Кочевник

Итан Райдер, 2020

Иррациональный человек, но не «Written and Directed by Woody Allen», почему всё куда менее радужное. Путь от хиппи до героя войны, а впоследствии выложенная красная дорожка, ведущая прямо к трону преступного королевства Калифорнии. «А что? Мир во всём мире!», – именно так выразился Брюс-Джеки Уолкер и наделал в ком-то сегодня отверстий с помощью 45-калибра. Защищая читателя лезвием своего чумаходного ножа Боуи, Капрал Уолкер проведёт вас через четыре недели ада в Хюэ во Вьетнаме. Кочевник пришёл на войну тем, кем оттуда нередко уходят, а вернулся тем, кем на неё обычно идут.Содержит нецензурную брань.

Глава 5

КОВПВ.

11:30. С весьма эффективной помощью М60 оборона войск ВНА была прорвана. Всей пехоте удалось добраться до базы армии США под названием КОВПВ. Там небольшие вооружённые подразделения охраняли 150 административных работников. Когда мы пришли, наступило временно затишье. Этим парням едва удалось сдержать натиск, заняв круговую оборону. Стены базы были все в дырах от пуль, а некоторые их части и вовсе были полуразрушены. Войдя на базу, мне было видно, что они нас встречают. Тамошним солдатам пришлось пережить ад, теперь вся их надежда была возложена на нас, и на отвоевание города нами.

А я до сих пор, так и не мог поверить, во что же мы сука вляпались. До сих пор мне думалось о возвращении домой к 6 вечера. На базе всем бойцам сразу было сказано, что подкрепления не будет. Шоссе № 1, по которому мы прибыли, было отрезано.

В тот же день, во время перекура на базе КОВПВ, мне в голову впилось всё это дерьмо. То, с чем мне придется жить до конца дней своих. И впервые минуты осознания этой мысли, даже мои сигареты «Dead Line» шли слишком туго. Человек, давший название этим сигаретам, был также откровенен с покупателями своего товара, также как со мной сегодня была откровенна сама жизнь. Мои дрожащие руки подносили сигарету к лицу, которое было измазано грязью и чужой кровью. На его фоне мои белые глаза с серо-голубой радужкой выделились очень отчётливо. Волос у меня тогда не было, поэтому ничто не мешало всем увидеть, в какую же жуткую маску я был облачён.

Руки были по кисти в крови. Пытаясь оказать первую помощь раненым, я, наверное, делал только хуже. На момент оказания помощи, на моём лице не было ничего кроме страха, появившегося из-за непривычной обстановки. Пострадавшие явно не хотели видеть такую гримасу на лицах своих спасителей. Так они сразу могли понять серьёзность или летальность своего ранения. Лучше бы я вообще не лез в эту лужу, где перемешано дерьмо, человеческая кровь и грязь полная мочевых испражнений.

Рядом со мной, на базе продолжали оказывать первую помощь раненым. Одному из парней, подобно оставшемуся без лица, прострелили колено. Пуля вышла насквозь, разорвав чашечку и оставив дыру в подколенной яме. Можно было сказать, что нога этого парня пришла в негодное состояние уже навсегда. Поэтому я сидел и смотрел, как ему ампутировали левую ногу, посредством обрезания мяса, на котором она всё ещё держалась. В конце медики просто выкинули его ногу, как какую-нибудь сломавшуюся игрушку. На ней была часть окровавленной зелёной формы и кожаный ботинок. Ампутированная конечность так и осталась лежать на том месте, куда её бросили, когда этого парня унесли на носилках в какое-то здание. Я продолжил курить дальше, пытаясь прогнать из своих ушей и памяти его громкие стоны. Боже…, эти крики проделали дыру в самих небесах.

Кстати, хотелось бы подробнее рассказать о моих глазах в момент после оказания помощи солдату. А именно о взгляде. Сейчас, вам предстоит познакомиться с таким понятием, которое на тот момент было распространено среди морских пехотинцев, сражавшихся во Вьетнаме. Знакомьтесь — Взгляд на 2000 ярдов.

Взгляд на 2000 ярдов — это ощущение скованности лица. Мышцы не слушаются, даже если вы пытаетесь улыбнуться. Глаза смотрят в треклятую пустоту с широко поднятыми друг от друга веками. Это разговорная форма психической травмы. Аварийное отключение разума, чтобы вы могли не сойти с ума. Почему именно у меня наступило такое состояние? Да потому, что жизнь каждого парня, погибшего на моих глазах, для меня что-то значила. На моей памяти, тяжёлым грузом лежали не смерти Вьетконговцев. На них мне абсолютно наплевать, какой бы жестокой не была их смерть, хотя я уже начинал их понимать. А смерти своих соотечественников и друзей. Некоторые из них ещё день назад играли со мной в Пинг-понг, держа в зубах сигареты и при этом отмачивая шутки вперемешку с ругательством. А, кто-то, как мой лучший друг Паскуаль Моррети, сидел со мной у обеденного стола в уютной столовой, обсуждая первые чипсы Джорджа Карма. Это воспоминание…, оно наводило на ещё одну ужасающую мысль. Где же Паскуаль?

* * *

Рука продолжала подносить сигарету к губам, взгляд был всё так же безмятежен и обеспокоен одновременно. Раздался звук, положивший начало новому знакомству. Щелчок! Он показался мне громче и ослепительней, чем взрыв снаряда в метре от меня, если бы такое со мной произошло. Это был щелчок вспышки фотокамеры. Военный корреспондент Кэтрин Ламбертс…

— Чёрт… Ты, кто вообще такая? — Спросил я, глядя на эту прекрасную беловолосую девушку. Она стояла прямо передо мной в синей рубашке, которая была заправлена в короткие шорты коричневого цвета. Создавалось впечатление, что она сбежала с парада хиппи, и по воле случая или по собственному же идиотизму оказалась в этом аду.

— Кэтрин Ламбертс, — сочувственно улыбаясь, ответила она.

Её рука, не державшая фотоаппарат, потянулась ко мне… для рукопожатия. Меня это привело в ступор и позволило отвлечься от всего, что я увидел за начало дня. Было не ясно, для чего же она это делает, ведь все мои руки были в крови. Даже фильтр сигареты был ею измазан. Но моя рука потянулась в ответ с дрожью и с лёгкостью пожала её, конечно же, испачкав. Тут же она потянулась к рюкзаку, что висел у неё на спине. В этот момент, Кэтрин продолжала стоять передо мной. Тогда я поклялся себе самим Господом Богом, если она сейчас достанет салфетки или полотенец и начнёт вытирать свои нежненькие ручки, мне придётся достать свой нож, чтобы совершить военное преступление. На последствия было плевать.

Ламбертс достала то, о чём я подумал. Небольшой кусок ткани. Она смочила его из своей фляги, а моя рука уже было потянулась к ножу. Но…, её ноги подогнулись, и эта девушка присела рядом со мной, начав вытирать моё лицо от крови и грязи. Как же я был этому поражён. Туповатый взгляд, прямо, как у Моррети, был тому доказательством. Я сразу позабыл о Паскуале.

— Жарко там было? — Из её уст низвергся вроде бы этот риторический вопрос, когда она протирала мой лоб и нос, но я всё же ответил.

— Ну…, жарче, чем на концерте у The Beach Boys. А там обычно толпы не маленькие, — ответил я, даже и, не подозревая, каков будет последующий ответ, и во что выльется это фантастическое знакомство, оставившее в моём сердце след, будто бы от шин Крайслера 58-го.

— Если этим мальчишкам удалось в 63-ем и в 65-ом приблизиться к верхушке билборда, то это ещё не значит, что они собирают большие толпы. Как мне известно, всё, выходящее в последующие года имело невзрывной успех. 6-ое, 10-ое, 41-ое и 24-ое место, не выставляют их в лучшем свете. Но, я полностью согласна с успехом альбома «Summer Days» (And Summer Nights!!).

И этот ответ поразил меня сильнее пули из оружия солдат ВНА, которая могла убить меня ещё в той канаве у дороги. Я отодвинулся от того громадного каменного блока. Спина до этого была в него упёрта, ноги раскинуты прямо передо мной, правее этой замечательной девушки. Почему меня так потянуло к этому человеку? Очнитесь! Вокруг была война, гибли мои товарищи. Их смерть отражалась в моих глазах. А Кэтрин Ламбертс, сидела прямо передо мной, вытирала мне лицо от крови и грязи, при этом с лёгкостью, непринуждённостью и насмешливой улыбкой на лице, рассуждала на тему крутого альбома The Beach Boys, вышедшего на свет в 1965 году. Да она была воплощением моих мечтаний в этот момент! Я хотел заразиться её хиппарским состоянием.

— А почему…, ты так считаешь? — Спросил я, придвинувшись к ней. Она тут же положила ладонь на мою грудь и возвратила моё тело в изначальное положение. Я снова был прижат к тому камню. Эта глыба, наверное, была олицетворением сопротивляемого мне груза, не дававшего приблизиться к Кэтрин. Она, кстати, дала ответ и на этот вопрос, продолжив вытирать мне лицо и смачивать водой из фляги тряпку.

— Музыка этого альбома, хотя бы по своему звучанию, приближала их к гению Битлз. Но им так и не суждено было их переплюнуть.

— Господи, да как можно их сравнивать с этими тараканами из Англии! — Воскликнул я, поймав на себе несколько недоумевающих взглядов, проходящих мимо солдат.

— Жуками, — поправила она. — Не знаю. Я не сравнивала, это ты сделал. — Она явно меня дразнила или заигрывала со мной, так открыто флиртуя. А может мне просто так казалось или же я был слишком высокого о себе мнения.

— Но, ты, же сказала…, — говорил мой рот, пытаясь возразить…

— Я сказала «Приближала», — в её голосе была несоизмеримая ни с чем уверенность. — А, чтобы сравнивать, этим группам нужно стоять лицом к лицу. Как Элвису Пресли и Джерри-Ли Льюису, как Бобу Дилану и Джонни Кэшу. Вот тогда этих парней можно будет сравнить. А пока The Beach Boys явные аутсайдеры, как в глазах The Beatles, так и в моих собственных.

— А, ты явно разбираешься в хорошей музыке. — Сказав это, я увидел улыбку на её лице. Она могла возникнуть по двум причинам. Ей удалось разглядеть красоту моего уже чистого, молодого и красивого лица. Либо же девушке был приятен данный комплимент.

— Более чем, — уже спокойно ответила она. И это меня ужаснуло. Ведь ей нечего больше сказать, а мне жизненно необходимо и даже больше морфия нужно было продолжить с ней разговор.

— Ну, тогда я могу позволить сделать себе вывод. — Её взгляд с интересом пал на меня. Такая картина давала надежду. Но надежда в эту минуту ничего не решала. Из нагрудного кармана я достал свою пачку «Dead Line» и протянул ей. Военная смекалка победила. Кэтрин взяла сигарету и присела рядом со мной, для чего мне пришлось немного подвинуться. Ей в голову не могло прийти, как я любил на тот момент красивых и курящих молодых девушек. Её внешность полностью подходила под это описание.

— И какой же? — Задав вопрос, её губы плавно вместили в себе фильтр сигареты и затянулись трубочкой, когда она сделала первую затяжку. Зелёные глаза смотрели на меня. Дым сексуально выходил из её рта, растворяясь в воздухе. Я чувствовал в этот момент себя намного лучше.

— Если ты, разбираешься в хорошей музыке, то ты явно либо музыкант, конкурирующий с себе подобными, либо же ты чёртов психопат, любящий кого-то прирезать, двигая бёдрами под песню группы The Doors — «People Are Strange». При этом постоянно напевая жертве на ухо «No one remembers your name…, When you’re are strange. When you're strange».

— Ну…, думаю написавшие её Робби Кригер и Джим Моррисон, явно бы так ни с кем не поступили. А ты — Кочевник, именно так всё и сделал с тем разведчиком Вьетконга, когда расчленил его на глазах у ни маленькой публики, пытаясь выбить из него расположение партизанского отряда.

— Чёрт, — прошептал я, отворачиваясь от неё. И тут я понял, что всей надежде, как и подарку судьбы, пришёл конец. Думалось она встанет и уйдёт, повернувшись спиной к такому чудовищу, оставив его и дальше гнить у этого большого, серого камня.

— И это было достаточно смело! — Подметила Кэт, что побудило мою голову сразу повернуться к ней, дабы выстрелить по её лицу взглядом моих удивлённых глаз. Её лицо было отуреченным и улыбающимся. Должно быть, в голове она рассуждала об этом поступке. — The Beatles, явно на такое бы не пошли. А тебе удалось оказать…, должный эффект. Это тот самый нож? Я могу взглянуть? — Тонкие пальцы, держащие сигарету, указали на нож Боуи в чехле.

— Да…, — Брюс Уолкер. Кочевник, если вам так угодно, был растерян перед женщиной. С существом, с которым у меня никогда не возникало проблем. И только моя рука потянулась к орудию массового убийства…

— Уолкер! — Прокричал Барни Барнс. Он стоял передо мной, а я даже не мог понять, что вообще происходит. Наступило временное ощущение контуженности. Похоже, молодой боец уже был влюблён в Кэтрин Ламбертс. — Рота «Альфа» остаётся на защите КОВПВ. Рота «Гольф» отправляется на мост, проходящий через Ароматную реку. Парни надеются, что ты отправишься с нами. А я надеюсь, что ты их не подведёшь.

— Так точно, сэр! — Громко проговорил я, вскочив на ноги и приняв стойку смирно. Кэтрин смотрела на всё это сидя на своём месте и присмеиваясь над нашими салдофонскими штучками. Барнс отправился, куда-то в другое место.

Когда я обернулся к ней, она уже стояла передо мной без сигареты. Но снова со своей фирменной улыбкой.

— Ну, что же…, в другой раз, наверное, мне удастся взглянуть на тот самый нож. Для того чтобы этот другой раз произошёл, тебе всего лишь нужно вернуться живым, Кексик. — Чёрный юмор. Видимо это было в её стиле, но мне нравилось. Так, стоп! Кексик? Мне понравилось, как она меня назвала. Хоть я и не был так мал и сладок на вкус.

Кэтрин Ламбертс совершила движение, резкость которого меня поразила больше, чем скорострельность револьверов в руках Клинта Иствуда. Её губы коснулись моей щеки и поцеловали. Это было сравнимо с касанием брызнувшей крови прямо в лицо. Только поражало это в хорошем смысле. После этого девушка обошла меня, двинувшись дальше исследовать и фотографировать лагерь КОВПВ. Чего только стоила её походка…

И так родилась любовь, возникшая на фоне обсуждения The Beach Boys, The Beatles и, конечно же, группы The Doors. В тот миг, я пообещал себе, что если вернусь с войны домой, то буду слушать этих исполнителей до конца своих дней.