… (передышкой? замешательством?), чтобы произнести слова и обратить их против зла. И посмотрели древние… что страна их разрушена и ушли навсегда из этого места и воспретили потомкам возвращаться, и нарекли её землёй скорби, и она перестала существовать… сохранили её в Долине Теней…

…и наложили запрет на слова, повелев, чтобы ничто более не было записано в память о спящем зле. Древние почитали мага, а иные прокляли его и слова и изгнали со своей земли, и он жил отшельником в Долине, скрытой за непреодолимой каменной пустыней и высокими скалами, охраняя последние слова, которые никому не дано прочитать.

…имя его было Дал-Керий…»

***

По дороге в академию точных наук Бену размышлял над тем, что же на самом деле ему удалось узнать. На первый взгляд, всё казалось совершенно прозрачным. Очевидно, что некие слова, может быть, произнесённые в гневе неким заносчивым правителем в неподходящее время в неподходящем месте, спровоцировали войну. История знает немало подобных фактов. По крайней мере, это объяснение казалось Бену наиболее правдоподобным.

То, что произошло потом вполне закономерно — супостат явился требовать возмещения морального ущерба и в качестве весомого аргумента привёл с собой многотысячную рать. Последовал жаркий бой, и некий мудрец, хотя и не сразу, а после долгих кровопролитных сражений, смог найти слова, чтобы усмирить врагов. Гадать, что именно он там сказал, не было никакого смысла, но его речь остудила пыл завоевателей, и они ушли, оставив после себя огромные разрушения. Однако порыв благородной души мудреца, как это часто случается, не был оценен по достоинству.

Бену не мог определить, что в рукописи правда, а что — обыкновенная человеческая фантазия. Свиток наверняка переписывался не раз и не два, что само по себе очень плохо. За давностью лет невозможно выяснить, что именно было в первоначальном варианте. По прошествии некоторого времени любая история обрастает таким количеством нелепых домыслов и метафор, что диву даёшься.

Людям свойственно всё приукрашивать, такова их натура. Если говорится о воине, который одной рукой переворачивает горы, а другой одновременно колошматит пещерного медведя, то это означает, что этот человек просто выделялся физической силой, а сказка отнеслась к нему с особенной любовью и воспела его подвиги как могла. Однако если некая Долина на самом деле существует, в чём Бену искренне сомневался, то там действительно мог сохраниться некий артефакт, отыскать который будет не так уж сложно, ведь рукопись настаивает на его впечатляющих размерах.

В легенде упоминалась Плита, охраняющая слова. Может статься, что это окажется ничем не примечательная стела из раскрошившегося известняка. Учёный не мог поверить, что некстати случившаяся война могла заставить расу мудрецов навсегда отказаться от письма. Здесь действительно что-то не так, но не списывать же всё на мага-неудачника и легионы зла. И пусть Долина всего лишь вымысел, решение этой задачи может принести неожиданные плоды. Бену подозревал, что пирамидка с символами — это только вершина скалы.

***

Эйн Штейн

В академии творилось нечто невообразимое. Лишь ступив на порог, Бену сразу почувствовал запах гари, витавший в воздухе. На полу лежали куски штукатурки. Студенты как один ходили с озадаченными физиономиями, но никто из них не мог сказать Бену ничего вразумительного. Несмотря на то, что был десятый час утра, занятия ещё не начались.

Учёный поднялся на второй этаж и, пройдя по длинному широкому коридору, вошёл в кабинет математика. Здесь всё было по-прежнему за исключением всё тех же ошмётков побелки на полу и стеллажах. На стенах висели плакаты с математическими формулами и графиками функций, за стёклами в шкафах хранились многотомные труды прославленных учёных, первыми научившихся отличать интеграл от логарифма.

Тут же на покрытых пылью столах стояли десятки моделей вселенной, и среди них не было двух одинаковых. Бену предположил, что это работы студентов. По правде говоря, эти модели привели его в трепет. Трудно представить, что жизнь твоя протекает в пасти огромного дракона или, ещё лучше, на спине черепахи. Эйн Штейн разрешал студентам фантазировать в насмешку над официальной версией, что-то лепечущей о желудке небесного носорога. По натуре он был безобидным скептиком — не носорог, Эйн Штейн.

Великий математик пребывал в отвратительном настроении. Ночью в главной лаборатории академии точных наук произошёл взрыв, уничтоживший практически всё оборудование. Не пострадали только стальные стойки штативов. У Эйн Штейна было никаких соображений по поводу того, кто мог учинить подобное варварство. Впрочем, за всем этим могли стоять тугодумы из Института Тонких Энергий, у которых ежегодно возникали проблемы с набором студентов, в то время как стены академии не могли вместить всех желающих. До сих пор академия была вне конкуренции, считаясь самым престижным учебным заведением в городе, да и на всём западном побережье.

Следующим пунктом стали мысли о том, где достать деньги на восстановление лаборатории. Хочешь не хочешь, ректору приходится думать о таких вещах, проявляя изощрённую изобретательность. Вряд ли городской совет решится на благотворительность сейчас, когда на носу работы по реконструкции дворца совещаний. Это старинное здание должны были отреставрировать ещё к прошлогоднему карнавалу, но тут неожиданно обрушился свод, и ещё долго не утихали споры о том, не проще ли построить новый дворец, чем укреплять ветхую конструкцию.

Победили коллеги Бену, ратовавшие за сохранение исторического наследия. «Наследие» восходило к тёмным векам технологии изготовления кирпичей из слоновьего навоза.

За этими тяжелыми раздумьями и застал Эйн Штейна Бену.

Внимательно выслушав друга и повертев в руках пирамидку с иероглифами, математик ответил, что обязательно отправится в путешествие вместе с Бену. Не потому, что считает важной эту штуковину, на которой нет ни одного математического символа, или верит в существование сказочной страны за синими морями, а лишь затем, что давно пора сменить обстановку и отвлечься от повседневных проблем.

Эйн Штейн пожаловался Бену на то, что разрушенную лабораторию придётся закрыть до начала нового семестра, пока денежные поступления от студентов не закроют зияющие дыры в бюджете. Он попросил пару дней для того, чтобы передать полномочия одному из своих заместителей и уладить некоторые дела в академии. Бену ответил, что и сам будет готов только к середине следующей недели.

Покойник

Тепло попрощавшись с Эйн Штейном, пропахший дымом Бену отправился на улицу Аскетов, называвшуюся так потому, что здесь до сих пор не была проведена канализация. По разумению Бену, жить здесь мог только очень неприхотливый человек. Мостовая была замусорена донельзя. Тротуаров здесь тоже не было, и людям то и дело приходилось уворачиваться от скакавших во весь опор лошадей.

В нижней части улицы, перекрывая движение, сцепились бортами две телеги, и их хозяева награждали друг друга и прохожих отборной руганью. По обе стороны от телег уже собрались две толпы, крайне недовольных обстоятельствами. Ржали лошади. Конники пытались устранить затор, горожане сознательно усиливали суматоху и мешали им. С соседних улиц подтягивались орды карманников, почувствовавших лёгкую поживу.

Кто-то из стражников трубил в рог, очевидно, надеясь привлечь к себе внимание. Скоро ему это удалось, и из окон домов, стоящих так близко, что соседи через улицу запросто обменивались свежими новостями, полетели овощные очистки. В Шам-Хесу это самый распространённый способ выражать недовольство.

Машинально засунув руку в карман куртки, Бену обнаружил кучу смятых обрывков бумаги. Недоумевая, как там могло оказаться столько мусора, он выбросил его в придорожную канаву. По счастью профессора Хапри поблизости не оказалось, иначе его бы ждала неминуемая гибель от сердечного приступа. Но так как учёный муж в этот момент был очень занят, а именно прятался за шкафом в кабинете взбешённого Эйн Штейна и изо всех сил пытался не расчихаться, то его разочарование в лучших качествах Бену откладывалось на неопределённый срок. К слову, оно так и не наступило, и нельзя утверждать, какой исход был бы для обеих сторон более предпочтительным. Молодой археолог отличался резкой критичностью взглядов и совершенно нездоровым скептицизмом и не выказывал к трудам Хапри ни малейшего уважения. А уж о том, что профессор Хапри нежно привязан к нему, Бену не могло присниться даже самом ужасном сне.

Доктор У-ку жил на первом этаже старого каменного дома, здесь же он принимал своих немногочисленных пациентов. Вывеска была скромной — на ней лишь значилось имя доктора. Стилизованное изображение тысячелистника выгорело и стало почти неразличимым. Кощунственные поползновения ученика обновить вывеску пресекались на корню — доктор экономил деньги. Вообще-то зачастую ему нечего было экономить, но он не терял оптимизма и верил, что когда-нибудь откроет клинику на улице Радости. Это была его заветная мечта, и он нередко мучил оракула вопросами о будущем. Услышав очередное предсказание, доктор говорил, что не верит ни единому слову, потому что гадания — это ерунда. Иеро лишь усмехался и пожимал плечами. К подобной критике ему было не привыкать. В последнее время он говорил Покойнику только то, что тот хотел услышать.

Бену постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату, где ежедневно велась обречённая на провал война с пауками. Здесь их было несколько видов, и паутина заплетала углы с немыслимой скоростью. Комната располагалась в полуподвале, плесень и сырость были тут постоянными гостями. Штукатурка обваливалась с удручающей частотой. В мышеловки, расставленные по всем углам, ради разнообразия попадались лягушки.

По выражению лица Покойника, Бену понял, что тот снова рассматривал содержимое своего сундука. Однажды Бену оказался посвящён в его мрачные тайны, и это не добавило ему счастья. Тем не менее, доктор верил, что обладает несметным сокровищем, и оттого плохо спал по ночам, ожидая нападения грабителей. Собственно, у него были веские причины постоянно сохранять бдительность.

Несколько месяцев назад произошел случай, укрепивший в голове Бену мысль о том, что у его друга окончательно поехала крыша. Укрывшись темным плащом, У-ку отправился в городские трущобы и нанял убийцу… для себя самого. Он утверждал, что этот научный эксперимент поможет прояснить многие аспекты его земного бытия. К счастью, Бену и Иеро думали совершенно иначе. Втайне от доктора они отыскали наемника и заплатили ему за то, чтобы тот благополучно забыл о своем страшном поручении. Отрицательным моментом в этой истории было то, что У-ку возгордился и начал считать себя неуязвимым, хотя теперь ему постоянно мерещились тени, крадущиеся за ним по пятам.

На предложение друга У-ку отозвался с нескрываемой радостью. Он поведал Бену, что давно планировал повидать чужие страны, да не было подходящего случая. В его случае, добавил он, направление и цель не имеет значения, и Бену может планировать маршрут, как ему вздумается. Он поинтересовался нельзя ли захватить с собой сундук, на что Бену поспешно ответил, что они поедут налегке и ещё неизвестно, не придётся ли им оставить лошадей — как гласила легенда, Долину окружали неприступные скалы. Это известие несколько огорчило Покойника, но потом он хлопнул Бену по плечу и сказал, что оставит сундук в тайнике, о котором знает только он один.

Как выяснилось позднее, кое-что из сундука перекочевало в седельную сумку У-ку. Как он пояснил, ему проще было бы расстаться с жизнью, чем с этими вещами.

***

После того, как вопрос с попутчиками был решён, Бену принялся за сборы. Провиант ему удалось достать по сравнительно невысокой цене, а вот с лошадниками ему никак не удавалось найти общего языка. Причин тому было несколько — высокая цена скакунов и их нетоварный вид.

Бену хотел приобрести выносливых животных, которым нипочём тяготы долгого пути. Большая часть коней на рынке Шам-Хесу были заведомо краденными. Здесь же вам могли продать совершенно слепую или очень старую лошадь, выдав её за победителя скачек. Хозяева кляч, знававших лучшие времена, клялись высоким происхождением своих животных, чья родословная восходила к лучшим королевским скакунам.

Целый день побродив по лошадиному рынку, Бену понял, что зря потерял драгоценное время. Проблема казалась неразрешимой.

Вечер был отмечен приятным событием. В двери учёного постучался молодой человек в одежде грума и сказал, что его хозяин, мол, просит принять скромный подарок в виде трёх верховых лошадей в знак признания за помощь, оказанную ему самим магистром Иеро. Радости Бену не было предела. Теперь он был готов отправляться в путь. Распорядившись, чтобы лошадей разместили в конюшне, антрополог с нетерпением принялся ожидать дня, на который было назначено выступление их маленького отряда.