Игра в дурака

Ирина Левит (2024)

В самый разгар борьбы за пост мэра большого города происходят странные и тревожные события: исчезает журналист — «золотое перо», потом пропадает руководитель одного из предвыборных штабов, затем в странной автокатастрофе погибает один из кандидатов на высокий пост… По ряду причин расследованием приходится заниматься сотрудникам детективного агентства «Феникс», у которых вообщето есть железное правило: никогда не влезать в политику. Однако, как известно, из всякого правила бывают исключения…

Глава 4. Варвара

— А что ты хотела? Чтобы я их выставил за дверь, хотя они, между прочим, проявили в определенной степени деликатность, предварительно позвонили и…

— Бросились тебе на грудь, — злорадно добавила я, с удовольствием представив, что если бы Ирка с Маринкой одновременной бросились на Погребецкого, то даже он бы рухнул под их тяжестью.

— В конце концов, я мужчина и в некотором роде джентльмен! — напомнил Игорь.

— Это ты расскажешь Кирпичникову. Он разрыдается от умиления и подарит тебе букет цветов, — не унималась я.

— Все-таки иногда мне хочется щелкнуть тебя в лоб, причем наповал, — признался мой лучший друг.

Нет, у него сегодня явно было повреждено чувство юмора.

— Ты, конечно, все хохмишь, — развеял мои сомнения Игорь, — а я, между прочим, считай, влип. Во-первых, сама знаешь, Гена на Малышкиных неадекватно реагирует.

Уж это точно. Он по-прежнему считает, что сестрицы тайно вынашивают какие-то авантюрные планы в своих журналистских интересах, хотя девчонки ведут себя — не подкопаешься. И вообще они славные. Нам с Игорем нравятся. А Гена почему-то все пыхтит.

— А во-вторых, здесь явно политикой попахивает. А от этого Кирпичников просто в бешеный восторг придет.

И это точно. Так обрадуется, что нас со свету сживет.

— Но, с другой стороны, — продолжил Погребецкий, — я не мог им сказать, будто нас это не касается. Я им, конечно, посоветовал в полицию обратиться, но, если вдуматься, что они могут сообщить? Барышня на три дня потеряла своего любовника? Ладно бы мужа, к этому у нас хоть с каким-то пониманием относятся, а то кавалера. Нет, я никак не мог выставить их за дверь.

— Допустим, Желтухин исчез. В редакции его не хватились, потому что он вроде как в отпуске. Но тогда его начальник по избирательному штабу Бреусов должен был бы всполошиться. — Мне это показалось логичным.

— Может, он и всполошился, но только Галя обзвонила всех приятелей, никто не знает, где Сева, и ни у кого о нем никто не спрашивал. У Гали о нем не спрашивали тоже. Тебе это не кажется странным?

— А если он не пропал? — предположила я. — Если его тот же Бреусов срочненько куда-то отправил? Галя звонила в избирательный штаб?

— Дорогуша, попробуй сама позвонить в штаб и поинтересоваться. Неужто ты свято веришь, будто тебе что-нибудь внятное сообщат? У них же там не избирательные, а прямо-таки военные штабы. Они боевые действия ведут по захвату мэрского кресла.

Погребецкий крутанулся в собственном кресле и попытался дотянуться до кофейника. Разумеется, как обычно, не дотянулся, после чего соизволил-таки проявить джентльменство в отношении меня — встал и налил в мою чашку кофе. Себя, разумеется, тоже не забыл.

— А самая большая головная боль у нас с тобой на данный момент, — «обрадовал» он, — это Гена. Вот уж кто бой устроит!..

В это время дверь распахнулась, и в кабинет ввалился любимый начальник собственной персоной.

— Кофеи распиваете? Пижоны! Люди на работе время экономят и растворимый пьют, а вы исключительно варите. У вас много свободного времени…

Гена потянул носом и, как мне показалось, довольно завистливо глянул на кофейник.

— А мы тебе тоже нальем, — сподхалимничала я.

— Да уж, хорошо бы, — вздохнул он. — Но некогда. — И, сурово глянув на Погребецкого, добавил: — Сегодня ты остаешься за главного. Я уезжаю и уже не вернусь. А ты чтобы из офиса ни ногой. Тут может один клиент появиться. Если, конечно, появится… — И довольно мрачно закончил: — У нас, между прочим, уже две недели клиентов нет. Хорошо, я дураком в свое время не был и охранное подразделение создал, а то сосали бы теперь лапу.

«Есть клиенты! Есть!» — чуть было не заорала я, но вовремя одумалась. Подставить ему сейчас Малышкиных — все равно, что собственную голову под топор.

— Ну, подруга, считай, нам повезло! — обрадовался Погребецкий, когда за Геной закрылась дверь. — У нас есть целый день, чтобы хоть в общих чертах прояснить ситуацию с Желтухиным.

— Не у нас, а у меня, — уточнила я, представив Погребецкого, которому предстоит целый день болтаться в конторе, томясь в ожидании потенциального клиента.

— Да, у тебя, — уныло согласился Игорь. — Но я хороший друг и не заставлю тебя в одиночку придумывать, как с наибольшим удовольствием провести этот день.

Я фыркнула. Вот уж действительно, удовольствий — полные карманы. Просто вся в предвкушении!

…Поначалу мы решили отправиться в избирательный штаб Никиты Петровича Шелеста вдвоем — я и Галя. Вполне славная версия получалась: озабоченная гелфренд и ее подружка разыскивают непутевого Севу. Но тут, как две горы, выросли близнецы.

— Это что же, мы — лишние?! — набросились они на нас. — Мы, между прочим, коллеги по работе! Мы тоже имеем право беспокоиться!

— А я вообще была последней, кто его видела! — заявила Ира так, словно совершила подвиг и уже готова позировать для собственного памятника. Даже грудь выпятила, отчего ее бордовая кофта подозрительно треснула на бюсте.

Мы с Игорем могли, конечно, устроить с ними долгое препирательство и в конечном счете победить в тяжелой схватке, но не стали напрягаться. В конце концов, их присутствие вряд ли что испортило бы, а напор вполне мог пригодиться. Галя мне показалась какой-то малахольной…

Я, кстати, думала, что избирательный штаб Шелест устроит на собственном заводе. Ан нет! Он, видать, и впрямь мужик крутой, а потому отхватил целый этаж в небольшом, однако расположенном почти в центре особнячке.

Первое, что мы обнаружили, оказавшись у входной двери, — это видеокамеру, которая нацелилась на нас, словно автоматное дуло. Я приготовилась ткнуть пальцем в кнопку звонка, но дверь резко распахнулась, пропуская на улицу высокого крупного мужчину. Мужчина бегло глянул на нас сквозь дымчатые очки и решительно прошел к темно-синему джипу, стоящему недалеко от входа. Мне показалось, что где-то я его видела, но совершенно не могла сообразить — где.

Мы юркнули внутрь прежде, чем дверь успела закрыться. Вернее, это я юркнула, вместе со мной успела прошмыгнуть тощая Галя, зато Малышкины, не подумав уступить друг другу дорогу, чуть не разнесли весь дверной проем.

— Вы с ума спятили?! — рявкнул грозный голос, и заветный путь в помещение преградил здоровяк в камуфляже.

— Мы к начальнику штаба! — влезла поперек меня Марина.

— Нет его! — отрезал здоровяк. — Только что ушел.

Ага, сообразила я, значит тот представительный мужчина и есть начальник штаба. Сосредоточившись на его заместителе Бреусове, мы почему-то о нем даже не подумали.

— Да вообще-то нам не он нужен, — поправилась я. — Нам к Бреусову, к Виталию Сергеевичу.

— Он вас ждет? — строго уточнил охранник.

Я чуть было не брякнула, что нет, но тут меня Малышкины опередили.

— Мы считаем, в избирательном штабе всегда ждут журналистов! — заявили они дружно, причем с одинаковой долей высокомерия. И тут же сунули под нос охраннику свои удостоверения.

Здоровяк вмиг подобрел и даже изобразил улыбочку.

— Один момент, я сейчас предупрежу, — произнес он настолько любезно, насколько, видать, был способен. После чего снял трубку внутреннего телефона и сказал: — Оля, здесь журналисты к Виталию Сергеевичу пришли. Пропустить? Понял. — Повернулся к нам и показал в сторону вестибюля. — Направо и по коридору до конца. Там кабинет Бреусова.

Чтобы попасть в кабинет Виталия Сергеевича, нам пришлось сначала пройти через комнату, где две девушки сидели за тремя столами, на которых стояли и лежали два стационарных и два мобильных телефона. Я все эти детали подмечала по строгому указанию Погребецкого. Он вечно ворчит, дескать, я не замечаю мелочи, а они как раз могут оказаться самыми важными. Я решила, что, может, две девушки, три стола и четыре телефона — это и в самом деле путь к разгадке исчезновения Севы Желтухина, хотя сильно в этом сомневалась.

Вообще же я почему-то думала, что в избирательном штабе — как при вавилонском столпотворении. Все бегают, суетятся, шумят и галдят. Но, оказалось, ничего подобного. Чинно, степенно и даже тихо.

И про Бреусова я думала, что это такой солидный мужик в солидном кабинете, заставленном оргтехникой, заваленном различными газетами, листовками и прочей наглядной агитацией. Все-таки, чтобы заниматься СМИ (это я по опыту общения с Малышкиными знаю), надо их в руках держать, а потому некими генеральскими качествами обладать. Но опять же оказалось, что все не так.

В кабинете Бреусова действительно много чего было, но все в абсолютном порядке. А сам Бреусов оказался довольно молодым, примерно моего возраста, высоким, поджарым, с коротко стриженными волосами и умными глазами. Его даже можно было бы назвать симпатичным, вот только мне не нравятся узкие длинные лица и тонкие бесцветные губы. Кстати, насчет цвета природа Бреусова малость обидела, да и он никаких усилий не предпринял, чтобы хоть немного ее подправить. Какого-то он был весь пепельного оттенка. Волосы темно-серые, глаза светло-серые, брюки и рубашка — от густо-серого до бледно-серого, а на лице — хоть бы намек на то, что под кожей кровь течет.

Виталий Сергеевич лежал за большим столом в большом кресле. Ну, почти лежал. По крайней мере, я не знаю, как так надо развалиться в кресле, чтобы над столом только голова торчала. То, что он высокий, я поняла лишь тогда, когда при нашем появлении он поднялся, вышел на середину кабинета, обошел вокруг нашу живописную четверку и вздернул брови.

— Вы все — журналисты?

— Ага! — ответили за нас Малышкины и тут же сунули Бреусову свои удостоверения. Галя полезла в сумку.

Я оценила их ход. Когда из четверых людей двое готовы документально подтвердить свои личности, а третий изготовился последовать их примеру, на четвертого обычно внимания не обращают.

— Но мы не проводим пресс-конференцию, — усмехнулся Бреусов и тотчас же нас успокоил: — Впрочем, неважно. Прошу.

Он указал на крутящиеся стулья, расставленные вокруг довольно большого круглого стола. Сам же уселся в кресло, вернее, весь в нем утонул, вытянув далеко вперед ноги, и сказал:

— Готов ответить на ваши вопросы.

— Сева Желтухин с вами работает? — спросила я без предисловий.

Бреусов явно предполагал другой вопрос, потому что колени вдруг подтянул, в кресле выпрямился и холодно поинтересовался:

— А в чем, собственно, дело?

— Четыре дня назад он пропал.

— И почему вы пришли сюда?

— Потому что здесь избирательный штаб, в котором он работает.

— Ну вот что, девушки, — Бреусов скривил губы, — здесь действительно избирательный штаб. Но вы перепутали его с пунктом хранения неопознанных вещей.

И он встал, давая понять, что высочайшая аудиенция окончена.

Но тут произошло неожиданное. Галя, которая мне показалась такой спокойной, на фоне Малышкиных почти тихоней, вдруг вскочила с места и заорала:

— Вещей?! Это Севка-то вещь?! Ах ты сукин сын!

Бреусов дернулся, глаза у него стали колючими, но Гале было наплевать. Она его буквально на части принялась рвать.

— Севка на тебя который раз работает, а ты теперь делаешь вид, что знать ничего не хочешь?! Где Севка, говори! Это ты его куда-то затырил?! Или из-за тебя, грязный выборщик, с ним что-то случилось?!

— Прекрати орать! — рявкнул Бреусов. Он тоже перешел на «ты». — Я сейчас вызову охрану — и духу вашего здесь не будет!

Это он уже нас всех скопом имел в виду.

— Ха-ха! — злобно зашлась Галя. — Напугал до смерти! Да мы такой скандал поднимем! — Под словом «мы» она тоже явно имела в виду всех нас. — От тебя и твоего Шелеста только мокрое место останется!

У Бреусова все лицо перекорежило. Мне показалось, что он сейчас мокрого места от самой Гали не оставит. На всякий случай я напружинилась, прикидывая, куда нанести упреждающий удар. Но, видать, люди, которые в политике крутятся, умеют вовремя взять себя в руки.

— Значит, так, — сказал Виталий Сергеевич, с трудом, но сдержавшись. — Я предлагаю изменить тон нашей беседы. Предлагаю это вам, — он глянул на Галю, — и вам, — он обвел взором нас троих. — Хотя вы, — он явно имел в виду опять же нас троих, — выступаете, судя по всему, в роли группы поддержки.

— Мы работаем с Севой в одной редакции, — заявили сестрицы.

— А я — подружка Гали, — проинформировала я.

— А вы, — Бреусов опять перевел взгляд на Галю, причем ему это явно не доставило удовольствия, — подружка Севы?

Галя молча кивнула. Она по-прежнему кипела и, похоже, боялась, что, если откроет рот, тут же Бреусова обматерит.

— Так вот. — Виталий Сергеевич окончательно взял себя в руки и даже соизволил сесть назад в кресло. Правда, теперь он уже не стал разваливаться в нем, словно барин на софе. — Желтухин действительно работает со мной. Это не бог весть какая тайна. Но уже четвертый день он на работу не является, на звонки не отвечает, я пять раз посылал к нему домой людей, но он дверь не открывает. Вы, — он неприязненно посмотрел на Галю, — спрашиваете меня: где он? А я точно такой же вопрос задаю вам.

— Но я не знаю! — раздраженно бросила Галя.

— А я догадываюсь, — скривился Бреусов. — Запил ваш приятель. Элементарно запил! И где-то отсиживается. Или вы будете меня уверять, что он образцовый трезвенник?

— Нет, не буду, — неожиданно растерялась Галя. — Но ведь он… когда с вами работает… никогда… ни разу.

— Это потому, что я его всегда в кулаке держу. — Бреусов потряс кулаком. Кулак у него был так себе, ничего впечатляющего. — А тут слегка ослабил. И вот, пожалуйста. Мало того, что он мне работу срывает, так еще и вы мне истерики закатываете. Да! — Он треснул кулаком по собственному колену. — Желтухин хороший журналист! Он в нашем городе вообще самый лучший из тех, кто на политические темы пишет! Но он еще и пьет лучше всех! Черт бы его побрал!

— Но это все при мне случилось, — вмешалась Ира. — Севе в редакцию кто-то позвонил. Он сказал: «Я мигом» и убежал. И не вернулся. Ни в редакцию, ни домой. Ни… к вам в штаб он тоже не вернулся?

— И не вернется! — отрезал Бреусов. — Я с ним больше не работаю!

— А если с ним какая беда приключилась?! — вновь начала распаляться Галя. — Вам наплевать?!

— Какая беда? — совершенно обозлился Бреусов. — Вы в больницы звонили? В морги звонили? Нет его там? Вот именно, нет!

— А если его похитили? — подала, наконец, голос я и внимательно уставилась в глаза Виталия Сергеевича. Ответом мне была усмешка.

— Вы детективов начитались? На кой ляд он кому-то нужен? Это он, что ли, в мэры избирается? Или он какие-то особые секреты знает? Или за него выкуп большой дадут? Бросьте вы эти фантазии! Объявится ваш Желтухин.

— И — ваш, — напомнила я.

— Мой? Уже нет. Я серьезный человек. Я политтехнолог с репутацией. Я не могу себе позволить подобные проколы. А поведение Желтухина — это уже прокол. — И, многозначительно хмыкнув, Бреусов добавил: — Вот видите, я вам в этом сам признаюсь.

— Значит, вы не будете Севу искать? — с тихим бешенством уточнила Галя.

— Нет, не буду. Мне некогда. А вы можете обратиться в полицию. Можете там рассказать, что ваш любовник вас покинул, не попрощавшись, а вы его непременно хотите вернуть под свое крылышко.

Да уж, не удержался Бреусов, дал волю злорадству…