А у нас в квартире…

Ирина Сергеевна Булыгина, 2023

Когда нам трудно и тревожно, мы ищем опору в семье и родном доме. Образ родного дома формируется и теми предметами, которые там есть или когда-то были. И, если обратить на них внимание, они начинают "говорить". Они расскажут предметную и человеческую историю наших семей, нашу общую историю и дадут повод подумать о настоящем. Попробуем их "услышать"! Я начну, а вы, возможно, продолжите…Надеюсь, вам станет немного теплее!

КАБЛУЧКИ

И кто только их придумал, кто ввёл в женский гардероб…

История вопроса свидетельствует, что каблуки были нужны для того, чтобы нога прочнее держалась в стремени при езде на лошади. Оправдано, логично, функционально. Потом их стали использовать монаршие особы обоих полов, чтобы возвыситься над приближенными. Особенно это было нужно тем из них, кто сам обладал маленьким ростом. Тоже мотив ясен. Наличие каблуков, да ещё определённого (красного во Франции во времена Людовика XIV) цвета демонстрировало принадлежность к знати. Что ж, кто-то ставит пятно на лбу, кто-то носит «Rolex», кто-то красные каблуки — нефункционально, но смысл имеет.

Но почему нужно было вводить их в массовую женскую моду? Это явно сделал мужчина. Собственно, и обувщиками во все времена были мужчины, что ж удивляться. Да, женщина на каблуках выглядит стройнее. Да, каблуки зрительно удлиняют ноги, а женские ножки — мощный эротический элемент. И наверняка при прочих равных условиях, мужчина обратит внимание именно на женщину на каблуках, даже рискуя при этом проиграть ей в росте. А многим женщинам это приятно, каблуки давно стали «секретным оружием» женщин в борьбе за мужские сердца. Но любоваться ножками на каблуках — одно, а вот передвигаться на каблуках — совсем другое. Поэтому и отношение к ним непостоянное. Красиво (модно, престижно) — неудобно (вредно, опасно). Так и колеблются весы, и перевешивает то одно, то другое. Это продолжается веками: каблуки то входят в моду, то стремительно вылетают из неё.

Моё отношение к обуви на каблуках нельзя назвать позитивным. Хотя моя молодость совпала с периодом, когда они были в большой моде. Собственно, обуви без каблука, кроме кедов и сандалий, и не было. Хоть маленький каблучок, даже широкий и неуклюжий, был на всей обуви. Женщины настолько с ним свыклись, что многие чувствовали себя без каблука некомфортно даже в домашних тапочках.

Конечно, я носила обувь на каблуках: и босоножки, и туфли, и сапоги. Единственные каблуки, которые я не носила, были средней высоты (3–4 см): мне они представлялись ужасными, ни то ни сё, какие-то подпорки. Каблуки должны были быть высокими, тонкими. И ходили мы на них и зимой по льду, и по скользкому полу, и по грязи. И бегали за автобусами, и балансировали с тяжёлыми сумками в руках по дороге из магазина. Вы спросите: «Почему?» А всё довольно просто. К сожалению, купить обувь хорошего качества в нашей стране было проблемой. Тут уж что есть, то есть. И самым печальным для меня, например, было то, что вот обувь-то я сама сделать не смогу. Можно сшить, связать одежду, можно соорудить сумку, а вот с обувью — западня, абсолютная несвобода и зависимость от обувных фабрик, от поставщиков обуви, от магазинов, от знакомств…

И вот представьте: подступает зима, и нужны зимние сапоги. И не просто для того, чтобы было тепло, но, чтобы и красиво, и добротно, чтобы и на работу, и в театр можно было пойти. А поскольку зимние сапоги были довольно дороги, то можно было позволить себе купить одни, но уж на все случаи жизни.

В магазинах — «огромный» выбор обуви под общим названием «прощай молодость». Тихо, уныло, безлюдно. И тут замечаешь, как у обувного магазина или отдела стремительно образуется толпа, быстро переформатируясь в очередь. Бежишь, занимаешь очередь, а потом уж спрашиваешь:

— Что выбросили?

— Сапоги.

— Чьи?

— Югославские.

Ооо! Ну, тут и думать нечего. И уже неважно, какого они цвета, какого фасона, удобно тебе будет или нет. Стоишь (часа так три), покупаешь и, переполненная счастьем, несёшь эту обувную коробку по улицам. Это если повезёт, и достанется твой размер. Прохожие или коллеги, если пришлось отпроситься с работы в очередь (отпускали, кстати, всегда), спрашивают: «Что давали? Где достала? Что выкидывали?» Глагол «купить, купила» был совершенно неуместен. Да и вопрос цены не стоял. С деньгами мы всегда выкручивались: можно было накопить («отложить на что-либо»), занять у друзей, соседей, коллег (очень распространённая практика), наконец — взять в кассе взаимопомощи на работе (великая вещь: и удобно, и никаких процентов)!

Дома начинаешь соображать, зачем ты это купила, с чем это носить, подходит это тебе или нет. Хорошо, если ответ будет положительным. Но это бывало не всегда. И что делать? Можно предложить знакомым (только близким, чтобы не заподозрили в спекуляции) или положить куда-нибудь в дальний угол шкафа «до востребования». У меня была пара таких случаев, один из них — с теми самыми югославскими сапогами. Они были бордовыми и на высоком каблуке, и ни к чему, на мой взгляд, не подходили. Я их не продала, и они пролежали, новенькие, лет 10 на антресолях, а потом были выставлены к помойке. Надеюсь, кому-то они пригодились. А я в тот год так и проскакала всю зиму в осенней обуви.

Такая «петрушка» была с любой обувью, и с мужской, и с женской, и с летней, и с зимней. Но, благодаря терпению, желанию, настойчивости, заботе профсоюзов, которые порой устраивали на предприятиях и в организациях распродажи «для своих», все мы в итоге, во всяком случае — в Москве, — были обуты, не разнообразно, но весьма прилично, даже — модно. Сложнее было провинциалам.

Мои любимые «ростовские» (мы так определяли нашу родню: «московские» и «ростовские» родственники) тётя и дядя всю жизнь жили в провинции, они были инженерами-строителями и много чего построили за свою жизнь, в том числе — и замечательную семью с тремя детишками (подвиг по тем временам, да и сейчас!) При этом они были красивы и всегда старались одеваться, как сейчас говорят, стильно. И как это сделать в провинции?

Конечно, шили и вязали практически все. В те времена, помимо ателье, было огромное число частных портних, они нигде не числились, но были хорошо известны благодаря сарафанному радио. Они вынуждены были скрывать эту свою деятельность, поэтому попасть к ним можно было только «по рекомендации». Моя другая тётушка — Клава — была из их числа. Причём, благодаря своему вкусу и умению, она имела весьма хороший доход и элитную клиентуру, у неё шили платья и пальто даже балерины Большого театра. И при этом она не была профессиональной портнихой, по-моему, даже никогда этому не училась. Так что, пошить — не вопрос. Вопрос — из чего.

И вот тут нужно было отправляться «на добычу» в столицу. Приезжих в Москве было всегда много, и они были заняты поиском товаров в магазинах, поэтому очереди были даже в магазинах «Ткани», что сейчас трудно себе представить. Когда перед Олимпиадой-80 въезд в Москву был ограничен, прежде всего бросилось в глаза отсутствие толп покупателей в магазинах.

В семье моих родителей императивом было привезти всем родственникам (по списку!) подарки из-за границы, поскольку мои родители (в силу специфики работы отца) ездили в загранкомандировки, а они — нет. Привозили не сувениры и не готовую одежду или обувь, а, в первую очередь, «отрезы», пряжу для вязания, шарфики-платочки, галстуки и другие милые вещицы. Всё это раздаривалось и, что приятно, вспоминается роднёй с теплотой до сих пор. Но! Командировки были не частыми, а жизнь шла, дети росли, одежда и обувь портилась и нужна была новая. Поэтому наши родственники, как и все провинциалы, отправлялись в Москву, чтобы прикупить что-то. Дядя часто ездил в командировки, решал вопросы строительства, а всё свободное время отдавал «добыче». Он был добытчиком в семье и, по-моему, очень этим гордился. Тётя давала указания издалека. Когда он приезжал, то всегда останавливался у нас дома.

Конец ознакомительного фрагмента.