Остров

К. Л. Тейлор, 2021

Добро пожаловать на Остров, где все тайное становится явным. Этот отпуск должен был стать для Джесси, Майло, Мэг, Дэнни, Онор и Джефферса идеальным – неделя без родителей на отдаленном тропическом острове. Но когда их гид умирает от инсульта, оставляя ребят выживать в дикой природе самостоятельно, лучшее путешествие в жизни быстро превращается в кошмар. Потому что кто-то знает потаенные страхи каждого. И они начинают сбываться один за другим… Кто выберется с райского острова живым?

Глава 7

Джесси

Жилистый Ануман кажется с виду легким, тем не менее у нас уходит уйма времени на то, чтобы дотащить его до лодки. Утопая в сухом песке, я пячусь бочком, как краб, схватив больного за ноги, в то время как Джефферс держит его под мышки. Мимо проносится Мэг, прокричав об аптечке в лодке. Майло с Онор в лагере спорят о дальнейших действиях: первый говорит, что надо уплывать немедленно, все побросав, а вторая хочет забрать вещи. Дэнни же словно совершенно ничего не замечает — стоит на прежнем месте и пялится в пустоту.

Мэг наконец добирается до лодки и запрыгивает внутрь — утлое суденышко дико раскачивается из стороны в сторону, — затем бросается на колени и суматошно шарит вокруг, заглядывает под деревянные сиденья в поисках аптечки. Когда мы приближаемся, она что-то выкрикивает, только я не разбираю слов, охваченная ужасом за Анумана — он по-прежнему без сознания, а теперь и челюсть отвисла. Нужно уложить его в лодку и отвезти на материк как можно быстрее. Там ему помогут, его спасут.

— Он еще жив? — спрашиваю я Джефферса, когда мы наконец достигаем кромки воды. Мне страшно даже смотреть на грудь Анумана — вдруг дыхания нет, что тогда?

— Не знаю, — отвечает Джефферс, и, заглянув в его глаза, я замечаю в них тот же ужас, который охватывает и меня.

Каким-то непостижимым образом нам удается водрузить обмякшее тело Анумана в длинную узкую лодку. Мэг кидается к мотору на носу, в то время как Джефферс выкрикивает инструкции. Меня зовет Майло, и я оборачиваюсь — они с Онор несутся к нам по пляжу, дико размахивая руками. Дэнни все еще не двинулся с места. Джефферс тоже это замечает.

— Если он не возьмет себя в руки, придется его оставить. Медлить нельзя!

Надо бы за ним сбегать… Меня сотрясает сильнейшая дрожь, зубы стучат друг о друга, не получается и слова выговорить. Кажется, даже сердце в груди трясется, я вся горю, не в силах дышать. Мышцы охватывает ужасная слабость.

— Черт… — выдыхает Джефферс, взглянув на меня, и уже громче добавляет: — Джесси! Джесс, все хорошо, дыши глубже. У тебя просто приступ паники. Мэг! Заводи мотор!

— Не могу найти пусковой трос!

— Да твою ж мать! Я заведу! Успокой Джесси.

Мэг с громким всплеском спрыгивает в воду, и вот они с Онор уже заглядывают мне в лицо и спрашивают, как я себя чувствую, а Майло обнимает за плечи. Я же хочу только одного — чтобы они все от меня отошли. Мне не хватает воздуха, ужасно душно. Я сейчас отключусь.

— Э-э… ребята? — сквозь стук крови в ушах прорывается голос Джефферса. — Кажется, никуда мы не…

Не закончив предложения, он падает на колени и исчезает из вида.

— Джефферс? — зовет его Мэг и возвращается к лодке.

— В чем дело? — выдыхает Онор.

Майло все еще стоит со мной, сбитый с толку, явно раздираемый желанием остаться и пойти посмотреть, что делает Джефферс.

— Попробуй прощупать на шее, — говорит Мэг.

— Уже пробовал, — доносится до нас голос Джефферсона. — И на шее, и на запястье… Я не… не чувствую пульса.

— Дай я попробую.

— Говорю же, пульса нет!

— Значит, сделаем искусственное дыхание! Мы… — У Мэг срывается голос. — Не смотри на меня так! Хоть что-то сделать нужно! Хотя бы попытаться.

— Слишком поздно.

— А вот и нет! Сделай искусственное дыхание! Черт, Джефферс, он не может умереть!

Наступает тишина. Наконец, Джефферс произносит:

— Поздно, Мэг. Ануман умер.

— Нет, — в ужасе бормочу я, — нет, нет, нет…

— Джесси? — зовет меня Майло, когда я отстраняюсь. — Джесси, куда?..

Я бегу на сушу, утопая в песке. Легкие разрываются, тем не менее я не останавливаюсь. Добежав до скалы в дальней части пляжа, я карабкаюсь наверх, царапая ступни и ладони об острые выступы. «Этого не может быть, это все не по-настоящему», — мысленно повторяю я, продолжая подниматься, пока не добираюсь до самого верха. Затем бросаю взгляд на море и бьющие в скалу волны — бежать больше некуда. Грудь разрывается от крика, который рвется наружу с того момента, как перекосилось лицо Анумана.

Я сижу на верхушке скалы, уставившись в море, пока не выравнивается дыхание и не перестают трястись руки, затем с трудом встаю и возвращаюсь на пляж. Анумана уже накрыли брезентом, которого не хватает на все тело — при виде торчащих поношенных ботинок я едва не поворачиваю назад, однако пересиливаю себя и продолжаю идти. Онор сидит на песке, уронив голову на прижатые к груди колени, и тихо плачет. Дэнни обнимает ее за плечи — лицо у него белое, как у привидения. Он оборачивается на меня, наши взгляды на мгновение встречаются, и между нами что-то мелькает — общий шок, ужас, смятение.

— Онор? — тихо зову я. — Ты как?

Она молча трясет головой. Конечно, плохо.

Мой взгляд непроизвольно возвращается к лодке и к торчащим из-под брезента ботинкам. Хочется верить, что Джефферсон ошибся и Ануман просто без сознания, а через минуту или час он отбросит брезент, усядется и спросит, почему мы не следим за костром. Увы, этому не бывать. Мы больше никогда не услышим его мягкий, мелодичный голос.

— Наверное… наверное, тебе вдвойне тяжелее… — Онор поднимает на меня заплаканное лицо. — Наблюдать за произошедшим с Ануманом, то есть… потому что… — Она не в состоянии закончить предложение, и я рада ее затруднению: сейчас не время обсуждать Тома.

— Он мне нравился, — говорит Дэнни, и сперва я не понимаю, о ком идет речь — о гиде или моем брате, — однако дальнейшая фраза все проясняет: — Он вчера так терпеливо объяснял мне, как развести огонь. И когда Джефферсон постоянно умничал… он не возражал.

В уголке губ Онор вырисовывается намек на улыбку.

— Вчера он рассказывал о своей жене Бунзри: говорил, что ее имя значит «красивая» и даже в шестьдесят три она все еще самая красивая женщина, которую он когда-либо встречал… — Онор замолкает и опять утыкается в плечо Дэнни, ее тело вздрагивает от рыданий. Я прижимаю руку к груди, куда словно бы вонзили осколок стекла.

Дэнни крепче обнимает ее, а я бреду к остальным. Ребята стоят у лодки по колено в воде и тихо переговариваются. Когда я подхожу, Джефферсон оборачивается:

— Ты как, Джесси?

— Нормально, — вру я.

— Наверное, у него был инсульт, — говорит Мэг. Хотя солнце нещадно печет, она обнимает себя руками, словно замерзла.

— Все так неожиданно, — произносит Майло. — Только вчера он был в полном порядке — валил деревья и таскал на плечах. Казалось, у него больше сил, чем у всех нас, вместе взятых. А сегодня… Просто в голове не укладывается. Разве может здоровый человек ни с того ни с сего взять и умереть? — Майло с трудом сглатывает и отворачивается.

— В его возрасте, — говорю я, — нужно не деревья валить и спать в хижине с кучкой подростков, а сидеть дома, с семьей, получать пенсию, наслаждаться жизнью… — Слова застревают в горле, и я делаю глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.

Мэг кладет ладонь мне на плечо.

— Ты же понимаешь, что мы ничего не могли сделать, Джесси?

Она явно пытается меня успокоить, однако от ее слов по спине пробегает дрожь — мне не впервой их слышать.

— Совсем ничего? — с сомнением переспрашиваю я.

— Если кто и виноват, так я, — говорит Джефферсон. — Эта поездка — мой подарок на день рождения, и…

— Хватит, — обрывает его Мэг. — Ребята, я вас прошу… Никто не виноват. У него случился инсульт — это могло произойти где угодно, в любой момент.

— Нужно его похоронить, — говорит Джефферсон. — Так будет правильно.

Мэг уверенно качает головой:

— Нет, наверняка с ним захотят проститься родные.

Я с ней соглашаюсь:

— У него большая семья: жена, трое детей, семь внуков. Нельзя хоронить Анумана, нельзя принимать такое важное решение. Нужно отвезти тело обратно.

— Папа поможет его семье, — говорит Джефферсон.

— Мы попросим и наших родителей внести свой вклад, — добавляет Майло. — Думаю, они не откажутся.

Мы все киваем. Наступает тишина, каждый думает о своем.

— Тогда давайте уже отправимся обратно? — предлагает Мэг.

— Обратно? — недоуменно переспрашивает Джефферсон.

— Обратно на материк. Ты ведь можешь управлять лодкой?

Тот медленно качает головой.

— Разумеется, может, — возражает Майло. — Нужно лишь потянуть за шнур и управлять рычагом.

— Он называется… — начинает Джефферс и обрывает самого себя. — Неважно. Мы никуда не поплывем.

— Это еще почему? — удивляюсь я. — Думаешь, слишком опасно? Или…

— Джесси, — прерывает меня Джефферс, — нам не завести мотор. Пропал пусковой трос для стартера.

Мы сидим вокруг костра уже около часа: Дэнни с Онор обнимаются и апатично глядят в огонь, двойняшки тихо переговариваются, а мы с Джефферсоном обсуждаем дальнейшие действия. Без пускового троса от лодки никакого толка. У нас нет весел, а даже если бы и были, мы слишком далеко от материка, грести придется долго, и нас запросто снесет с курса.

— Его точно срезали? — спрашиваю я. — Может, он просто оторвался?

— Исключено. Он был довольно новым и крепким. Его отрезали — скорее всего ножом.

— Чего? — Майло прерывает разговор с сестрой и нагибается, чтобы через меня взглянуть на Джефферсона. — Думаешь, кто-то специально отрезал пусковой трос?

— Серьезно? — в свою очередь, удивляется Мэг. — Кому это надо? Мы же теперь тут застряли.

Джефферс пожимает плечами:

— Понятия не имею.

Онор напротив нас отстраняется от Дэнни и оборачивается на джунгли:

— Думаете, на острове еще кто-то есть? Другие люди?

— Вряд ли, — качает головой Джефферс. — Остров частный. Папа арендовал его с условием, что мы здесь будем одни. Служба безопасности должна была проверить местность перед нашим прибытием.

— И все же есть вероятность, что мы не одни, — замечаю я. — Может, кто-то приплыл уже после проверки и нашего появления? Мы не знаем, как выглядит противоположный берег острова, и тем более понятия не имеем, есть ли там люди.

— Крайне сомневаюсь. Папа очень требователен к тому, за что платит. При малейших несоответствиях он тут же требует вернуть деньги.

— Может, кто-то пробрался сюда нелегально? — предполагает Майло. — Какие-нибудь туристы решили покататься? Или местные? Рыбаки?

— Не-а, — опять возражает Джефферс. — Владелец уже сдавал в полицию нарушителей, а никому не хочется оказаться в тайской тюрьме. Кроме того, зачем вообще местным или рыбакам резать трос нашей лодки?

— Чтобы напугать? Чтобы мы всем рассказали, когда вернемся — если вернемся, — что сюда лучше не соваться.

— Господи! — стонет Онор и прячет лицо в ладонях, прижимаясь к плечу Дэнни.

— Ребят, — говорит тот, — давайте сменим тему?

Воцаряется тишина. Мэг делает глоток воды и, воткнув бутылку в песок, внимательно всех оглядывает.

— Скорее всего трос обрезал один из вас.

— Чего? — Майло резко оборачивается на сестру.

Не обращая на него внимания, она не сводит глаз с Дэнни:

— Ты не хотел, чтобы Онор уезжала. Ты сам вчера так сказал, мы слышали. Помнишь, Джесс?

Я-то помню, только это уже как-то чересчур — обвинять Дэнни в порче лодки, из-за которой мы теперь застряли на острове. И все же другой вариант мне нравится еще меньше — мысль о неизвестных соседях с агрессивным настроем ужасает.

— Что-то не припомню, Мэг, — протягиваю я.

— Ясно, — отвечает та с холодным выражением лица. — Пытаешься придерживаться нейтралитета. Джефферс, ты-то его слышал? Он прямо так и сказал: никуда она не поедет.

— Верно. Говорил.

— Эй, притормозите! — восклицает Дэнни, выставляя перед собой ладони. — Полегче с обвинениями, приятель. Нож-то у тебя.

— Нож? — У Джефферса отвисает челюсть.

— Это ты у нас фанатик по выживанию в диких условиях. Может, решил привнести перчинки в поездку? Глянуть, как мы справимся, когда у нас нет возможности уплыть.

— Джесс последняя легла спать, — вдруг вспоминает Онор и оборачивается ко мне: — Ты что-нибудь заметила?

— Или вообще сама отрезала шнур, — бросает Дэнни, не дожидаясь моего ответа. — Поэтому ты так долго не ложилась? Чтобы дождаться, когда мы все заснем, и пробраться к лодке?

Я перевожу взгляд с него на Онор и качаю головой — просто бред какой-то! Ануман погиб, мы застряли на острове и спорим о том, кто обрезал шнур? Я бросаю взгляд на Джефферсона, который пожимает плечами и закатывает глаза — он тоже раздражен.

— Какая разница, кто обрезал дурацкий шнур? — спрашиваю я. — Если его вообще обрезали. У нас есть проблема посе…

— Видите! — кричит Дэнни. — Меняет тему — явный признак вины.

Я сверлю его взглядом:

— И зачем мне отрезать нас от цивилизации?

— Кто знает, что у тебя на уме! На днях ты чуть не сломала человеку руку ножкой стула!

— Чтобы выручить Онор. Черт, Дэнни, ты сам себя послушай! Там на лодке, — я указываю в море, — мертвый человек, который больше никогда не встретится со своей семьей, а ты тут… ты… — Я вскакиваю и ухожу, скрестив руки на груди и вцепившись пальцами в плечи; горячий песок обжигает голые ступни.

— Джесс! — Ко мне подбегает Майло и касается моей спины, заставляя меня подпрыгнуть. — Все нормально?

— Не совсем.

— Даже не знаю, что на всех вдруг нашло.

— Они напуганы. И немудрено. Не каждый день на твоих глазах кто-то… кто-то… — Нужное слово не желает выходить наружу, и Майло приобнимает меня за плечи, притягивая ближе. Моя щека прижимается к его груди прямо под ключицей, носа касается запах солнцезащитного лосьона и соли на горячей коже. Я приобнимаю его за талию, тем не менее утешиться в теплых объятиях не получается — мышцы напряжены, в голове беспорядочно мечутся мысли, и до меня доносятся громкие споры Мэг с Джефферсоном о том, что нам дальше делать: первая хочет дождаться помощи, а второй — попытаться как-то выбраться.

— Ты же не считаешь, что я обрезала шнур? — спрашиваю я, отстраняясь.

— Конечно, нет! Только кто-то все же обрезал. Я сам видел шнур, он точно не сам оторвался.

— Кому это надо? Зачем отрезать нас от мира? Дэнни, может, и придурок, но он не настолько глуп. И мне слабо верится, что на такое способен Джефферс.

— Думаешь, на острове еще кто-то есть?

— Возможно. Он довольно большой. В принципе владелец запросто мог бы сдать в аренду другую его половину — доход вдвое больше, а каждая группа даже не узнает друг о друге.

— Зачем им пробираться на нашу половину и портить лодку?

— По приколу? Или по пьяни?

— Мы и по-трезвому не можем пройти джунгли, вряд ли у кого-то это вышло по пьяни!

— Может, они приплыли на лодке?

— Мы бы ее услышали и проснулись.

— Тогда местные — какие-нибудь рыбаки? Может, их злит, что остров в частных руках, и они хотят отпугнуть туристов. — Я качаю головой. — Хотя вряд ли. Зачем им обрезать шнур? Таким образом они делают противоположное — не дают нам уехать.

— Хотят нас проучить?

По спине пробегает дрожь. Я смотрю вдаль, на толстые стволы пальм, бамбуковые и манговые деревья, слегка раскачивающиеся на ветру. Мысль о неизвестных людях, притаившихся в тени и наблюдающих за нами, наводит жуть.

— Как думаешь, что нам?.. — Я резко обрываю вопрос, поскольку мимо проносится Джефферс и, кинувшись в воду, начинает плыть в открытое море. Я оборачиваюсь к Майло: — Он же не на материк собрался, верно?

— Он не идиот.

Мы бросаемся к остальным: Онор рыдает взахлеб, Дэнни ее успокаивает, а Мэг мрачно смотрит вдаль, скрестив руки на груди.

— Он нас не слушал! — раздраженно сообщает она. — Мы больше часа плыли сюда на моторной лодке. Чтобы добраться до материка вплавь, понадобится несколько часов! А он не такой хороший пловец.

— Джефферс! — кричу я, сложив ладони в рупор и направляясь к воде. — Джефферс! Вернись!

Майло ко мне присоединяется, затем Мэг, однако если Джефферс нас и слышит, то продолжает грести; футболка раздувается у него на спине наподобие зеленого спасательного жилета.

— Уж лучше тогда вырезать весла из деревьев, — говорит Дэнни, поглаживая Онор, которая спрятала лицо у него на плече. — И попробовать догрести до материка на лодке.

— А что, неплохая мысль, — неохотно признает Майло, однако я качаю головой:

— Нельзя рисковать. По пути несколько довольно сильных течений. Если возникнут трудности и нас снесет с курса, вот тогда начнутся реальные проблемы.

— С каких пор ты стала капитаном Ахавом? — язвит Мэг.

— Кем?

Она закатывает глаза.

— Не читала «Моби Дика»?

Я намереваюсь огрызнуться в ответ, но меня прерывает крик Майло, который указывает на Джефферсона — тот уже не плывет, а барахтается в воде, вытягивая руку.

— Кажется, он тонет!

Не тратя на размышления ни секунды, я скидываю одежду и бегу к морю. Остальные кричат мне вслед, однако я никак на них не реагирую. Забравшись по пояс в воду, я ныряю, вытягиваю руки и опускаю голову. Я словно вернулась в родную стихию, чувствую себя свободной и сильной.

Когда я наконец достигаю Джефферсона, он отчаянно за меня хватается, забираясь на спину, будто я какой-то буек. Голова тут же уходит под воду, а глаза застилает сине-зеленая дымка; я пытаюсь высвободиться из его захвата, однако он сильнее, чем кажется, — животный страх придает ему сил. Едва мне удается немного ослабить захват одной руки, другая цепляется за меня еще сильнее. Какое-то время мы боремся под водой; легкие разрываются, рядом мелькает его бледное, искаженное ужасом лицо. Задерживать дыхание больше нет сил — если не вырвусь немедленно, он нас утопит. Я просовываю между нашими телами колено, затем отклоняюсь насколько возможно и со всей силы его отталкиваю. Хватка вокруг моей шеи ослабевает, я отчаянно дрыгаю ногами и вытягиваю шею навстречу спасительной поверхности.

Наконец вынырнув, я жадно хватаю ртом воздух, пытаясь отдышаться. Однако времени в обрез — Джефферс все еще под водой: раскинув конечности, он опускается вниз, навстречу морскому дну метрах в трех подо мной. Я опять глубоко вдыхаю и ныряю за ним — подцепляю за челюсть и отчаянно гребу. Он висит на мне мертвым грузом, и мы совсем не двигаемся. Меня охватывает ужас, который буквально парализует.

Вот и все.

Мы оба сейчас умрем. Нам по семнадцать, мы совсем не пожили. Когда остальные вернутся на материк, им придется рассказать нашим родителям, что их дети мертвы. О господи, бедные мама с папой! Смерть и второго ребенка они не вынесут…

Ужас трансформируется в ярость, и я дрыгаю ногами с отчаянным рвением, тянясь к поверхности свободной рукой. Я не позволю морю меня одолеть! Никто больше сегодня не умрет.

Наконец голова выглядывает на поверхность, в уши ударяет пронзительный крик чаек. Я хватаю ртом воздух, легкие горят, мышцы ноют. Наклонившись, я продолжаю грести, тяня голову Джефферса за собой, на поверхность. Однако его рот не открывается за спасительным глотком воздуха, глаза по-прежнему закрыты, а неподвижное тело не всплывает — значит, в легкие попала вода. Меня захлестывает волна адреналина и ярости, формируя в голове четкую цель: во что бы то ни стало добраться до берега. Я поднимаю взгляд на безоблачное лазурное небо, и время словно замирает.

Вдруг до слуха доносятся голоса и всплеск. Прежде чем я успеваю оглядеться, меня под мышки подхватывают сильные руки и тащат по воде, пока ступни не касаются шершавого песка.