Немые диалоги

Ирина Павловна Вахитова, 2013

Книга "Немые диалоги" представляет собой сборник повестей и рассказов о любви, которая никогда не бывает простой, именно поэтому она порой уводит героев в глубины поэзии, мистики; здесь сливаются бред, сознание и подсознание. В книге всё, как в жизни: никогда не знаешь, в какую яму провалишься или куда вознесешься.

Часть III Я забинтую свой последний поцелуй

Диалог 1-ый. Что такое «обожать»?

Начало января. Сквозь сугробы веду свое сердце поближе к зиме. Ах! Попасть бы в самую суть Иркутска и задрожать не то от холода, не то от нежного голода. Поразительно. В теплой и слякотной Риге минус двадцать. Никогда еще в такой жуткий холод мне не было так тепло. Раннее утро. Как несправедливо огромны расстояния. У него сейчас середина дня. Глянула на себя в зеркало. Я себе никогда не нравилась. Но тут взглянула по-особому. Никогда мне никто так часто не говорил, что я так чертовски хороша. Постоянная смена причесок и цвета волос. Модная стрижка: романтично выглядывает рыжая челочка. Глаза непонятного цвета: цвета хаки с прожилками осени.

— Сашка! Я тебя уже полчаса дожидаюсь. Ты все ко мне не шел (Да уж… Еще бы.. добежал.)

— Аааа… работал я тут. Я ж, как с тобой познакомился, работать не могу нормально. Работы накопилось всякой. Ты не думай, я о тебе помню. Я соскучился.

— А я не просто скучаю. Заметила, что ложась спать, начинаю с тобой мысленно разговаривать. Душевно так получается. А начинаю писать, все не то.

— Ириша! А я вчера твои песни услышал. Подобрал их из ftp. Я просто офигел…

— И как они тебе?

— Я несколько раз слушал. Не мог успокоиться. Я даже не могу выделить ту песню, которая мне больше понравилась. Они ВСЕ мои. Я увидел тебя, такую маленькую и одинокую в темной-темной комнате.

— Не говори так, подкрадываются мистические краски…

— Я как бы знал, что ты поешь, но как-то не думал… не мог представить, что ты умеешь ТАК петь. Грустные у тебя все песни… Серьезные. Милая, бесконечно милая Иришка! Да тебя же еще больше нужно любить и обожать за такие песни.

— Да… Почему ты всегда ставишь по разные стороны два слова «любить» и «обожать»?

— Неее…только обожать можно, но не любить.

— А для тебя любить и обожать — это разное?

— Принципиально разное. Обожать можно очень многое. Любить я так не умею…. Ириша, а что у тебя с произношением буквы «с»?

— Да все нормально у меня с ней.

— А это похоже мой старый компутер так воспроизводит. Как же приятны твои песни… за тысячи километров…

— Да… Лишь километры между нами… Только шепни…

— Ты снова грустишь.

— Вовсе нет, с чего взял?

— Интонации грустные. Я так и вижу, как ты сидишь в полумраке, подперев ладонями лицо и смотришь вдаль.

— А я иногда ничего не вижу. И глаза зависают, смотрят себе куда-то. Непонятно, куда.

— Мы все иногда зависаем… Однако, мне пора.

— Да… пора… пока.

— Мы не прощаемся. Не грусти.

Диалог 2-ой. Безлюдно стоят одинокие стены

Обычный январский вечер. Вся семья в сборе. Истерически орет ребенок, никто не может его успокоить. Изнеможденные зеленые глаза без сил смотрят на себя. Ухожу в темноту, чтобы успокоиться. Никто не поможет, ничто и нисколько. Кажется, это мгновение никогда не растворится в зимней вечерней дымке. Пыталась набрать его номер. Но мой телефон «помешался на длинных гудках», а потом холодный женский голос с автоответчика попросил оставить сообщение. Бросила трубку. Заснеженный парк, снег хрустит под ногами, я пробираюсь в темноте. Но дома еще холоднее: я никчемная женщина, не умеющая успокоиться и защитить своего ребенка от нелюбви. Но я ее очень люблю… Еще страшнее… Безлюдные стены дома. Там муж и я — два уставших человека, которые перестали понимать друг друга. И сегодня мне не избежать разговора с «моим черным человеком».

— Ну, как погуляла? — со скукой в голосе бросил муж и пошел в комнату.

— Холодно. Очень холодно. И снег хрустит, хрустит, хрустит, — задумалась на мгновение.

— Ирина, побудь со мной, посиди здесь, — берет меня за руку и усаживает рядом, гладит по руке.

— Пойду спать, — змейкой выскользнула рука из рук мужа.

— Пусть тебе приснится что-то хорошее, — участливая улыбка, колючая щека трется о мою, — ты все время где-то далеко, даже непонятно, с кем и где. У тебя даже взгляд чужой стал.

— Посмотри в мои глаза, что ты в них видишь? Внимательно смотри, — уставилась нагло и открыто.

— С тобой что-то случилось. В твоих глазах столько одержимости… Так что ли… — прижал к себе несопротивляющееся тело.

— Как ты это сказал? Да, я одержима. Одержима… — в задумчивости плавила его слова, как воск, — ты даже не представляешь, насколько было бы проще, если не было бы во мне этой нет, не одержимости, скорее, погруженности в себя, от меня осталась одна тень — «тень женщины и тень свечи», — не уставала жалеть себя.

— Ложись спать и не думай ни о чем, а я еще поработаю со звуком. Минут 20, — привычная улыбка, привычный голос.

Про себя подумала: как быстро высыхают бурные реки, как быстро он успокоился. А вслух сказала:

— Ты же знаешь, я не усну, побудь со мной. Прошу. Я так устала. Так устала смотреть в пустое небо, — пристально смотрю ему в глаза.

— Ну, что ты как маленькая. Скоро приду, — он выдержал мой укоризненный взгляд.

Я комкала одеяло на огромной кровати и никак не могла уснуть. Было около 2 часов ночи. Я подошла к окну: казалось, будто ветки брезгливо касались моего окна и быстро стремились прочь. Причудливые тени сна и луны переплелись. Я думала о далеком и холодном Иркутске, совсем скоро там начнется утро. Надо дожить до утра и все станет иначе. Но сон упорно не желал сниться. И я уже не понимала, куда и к кому стремиться. Вошла в другую комнату около 3 ночи. Муж обреченно спросил:

— Ну, что, так и не спишь?

— Неа. Это прошло 20 минут?

— Ну, извини, заработался.

Диалог 3-ий. Сон с ножом

Хрустит и хрустит сердце под ногами. Звенит и звенит морозный снег. Я все бреду и бреду. Мне холодно и одиноко. Окна домов так пусты, в них так много света, но это совсем чужой свет, который светит другим людям, не мне. Я так давно не получала его письма, мы так давно не разговаривали. Снежинки хрусталят мой взгляд, но в нем по-прежнему нет его. Я целыми днями сплю. Просто духовная спячка напала: в транспорте, дома, днем и вечером.

— Саша, надо же… ты появился. Знаешь, я только что прочитала твои письма. А потом уснула. Кажется, тебя так давно не было.

— Ну, что ты. Я есть всегда. И про тебя помню, просто работы недоделанной накопилось…… Как-то так… ты что там грустишь, милая Ириша?

— Я просто по ту сторону зеркала дождя, а там всегда серость прозрачная и яркая.

— Дожди давно прекратились, сейчас ведь зима.

— А кругом всегда много воды… У нас часто светлая трава прорезается сквозь зимний лед.

— Ириша, мне надо поработать. Я ведь тут один единственный дизайнер.

— Хорошо, Саша… Я не буду отключаться. Побуду рядышком. Снова спать хочется. Я как маленький медвежонок, который обустроил милую берлогу.

— Саша! Ты тут? Ты знаешь, я только что уснула. И я видела такой странный сон.

— Расскажешь?

— Говорят, что сны пересказывать — это самое неинтересное.

— Попробуй. Может, я там был во всей красе?

— Да, я видела тебя. Будто мы с тобой встретились в Питере, в метро. Я так и вижу, как ты ко мне идешь навстречу.

— Надеюсь, я не был в оленьих шкурах? (Смайлик).

— Нет. Ты подходишь ко мне, смотришь ласково и даже нежно. Я обнимаю тебя, теряюсь, силюсь что-то сказать, а потом вдруг кто-то неизвестный подходит к тебе со спины и ударяет тебя ножом в спину. Я в ужасе кричу, беру тебя, как сестра милосердия под руку, начинаю плакать и звать на помощь. Подъезжает вдруг «скорая», к тебе идут врачи. Я отвернулась на мгновение, в этот момент ты выхватываешь мою сумку и бежишь по эскалатору к метро. Ощущение полной растерянности, непонимания: зачем ты так сделал. На этом проснулась.

— Ну и сны тебе снятся…

— Ну, вот бывают такие сны. Такие вот странные сны… А у тебя бывают вещие сны?

— Нет. Никогда. Я вообще сплю крепко и снов не вижу.

— Ты же не робот…

— Нет, не робот, но сны — это пустое, обман.

Диалог 4-ый. Эротизм без психоза

Раннее утро. Полуморозный вздох птиц. Мне очень тепло. Я все больше и больше ухожу в себя, в самую глубину. И здесь совсем не страшно. Ты держишь меня. И мое дыхание нервно дрожит. От твоего голоса. Я так мечтаю услышать тебя. Дотронуться до твоих ладоней, заглянуть в твои глаза. Проснулась в приподнятом настроении. Мне захотелось порадовать себя. Я наготовила много вкусной еды. Убрала квартиру. И настал час общения с Сашей.

— Ты стал как-то редко слать мне письма, — горько ухмыльнулась, я начинала чувствовать свою неуверенность и едва ускользающую руку.

— Ну… у меня накопилось много работы, — кто его знает, о чем он действительно думает.

— Да, конечно. Я даже во сне тебя не увижу.

— Ну, что ты… Мы, конечно же, увидимся… перестань грустить. Ты что не знаешь, что грустные девушки не нравятся мальчикам? — с трудом верю в искренность.

— Ага, ага, — грустно улыбнулась, прям, Бела из «Героя нашего времени», — подержи меня за руку.

— Как?

— Да.. Да. Вот так. Правильно. Немного понежнее.

— Боже, что ты со мной делаешь. Я начинаю представлять твой нежный голос, — тонкие нити реальности стали еще тише.

— А ты знаешь, я очень люблю, когда гладят мою руку. Просто так. И голос пьянеет.

— Отчего? Что ты видишь?

— Да, я вижу тебя. Высоко-высоко. И я ползу за тобой. По веревочной лестнице. Меня раскачивает из стороны в сторону. Но я ползу выше с учащенным и влажным дыханием.

— Мне кажется, я еще никогда никого не желал так сильно, как тебя. Больше всего я хотел бы услышать твой запах. Твое дыхание.

— Мое скользкое тело… Дыхание… Твои руки. Я все это вижу и чувствую сейчас.

— Прости меня, что я так далеко.

— Я не могу тебя просить ни о чем… И все же… Не уходи. Прошу. Еще. Да. Как просят, вальсируя: «Encore… encore…»

— Я буду кружить тебя до бесконечности. Что я творю, я уже сам не понимаю.

— Ты сводишь меня с ума. Я точно чувствую. Что-то должно случиться.

— Тебе ведь хорошо, просто хорошо?

— Да. Но этого мало. Безумно мало.

— Иришенька моя. Я бы так хотел быть с тобой сейчас.

— Да, и слушать мои сумасшедшие стоны. Бешеное сердце.

— Вот именно так. Ловить каждый твой такт.

— Не уходи! Побудь со мной.

–Я тут, я никуда не денусь.

— Погоди. Дай немного тишины. Мне кажется, что мы с тобой говорим в последний раз.

— Надо заканчивать сегодняшний разговор. Если твой муж прочитает, он будет недоволен.

— Я не боюсь его. Может, так даже лучше будет.

— Не говори так.

Диалог 5-ый. Молчание разбивается о посуду

Дрожали руки, и снова плакал февраль. Я чувствовала, что вечер безвозвратно ушел в сумерки. Я не замечала тишины, красный фонарь неистовствовал мне в окно. Никакого Саши больше нет — и никогда не будет. Звонок в дверь сильно напугал… Никак не могу успокоить свою дрожь. В комнату заходит муж: комната освещается черным пятном. Лицо уставшее и привычное. Очень красивое. Большие руки, которые когда-то мне так нравились. Вот именно сейчас он размозжит мой череп. Глаза смотрят мимо меня… Я сразу поняла: он все знает.

— Поясни, пожалуйста, это, — запрыгали причудливо перед глазами наши асечные логи.

Устало смотрю на блеск фонаря и молчу. Еще в детстве я могла молчать так же упорно, как и не замолкать.

— Ты же обещала все это прекратить! Сколько можно это терпеть? — он не кричал, он был так молчаливо несчастен.

Какое же тупое ощущение. Вот и все. Теперь я останусь совсем одна. Тихонечко в меня втекала тоска. Я так же смотрела в окно. Омертвела полностью. Просто стояла молча.

— Вчера, когда ты спала, я подошел к тебе. Ты беспокойно дергалась во сне, но чему-то улыбалась. А потом ты стала шептать…

— Что? Что я говорила? — единственная реакция бесчувственного мозга.

–Ты шептала его имя… Понимаешь… Я больше не мог это выносить… Я гладил тебя, ты прижималась ко мне, называя его именем… Мне хотелось убить тебя… И вот я прихожу и читаю ваши логи…

— Помолчи, ты ведь ничего не знаешь… Ты же не знаешь, как мне тебя не хватало. И как надоело быть привычной мебелью. А тут он… Ничтожно и подло все. А еще совсем недавно я готова была осуждать любую женщину. Черт возьми, я сегодня испытала оргазм только от разговора с ним. Где моя реальность? Тупо смотрю в одну точку. И по-прежнему молчу.

— Ты ведь его ни разу не видела. Это фантом. Ты не можешь его любить. И он просто тупо издевается. Но я положил этому конец. Я отправил ему письмо, в котором ТАК его попросил замолчать, что он в своем сраном Иркутске задрожал.

Я вздрогнула, жгучая тоска пробежала по щеке:

— Что? Что ты ему написал? Я хочу видеть это письмо! Покажи мне его…

— Я собрал на него досье. И просто отослал ему, чтоб он ПОДУМАЛ. Я нашел его реальный адрес, место работы, все про его дочь. Думаю, он поразмыслит.

— Зачем? Зачем ты все это сделал? За-чем? — мне казалось, что я рассыпалась на мелкие кусочки.

— Да вообще, как он смел писать ТАКИЕ письма замужней женщине?! Я бы так никогда не сделал. Посмотри на меня… — резко взял мою голову в руки и, словно падшую женщину, отшвырнул.

— Я так хочу, чтобы меня не стало.

— Ты всегда это любишь говорить. Заткнись. И чтобы я больше не слышал этих слов, ты не имеешь права так говорить.

Вот уже полчаса я мою одну и ту же тарелку. Куда мне деваться… Где мой горький шоколад. Помогите… Замуровали, а я не отдергиваю руку, выкладывающую кирпич за кирпичом. Господи, что же будет завтра. Помоги мне пережить эту ночь…

Он ушел в ночь… И тот, и другой. Оба.

Диалог 6-ой. Скомканный мир

Казалось, все дни перемешались и теперь лежали со мной в обнимку, вводили меня в сон, чтобы реальность не прорезалась в мой мир. У меня не было слез. Наверное, было бы банально просто плакать. В моем скомканнном мире можно только спать, просыпаться не хотелось, и я лежала на кровати, спрятавшись ото всех в свой пыльный чехольчик. И какой-то ненормальный холод медленно бегал по телу, проникал в самые теплые места, а потом пытался завладеть мной. Так прошло несколько дней.

— Сколько можно спать? — отчаянно меня будил черный человек.

— Зачем ты пришел? Что тебе нужно? — голос едва слушался меня. Перед глазами все поплыло. И снова провал. Перед глазами кольцо.

— Что это? — дотрагиваюсь до нежного колечка.

— Хотел тебя порадовать. Ты меня пугаешь, — теплой бархатцей обволакивал его голос.

— Неужели ты мне купил кольцо? С тех пор, как мы женаты, ты ни разу мне не дарил ничего такого. Спасибо. Очень красивое, — прижала его теплую руку к своей щеке. Невольно слезы потекли по родной ладони.

— Прошу тебя, не плачь. Все будет замечательно. Вот увидишь.

— Что я увижу? Что я привычная мебель? Что нам не о чем говорить?

— Зачем ты так говоришь… Посмотри за окошко, мир просится к тебе на руки. Никто не умер. Все замечательно.

— Да, конечно. Посмотри на меня. Ты будто ускользаешь все время. Побудь со мной.

— Ну, куда я денусь. Я все время с тобой.

— Почему ты все время приходишь пьяным домой?

— Потом поговорим.

— Почему все время плачет небо, с него все смывается. Почему?!

–Ты слишком долго смотришь в небо.

— Да какое небо?! Вот я с тобой. И я вижу и чувствую, что ты тут же потерял ко мне интерес. Зачем? Зачем все именно так? Ты меня простишь?

— Спать. Только спать. Все остальное — потом.

— Покажи свою руку. Что это? — на руке свежий шрам от ожога.

— Так просто… Нечаянно затушил об себя сигарету.

— Боже… Снова боль… Сколько боли. Прошу тебя, не надо больше боли. Я не вынесу этого! Слышишь?

— Не вынесешь? А я вынес. А знаешь, что ОН ответил на мое письмо? Он написал мне: «Прости, никому не хотел неприятностей. Все. Я ее забыл».

— Зачем ты мне врешь? Это ведь тебя унижает… Ты меня ненавидишь?

— Могу дать тебе все прочесть… Прости меня…

В отчаянии всматриваюсь в его лицо, пытаясь отыскать ложь. Хочется найти спасение в нем. Он отворачивается. Ему становится еще больнее.

Диалог 7-ой. Разговор со взломом

Наступил понедельник. Это был тот дрожащий день, когда я надеялась услышать снова его голос, узнать, не отвернулся ли он от меня. Когда утром я увидела спокойно-холодное окошко его аськи, раскрашенное тем же цветом, я затрепетала. Он был снова на линии. И мне было страшно. Очень страшно. Буквы слегка дрожали. Последние бессонные ночи уничтожили остатки выдержки. И я начала писать приветствие. Я писала одну и ту же фразу, постоянно зачеркивала и начинала выводить равнодушные буквы заново.

— Саша, привет! Я знаю, что ты получил письмо от моего мужа.

В ответ тишина. Саша занимался своими делами, и ему больше не было никакого дела до меня, моего мужа, до маленького призрачно-существующего городка. Он молчал.

— Саша, прошу тебя. Не молчи. Прошу тебя! Скажи мне хоть что-нибудь. Я не могу вот так просто исчезнуть. Я же живой человек.

Я размазывала слезы по тусклому лицу и упорно ждала ответа. Мне казалось, что меня больше нет. Это как в чудовищных снах — ты кричишь, но этот крик никто не слышит. И вот я бешено колочу бессильными пальцами в закрытое асечное окно, хочется закрыть уши от громкого стука, но вокруг шипящая тишина (еле-еле дышит компьютер).

— Боже, какой ты сильный и смелый! А главное — правильный. Ведь ты же мне ничего не обещал. А малейшая сложность — и тебя заткнули одним письмом. А промолчать — как это по-мужски, как это логично.

В ответ гудела моя безумная боль, гудели мысли, не унимались слезы. Только он молчал.

— Вот интересно. А если я приеду к тебе сейчас, в незнакомый чужой город. Неужели ты тоже будешь молчать? Напиши хоть гадость какую. Все ж мне будет проще.

— Все… Хватит общаться… Не пиши мне больше…

— Что я слышу… Голос с того света? Ну, врежь мне. Докажи, что сила — это главное? И что ты во всем прав? Я же люблю тебя…

— Идиоты. Живете себе в своей Европе. Вот и живите. А меня не трогайте. Какая любовь?! Я просто общался…

— А все эти слова? Про счастье, это ведь было так убедительно. Зачем ты мне каждый день слал смс? Зачем?!

— ЕСЛИ Я ТЕБЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДОРОГ, ТО ПЕРЕСТАНЬ МЕНЯ ДОСТАВАТЬ.

Это была последняя фраза от него. Она не выходила из меня, камнем во мне засела. Я ее повторяла на все лады. Но я выполнила его просьбу. И больше не доставала.

Почти неделю я ревела и ревела. И не замечала того, что муж каждый день приходит домой пьяным. А через неделю я открыла адрес е — мэйла Саши, в отупении вбила первые попавшиеся цифры (он когда-то давал мне пароль к ftp) и… я не поверила глазам своим, я вошла в его ящик… В тот ящик, в котором он считал пришедшие от меня письма. И в нем не было вообще никаких писем. Были новые. Я не рискнула их открыть. Это было дико подло. Но мне стало легче, я касалась хоть чуть-чуть его мира. На следующий день я зашла еще раз. Но прочитанные письма он тут же удалял. Никаких контактов в адресной книге не было. И я не выдержала — открыла письмо. В нем было какое-то банальное обсуждение покупок в магазинах. Открыла еще одно — там тоже ничего интересного. Таких писем, как от меня, в его ящике больше не было… А через день он сменил пароль. Вот и все — теперь я окончательно забинтовала свой последний поцелуй.