Я люблю тебя, Жизнь

Александр Феликсович Каменецкий, 2014

Иногда кажется, что всё против тебя и все против тебя. Жизнь кажется мрачной, бессмысленной, а то и вовсе невыносимой. Но тот, кто не ценит жизнь, совершает громадную ошибку, за которую непременно придётся расплачиваться. В этом Илька убедился твёрдо. Ему повезло, жизнь дала ему второй шанс. И пусть он оказался в неведомых краях, загадочных мирах и временах, не представляя, сможет ли вернуться домой. Пусть его ждут испытания, опасности и страдания, но такова жизнь. И её стоит любить только за то, что она есть.

Часть вторая

Это значит — меня бесполезно искать,

Занедужил я, лекарь мой — путь.

Будет ветер мою шевелюру трепать

И толкать, как товарища в грудь.

Олег Митяев

Глава 1

Солнечный луч подкрался и вонзился Ильке прямо в левый глаз. Илька, щурясь, скорчив недовольную мину, попытался уклониться, но упёрся головой во что-то твёрдое, холодное и неподатливое. Было зябко, словно он забыл закрыть окно в комнате, а одеяло никак не хотело натягиваться на голову. Будильник не звонил, и мама не пришла его будить в школу, значит ещё слишком рано и можно бы ещё поваляться, еcли бы не надоедливый солнечный лучик. Илька недовольно приоткрыл глаза и прямо перед лицом увидел свечку из мелких синих цветков, венчавших низкорослое растение. От неожиданности Илька подскочил, заозирался по сторонам и сразу всё вспомнил. Он выбрался из спального мешка и огляделся вокруг. Джо нигде не было видно. Костер прогорел и потух, лишь пепел ещё окрашивался алыми всполохами под лёгким утренним ветерком. Котелок со вчерашней похлёбкой стоял возле костра, рядом с бревном стоял рюкзак.

— Обещал меня разбудить, а сам, похоже, всю ночь сторожил, — проворчал Илька, оглядывая окружающий лес в поисках Джо.

Лес выглядел так, словно никого кроме Ильки не было вокруг на многие километры. Илька пожал плечами, не испытывая особого волнения. Уж Джо наверняка ориентируется здесь получше него и не пропадёт, просто придётся немного подождать. «Человеку в походе иногда нужно уединиться в лесу, кстати, и мне нужно», — но далеко Илька не пошёл, отбежал лишь до кромки леса, сделал свои дела и неспешно вернулся. Спешить всё равно некуда. Джо сказал: «каникулы». Илька сел на бревно, сонно потёр лицо руками. Солнце было уже довольно высоко, но вчера он целый день топал пешком, устал, да и лёг поздно, особой бодрости Илька не чувствовал.

Минут через пятнадцать Илька стал обеспокоенно разглядывать лес, прислушиваться. Джо было не видно и даже не слышно. Чтобы унять тревогу Илька аккуратно отряхнул спальник, свернул, засунул в чехол и отнёс к рюкзаку. На рюкзаке лежал клочок бумаги, исписанный ровным красивым почерком со странными завитушками. Это придавало записке несколько старомодный вид и вновь вызвало у Ильки видение странной лаборатории алхимика. Он торопливо схватил записку, пробежал её глазами по диагонали, не поверил и стал читать, внимательно рассматривая каждое слово.

«Дорогой Илька, — уже здесь Илька споткнулся, подумал: стал бы он так обращаться к малознакомому Джо? Но так ничего и не решив, продолжил чтение: — оставляю тебе спальник, котелок и немного продуктов в рюкзаке. Остальные припасы тебе придётся добывать самому в тех местах, куда ты попадёшь. Меня не ищи, я сам тебя найду. Удачи!» — На этом записка обрывалась. Илька недоуменно повертел её в руках и обнаружил ещё надпись на обратной стороне: — «PS. Пожалуйста, будь осторожен. Там всё может оказаться совсем не так, как ты привык».

Илька растерялся, потом разозлился. Ещё вчера вечером ему казалось, что он нашёл, если не помощь, то хотя бы попутчика, и вот опять один и выпутывайся, как сам знаешь. А ведь обещал помочь. Где-то далеко мелькнула мысль, что Джо никакой помощи не обещал, но Илька был так расстроен и раздражён, что эта мысль не нашла должной поддержки и скромно, тихонько истаяла. В запале Илька решил гордо отказаться от всех вещей и уйти, как и пришёл без всего, но потом, подумав, решил сначала доесть похлёбку — иначе пропадёт зазря. А после сытного завтрака настроение Ильки немного исправилось, раздражение не исчезло, но утихло, мысли перестали скакать в беспорядке, и он поменял своё мнение: «Заберу всё ему назло! Ничего не оставлю». Злость ли или разум ли возобладал, но Илька, тщательно вытерев котелок пучком травы, привязал его к рюкзаку и сверху водрузил спальник. Приподнял рюкзак, взвесил на руке — тяжеловато, но терпимо. Теперь оставалась одна задача: решить куда идти.

«Джо сказал, можно идти в любую сторону от дороги. Если не соврал, конечно, — Илька скривился в усмешке. Вспомнил странное всеведение Джо, его угадывание мыслей, — Если бы хотел обмануть, обманул бы так, что и не заметишь. А может, и нет. Разве ж тут поймёшь. — Илька тряхнул головой, словно отгоняя неуверенность. — Да какая разница? Что здесь, неизвестно где, сидеть — плохо, что идти неизвестно куда — плохо. Куда ни кинь всюду… а… всё равно! Пойду на запад. Солнце не будет в глаза светить».

Илька отпил воды из найденной в кармане рюкзака большой походной фляги, отметил про себя предусмотрительность Джо, сунул флягу обратно в рюкзак и вскинул его на плечи. Подпрыгнул несколько раз, рюкзак ощутимо хлопал по спине, но делать нечего, Илька развернулся на запад под прямым углом к дороге и уверенно зашагал вперёд.

Шагов через двести, когда просека железной дороги надёжно скрылась позади за деревьями, лес начал мельчать. Вместо огромных сосен, подпиравших небо, стали появляться невысокие ёлки. Потом и вовсе ландшафт сменился на просторные, солнечные холмистые поляны, где ёлки росли небольшими пушистыми группами. Взбираться на холмики стало трудно, усыпанная опавшей хвоей сухая земля, словно песок осыпалась под ногами, кроссовки вязли, рюкзак тянул назад. Спустившись с очередной вершины, Илька остановился, глубоко дыша, и не сразу разглядел, что лес впереди закончился и дальше простирался покрытый зелёной травой холм. Холм был довольно высок и закрывал собой весь обзор, есть ли там что за ним или нет, можно будет узнать, только взобравшись на его вершину. Илька мысленно застонал, кляня холмы, любителей походов, изготовителей таких больших рюкзаков и советчиков, которые не могут ничего толком объяснить.

У последней ёлки, замершей, словно пограничник на страже леса, мальчишка скинул рюкзак, и огляделся. Нет. Отсюда ничего не видать, придётся карабкаться на холм, не такой уж и пологий, надо сказать.

«А если там дальше одни холмы и больше ничего? И чего я туда попрусь, как дурак? Пожалуй, стоит оставить рюкзак здесь под ёлкой и сходить на разведку налегке. Если чего найду, вернусь за вещами. Ёлка приметная — отыщу легко, да и не пойду я далеко». — Решив так, Илька залез под ёлку и пристроил рюкзак поближе к стволу.

Когда он довольный своим решением вылез из-под дерева, он не сразу заметил изменение в окружающей обстановке. А когда заметил, поспешил спрятаться, вновь заползши под густые еловые лапы. По склону холма навстречу Ильке бежал мальчишка. Бежал отчаянно, со всех ног, ежесекундно рискуя споткнуться и покатиться по склону. Отчего он так рисковал, Илька понял мгновенно — следом за ним бежали ещё три мальчишки. В том, что один убегает, а другие его преследуют, почему-то не возникало никаких сомнений. «Пожалуй, убежит, — прикинул Илька расстояние, — а я просто посмотрю, не буду вмешиваться. Я же не знаю в чем тут дело, и кто прав, кто виноват». Илька хотел отыскать людей, но встревать в чужие свары отнюдь не стремился. Мало ему своих конфликтов? Вот сейчас выяснит что к чему и тогда решит. Возможно, самое разумное тихо ретироваться. Хотя симпатии Ильки невольно были на стороне убегающего, и он мысленно пожелал тому удачи.

До кромки леса оставалось метров сто, холм под ногами бегущего мальчишки стал более пологим, и он ещё прибавил скорости, что показалось Ильке невероятным. Илька перевёл взгляд на преследователей, один из них остановился и раскручивал над головой какой-то камень на верёвке. «Неужто камнем кинет? Подлый приём!» — ужаснулся Илька. Но это оказался не просто камень. Верёвка с привязанными с двух сторон грузами, полетела, вращаясь, и враз обвила ноги беглеца. «Да это же боло — верёвка с грузами, чтобы на зверей охотиться. А тут человек!» — Илька негодовал. Происходящее совсем перестало ему нравиться.

Упавший мальчишка, меж тем вскочил, пытаясь разорвать или распутать верёвку, обвившую ему ноги. Увы, ему это не удалось, преследователи были уже рядом и, окружив его, стояли, стараясь отдышаться. «Попался, — констатировал Илька, — зря бежал, сейчас поведут тебя обратно». Мальчишки были совсем недалеко от ёлки, где притаился Илька, и он легко видел, как беглец обречённо опустил голову. Но Илька ошибся. Преследователи не стали хватать беглеца и тащить его назад вверх по склону. Вместо этого старший (Илька решил так, потому что тот был повыше остальных) с размаху ударил пленника по лицу. Мальчишка упал, попытался отползти, но связанные ноги не позволили. Тогда подоспели и двое других, нанося удары лежачему мальчишке руками и ногами. Тот только прикрывался, как мог руками и пытался ползти, извиваясь всем телом, что у него совсем не получалось. При этом они не произнесли ни одного слова, не издали ни одного крика. Илька слышал только тяжёлое дыхание да глухие звуки ударов.

В первое мгновение Илька растерялся, потом испугался, в памяти невольно возникло его последнее неудачное сражение, синяки от которого болели до сих пор. Внезапно, Илька сам не понял как, он выскочил из-под дерева и кинулся в сторону драки, точнее избиения.

— Оставьте его! — голос Ильки сорвался от возмущения. Трое на одного, да ещё связанного — это уж совсем нечестно.

Трое мальчишек замерли, настороженно вглядываясь в незнакомца возникшего, словно ниоткуда. Илька подошёл очень близко и тоже застыл в нерешительности: старший из ребят оказался выше Ильки почти на целую голову, да и двое других выглядели довольно крепкими. Даже вдвоём с убегавшим Илька оценил бы свои шансы в драке не в свою пользу, а поскольку пострадавший мальчишка по-прежнему лежал на земле, не делая попыток подняться, то шансы и вовсе стремились к нулю. Илька отступил лишь на шаг, но не дальше. Трое стоявших мальчишек, смотрели на него с опаской и выглядели как-то странно, сперва Илька не понял в чём тут дело.

— Господин, — старший из подростков, заискивающе поглядел в лицо Ильке и тут же опустил глаза, — нам приказали.

— Приказали избить его?! — возмутился Илька.

— Нет, — вздрогнул старший, — приказали вернуть. Это беглый раб, господин.

— Беглый раб? — не поверил Илька.

— Да, господин, вот, смотрите, — старший наклонился и, грубо схватив избитого мальчишку за волосы, повернул его лицом к Ильке.

Илька не понял, на что ему указали, нахмурился — мальчишка как мальчишка, измазанное кровью и зеленью травы лицо. Лишь потом Илька рассмотрел рисунок, идущий под криво обрезанной русой чёлкой по лбу мальчишки. Тонкие линии татуировки, перевиваясь, образуя незамысловатый узор, тянулись через весь лоб, подобно узкому ремешку, надетому на голову. Илька перевёл взгляд и понял, что показалось ему странным с первого взгляда — татуировки. У всех троих имелись такие же татуировки.

— Но, вы ведь тоже рабы, — высказался наугад Илька и не ошибся.

— Да, господин. — Никто из преследователей не смел поднять глаз и посмотреть Ильке в лицо.

— Зачем же вы бьёте его?

— Он уже второй раз попытался сбежать, а нам приходится его ловить, бегать за ним, — в голосе прорезалась скрытая ненависть и угроза, — хозяин очень недоволен.

Странные события, странный разговор. Илька был в полном замешательстве, словно в тумане, мысли прыгали, не желая выстраиваться в стройные цепочки. Вид избиваемого беззащитного мальчишки всколыхнул в Ильке безудержный гнев, выдернувший его из укрытия, в тот момент он вообще ничего не соображал, а дальнейшие события только всё усугубили. «Рабы, хозяева — бред какой-то! Что там Джо говорил? Можно попасть в самые разные места? Но рабы… это уж слишком! Средневековье какое-то! Даже хуже! — Илька поморщился. — И одеты подстать: штаны да рубаха из грубой холстины. Ну, Джо! Ну!.. Не мог нормально предупредить?! Что мне теперь делать?! Что-то я совсем растерялся. А кто бы на моем месте не растерялся?»

— Отпустите его, — приказал Илька, приняв, как ему казалось, грозный, суровый вид.

Но мысли его отнюдь не радовали уверенностью: «Надеюсь, они привыкли подчиняться и побоятся возражать. Главное увести этого, а там… там, посмотрим».

Мальчишки беспокойно переглянулись, явно не зная, как поступить, потом старший с опаской всё же возразил Ильке:

— Мы не можем, господин. Хозяин приказал поймать его и притащить обратно.

— Я заберу его с собой, — ещё больше нахмурил брови Илька, расправил плечи, гордо вскинул голову, — а вы пошли прочь!

Старший ещё больше сжался от окрика, но не отступил. Он зыркнул на одного своего спутника, на другого и те очень слажено сдвинулись чуть назад и в стороны, сразу оказавшись у Ильки почти за спиной. Ильке этот манёвр решительно не понравился. — «Может, настала пора сменить тактику? Например, сбежать?»

— Господин, — старший беспокойно оглянулся на вершину холма, как бы ища поддержки. Там было пусто, он с сожалением вздохнул и продолжил: — Этот раб, и мы все принадлежим нашему хозяину, господину Гай-ка, и эта земля — его земля. Вы же не хотите забрать чужого раба на чужой земле? — Казалось, говоривший и сам пугался своей дерзости, но не собирался уступать.

— Ваш хозяин — господин Гайка? — рассмеялся Илька. Имя его рассмешило, но всё остальное заставило задуматься. Илька лихорадочно пытался припомнить всё, что он читал о рабовладельческом строе. Раб считался имуществом, значит забрать чужого раба — это все равно, что совершить кражу или грабёж. Как там решат местные, что о нём подумают, Ильку не очень волновало, если увести мальчишку к железной дороге, то их уже не найдут. (Здесь было слабое место в Илькиной теории, потому как он совершенно не был уверен, что их не смогут найти. Вроде как Джо говорил, что дорога место необычное, только, что он этим хотел сказать?) Но даже при таком раскладе было множество проблем. Что он будет делать с избитым мальчишкой на дороге? Он и сам ещё ничего не знает. Что они будут есть? Куда им идти? Может, мальчишке нужна помощь врача? Но самое плохое: Илька сомневался, что им позволят так легко уйти. На первый взгляд они его боятся, они рабы, а он — нет, но, с другой стороны, они должны защищать имущество своего хозяина, даже от покушения других господ. Что пересилит? Какие тут законы? Илька мог только гадать. Так что ж теперь? Оставить всё как есть? Просто уйти? Его самого, явно, никто не собирался задерживать.

Илька колебался, выбор был совсем не так прост. Конечно, герои в книжках, которые так любил читать Илька, никогда не бросили бы другого человека в беде. Только реальность почему-то была совсем не такая, как в книжке. Ильке стало страшно. Очень страшно. Это ведь не дома, где ты знаешь, чего ожидать. В крайнем случае, можно пожаловаться родителям или даже в полицию, а здесь: рабы, хозяева, всё чужое, пугающе жестокое, Илька чувствовал это кожей. А ну как его схватят сейчас, сделают татуировку на лбу и амба — поминай как звали. Будут потом с тобой делать всё что захотят, и жаловаться будет некому. А захотят и убьют, и за это им ничего не будет, и не поможет никто. Так что, книжки книжками, герои героями, а он, Илька, похоже совсем не герой. Или герой? Не он ли недавно собирался с башни прыгать, решил, что его жизнь закончилась, а теперь дрожит за свою жизнь? — «Так, то жизнь, а то свобода… Рабство-то похуже смерти, пожалуй. А может, и нет? У раба есть шанс освободиться, а у мёртвого второго шанса нет. А у меня второй шанс или нет? Жив я или мёртв? Джо так ничего толком и не объяснил».

Пока Илька размышлял и колебался, ситуация вдруг изменилась. На вершине холма показался ещё один человек. Он не стал спускаться вниз, а просто заорал что есть мочи: «Эй, что там застряли, уроды, почему не тащите его сюда? Заставили меня подниматься! Вот получите от меня!»

— Здесь свободный мальчик, господин Кай-то, — крикнул в ответ старший, сразу втянув голову в плечи и бросив на Ильку злобный и одновременно затравленный взгляд. — Он хотел забрать Косту с собой.

— Какого чёрта! Что за ерунду ты несёшь?! — крикнул человек с вершины холма, и Илька разглядел, что он совсем не молод. Забираясь на холм, человек запыхался и теперь надсадно кричал, прерываясь, чтобы перевести дух. — Тащи сюда обоих. Если мне придётся спуститься, я со всех шкуру спущу.

Илька не успел даже сообразить, что он тоже включён в состав этих самых «обоих», как на него набросились сразу втроём — спереди и сзади. Он попытался вырваться, но с ним не церемонились, повалили на траву, заломили руки за спину, быстро и ловко скрутили за спиной верёвкой, жёстко впившейся в кожу от локтей до запястий. Видимо в этом у незнакомцев имелся большой опыт. Илька попробовал возражать, требовать, но его без всякого стеснения и страха саданули кулаком в бок. Он задохнулся и скорчился, и его тут же вздёрнули на ноги и потащили вверх по склону. Илька постарался упереться, его вновь ударили. В этот раз удар пришёлся справа, по больным рёбрам, Илька охнул, согнулся едва ли не пополам и больше не делал попыток сопротивления.

Взбираться на холм оказалось невероятно утомительно и к концу пути и пленники, и караульщики тяжело дышали. Мужчина на вершине холма был одет необычно, но куда лучше Илькиных конвоиров. На нем были кожаная жилетка, рубаха и кожаные же штаны. Его довольно правильных черт лицо, покрытое давно небритой щетиной, выражало нетерпение и раздражение. Особо Илька разглядывал его лоб, но не нашёл там никаких следов татуировки, это открытие Ильку не порадовало. Такого не запугаешь.

— Кого вы притащили?

Голос у мужчины показался Ильке истеричным, судя по всему, он больше привык кричать на рабов, чем разговаривать. Двое Илькиных конвоиров вжали головы в плечи не спеша отвечать. За них, как обычно, ответил старший, который чуть приотстал, подгоняя медленно плетущегося избитого мальчишку-раба.

— Господин Кай-то, этот молодой господин вышел из леса и велел нам отпустить Косту, — в тоне старшего прорезались нотки опытного ябеды.

— И чего ж вы не послали его к чёрту?! — господин Кай-то явно не ждал ответа на этот вопрос и сразу обратился к Ильке, — Ты кто такой?

— Я? — такой простой вопрос привёл Ильку в замешательство. Как тут объяснишь, кто он такой и откуда здесь взялся. И стоит ли объяснять? Может лучше выдумать историю? А для этого информации об этом месте маловато, как бы история не оказалась более неправдоподобной, чем абсолютно фантастическая правда. Задумавшись на мгновение, Илька вдруг неожиданно для себя повторил слова Джо: — Я человек, сын отца и матери.

Господин Кай-то фыркнул, сплюнул себе под ноги.

— Ладно, это не моё дело. Пусть господин Гай-ка сам решает. Тащите его в повозку.

— Эй, отпустите меня. Вы не имеете права!

— За кражу раба могут и повесить, — ухмыльнулся Кай-то, — готовься, человек, сын отца и матери. Тащите скорей. Я что тут, до вечера буду торчать? — Кай-то пнул одного из Илькиных конвоиров.

— Я не крал никаких рабов, — закричал задёргался Илька в панике.

— Мне всё равно, но, если ты не заткнёшься и будешь мне надоедать своими воплями, я велю всунуть тебе кляп. Ты понял? — Илька предпочёл промолчать, и Кай-то удовлетворённо ухмыльнулся. — Понятливый. Вот и прекрасно.

Худшие опасения Ильки стали сбываться с пугающей скоростью. Он уже корил себя, что поддался импульсу и вскочил из-под ёлки.

Дорогу в деревянной повозке, запряжённой парой лениво бредущих лошадей, Илька запомнил не слишком хорошо. Собственно, и запоминать было почти нечего — высокие поросшие травой холмы, на некоторых склонах которых паслись стада овец. Дорога петляла у их подножия, делая множество поворотов, извиваясь подобно змее. Но даже при этом ехали они недолго не более трёх часов, из чего Илька решил, что по прямой до леса, откуда он вышел не так уж и далеко. Они проехали мимо двух небольших деревень, где встречные плохо одетые люди в пояс кланялись, завидев их повозку. Впрочем, Ильку связанного положили прямо на сено, устилающее дно повозки и со своего места ему было мало что видно. Однако возражать он и не подумал. Ему и без того хватало проблем, страх сжимал ему сердце. «Чёртова башня! — ругал себя Илька. — Зачем я только туда попёрся?! Эка невидаль: кто-то подумал бы про меня плохо! А когда они про меня хорошо думали?! Шёл бы себе в школу и плевал на всех. Будто мне их мнение важно? Зато был бы дома, а не валялся связанным в грязной телеге. И что со мной будут делать? Ну зачем, зачем я это сделал?! Чёртова башня!»

Их дорога закончилась, когда они въехали во двор настоящего замка. Илька рассмотрел только высокие стены с узкими бойницами, угловые башенки с окнами едва ли шире бойниц, да увидел огромные натянутые цепи, когда копыта лошадей застучали по подвесному мосту.

Глава 2

Когда повозка замерла посреди просторного двора, окружённого каменными стенами, господин Кай-то, кряхтя, спрыгнул на землю, и исчез из виду. Илька лишь слышал, как он негромко вполголоса отдавал какие-то распоряжения. Потом из повозки вытащили беглого раба Косту. Тот не пытался сопротивляться и молча, абсолютно покорно делал всё, что ему говорили, Илька только теперь заметил, что Косте даже не связали руки и ноги в отличие от самого Ильки. Ильку же словно забыли, он уже хотел сам выбираться из повозки, как его подхватили за локти, рывком вздёрнули на ноги и, подтолкнув в спину, повели вперёд. Вместо ожидаемых двух мальчишек рабов по обе стороны его вышагивали стражники в толстых кожаных доспехах с пиками в руках, огромные и хмурые.

Илька вжал голову в плечи, поглядывал на воинов с опаской, но шёл, помалкивая и без понуканий. Его не били, не тащили тут же делать татуировку на лбу, может и обойдётся? Пройдя несколько коридоров почти в полной темноте, где Илька едва различал спину идущего впереди стражника, поднявшись по небольшой в несколько ступеней лестнице, они вступили в обширный зал. В зале имелись окна, забранные чем-то серым и мутным, свет через них едва проникал и лишь слегка был способен разогнать густой мрак. В зале горели свечи на расставленных по углам многорожковых высоких подсвечниках. Неуверенный, колеблющийся свет порождал мечущиеся по стенам огромные угловатые тени. Привыкая к тусклому неверному освещению, Илька оглядывал зал и не сразу заметил высокое кресло у дальней стены. Стражник древком копья подтолкнул Ильку вперёд, и тот послушно зашагал, приближаясь к креслу или, может быть, трону.

Стоявшее на небольшом возвышении деревянное кресло с высокой резной спинкой на трон, по мнению Ильки, всё-таки не тянуло. В кресле сидел седой старик с худым морщинистым лицом, с крючковатым носом и маленькими колючими чёрными глазами. Ильке он сразу не понравился. Хозяин замка — наверняка это был он — постоянно хмурил густые седые брови, а на его голове наоборот было полное отсутствие волос, и лысина отражала мечущийся свет свечей. Чёрная одежда с высоким стоячим воротником, расшитым серебряным узором, плотно облегала тощее тело. Серебряная вязь по чёрной одежде смотрелась очень красиво, но, Илька решил, что это не придало красоты её хозяину. Может последние неприятные события, может мрачная обстановка зала повлияли на Илькино восприятие, но сидящий в кресле старик показался Ильке похожим на Кощея бессмертного.

Илька, рассматривая старика, неторопливо приближался. Его не подгоняли, но, когда он подошёл на расстояние двадцати шагов, один из стражников, стоявших подле кресла, сделал понятный без слов жест, и Илька остановился. Старик сверлил его глазами из-под нависших бровей. Илька подумал секунду и слегка поклонился — его учили здороваться со старшими, но заговорить первым он не решился.

Старик костлявой рукой сдёрнул чёрный украшенный серебром платок с правого подлокотника кресла и взору Ильки открылся небольшой, размером с крупный грейпфрут прозрачный шар, в котором поблёскивали искорки. Мальчишка смотрел на него как заворожённый, с интересом и опаской не зная, что ему ожидать от этой неведомой штуки, которой хозяин явно придавал большое значение.

— Кто ты такой? — голос старика вопреки внешнему виду был довольно крепкий и властный.

— Человек, — за все время путешествия до замка Илька так ничего и не придумал.

Старик нахмурился, бросил беглый взгляд на шар и, очевидно, остался недоволен ответом.

— Ты, вероятно, знаешь, что это такое?

— Нет, — честно ответил Илька.

— Хм, действительно, — пробормотал старик, опять стрельнув глазами в шар, — я тебе расскажу. Это сфера истины. Если ты соврёшь, она станет непрозрачной, так что обмануть меня не получится. Ты не знал, что у меня есть такая?

— Нет, — замотал головой Илька, радуясь про себя, что не стал сходу рассказывать небылицы.

— Вижу, не знал, — ухмыльнулся старик. — Я всё про тебя выясню, хочешь ты того или нет. Лучше расскажи честно сам. Кто ты? Зачем бродишь по моим землям? Зачем пытался украсть моего раба. Для кого ты шпионишь? — И вдруг резко крикнул: — Отвечай!

— Я не шпионю, — Илька вздрогнул от неожиданного окрика, — я здесь совершенно случайно. — Илька был напуган, но слова свои контролировал. Врать было никак нельзя.

— Случайно, говоришь, — старик вновь перешёл на спокойный властный тон. — Так может, расскажешь кто ты и откуда? — Илька в ответ только слегка пожал плечами, пора откровений явно ещё не наступила. И так уже влип неясно во что, не хватало ещё лишнего ляпнуть не подумав. Старик терпеливо дал ему время на размышление, а потом махнул стражникам: — В темницу его к тому беглому рабу, пусть там обдумает, стоит ли молчать. Если он не шпион, значит наёмный убийца, хотя вроде и маловат.

— Нет, стойте, вы не имеете права! — Илька бросился к старику, но стража не зря ела свой хлеб. Двое воинов, стоявших возле кресла старика, мгновенно встали перед Илькой, заслонив хозяина.

— Точно убийца! — успел услышать Илька из-за их спин голос старика, и в этот момент один из стражников, что вёл его сюда, ударил его древком копья по затылку, и наступила полная темнота и покой.

Очнулся Илька от холода. Голова болела, и глаза не желали открываться. Болели руки в плечах и локтях, а запястья сдавливало словно тисками. Рядом раздался какой-то лязг и скрежет, Илька сделал усилие и разлепил веки. Перед глазами всё плыло и стоило некоторого труда сосредоточиться и понять своё положение. Его запястья охватывали широкие ржавые кандалы, соединённые цепью крепившейся за кольцо в стене над головой. Кольцо было так высоко, что Илька не мог ни прилечь, ни даже присесть, мог только стоять или повиснуть. При этом кандалы впивались в кожу, оставляя глубокие ссадины. Илька перевёл глаза вниз, ноги его тоже были скованны кандалами и прикованы к стене, но не это обеспокоило его больше всего. На нем не было абсолютно никакой одежды, он был совершенно гол. Илька чуть не завыл от страха и отчаянья. Можно посадить человека в тюрьму, можно приковать его к стене, и он все равно будет искать способы побега, но лиши современного человека одежды, и он будет чувствовать себя совершенно беспомощным. Ильку такая ситуация точно выбила из колеи, он попытался скорчиться, но цепи не позволили, лишь острее впились в запястья и лодыжки.

Илька в бессилии закрыл глаза, но тут же заставил себя, их открыть. С открытыми глазами страшно, а с закрытыми ещё страшней. Слева от него опять что-то заскрежетало, и Илька, дёрнувшись, вытянул голову стараясь рассмотреть источник звуков. В призрачном едва уловимом свете из малюсенького зарешеченного окошка под самым потолком темницы Илька сумел разглядеть своего собрата по несчастью. Там был ещё один мальчишка. Он находился в точно таком же положении что и Илька, был обнажён и прикован к стене за руки и за ноги. На Ильку он не смотрел, его глаза бессмысленно буравили темноту прямо перед ним. Глаза привыкли к темноте, и Илька узнал беглого мальчишку, разглядел синяки и ссадины по всему телу и лицу. Впрочем, он и сам выглядел примерно так же, и в этом были виноваты совсем не местные жители.

— Эй, — негромко позвал Илька, на секунду задумался и вспомнил имя: — Коста.

Мальчишка обернулся, почти равнодушно посмотрел на Ильку и опять уставился в пространство. Илька не унимался.

— Тебе сильно досталось? Прости, что не смог помочь.

Вторая попытка вызвала больше реакции. Мальчишка повернулся и стал рассматривать Ильку очень внимательно с ног до головы. Илька вдруг вспомнил, что он стоит тут голый, застеснялся, но глаз не отвёл. Мальчишка по-прежнему хранил молчание.

«Может, немой? Я от него ещё ни одного слова не слышал», — засомневался Илька, но сделал третий заход: — Сильно болит?

— Терпимо, — проскрипел мальчишка хриплым голосом, откашлялся, несколько раз сглотнул, — почти не болит. Зачем вы вмешались, господин? Ну, там… Почему не прошли мимо?

— Ну, — смутился Илька неожиданным вопросом, — трое бьют одного, это… это нечестно.

— У Вас плохое зрение, господин?

— Нет, — вопрос озадачил Ильку, — с чего ты взял?

— Вы не рассмотрели, что мы рабы и потому вмешались. Всё равно, это было неразумно. Ой, простите, господин.

— Действительно неразумно, — легко согласился Илька. — Что тут поделаешь, человек не всегда поступает разумно. То, что вы рабы я не знал, но это ничего не меняет.

— Как это? — не понял Коста.

— Полагаю, я бы вмешался, даже заранее зная, что вы рабы. Я вообще против рабства. Все люди рождены свободными.

— Почему же живут свободными только некоторые, — глаза Косты сверкнули ненавистью, но он мгновенно отвернулся, пробормотал куда-то в пол: — Простите, господин.

— Слушай, что ты заладил: «господин, господин»?! — скривился Илька.

— Простите, господин, — привычно обронил Коста, запнулся на полуслове. — То есть… а как же мне Вас называть?

— Зови меня Илька, меня так…

— Иль-ка? — Коста дёрнулся, перебив Ильку. — Вы господин Иль-ка?

— Я Илька, только…

— Вы господин Иль-ка, — вновь перебил Коста, — внук и наследник герцога Иль-ка?

Илька замолчал. А что он мог сказать? Впрочем, Коста и не ждал его слов. Кажется, он был не на шутку поражён услышанным именем.

— Простите, господин Иль-ка, — Коста, похоже, опомнился и испугался, хотя чего ему было бояться в его-то положении, — простите мою дерзость.

— Так, Коста, прекрати всё время извиняться, я ведь сам вызвал тебя на разговор.

— Конечно, как скажете, — Коста посмотрел на соседа по камере так, словно уже не ждал от него ничего кроме больших неприятностей.

— Что тебя так поразило?

— То есть как? — пожал плечами Коста, цепи тревожно звякнули. — Вы сказали нашему хозяину кто Вы, а он бросил Вас в темницу. Никогда не думал, что господин Гай-ка может решиться на такое.

— Вообще-то я не сказал ему, кто я.

— Не сказали?! — поразился Коста, — но… но…

— Что «но», Коста?

— Но, почему?

— Почему, почему… — передразнил Илька, не зная, что ещё сказать. — Хотел посмотреть на вашу темницу.

— А зачем? — поразился Коста, приняв ответ за чистую монету.

— Оставим это, Коста, — поморщился Илька, он не хотел врать без особой нужды. — Лучше расскажи, за что ты сюда попал.

— За побег. Вы же это знаете, господин Иль-ка.

— А чего бежал-то? Другие, поди, не бегают?

— С управляющим не поладил.

— А что так? Нагрубил? Или работу вовремя не сделал?

— Если бы! — усмехнулся Коста. — Если не так ответишь или сделаешь что не так, он просто в зубы даст, да и вся недолга. Ну, может палкой по спине звезданет или пинка отвесит, к этому все привыкли.

— Так чего ж ты такого страшного сделал?

— Читал, — Коста опустил голову, словно ему было стыдно. — Простите, господин Иль-ка.

— Ну, — не понял Илька, — читал и что?

— Я… — Коста посмотрел на Ильку с каким-то сожалением, словно на умалишённого, и постарался разъяснить: — Меня управляющий застал ночью в баронской библиотеке. С книгой в руках. Отвертеться было никак невозможно. Пришлось признаться, что я залез туда, чтобы прочитать книгу.

— Так тебя за то, что ты в библиотеку без спроса залез? — уточнил Илька.

— Я смотрю у Вас кровь на волосах, господин Илька. Видать, вам здорово по затылку врезали, — сочувственно покачал головой Коста.

— Эй, ты меня за сумасшедшего-то не держи, — обиделся Илька.

— Простите, господин Иль-ка, — сжался Коста, — сам не знаю, что говорю.

— Хотя, нет! Коста! — обрадовался Илька. — Всё именно так и есть! Меня же по голове ударили, и я плохо соображаю и мало что помню. Рассказывай так, словно я ничего не понимаю, и глупым вопросам не удивляйся. Хорошо?

— Хо… хорошо, — с опаской согласился Коста.

— Так. Давай уточним. Тебя управляющий поймал с книгой в баронской библиотеке. Что, кстати, за библиотека такая?

— Библиотека — это там, где книги нашего барона хранятся.

— Это я как раз понял, а барон — это кто?

— То есть как кто? — совсем запутался Коста. — Наш хозяин, барон Гай-ка.

— Ага, — обрадовался Илька, — уже кое-что проясняется. Это такой тощий лысый старик в чёрной с серебром одежде?

Коста в испуге вжал голову в плечи, огляделся кругом, хотя и знал, что рядом никого, и только едва заметно кивнул.

— А почему вы его зовёте «господин Гайка», а не «барон Гайка» или, к примеру, «господин барон»?

— Мы же рабы! — покачал головой Коста. — По титулу его могут называть только дворяне. Вот Вы, например, может сказать ему «господин барон» или даже просто «барон».

— Ага. Отлично. — поощрил Косту Илька. — Давай дальше. Застал тебя управляющий в библиотеке. Ну, читал ты книгу, что ему не понравилось? Что ты книги барона без разрешения берёшь? Что ты от работы отлыниваешь? Так это же ночью было, в свободное время. Что не так?

— Откуда у раба может быть свободное время? Так не бывает. Раб всегда на работе и должен находиться там, где велено. Но дело не в этом вовсе. И в библиотеку мне разрешено было заходить, я же по дому разную работу делал: где что починить, убрать, в библиотеке книги на место расставить, полки протереть. Полки с книгами там до самого потолка нужно по лестнице лазать, а я самый ловкий. Управляющий просто не знал, что я читать умею, и никто не знал.

— Ну и что?

— Ну, понимаете, господин Иль-ка, — Коста осёкся, подбирая слова, — управляющий сам едва слова по слогам складывает, он просто завидует. Как он может допустить, что последний раб лучше него, свободного человека, грамоту разумеет. Вот он и лютует.

— Что же он сделал, когда тебя застукал?

— Порол, потом на самые грязные работы отправил, потом опять порол и… лучше не вспоминать. А когда я думал, что всё уже кончилось, он меня опять в библиотеке застукал. Тогда я первый раз и сбежал.

— Однако! Столько перенёс за книги и опять в библиотеку?

— Да, — снова весь съёжился от страха Коста, — простите, господин Иль-ка.

— За что же мне тебя прощать? Я не против того, чтобы ты книжки читал. Я и сам люблю читать. И вообще не бойся меня. Я тебе ничего плохого не сделаю.

— Вы грамоте обучены? — удивился Коста. — Наш хозяин читать не умеет. Он, если ему надо, монахов зовёт.

— А библиотека ему зачем?

— Жена у него читать умела. Только она умерла давно, а наследников у них не было.

— Ладно. А второй раз, отчего сбежал? Неужто опять из-за книг? — Коста только печально вздохнул. Илька засмеялся: — А ты упрямый.

— Управляющий так же сказал, — согласился Коста, — только совсем другим тоном.

— Это выяснили, — удовлетворённо заметил Илька. — Скажи, что тебе грозит?

— За побег? — Коста потемнел лицом. — Управляющий обещал до смерти запороть. Он может. Но решать хозяин будет. Если проснётся в хорошем настроении, может, и не убьют. А если в плохом…

— Ты погоди вешать нос, — попытался подбодрить его Илька, — ещё ничего не известно. Расскажи-ка ты мне лучше обо мне.

— Как это о Вас?

— Ну, всё, что ты знаешь о герцогах Илька.

— Я же с ними никогда не встречался только то, что читал, да слухи разные.

— Вот всё что знаешь и рассказывай. И ничего не бойся.

— Как скажете, господин Иль-ка. Герцог Иль-ка двоюродный дядя короля Рой-ка, герой семилетней войны, очень богат, имеет обширные владения, вторые по величине во всём королевстве. Имеет множество крупных и мелких вассалов. У герцога было множество дочерей и всего один сын, который погиб несколько лет назад. Кажется, лет десять прошло. К счастью, сын герцога успел жениться и родить сына, который и является единственным наследником старого герцога Иль-ка. Так что Вы, господин Иль-ка, как известно, один из самых знатных и богатых наследников королевства. Впрочем, этого Вы уж никак не могли забыть. Кстати, наш хозяин — вассал герцога, а значит, по сути, и Ваш в будущем. А так как у барона нет наследников, то его земли отойдут в распоряжения старого герцога и Ваше. Вот, пожалуй, и всё. Ну, ещё только слухи, что старый герцог очень Вас любит, бережёт и никуда от себя не отпускает. Так что очень удивительно, что Вы гуляете по землям барона, да ещё и в одиночку.

— Послушай, когда барон и герцог виделись в последний раз?

— О, очень давно. Как раз тогда, когда погиб ваш отец. Там очень тёмная история, которая мне совершенно неизвестна. Я слышал только, что старый герцог Иль-ка был очень недоволен бароном и велел ему не показываться на глаза, пока его не позовут. Вероятно, барон был как-то замешан в гибели Вашего отца. Он, говорят, пытался оправдаться, года три слал письма герцогу, но не преуспел, а потом и привык.

— Значит, он видел меня только ребёнком? Я вот совсем не помню барона Гайка.

— Это неудивительно. Но я полагал, что Вы знаете эту историю.

— Теперь знаю, — пробормотал Илька, — а скажи, как зовут вашего барона?

— Как зовут? — не понял Коста, — Вы же знаете — барон Гай-ка.

— Да знаю, что Гайка, — нетерпеливо поморщился Илька, — так ведь всех здешних баронов звали. А персональное имя? Вот мой дед герцог Илька и я Илька, как различать о ком говоришь?

— А, вот Вы о чем, — наконец сообразил Коста, — есть имя, только обычно так никто господ не называет только самые близкие родственники: родители или супруги. Имя нашего хозяина Грасил барон Гай-ка.

— А моего деда?

— Ну, Вы и вопросы задаёте, господин Иль-ка, простому рабу.

— Не простому, а грамотному и любящему читать.

— В ваших словах это звучит словно похвала. Погодите, дайте вспомнить, кажется… да точно, его зовут Триденс герцог Иль-ка. Правильно?

— Правильно, — кивнул Илька с сомнением, — ну, а меня?

— Про Вас я точно читал, — хотел почесать затылок Коста, но только звякнул цепью, посмотрел на неё недоуменно, — Имя у Вас такое странное. Сейчас, сейчас, а, Ермак! — Коста расцвёл, — да, точно Ермак.

— Да уж, — поразился Илька, — точно Ермак Илька. Это уж верно про меня. А ты молодец! Хорошая память. Кто тебя читать-то учил?

— Никто, — насупился Коста.

— Это как же? Буквы должен был кто-то показать.

— Само получилось, — пояснил Коста, — я ведь в доме работаю с малых лет, сколько себя помню. В библиотеке хозяйке всегда я помогал. Хозяйка у нас хорошая была, добрая. Читала много, а я книги доставал да на место ставил. Она книгу назовёт, а я на корешок посмотрю и запомню. Так понемногу и научился понимать.

— Однако, — восхитился Илька, — у тебя талант. Ну, хватит об этом. Что-то я совсем замёрз пора, наверное, выбираться отсюда. Как бы мне поговорить с бароном? Как тут вызвать стражника?

— Не надо стражника звать, — испугался Коста, — они не любят, когда их беспокоят. Злющий придёт, бить будет.

— Придётся рискнуть, — вздохнул Илька, и заорал что есть мочи: — Эй, стража!

Глава 3

После третьего крика в замке́ заворочался ключ. Коста постарался отодвинуться от Ильки как можно дальше, насколько позволили цепи, он был бледен, но собран. Ключ скрежетал в замочной скважине довольно долго, потом обитая металлом тяжёлая дверь распахнулась, и в подземелье ворвался стражник. Весь его вид не оставлял никаких сомнений о судьбе нарушителей спокойствия, но Илька не дал ему ни секунды времени.

— Стоять! Смирно! — гаркнул он что есть мочи.

Стражник на мгновенье замер, потом глаза его начали наливаться кровью, но и здесь Илька опередил его.

— Если ты хочешь лишиться своего поста, нажить кучу проблем и потом всю жизнь чистить выгребные ямы, то ты можешь делать то, что собирался.

Стражник онемел в растерянности, уж больно уверенно говорил этот голый сопляк. Даже люди постарше, попадая в такую ситуацию, вели себя куда как скромнее. А ведь кто он неизвестно, а вдруг, да у него есть могущественные покровители. Все его сомнения Илька разглядел на его лице и усилил напор.

— У меня срочные сведения для твоего хозяина. Если он не получит их сегодня, то он жестоко накажет всех, кто этому помешал.

Стражник застыл на месте, не зная, что ему предпринять, такого с ним ещё не случалось. Обычно узники вели себя очень тихо и незаметно, заискивали со стражей, умоляли о снисхождении. Старались оттянуть миг встречи с хозяином, так как ничем хорошим для них это обычно не кончалось. А этот сам требует встречи. И что делать? Врезать ему так, чтобы заткнулся, а если у него в самом деле важные сведения? Его ведь откуда-то привезли, и кто он — не выяснили, вдруг посланник самого короля. А с другой стороны, побеспокоить хозяина зря — тоже беда будет. Ну, почему это случилось именно в его смену? Илька и тут помог тяжким мыслям стражника.

— Бегом за начальником охраны, пусть он решает, и веди сюда человека, чтобы снять кандалы. Эй, — окликнул Илька развернувшегося к двери стражника, — и одежду мою захвати, не пойду же я к твоему хозяину в таком виде.

Стражник с видимым облегчением скрылся за дверью. Он спешил к начальнику охраны и радовался, что ему не доведётся самому тревожить господина Гай-ка. В крайнем случае, начальник охраны будет недоволен — это легко пережить. Ну, может, придётся простить начальнику долг за проигрыш в кости три дня назад. А может, и не прощать, а только дать ему отыграться? Зато перед хозяином будет начальник сам отвечать, что бы там ни было на самом деле.

Уговаривать начальника долго не пришлось. Видимо барон Гай-ка дал ему какие-то указания насчёт странного пленника. Выслушав требование Ильки о встрече с хозяином, он велел снять с него кандалы. Здоровенный кузнец с опалённой бородой притащил с собой молот и небольшую походную наковальню, ловко отцепил цепь от кольца в стене, выбил заклёпки из кандалов, и легко разогнув оковы голыми руками, освободил пленника. Начальник охраны хмуро швырнул Ильке его одежду. Пока Илька потирал ссадины на запястьях и торопливо одевался, кузнец без лишних слов собрал свои инструменты и покинул камеру. Покинул камеру и охранник, по приказу отправившись предупредить хозяина. Всё-таки участь известить барона его не миновала, но теперь он лишь выполнял приказ начальника и был спокоен. Вместо него появились два стражника с неизменными копьями и, заняв место впереди и за спиной Ильки, повели того по коридорам на встречу с бароном.

Барон выглядел так, словно и не покидал своего высокого кресла. Лишь на губах его сейчас играла лёгкая усмешка. Ещё бы! Не пришлось долго возиться и этот шпион или, быть может, наёмный убийца уже готов всё рассказать. Барон был очень доволен собой и, когда пленник занял своё место (на этот раз несколько дальше от трона, для безопасности), барон демонстративно снял платок, открывая сферу истины. Ему нужна только правда.

Илька на секунду замер. Он заранее продумал, что должен сказать, с чего начать разговор и сейчас, глядя на барона, мысленно лишь перепроверил себя.

— Я не шпион, — начал Илька твёрдым голосом, отметил беглый взгляд барона на сферу истины и продолжил, — я не вор и уж тем более не наёмный убийца.

Барон, глядя на неизменно прозрачный шар, разочарованно слегка поджал губы. Видимо он ожидал другого признания, но молчания не нарушил. Перевёл взгляд на Ильку и вопросительно приподнял брови, всем видом показывая, что ждёт продолжения.

«Будет тебе продолжение, не спеши», — подумал Илька.

Сам он спешить не собирался, сейчас наступал ключевой момент. И самый скользкий момент. Момент, который чрезвычайно беспокоил Ильку. Насколько сфера истины могла чувствовать в словах правду. То, что мальчишка собирался сказать, было, безусловно, правдой. И не совсем правдой вместе с тем. Это как посмотреть. Ну, тут уж или грудь в крестах или голова в кустах. Причём головы можно лишиться в самом прямом смысле. А отступать уже некуда.

— Меня зовут Илька, — громко сказал Илька.

Барон привычно скосился на сферу истинности, к счастью, оставшуюся неизменно прозрачной, и только потом осознал, что именно он услышал. Его приподнятые седые брови, кажется, выползли на середину лба, но старик быстро справился с удивлением, выдержки ему было не занимать.

— Вы внук Триденса герцога Иль-ка?

Хозяин замка уже взял себя в руки, но в его голосе Илька уловил недоверие, смешанное с трепетом. А ещё Илька с ликованием отметил смену обращения с «ты» на «Вы». А вот вопрос был не прост. И ответить на него Илька никак не мог, это уж совершенно точно истиной не являлось.

— Барон, — Илька заметил, что старик чуть вздрогнул от такого обращения, — Вы всё прекрасно расслышали и подтвердили с помощью своей сферы. Или Вы сомневаетесь в своём приобретении? Ну, хорошо. Я беглый раб! — Илька заворожено наблюдал, как реагируя на его заявление, внутри сферы заклубился туман, и через секунду сфера стала молочно-белой. Барон лишь мельком досадливо глянул на ценный артефакт. — Илька торжествовал, удалось отвлечь внимание барона от заданного им неудобного вопроса.

— Но что Вы делали на моей земле один, без свиты, без оружия?

— Барон, я не собирался наносить вам официальный визит или воевать с вами. Зачем мне свита или оружие? Я путешествовал почти без всякой цели. Хотел осмотреться, узнать, как обстоят дела, как люди живут. — Всё сказанное Илькой до последнего слова было правдой, и сфера вновь приобрела былую прозрачность и заиграла таинственными искорками. Слова были правдивы, но смысл их зависел от отправной точки. Илька вкладывал в них одно значение, которое и было правдой, а барон понимал их несколько иначе, исходя из известных ему предпосылок. Но то, что барон обманывался в своих выводах, была не Илькина проблема. Главное, что он не лгал, и сфера подтверждала истинность его слов.

— Вы могли бы просто спросить меня. Я ничего не скрываю, — слегка уязвлённо заявил барон.

— Барон, — Илька высокомерно задрал нос, выпятил вперёд подбородок, — я помню, Вы вассал герцога Илька. Позвольте мне самому решать, как мне поступать. Если я захочу, я спрошу Вашего совета.

Старик и виду не подал, что его задели эти слова, секунду он колебался, но потом поднялся с кресла, сошёл с возвышения и опустился на одно колено, склонил голову.

— Простите мою дерзость, Ваше высочество.

— Бросьте, Барон. Это всего лишь недоразумение. Уверен у меня больше не будет повода вспоминать об этом. — Илька постарался, чтобы его слова звучали слегка двусмысленно, и опытный барон уловил намёк.

Старик поднялся, махнул рукой страже, что они больше не нужны. Стражники, приведшие Ильку, поклонились и строевым шагом удалились, однако стражники у кресла остались. Барон было предложил Ильке занять его место, но Илька настоял, чтобы старик сел.

— Простите, герцог, старику его любопытство, но что на вас за странная одежда? Сейчас такая мода при дворе?

— Нет, полагаю, ко двору в этом не пойдёшь. Но для путешествий молодёжь часто выбирает подобную одежду. — Илька пристально поглядел на хозяина замка, и кивнул на сферу истины — Барон, Вы же не собираетесь проверять каждое моё слово?

— Разумеется нет, герцог, — ответил барон, с натянутой улыбкой накрывая шар расшитым серебром платком, — просто запамятовал, простите старика.

— О, не скромничайте, барон, — мило улыбнулся Илька, не сомневаясь, что при последних словах хозяина сфера стала совершенно непрозрачной, — уверен, Вашей памяти позавидуют и молодые. — Фраза вторично вышла двусмысленная с учётом обстоятельств, но Илька был этому только рад. Он, прочитавший множество исторических и приключенческих книг, втянулся в интригу и стал получать от неё странное удовольствие.

— Увы, Ваше высочество, годы берут своё. Когда-то я сражался плечом к плечу с Вашим дедом, эти славные времена уже в далёком прошлом. Как поживает герцог Иль-ка?

— Спасибо, господин барон, у него всё отлично. Он тоже рассказывал мне кое-что о Вас, — сегодня Ильку просто тянуло на неоднозначные, со скрытой угрозой фразы. Он только потом сообразил, что старый герцог, не мог рассказывать ничего хорошего о человеке, замешанном в смерти его сына и практически объявленном нежелательной персоной. Илька постарался сгладить впечатление от неловкой фразы: — Простите, барон, я не намеревался задерживаться на Вашей земле, но раз уж обстоятельства привели меня к Вам, позвольте воспользоваться вашим гостеприимством. Честно сказать, у меня был тяжёлый день, — Илька невольно потрогал затылок, куда пришёлся удар копьём. Подумал: — «Чёрт, опять неприятный намёк, барону. Ну да пусть ему». — А вслух сказал: — Я бы хотел отдохнуть, с Вашего позволения.

— Разумеется, герцог, — отозвался старик, как показалось Ильке с некоторым облегчением. — Вас проводят в гостевые покои и принесут всё необходимое, всё что попросите.

— Буду Вам очень благодарен, — учтиво поклонился Илька, — если Вы пришлёте ужин прямо в мои покои, я бы хотел побыть один.

— Разумеется, герцог, — вновь повторил барон, — я обо всём позабочусь.

Барон подозвал к себе лакея и вполголоса дал ему несколько указаний. Лакей низко поклонился барону затем Ильке.

— Прошу Вас, господин, следовать за мной, я провожу Вас в ваши покои.

Илька сделал несколько шагов и, словно вспомнив о чем-то, остановился и полуобернулся к хозяину.

— Чуть не забыл, барон, мне сегодня понадобится прислуга, я бы хотел, чтобы мне прислуживал тот раб, из-за которого началось это недоразумение. Тот, что у Вас в темнице.

— Что за странное желание, герцог? Этот раб не отличается послушанием, как Вы понимаете. Он нерадив. Уверен, мои слуги позаботятся о вас наилучшим образом. Может быть, лучше прислать Вам молодую горничную? У меня есть очень симпатичные служанки, они все к Вашим услугам.

Илька почувствовал, что у него розовеют щеки, и даже на мгновение заколебался, не согласиться ли, но потом решительно отказался. Перед его мысленным взором мелькнули картины, как множество рабов выполняют любое его малейшее желание. Мелькнули, поманили своей соблазнительностью и были безжалостно сметены волной гнева и злости на самого себя, на свою слабость. Как он мог думать о таком?! Нет! Рабство мерзко, а рабовладельцы — выродки.

— Нет, барон, я бы предпочёл в прислугу именно того раба. Именно потому, что он не отличается послушанием. У меня есть свои способы укрощения рабов, и я бы… — Илька сделал многозначительную паузу. — Так что, если этот раб не дорог Вам чем-нибудь особенным…

— Дело не в том, что я дорожу рабом, я сомневаюсь, что он переживёт наказание, так что можно сказать, что он уже мёртв.

— Так в чем же дело? — Ильке стоило большого труда сохранить хладнокровие и скрыть дрожь в голосе.

— Он очень строптив, и ему уже нечего терять. Я опасаюсь, он может напасть на Вас. Если мой раб причинит вред моему гостю в моем доме… Вы понимаете, господин герцог, я не могу этого допустить.

— Действительно, — усмехнулся Илька, — для Вас это было бы крайне неблагоприятным событием. Скрыть это от моего деда было бы очень затруднительно. Но знаете, барон, я тоже не привык отступаться от своих замыслов.

— Ох, герцог, я Вас так хорошо понимаю, — вздохнул барон с неподдельной тоской в голосе. — Это так свойственно молодости. В вашем возрасте я был таким же бескомпромиссным.

Годы брали своё и над этим закалённым воином и интриганом. Илька на мгновение испытал острый приступ жалости к этому одинокому старику. Но он быстро взял себя в руки, негоже поддаваться эмоциям.

— Послушайте, господин барон, я, кажется, нашёл поистине замечательное решение, которое снимет все проблемы. — Илька широко улыбнулся. — Вы всё равно практически потеряли этого раба. Вы сами сказали, что наказание он не переживёт. Будьте щедрым, радушным хозяином, сделайте мне, Вашему гостю, подарок, подарите мне этого раба. Вы избавитесь от строптивого раба. Я получу своё — то, что хотел. А если что случится, если он на меня нападёт, чего я совсем не опасаюсь, но если всё же такое случится, то к Вам не может быть никаких претензий, это ведь будет не Ваш, а мой собственный раб. За своих рабов отвечаю я сам.

Старик колебался почти минуту, потом кивнул.

— Если я подарю вам негодного раба, в этом тоже моя вина, но Вы правы, герцог. Вы мой гость, я не могу отказать гостю в такой пустяковой просьбе. Я дарю Вам этого раба. С того момента как его приведут к Вам, Вы сами будете нести за него полную ответственность.

— Спасибо, барон, Вы очень великодушны.

— Я отдам распоряжение, раба Вам приведут, а дарственную бумагу я отдам Вам завтра с утра, сегодня уже оформить не успею.

— Благодарю, господин барон, — Илька отдал лёгкий поклон, — я этого не забуду.

На этот раз Илька ушёл за лакеем не оглядываясь.

Ему отвели сразу три смежные комнаты со сводчатыми потолками: спальню, гостиную и ещё одну назначение которой Илька сразу не понял. В спальне почти все место занимала большая кровать под балдахином на резных витых столбиках. Стены были покрыты коврами, а на полу перед кроватью брошена шкура медведя. Угол отгораживала ширма. Вход в спальню был только из гостиной, в которой имелся стол, три кресла, стену закрывал гобелен с выцветшей батальной сценой. Имелся и камин, вытяжной колпак которого был украшен гербовым щитом. Другая дверь из гостиной вела в третью самую маленькую комнату, где вдоль стен стояли две простые широкие лавки и большой окованный сундук в углу. Илька условно назвал её прихожей, хотя привычные прихожие она ему не напоминала. Уже из этой комнаты в мрачный коридор замка вела дверь с тяжёлым засовом.

Илька, оставшись один, быстро оглядел все три помещения, заглянул за каждый ковёр и даже за гобелен, ощупал стены. Как он читал, в подобных замках имелось множество потайных ходов. Владевший их тайной мог скрытно и неожиданно появиться прямо за спиной. Если таковые ходы и были, то Илька их не нашёл. Он даже в камин заглянул. Что он там хотел найти? Раньше в камины он никогда не заглядывал и представления не имел, как там всё устроено.

В дверь постучали. Илька вернулся в прихожую, крикнул: «Входите». Дверь, скрипнув, отворилась, и в неё бочком, непрерывно кланяясь, протиснулся управляющий Кай-то.

— Простите, господин Иль-ка, хозяин велел предоставить Вам всё, что понадобится. — От его былой надменности и заносчивости не осталось и следа, он источал слащавую любезность. Вероятно, боялся, что Иль-ка припомнит ему утреннее происшествие. — Вам стоит только спросить, всё будет сделано по Вашему малейшему слову. — Илька надменно кивнул, нужно было играть свою роль. А Кай-то, меж тем, не замолкал: — Ещё хозяин сказал, что подарил Вам того беглого раба, я привёл его к Вам по приказу хозяина.

— И где же он? — нетерпеливо бросил Илька. — Привёл, так заводи сюда.

— Как прикажете.

Управляющий выглянул за дверь, махнул рукой. Стражник тут же втолкнул Косту внутрь помещения. Мальчишка был по-прежнему в кандалах, которые мешали ему нормально переставлять ноги, он упал на колени и склонил голову, не делая попыток подняться. Илька шагнул к нему, взял за подбородок и поднял голову, мальчишка смотрел обречённо и равнодушно. Илька заметил на его скуле свежую ссадину. Он в бешенстве обернулся к Кай-то, схватил его за грудки, зашипел:

— Это что? Ты знал, что хозяин подарил его мне и ударил его? Ты ударил моего раба?

— Я… Я… Кай-то от неожиданности напугался, побледнел и начал заикаться.

— Ударить чужого раба без разрешения — это оскорбление его хозяину, то есть мне! — шипел Илька на перепуганного управляющего. — А за тебя будет отвечать твой хозяин. Ты хочешь поссорить господина Гайка с герцогом Илька?

— Не… не… нет, — с трудом проблеял перепуганный Кай-то.

— Пшол вон! Нет, стой. Снимите с него кандалы, дайте ему одежду и приведите ко мне и живо. И если ещё хоть один волос упадёт с его головы без моего позволения, ты об этом пожалеешь. А эту ссадину я тебе не забуду. Понял?

Управляющий только суетливо закивал.

— Понятливый, это хорошо, — насмешливо бросил ему Илька, припомнив их первую встречу на холме.

Не прошло и четверти часа, управляющий, непрерывно мелко кланяясь и пропустив Косту впереди себя, заглядывал в дверь. Теперь мальчишка был избавлен от тяжёлых железных «украшений» и одет в неизменные холщовые штаны и рубаху. Едва войдя Коста, как и в прошлый раз опустился на колени и склонил голову. Илька только мысленно вздохнул — будет непросто.

— Когда будет ужин? — стараясь пока не обращать внимания на коленопреклонённого мальчишку, обратился к управляющему Илька.

— Примерно через час. Простите, господин, хозяин всегда ужинает в одно и то же время, к этому времени и будет готов ужин, — и заторопился, уловив недовольство молодого господина, — но ужин сразу принесут к Вам в комнату, как Вы и просили.

— Ну что ж, — не подал виду Илька, — как раз собирался прогуляться перед ужином, осмотреть замок.

— Позвольте Вас проводить?

Улыбка управляющего была настолько фальшива, что даже мирному Ильке захотелось дать ему в морду.

— Я справлюсь сам.

— Господин, замок довольно большой, в нем много тёмных закоулков и запутанных коридоров.

— Ты смеешь думать, что потомок древнего прославленного рода может заблудиться в замке?! — Илька скорчил страшную рожу. Этот управляющий ему порядком надоел. — Вон отсюда. Если ты мне понадобишься, я пошлю за тобой.

Управляющий с поблёкшей улыбкой низко поклонился и исчез, притворив за собой дверь. Илька быстро задвинул засов и повернулся к Косте.

— Подымайся, — Илька подхватил мальчишку за локоть и помог подняться, — иди-ка сюда, поближе к свету. Да, здорово тебя отделали, весь в синяках. В темнице я всего не разглядел.

— Простите, господин.

— За что же ты просишь прощения? Разве ты виноват в этих синяках и ссадинах?

— За то, что Вам достался такой жалкий раб.

Илька только тяжко вздохнул. Меньше всего он хотел стать рабовладельцем. Была бы возможность, он бы всех рабов отпустил на свободу, но этот замысел был ему не под силу. Ни революцию, ни восстание рабов он бы организовать не смог, да и знал из книг, к чему приводят преждевременные восстания. Но одному конкретному человеку надеялся помочь. При этом нужно не засыпаться на какой-нибудь ерунде, а значит, пока они не выберутся в более цивилизованные места вести себя должно как все рабы и рабовладельцы, не выделяться. Пожалуй, не стоит пока ничего такого объяснять Косте, обнадёживать его раньше времени, разумно будет его только успокоить.

— Послушай, Коста, сейчас тебе ничего не грозит. Я не собираюсь тебя наказывать или мучить. Успокойся, теперь всё будет хорошо. Мне нужно только, чтобы ты не пытался пока бежать. Пока ты рядом со мной, я смогу тебя защитить, но, если… Ты понимаешь? Хорошо. Как ты себя чувствуешь? Переломов нет? Ребра целы? — Илька невольно потрогал свой правый бок.

— Всё в порядке, господин.

— Идти можешь?

— Конечно, господин.

— Ты ведь хорошо знаешь замок. Проводишь меня, чтобы я не заблудился?

— Как прикажете, господин.

— Отлично. Пошли у нас не так много времени до ужина, а я уже слона бы съел.

Замок взаправду оказался большим, мрачным, путанным и пыльным. Пыль и мусор, паутина и затхлость наполняли все дальние тёмные углы. Поразил Ильку туалет — практически просто отверстие, устроенное в башне, где стена выпячивалась наружу, с таким расчётом, чтобы то, что оттуда льётся, не запачкало стены замка. Что было с той стороны прямо под стеной, видимо, никого не интересовало. Илька почёл за благо не забивать себе голову чужими проблемами. Ему хватило того, что он по глупой беспечности выглянул в окно башни и испытал очередной приступ страха и головокружения. После чего дал себе слово держаться подальше от всех этих чёртовых башен, а уж замковые они или водонапорные не так важно.

Пожалуй, единственное, что пришлось ему по душе — это библиотека. Размерами она была не велика, поменьше трёх отведённых ему комнат, но шкафы занимали все свободные стены. От самого пола вплоть до высоченного потолка шли полки, заставленные толстыми, громоздкими томами, обтянутыми выделанной гладкой кожей и скреплёнными металлическими застёжками. Да, вот это богатство! При иных обстоятельствах Илька не преминул бы задержаться здесь надолго. Да что там, задержаться! Его было бы не выгнать отсюда. Попросив Косту найти ему книгу по геральдике и истории дворянских семей, Илька осторожно развернул её на пюпитре. Толстые желтоватые шуршащие страницы, покрытые крупными буквами с длиннющими завитками, разноцветными рисунками гербов и щитов, источали странно привлекательный запах. Илька с восторгом, с невероятным почтением листал страницы в поисках своего имени и замечал лишь азартный блеск в глазах, склонившегося рядом Косты. Да уж! Книга была поразительная. Никогда прежде Ильке не приходилось держать в руках книгу, сделанную с таким искусством, и уже то открытие, что имя Иль-ка, как и Гай-ка, как и все другие писались через дефис, почти не вызвало никаких эмоций. Хватит на сегодня переживаний.

Илька с сожалением оглядел полки. Как можно жить рядом с таким богатством и совсем им не интересоваться, да ещё и других за интерес наказывать. Несчастные люди! Увы, ему тоже это богатство было недоступно. Пришла пора топать в свою комнату на ужин, а завтра он собирался покинуть столь «гостеприимное» место, и никакие даже самые замечательные книги не могли заставить его задержаться.

Когда мальчишки вернулись, в комнате уже суетились трое лакеев с рабскими татуировками. На столе расставлялись тарелки из начищенного до блеска серебра, кубки на длинных ножках, исходящие паром большие миски, блюдо с хлебом, украшенные чеканкой кувшины. Приборы, наоборот, были предельно просты. Одна обыкновенная большая ложка, двузубая вилка, широкий нож с крепкой ручкой. Обилие суетящегося народа нагнало на Ильку тоску. Последний лакей принёс медный таз с водой и полотенце — простой кусок холста. Прислуга замерла вокруг стола вытянувшись и глядя поверх голов в пространство, ожидая пока гость — молодой господин соблаговолит сесть за стол. «Только этого мне и недоставало! — устало подумал Илька. — Я чего сам не справлюсь?»

— Поставь таз сюда, — отдал приказание Илька, — и полотенце положи. Прекрасно! Теперь все свободны.

Прислуга недоуменно переглянулась. Потом, видимо старший из них обратился к Ильке.

— Простите, мою дерзость, господин, нас прислал господин Кай-то, чтобы прислуживать вам за ужином.

— За ужином мне будет прислуживать он, — Илька ткнул пальцем в скромно стоявшего в уголке Косту, — больше никого не хочу видеть. — Илька надменно задрал нос.

Лакеи нерешительно переглянулись и вслед за старшими гуськом вышли из двери. Илька тут же задвинул засов и с облегчением вздохнул. Вода в тазу оказалась чистая и чрезвычайно холодная. Илька с наслаждением умылся, вымыл руки, Коста уже стоял подле него, подавая ему полотенце.

— Спасибо, — кивнул Илька, засмеялся, увидев недоуменные глаза. — Что? Тебе спасибо никто не говорил? Ничего, привыкнешь. Давай умывайся.

Коста был озадачен, но выполнил приказ без споров. Илька подал ему полотенце.

— Вытирайся и иди сюда. Сюда, сюда, чего ты встал?! Садись. Да садись же ты. Вот твоя тарелка. Да чего ты шарахаешься?! Сядь за стол. — Илька нажал на плечи, усадил порывающегося вскочить Косту, — Ложка у нас, к сожалению, только одна, ну думаю тебе ложкой привычней, а я и вилкой управлюсь. Сам положи себе, что хочешь. Можешь хоть всё здесь съесть. Только не объешься, а то живот заболит.

Илька отошёл к своему креслу, взял кувшин со стола, заглянул, понюхал, поморщился. Взял второй — то же самое.

— Вино, — с сожалением констатировал он, — воды нет. Придётся пить, что дают. — Он налил в кубок, поставил его рядом с Костой, потом налил себе. — Нет, нет, так не пойдёт! — Возмутился Илька. Ты чего сидишь с пустой тарелкой? А! Понял! — ухмыльнулся Илька. — Хочешь, чтобы я тебе прислуживал? Ну что ж, изволь. — Илька стал лопаткой из глубокой миски накладывать жаркое на тарелку Косте. Мальчишка дёрнулся, но не посмел отобрать лопатку у хозяина. Похоже, он пребывал в некотором шоке. — Как ты думаешь, что это? А? — поинтересовался Илька, наполняя тем же свою тарелку.

— Должно быть жаркое из кабана.

— Да? Соли и перцу маловато, а так ничего. Так! Я не понял! — возмутился Илька, ты чего сидишь? — Коста мгновенно вскочил с кресла. Илька рассердился: — Тьфу ты! Я имел в виду, почему ты не ешь? Сядь и ешь! Или я тебе накладывал теперь мне тебя самому ещё и с ложки кормить?

— Как же я могу есть вместе с Вами, господин?!

— А где же тебе есть? И когда, если ты всегда вместе со мной?

— На кухне мне чего-нибудь дадут. Ночью, когда Вы ляжете почивать.

— А я хочу, чтобы ты ел сейчас вместе со мной и то же, что и я. Бери ложку. Вот так, хорошо. Ешь, ешь, не обращай на меня внимание. Да не торопись ты так! Подавишься.

Некоторое время мальчишки молчали и с увлечением жевали. Потом Илька положил Косте на тарелку изрядный кусок жареного гуся, варёный овощ, в котором опознал репу, сунул в руку кусок хлеба. Не забыл и про себя.

— Давай, Коста, выпьем, — он поднял кубок с вином, — за счастливое освобождение из темницы. — Илька отхлебнул, сморщился: — Ну и гадость, лучше бы воды принесли.

— Я принесу, — подскочил Коста.

— Сиди. Обойдёмся пока. Пить и это можно, главное не переусердствовать, а то с непривычки… Скажи, Коста, у тебя родня есть?

— Не знаю, господин, меня забрали из деревни, когда я совсем маленький был. Я плохо помню. С тех пор я всё время в замке. — Обильная еда и вино сделали Косту более разговорчивым. — Сначала на кухне помогал посуду мыть, столы, уборку делать. Потом на конюшне за лошадьми смотрел. Потом уже хозяйке в библиотеке понадобился по лестнице под потолок лазить, книги доставать. Это было лучше всего. А когда она умерла, я уже большой был, там уже, куда только не посылали, чего только не приходилось делать. — Коста, вдруг опомнился: — Ой, простите, господин, мою болтливость.

Конец ознакомительного фрагмента.