Феникс

Иса Белль, 2023

АВРОРА:С самого своего рождения я пыталась заслужить любовь близких мне людей. Никому ненужная и мечтающая лишь о том, чтобы больше не чувствовать неприязнь к самой себе, я получила его. Я думала он был моим вознаграждением, когда оказался наказанием. Феникс заставит меня заплатить и тогда я, действительно, обрету покой, но, к счастью, уже не в его руках, а в нескольких метрах под землёй.ДОМИНИК:Оставшись одному в окружении людей, готовых убить меня, единственное, о чём я мог думать – это как защитить свою сестру. Наш отец успел научить меня многим вещам и смерть, которую я приносил своими руками, была мелочью по сравнению с тем, что я умел делать лучше всего. Я знал, как надо обращаться с женщинами, и знал, что делать с теми, кто пытается залезть в мой дом и лишить меня тех крох, что у меня остались. Поэтому Принцессе никогда не следовало желать моей любви, потому что заполучив её, она обрекла себя на единственный способ избавиться от неё – умереть.

Глава 7

Чуть больше полугода назад…

Как оказалось, родители не знали о том, с кем именно я была и чем занималась. Они просто были злы, что я была вне дома, когда мистер Моро внепланово приехал повидаться со мной. Я бы не подставляла никого своим отъездом, но он не предупредил, что заедет к нам, а я старалась не появляться дома, когда у меня была такая возможность.

Мы провели беседу, во время которой я не обронила почти ни слова, потому что мужчина рассказывал мне о своих планах на нашу дальнейшую жизнь, если я стану его женой, а я могла думать лишь о Доминике и поцелуе, который мы разделили.

Я никогда ранее не нарушала наших правил, но с Домиником за один день я успела сделать это дважды и не пожалеть об этом.

Он подобрал место, которое возвращало меня в детство, когда я ещё не знала всех ужасов своей жизни, но постепенно начинала знакомиться с ними, и был очень мил со мной.

Он не выбросил ни одной пошлой шутки или намека, как это делали мужчины, претендующие на меня, но поцеловал меня.

Поначалу мне было страшно, потому что я не была уверенна в том, искренен ли этот поцелуй или он просто хочет проверить сдержана ли я, как и полагается быть женщине в нашем мире. Но все мои мысли вылетели из головы, как только его губы медленно начали касаться моих. Я чувствовала онемение всего тела, покалывание в ладонях и громко бьющееся сердце.

Я ответила ему, но Доминик не перестал целовать меня. Его руки начали гулять по моему телу, и он даже извинился после того, как мы закончили.

А я так не хотела, чтобы это прекращалось. Я пошла с ним в Дом Страха, чтобы продолжить, чтобы нас никто не видел. Может я позволила бы ему сделать что-нибудь ещё, если бы он захотел, но мы бы не перешли границу, потому что знали грань неисправимого.

Но я не смогла справиться с кошмаром в своей голове и всё испортила.

Меня охватило чувство тревоги, кислорода в лёгких как будто не осталось, хоть я и продолжала дышать, а всё тело тряслось.

Я слышала только удары. Они грохотом отдавались в моей голове, и у меня не получилось вытеснить их из себя.

Наверняка, Доминик посчитал меня странной, потому что я ловила его озадаченный взгляд всю дорогу до моего дома. Я попросила его высадить меня за поворотом, чтобы нас никто не увидел, но он настаивал зайти и объяснить всю ситуацию моим родителем, которые бы сочли меня виноватой во всём этом, но мило улыбались мужчине, делая вид, что всё в порядке.

Мне еле-еле удалось уговорить его. Может он увидел мольбу в моих глазах, а может что-то ещё. И хорошо, что он не пошёл, иначе всё вылилось бы в большой скандал, особенно после того, как я узнала, что они не были оповещены о том, что я была с ним.

Я вспоминала о том вечере последние несколько дней. О том, как он держал меня за руку, как бережно обошёлся с девочкой и как выслушал меня, даже зная историю ранее.

Но я была не уверена в себе.

Может Доминик вовсе больше не захочет видеться со мной? Может я была слишком распущенна и ему это не понравилось?

Он не писал мне и не приезжал к нам, хоть я сама попросила его об этом.

Может за дни раздумий он понял, какая я ужасная?

Я прикусила губу, сидя в столовой дома в полном одиночестве. Я слышала, как все разъехались ещё утром, поэтому решила побыть здесь немного. Мне некуда было ехать. Я каталась по городу, просто сидела в машине, гуляла целыми днями, но одиночество начинало удручать. Я хотела с кем-нибудь поговорить, и поэтому мне было так приятно провести время вместе с Домиником.

Я говорила с кем-то, кто был заинтересован беседой со мной впервые за долгое время, кто слушал меня и слышал.

Я проглотила ложку супа и посмотрела на загоревшийся экран телефона.

Доминик: Аврора?

Моя рука застыла на месте, пока я уставилась на сообщение.

Доминик написал мне. Спустя столько дней.

Я рассказала ему о том, что родители не знали о нашей встрече, но он лишь беспокоился о том, как я себя чувствовала, а после мы не разговаривали.

Он хочет встретиться… или предупредить, что больше не собирается претендовать на меня?

Экран погас, пока я, не двигаясь с места, смотрела на него, но затем снова загорелся и мои глаза уловили новое сообщение.

Доминик: Могу я навестить тебя?

Я окунула ложку в суп и поправила лезущие в лицо волосы за уши, как будто он видел меня прям сейчас. Жар окутал моё тело от незнания причины его желания приехать.

Я же не могла потерять его, верно?

Мои трясущиеся руки подняли телефон, и я разблокировала его, чтобы ответить.

Аврора: Зачем?

Это было грубо? Должна ли я была сначала поприветствовать его?

Моя голова разрывалась от вопросов, пока я видела, что он печатает своё новое сообщение. Я принялась кусать ногти, чувствуя надвигающийся страх.

Это было отвратительно. Мне не нравилось чувствовать вечную тревогу. Я мечтала о покое и стабильности.

Доминик: Твой телефон просматривают?

Аврора: Нет.

Родителям было всё равно, хотя это было странно, ведь я могла разрушить их репутацию своими ненадлежащими действиями или словами, но они не беспокоились по этому поводу, зная, что я была послушной и знала, какое наказание могло меня ожидать.

Моё сердце громыхало в груди. Почему он это спросил?

Я смотрела на строчку «печатает…» вверху экрана и с каждой секундой начинала переживать ещё больше.

Доминик: Затем,что я снова хочу поцеловать тебя.

Моё сердце ёкнуло в груди, и я почувствовала прилив теплоты к моим щекам, как будто он сидел рядом со мной и говорил мне это прямо в лицо.

Он всё ещё хотел видеть меня?

Я перечитала сообщение около десяти раз, не доверяя своим глазам и, возможно, разыгравшемуся воображению, но он, правда, написал это.

Я облизнула пересохшие губы, вспоминая его вкус на них. Целовать его было настолько приятно, что, закрывая глаза, я думала только об этом. Он был ласков, но в тоже время и напорист. Доминик мог совмещать в себе противоречивые вещи, что казалось невозможным, но он всё равно делал это.

Не дождавшись моего ответа, пришло ещё одно сообщение.

Доминик: Я пугаю тебя?

Пугает меня?

Из меня вырвался тихий смешок, и я поднесла руку ко рту, пряча улыбку.

Он обращался со мной, как никто никогда не делал этого. От него веяло теплом и чем-то, что разрывало мою душу.

Аврора: Никогда.

Доминик: Значит, я могу приехать? Обещаю не целовать тебя при твоих родителях, но не уверен, что смогу удержаться, если они оставят нас без своего внимания на едва уловимые секунды.

Я хотела, чтобы он был рядом, но не в этом доме. Мы не могли даже нормально поговорить здесь. Нас вечно кто-то подслушивал и наблюдал за тем, как мы смотрим друг на друга.

Если бы они увидели, они бы всё поняли. Я не хотела, чтобы они знали. Отец никогда не отдаст меня в руки человека, которого я хотела.

Аврора: Чем ты занимаешься сегодня?

Вместо ответа я решила спросить это. Может быть, я могла навестить его? Это было бы куда лучше.

Доминик: Тренируюсь с Кристианом.

Я была рада, что он не был одинок и что у него был хотя бы один друг, которому он мог доверять. Они дружат, сколько я себя помню. Гаспаро пытался влиться в их круг, который состоял только из них двоих, но они не позволили ему. Брат злился, а я внутри злорадствовала этому, потому что он, наконец, понимал это чувство, когда тебя не хотели принимать туда, где ты мечтал оказаться больше всего.

Доминик: Я скучаю по тебе. Позволь мне увидеть тебя.

Моё сердце болезненно заныло, и я прижала телефон к груди, закрыв глаза от бури ранее не испытываемых чувств.

Пока Доминик хотел меня, я должна была сделать всё возможное, чтобы он не отпустил это желание.

Каково это чувствовать его любовь? Знать, что он защищает тебя и быть центром его жизни?

Только Джулия знала ответ на этот вопрос.

Я завидовала ей, но не хотела занимать её место. Доминик всегда будет любить её больше кого-либо. Я понимала это. Мы и рядом с ней не стояли, но мне бы хватило и крохотной части его сердца, только если бы она была только моей.

Стану ли я когда-нибудь достойна его любви? Но, что есть любовь?

Я почувствовала подступающие слёзы, но резкий стук отогнал их назад. Я распахнула глаза и оторвала телефон от груди, встречаясь глазами с отцом и мамой, которую он тащил за собой.

Когда они вернулись?

Он кинул её на стул. Я заметила её покрасневшую правую щёку и презрительный взгляд, которым она смотрела на меня, пока отец шёл в мою сторону.

Я оцепенела, наблюдая за большим мужским телом, надвигающимся в мою сторону, и была готова к тому, что будет дальше.

Почему сейчас?

Отец ударил рукой по моей тарелке, и она упала на пол, разбившись и расплескивая остатки супа по полу.

— Шлюха, — разъярённо выплюнул он прямо мне в лицо, а затем его ладонь встретилась уже с моей щекой.

Я свалилась со стула и упала рядом с остатками своего обеда.

Он узнал обо мне и Доминике?

— Как и твоя мать! — он вскинул руку в её сторону, пока она смирно расположилась на своём месте.

Она никогда не защищала меня.

— Папа… — начала я, но мужчина никогда не позволял мне говорить с ним.

— Они все понимают это, поэтому, практически каждый день, ко мне приходят солдаты с просьбой отдать тебя им!

Я схватилась за щёку и уселась на холодном мраморном полу, чувствуя, как мои домашние штаны слегка пропитались жидкостью, разлитой по полу.

— Была бы моя воля, я бы позволил каждому из них прокатиться на тебе, — его голос выдавал садизм в нём, что из раза в раз заставляло меня дрожать. — Но после замужества тебя всё равно хорошенько поднатаскают. Не сомневайся в этом, Аврора.

Он ненавидел моё имя. Ненавидел меня. Моё существование. Я была здесь лишней и понимала это, даже когда была ещё совсем маленькой.

Я молча смотрела на него, пытаясь скрыть дрожь всего тела и слёзы, которыми он упивался. Отец наклонился и приподнял меня за волосы. Кожу головы зажгло, но в следующую секунду эту боль заменила другая. Тупая.

Моя голова врезалась в шкаф и звон сервиза, стоящего в нём, резко прошёлся по моим ушам.

— Ты — ничтожество! Слышишь меня? — он поставил меня на ноги, но я была намного ниже него, и ему пришлось снова наклониться, чтобы прошипеть мне это прямо в лицо. Мои слёзы лились из под опущенных век.

Когда тебе слишком часто говорят что-то, ты начинаешь в это верить.

И я верила.

Я кивнула, давая ему знать это, но его хватка в моих волосах не ослабла.

— Не была бы ты девственницей, я бы сам сделал это с тобой, но никому не нужен вдвойне испорченный товар.

Я открыла глаза, смотря на его расширенные от ярости зрачки, и почувствовала слабый запах алкоголя, исходящий из его рта, когда он был так близок ко мне.

— Твоя киска единственное, что им нужно. Твой муж будет трахать тебя до потери сознания, но не думай, что это остановит его. Ты — тело, которое он купит. На этом всё.

Пелена из слёз размывала его лицо, которое находилось в паре сантиметров от меня.

— Он обязательно поделиться тобой со своими друзьями. Может, они будут делать это вместе. И ты никогда не сможешь воспротивиться им. Единственный выход, который у тебя есть, сдохнуть после несколько раундов, пока они будут вытягивать из тебя остатки жизни, но для начала ещё не забудь родить сына. Иначе и смерти тебе будет не видать, — сказал он, оскалившись. — Протянешь хотя бы год? А?

Я попыталась схватить ртом воздух, чтобы хоть что-то ответить ему, но он кинул меня обратно на пол. Я смягчила удар, подставив ладони, но одну из них пронзила боль, и я поняла, что что-то острое, вероятно, осколок от тарелки, врезался в неё.

— Только попробуй сдохнуть раньше времени. Я не собираюсь ходить опозоренным после твоего провала, — прорычал отец.

Он развернулся и пошёл на выход. Я следила за ним, когда слёзы беспрерывно скатывались по моему лицу, и подняла руку, чтобы смахнуть их со щёк, но лишь размазала что-то другое, а когда посмотрела на руку, поняла, что это была кровь из неглубокого пореза на ладони.

Отец вышел за дверь, а мама, мигом поднявшись со стула, побежала за ним.

— Лоренцо! — жалобно прокричала она перед тем, как кинула на меня свой брезгливый взгляд и вылетела из столовой.

Она даже не спросила, как я. Никогда не спрашивала, когда заставала отца и Гаспаро избивающими меня. Просто уходила, потому что понимала, что следующей будет она, если остановится или попросит их перестать.

Но так думала я. Может она уходила, потому что ей было всё равно, что со мной?

Я подвинулась к шкафу, с которым совсем недавно встретилась моя голова, и прижалась к нему спиной.

Боль была в каждой части моего тела. Там, где отец дотронулся до меня сейчас, и там, где ещё не зажили прошлые раны.

Зачем я решила остаться здесь? Нужно было уезжать следом за ними и не думать о том, что даже будучи одной в этом доме, я смогу оставаться в безопасности.

Я посмотрела на пол перед собой и заметила свой телефон, который выпал из моих рук, когда отец повалил меня со стула. Я потянулась и взяла его в руки, а затем снова опёрлась на шкаф. Мне не нужно было разблокировать экран, чтобы вспомнить последнее сообщение Доминика, на которое я не успела ответить.

Позволь мне увидеть тебя.

Рыдания вырвались из моей груди, но я сразу же закрыла рот рукой, прекращая их, потому что была не уверена, где точно были родители, и не хотела напоминать им, что я всё ещё была здесь, готовая принять их злость.

Что он хотел увидеть?

Свободной рукой я крепко ухватилась за кулон на груди и сжала его, чувствуя, как камни впивались в ладонь.

Я не хотела, чтобы Доминик когда-нибудь увидел жалкую версию меня, сидящую на полу, с кровью на лице и руках, перепачканную в недоеденном супе.

Я и так дала себе слабину тогда, в парке. Он не должен был видеть меня такой.

Рядом с ним должна быть сильная женщина. Той, которую он заслуживает. Той, которой он будет гордиться, а не стыдиться. И я буду стараться всеми силами, чтобы стать такой для него.

Когда отец говорил все те ужасные слова, я знала, что Доминик никогда не поступит так со мной. Он был благороден. Воплощение моей мечты.

Отец никогда не отдаст меня ему без веской причины, но он уже мог отдать меня мистеру Моро, так ведь? Но почему-то не делал этого, хотя он был хуже всех, кого я встречала.

Я поджала колени к груди и обняла их, прижимая к себе. Мои зубы бились друг об друга, потому что я тряслась, не в силах контролировать это.

Я чувствовала эту боль уже не раз и знала, какая она. Но что-то иное саднящее внутри импульсивно билось во мне ещё сильнее. Я старалась восстановить дыхание и заставить сердце биться медленнее. Затем, повернула голову и приложилась щекой к холодному дереву, успокаивая жжение.

Пожалуйста, забери меня отсюда.

Я прошу тебя. Забери меня, Доминик.