Наследница

Ирина Чардымова, 2021

Наташа Аронова несколько лет назад была вынуждена уехать из родного дома, чтобы спасти своего неродившегося ребёнка. Все эти годы она живет в глухой деревне под покровительством своего дедушки. Но вскоре дедушка умирает и оставляет Наташе огромное наследство. Так Аронова вынуждена вернуться туда, откуда её когда-то выгнали.Но это не самое страшное, едва она вступает в наследство, на Наташу тут же открывается охота. Её враг жесток, изобретателен и всегда идёт на шаг впереди.Кто это? Кто её так сильно ненавидит? Кто друг? Кто враг? Во всем этом и предстоит разобраться Наташе, чтобы выжить.

ГЛАВА 6

— Ну, наконец-то! — облегчённо вздохнула Снежанна, когда я открыла дверь, но, увидев моё заплаканное лицо, спросила: — Что с тобой? Ты плакала?

— Что он сказал? О чём он хочет поговорить? — не обращая внимания на её вопрос, начала допытываться я.

— Что ты меня-то спрашиваешь? — она улыбнулась. — Иди к Андрею, он всё тебе расскажет!

Больше ничего не говоря, я сломя голову побежала вниз. Подбежав к двери кабинета, я, переведя дыхание, тихо постучала, но моя вежливость и терпеливость длились не долго, поскольку, не дожидаясь ответа, я вошла внутрь. Андрей был один, он стоял у камина и ворочал угли.

Я так была рада, что Андрей всё же решил поговорить со мной о Степаныче, мне хотелось поскорее узнать всё, поторопить Андрея. Но вместо этого, я стояла у двери как вкопанная.

— Проходи, садись! — предложил он, даже не поворачиваясь ко мне.

— Спасибо, я постою! — отказалась я, даже не сдвинувшись с места.

— Как знаешь, в ногах правды нет! — ответил он, но я всё равно осталась стоять, а Кабаев в свою очередь продолжил. — Я знаю, как тебе помочь увидеть Одинцова.

— Правда?! — как можно спокойнее спросила я, хотя уже с трудом сдерживала свою радость. — И как же? Когда? — я подошла к нему.

— Завтра вечером, а как я тебе сейчас расскажу!… — с этих слов он начал свой рассказ.

План, по которому мы должны будем действовать, был прост, как всё гениальное. Заключался он в том, что мою внешность должны будут кардинально изменить при помощи очков, парика и прочих премудростей. И я под видом медсестры пройду в палату.

— Только запомни! Этот следователь постоянно крутится там, так, что будь осторожна! — заключил он. — Конечно, мои люди будут следить за всем, чтобы в случае чего прийти к тебе на помощь! А я буду ждать тебя в машине! Но, будем надеяться, что всё пройдёт гладко! — он похлопал меня по плечу. — Но завтра по дороге мы всё ещё раз обсудим! А сейчас иди к себе, тебе нужно отдохнуть!

Тут я уже не смогла сдержать свою радость и в порыве этого чувства обняла и поцеловала Андрея (разумеется, в щёку).

— Ты чудо! — высказала я своё мнение. Он посмотрел на меня так странно, мне даже показалось, что с какой-то добротой и нежностью, что я не выдержала этого взгляда и, больше ничего не говоря, направилась к выходу. Но Андрей остановил меня, взяв за руку.

— Прости, что я нагрубил тебе сегодня! Поверь, ты здесь не пустое место, ты очень важна для меня! Вот увидишь, мы во всём разберёмся, и всё у тебя будет хорошо! — он взял меня за плечи и осторожно привлёк к себе.

— А ты прости меня, — тихо пробормотала я, тая от его близости, и взгляда, как наивная девчонка на первом свидании. А Андрей, больше ничего не говоря, просто меня поцеловал: нежно и в тоже время страстно, что по всему моему телу побежали мурашки. Мне даже захотелось ответить на его поцелуй, прижаться к нему, хотелось, чтобы он меня обнял крепко-крепко и никуда от себя не отпускал. А проще говоря, мне хотелось быть защищённой и любимой. Но вместо этого, я осторожно отстранилась от него и просто сказала:

— Больше никогда этого не делай! — а затем вышла.

От кабинета и до комнаты я летела словно на крыльях, а, оказавшись в комнате, радостно плюхнулась на кровать.

— Эй, ты чего такая довольная? — поинтересовалась Снежанна, которая, по-видимому, всё это время ждала меня.

— Твой брат просто чудо, Снежанночка! — объяснила своё поведение я.

— Ты часом не влюбилась? — поинтересовалась она.

— Часом нет! — ответила я, смеясь, хотя сама уже в этом была не уверена.

— Странный ты человек, Наташа! То плачешь, то смеёшься, то ругаешься с Андреем, то, спустя пять минут, говоришь, что он чудо! В чём же тут всё — таки дело? — она лукаво сощурила глазки.

— Просто Андрей мне завтра поможет увидеть Степаныча, вот и всё чудеса! — банально объяснила я, но видимо она мне не поверила, поскольку допрос продолжился.

— Точно всё? А ты ничего от меня не скрываешь?!

— Нет. Ничего.

— Врешь, я же вижу! Вон как глазки блестят и не из-за какого-то там Степаныча! — не унималась подружка.

— Да не вру я, точно! — я громко рассмеялась я. — И не смотри на меня так!

— Ладно, ладно! Проехали! — она пересела на мою кровать. — Точно ничего не хочешь мне рассказать?! — в ответ я снова рассмеялась. — Тогда, спокойной ночи! — Снежанна подошла к двери. — Но если захочешь всё-таки со мной поделиться, я в соседней комнате.

— Давай, давай, иди! — я запустила в неё подушкой, которая затем снова полетела в меня. И я осталась в комнате одна!

Признаться, я не сомкнула глаз всю ночь, как не пыталась уснуть. Мою голову забивали разные мысли: о Степаныче, о дочке, об Андрее. Что касается дочки и Степаныча, то всё было ясно: я по ним скучала и ждала встречи с ними. А вот с Андреем было сложнее. Я постоянно думала о нём, порой он мне даже снился. Ворвался в мою жизнь как ураган, занял мои мысли и чувства. Конечно, я ещё не разобралась до конца в своих чувствах к нему, но одно я знала точно. Он уже слишком много значит для меня. Слишком много, чтобы что-то менять. Может, это и называется любовью, я не знаю! Потому что никогда никого не любила. Отец Иришки был простым увлечением, так же, как и я для него. У нас с Анатолием всё получилось спонтанно. Знакомство, страсть и расставание — всё это произошло за какой-то месяц. Потом я узнала, что беременна, сказала ему, о чём он естественно слышать не хотел. Так я осталась одна, из дома меня выгнали и единственный человек, который меня тогда не бросил, был мой дедушка. Я плакала и страдала, как любая девчонка в семнадцать лет. Мне казалось, что мир рухнул, и я во всём винила Анатолия, и лишь спустя годы я поняла, что в большей части была моя вина.

Ночь, которую я провела без сна, занимали разные мысли, потому она пролетела почти не заметно, а вот день тянулся очень долго. К тому же, как назло все уехали: Андрей и Сан Саныч были в городе, Снежанна тоже уехала по каким-то своим делам. Я осталась в доме одна. Чем себя занять, я не знала: гуляла по саду, плавала в бассейне и вытворяла прочие аристократические выходки. Но время всё равно не собиралось спешить в мою пользу, напротив — словно замерло на месте. Но вот наступил долгожданный вечер: вернулись хозяева и дом ожил. Едва Андрей переступил порог дома, как сразу приказал готовиться к нашей операции. Снежанночка поколдовала над моим образом, изменив практически всё в моей внешности: цвет волос, цвет глаз и даже параметры моей фигуры. Получилось очень даже ничего: светлые волосы, карие глаза (и это вместо зелёных глаз и каштановых волос), только вот с фигурой она погорячилась. При моём росте метр шестьдесят и выглядела как колобок, толстенькой и грудастой. Андрей весь вечер был не столько серьёзен, сколько сердит, но, увидев меня в таком виде, даже он развеселился.

— Ах, какая женщина! — смеясь, протянул он.

— Андрей, прекрати! — обиделась я, уж очень не хотелось мне представать перед ним в таком виде. Хотелось выглядеть красивой и сексуальной! «Боже, о чём я думаю! Совсем с ума сошла!» — обругала я себя, но легче мне от этого не стало.

— Ладно, не обижайся! — он по-дружески похлопал меня по плечу. — Нам пора! — и мы втроём: я, Андрей и Сан Саныч отправились в больницу.

Всю дорогу Андрей объяснял мне, что и как я должна делать, вплоть до каждого моего действия, каждого слова.

— Удачи тебе! — пожелал он мне вслед, когда я выходила из машины, в ответ я лишь улыбнулась.

Хотя и улыбка эта вышла какой-то не искренней и искажённой. Всему виной был мой страх и сильный холод (ведь на улице стояла зима, а я вышла в лёгоньком белом халатике, дабы не привлекать внимания). Я шла к дверям больницы уверенным шагом, но всё моё тело колотила мелкая дрожь. Я понимала, что дальше так нельзя, иначе я выдам себя в первый же момент, потому, вздохнув поглубже, я ещё раз посмотрела на Андрея и вошла в больницу.

Был уже вечер, но больница по-прежнему была наполнена людьми: врачами, пациентами, посетителями, поэтому мне удалось беспрепятственно дойти до палаты Степаныча, да и внутрь войти тоже. Потому что полицейский, который сторожил Одинцова, не обратил на меня никакого внимания. Лишь нехотя поднял на меня глаза и, решив, что я не стою его внимания, продолжил чтение какого-то журнала, на обложке которого красовалась голая девица.

— Привет, Степаныч! — поприветствовала я своего друга, едва вошла в палату. В ответ он лишь молча окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом и продолжил чтение газеты. «Ну, прямо как в библиотеке! — заметила я. — Все что-то читают!»

— Степаныч!.. — вновь начала я, но он оборвал меня на полуслове.

— Какой я вам Степаныч?! — он свернул газету. — Так меня называют только близкие люди, а вас, барышня, я вижу впервые!

— Степаныч, ты, что своих не узнаёшь? — лукаво улыбаясь, спросила я, а в глубине души восторгаясь Андреем, вот молодец, поработал над моей внешностью, да так, что даже самые близкие не узнают. — Это я Наташа!

— Что? — он ещё раз окинул меня небрежным взглядом. — Вы на неё даже отдалённо не похожи. Наташа у нас красавица! Стройная, длинноволосая брюнетка, а вы, конечно прошу прощения, до неё никак не дотягиваете! — ох и умеет же Степаныч рубить правду матку. Сказать такое женщине, ах да ладно, это в его стиле.

— Степаныч, я же в гриме! — я сняла очки и расстегнула халат, из-под которого виднелась бутафорская грудь. Приглядевшись ко мне повнимательнее, Степаныч тихо, дабы не привлекать ничьего внимания, проговорил:

— Боже мой, Наташенька, дай же я тебя обниму! — и мы с ним обнялись, но ненадолго, поскольку был риск, что в палату могут войти и застать нас в этом двусмысленном положении.

— Господи, Наташа, тебя же ищут! Где ты находишься? — поинтересовался он.

— В надёжном месте, у очень хороших людей! Ну, обо мне потом, ты то как?!

— Уже лучше! Пусть эта сволочь не надеется, меня не так-то легко выбить из седла!

— Ты знаешь, кто это был?

— А бес его знает! Я едва в квартиру вошёл, он в меня пальнул!

— Это был мужчина?

— Не знаю, наверное! Он в маске был! Весь в черной одежде, но проворный собака, выскочил как чёрт из табакерки, шмальнул в меня, я упал, а он резко перескочив через меня, выбежал из квартиры.

— А мой водитель, он был с тобой?

— Нет! — он покачал головой. — Я вышел из машины, а он уехал!

— Почему же они подозревают меня? — не понимала я, потому что не было никаких прямых улик против меня.

— Потому что на большее у них мозгов не хватает! Хотя, одна улика всё-таки есть! И не слабая! — он посмотрел на моё испуганное лицо и, не желая меня мучить, закончил: — в твоём кабинете был найден пистолет, из которого в меня стреляли.

— Что? — выкрикнула я и тут же обернулась на дверь. Поняв, что меня никто не слышит, я продолжила. — Где именно?

— В ящике твоего стола! — пояснил он. — Во втором от окна! Я точно знаю, мне секретарша сказала, когда меня навещала, она понятой при обыске была!

— Его там не было, я точно знаю! Я обычно туда ключи кладу! Так вот, когда я уходила из кабинета, ящик был пустой!

— Ты запирала кабинет?

— Конечно! Я заперла кабинет и поехала к тебе! И что мне теперь делать?

— Пока ничего, оставайся пока в тени! А там видно будет! Конечно, твоих отпечатков на пистолете нет! Он вообще без отпечатков, но следователь тебя настолько любит, особенно после того, как ты ему лаком в глаза прыснула, что больше ни о ком в роли подозреваемого кроме тебя и думать не хочет!

— Господи, когда же всё это кончится?! — я присела на край кровати, обхватив голову руками.

— Крепись девочка! Вот увидишь, всё наладится! За фирму не беспокойся, меня завтра выписывают! Так что всё будет хорошо! А сейчас там твой отец заправляет! А сейчас иди, тебе опасно здесь оставаться! — он ещё раз поцеловал меня в щёку и по-дружески похлопал по плечу.

— До свидания, Степаныч! — в ответ я тоже поцеловала его, и нехотя пошла к двери. Но не успела я дойти до двери, как в палату вошёл следователь. «Ну, всё, мне конец!» — подумала я.

***